Get Me Out, седьмая глава, начало
О чём она думала?, или Фрейд и фертильность.
Осенью 1941 года некая тридцатипятилетняя женщина по имени Сильвия обратилась к психоаналитику. В этом факте ничего необычного не было. Сильвия жила в Нью-Йорке, где фрейдизм был последним криком моды. Но запрос Сильвии выделялся среди остальных. Счастье не интересовало её. Она хотела стать матерью. Годами Сильвия пыталась забеременеть, но эти попытки не увенчались успехом, и она с мужем удочерила девочку. Не прошло и нескольких месяцев, как социальный работник, регулярно посещавший семью, признал Сильвию непригодной к роли приёмной матери, забрал ребёнка и выставил такой ультиматум: если супружеская чета ещё раз захочет усыновить или удочерить, Сильвия обязана пройти курс психоанализа. Вот в чём состояла причина обращения пациентки за психологической помощью.
Итак, Сильвию представили д-ру Эдит Джекобсон, недавней иммигрантке из Германии, которой предстояло стать выдающейся психотерапевтессой и первой женщиной-президентом Американского Психоаналитического общества. [Примечание: Когда д-р Джейкобсон бежала в США от нацистов, за ней уже числилось несколько статей в научных журналах: по проблемам самооценки и депрессии. Она была настолько поглощена психологией, что даже будучи заключена гестапо в тюрьму и потеряв возможность вести прежних пациентов, проводила сеансы психоанализа с сокамерницами и впоследствии опубликовала несколько статей о "психотерапии за решёткой"]. Психология и психопатология материнства не была терапевтическим "коньком" д-ра Джекобсон, и уж тем более она не специализировалась по части превращения дурных матерей в хороших. Ей научные интересы включали в себя депрессию и проблемы самооценки. Но особо выбирать пациентов недавней иммигрантке не приходилось. И говорить не стоит, какую терапевтесса и пациентка составляли странную пару: женщина, отчаявшаяся родить ребёнка, мечтающая не столько о психотерапии, сколько о медикаментах, которые повышают фертильность, и женщина-врач, специалистка по депрессиям, побуждающая пациентов к самоисследованию, но не к размножению...
Но дело пошло на лад гораздо быстрее, чем Сильвия или доктор Джекобсон могли себе представить. Сильвия забеременела, причём психиатр считала эту беременность - по крайней мере, частично, - заслугой терапии. Джекобсон утверждала, что её пациентка страдала психогенным бесплодием, в переводе с медицинского жаргона - бесплодием, вызванным психологическими проблемами. Говоря упрощённо, стерильной её сделали её мысли и чувства. Эту доктрину Эдит Джейкобсон не изобрела, но верила в неё и защищала её - благодаря во многом Сильвии, или точнее, Сильвииной беременности.
Гипотеза в общих чертах звучала так: подавленные страхи и враждебность нарушают биохимические процессы в мозгу, из этих нарушений следуют гормональные неполадки, которые,в свою очередь, ведут к опустошению яичников и спайкам в фаллопиевых трубах. О чём думали женщины, страдавшие бесплодием, как мыслили? Психоаналитики фрейдистского толка выявляли отвращение к материнству, отторжение по отношению к тем или иным его аспектам, таившееся в подсознании настолько глубоко, что пациентки сами не подозревали, насколько сильно ненавидят материнство. Бесплодные женщины, настаивавшие на том, что алчут сделаться матерями, просто находились "не в контакте" со своими внутренними Я. Сэмюэл Сиглер, акушер-гинеколог из Бруклинской Женской больницы, писал так: "Бессознательное желание не иметь ребёнка стимулирует ткань яичников к патологической пролиферации, преждевременному созреванию фолликулов, освобождению яйцеклеток, ещё не готовых к оплодотворению, и, следовательно, - к стерильности. Вкратце, Сиглер называл это явление "эмоциональным бойкотом" зачатия, так сказать, пассивно-агрессивной местью жены мужу. Как если бы неспособность забеременеть сама по себе не являлась тяжёлым стрессом, женщинам ещё и добавляли отрицательных эмоций, убеждая их в психической неадекватности, мстительности, озлобленности.
Психогенное бесплодие как теория никакими фактами не поддерживалось и не доказыалось. Это было лишь объяснение, выглядевшее на тот момент логичным и объединявшее удивительные открытия в области физиологии человека с новыми психологическими идеями. Стало очевидно, что страх вызывает выброс гормона адреналина и вызывает сильное сердцебиение, - так называемая реакция "бей-беги". Почему бы не рассуждать дальше и не прийти к убеждению, что подсознательная боязнь материнства тоже изменяет биохимию организма? В таком случае именно страх нарушал гормональный фон женщин и, соответственно, провоцировал бесплодие. "Общеизвестно и такое явление, как "избирательное покраснение", когда грудь или спина при сильном смущении покрываются румянцем", - писали два соавтора-гинеколога в 1951 году. Cтатья их носила название "Фертильность и стерильность". - "Возможно, и застойные явления в малом тазу - своего рода румянец стыдливости, только ниже шеи".
В ряде случаев психотерапия становилась ответом на так называемую органотерапию: повальное увлечение гормональными вытяжками. В начале девятисотых годов о вас не сказали бы, что у вас плохое настроение. Выразились бы изысканнее: у вас, дескать, гормональная недостаточность. Бесплодие уже не именовалось бесплодием, только снижением уровня эстрогенов. Сколько новых болезней было выявлено, а то и состряпано в тот период! Женщины принимали экстракт яичников животных от ожирения, психиатрических проблем, "психической меноррагии" (чрезмерно обильных менструаций) и "инволюционной меланхолии" (депрессивного состояния на почве климакса). Утреннюю тошноту беременных купировали щепоткой сушёных яичников или ежедневными инъекциями жёлтого тела (жёлтым телом называется часть яичника, которая вырабатывает прогестерон во второй фазе менструального цикла, чтобы подготовить эндометрий к имплантации плодного яйца). Некий врач печатно утверждал, что излечил женщину от сумасшествия посредством кусочков яичника животного вместо таблеток. К несчастью, она потом покончила самоубийством, но если бы не наложила на себя руки, то, несомненно, почувствовала бы себя куда лучше благодаря такой терапии. И это ещё не всё: в медицине активно применялись гормоны гипофиза, плацента овец... Несколько лет спустя популярный журнал о здоровье убеждал читательниц, что гормоны "имеют особую привлекательность", ибо "действительно наделены сидами, которую суеверие некогда приписывало волшебным напиткам".
Тем временем серьёзные учёные срывали один за другим покровы с тайн женской физиологии: выделили эстроген, а затем, в очень скором времени - прогестерон. Поставки гормонов помогли лабораторным специалистам выявить новые аспекты функционирования человеческого организма. В 1923 году, когда исследовательское поле раскрылось перед учёными во всю ширь, д-р Эдгар Аллен из Вашингтонского университета Св. Луиса и д-р Эдвард Э. Дойси, биохимик из Йельского университета, выявили, что поступление эстрогена вызывает менструальный цикл. И совершенно случайно - а случайно соверашются многие открытия - гинекологи Селмар Ашхейм и Бернгард Цондек обнаружили, что в моче беременных женщин содержится огромное количество половых гормонов. Одним махом они отыскали основной ключ к физиологии вынашивания плода, раскрыли тайну эфффективногй диагностики беременности и нашли неиссякаемый источник гормонов для нужд науки и фармакологии.
Когда медикам посчастливилось-таки узнать, что именно продуцируют яичники и яички, они решили, что отыскали некий Грааль человеческого размножения. Однако это оказалось лишь преддверие священной чаши. Половые железы всего-навсего откликались на призыв могущественного гипофиза - железы,
расположенной у основания головного мозга. Гипофиз выделяет особые вещества - так называемые питуитарные гормоны, - оказывающие влияние практически на все функции организма. (Веками врачи прекрасно знали, что гипофиз что-то там выделяет, но считали, что это не более чем слизь. Само название "питуитарные" означает "осклизлые"). Однако и здесь история не заканчивается. Учёные вскоре пришли к выводу, что гипофиз подчиняется гипоталамусу, и этот последний можно называть центром управления организмом.
Гипоталамус как бы включает и выключает гипофиз. Доктора описывали их взаимодействие так: гипоталамус даёт гипофизу зелёный свет, и тот высвобождает в кровь определённый набор гормонов, который запускает работу яичника. Система жёстко контролируется. Когда организм получил достаточное количество гормонов, система обратной связи сообщает гипоталамусу - пора снизить, а то и совсем остановить выработку гормонов гипофиза.
В определённом смысле именно гормональная терапия определила половое созревание, деторождение и всё, относящееся к репродуктивной функции, из разряда естественных процессов в разряд "нуждается в постоянном медицинском наблюдении". Если перефразировать Нелли Оудсхоорн [Nelly Oudshoorn] и её книгу "За пределами естественного тела: археология половых гормонов", в XIX столетии женщины от души досадовали на свой удел, привязывающий их к дому, но ни гормональные перепады настроения, ни ПМС до XX века просто не упоминались. Не было таких проблем.
Широкий ассортимент лекарств достался врачам гинекологам в добрый час, и они были полны рвения расширить клиентскую базу, которая, помимо беременных и рожениц, теперь включала девочек-подростков и женщин в менопаузе. Их ждали новые чудодейственные медикаменты - от всех женских горестей.Теперь стало возможным лечить болезни, которые раньше и болезнями-то не считались, а именно: нерегулярные менструации (то есть требовались критерии, определяющие нормальную менструацию), менопаузу (то есть естественное старение организма требовалось определить в патологические состояния). Как писала Шейла Ротман в "Гонке за совершенством", "гинекологи помогли легитимации гормональной терапии, и в свою очередь гормональная терапия помогла легитимизировать гинекологию". Другими словами, аптечка гинеколога пополнялась не только и не столько ради женщин, сколько ради многообещающих медицинских карьер. Преимущественно мужских.[Примечание: Мужчины тоже не обладали иммунитетом против новой фармакологической моды. В 1889 году семидесятидвухлетний врач Шарль-Эдуар Броун-Секар предпринял на редкость ненаучный опыт. Многие из нас назвали бы этот эксперимент попросту идиотским. Броун-Секар впрыснул себе водный настой свежих яичек морских свинок и собак, а затем сообщил миру, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше, а его мозг и кишечник, работают эффектичнее, чем в молодости. Броун-Секар не связывался с толстмыми медицинскими журналами, которые проверяли бы факты, требовали бы подтверждения результатов другими специалистами - он обратился к газетчикам. А газетчикам новость показалась перспективной. К сожалению, слава французского открывателя была недолгой: через пять лет он умер, что несколько подорвало его точку зрения на гормональное омоложение. История эта повторилась в двадцатые годы XX века, но уже в виде фарса. Некий Джон Бринкли по прозвищу "козлиный доктор" предложил как средство повышения мужской потенции вытяжку из яичек козла. Он проявил беспримерную настойчивость в рекламе своей панацеи среди сливок общества. А находились мужчины, которые лечились от полового бессилия тем, что пили коктейли из спермы обезьян!]
Осенью 1941 года некая тридцатипятилетняя женщина по имени Сильвия обратилась к психоаналитику. В этом факте ничего необычного не было. Сильвия жила в Нью-Йорке, где фрейдизм был последним криком моды. Но запрос Сильвии выделялся среди остальных. Счастье не интересовало её. Она хотела стать матерью. Годами Сильвия пыталась забеременеть, но эти попытки не увенчались успехом, и она с мужем удочерила девочку. Не прошло и нескольких месяцев, как социальный работник, регулярно посещавший семью, признал Сильвию непригодной к роли приёмной матери, забрал ребёнка и выставил такой ультиматум: если супружеская чета ещё раз захочет усыновить или удочерить, Сильвия обязана пройти курс психоанализа. Вот в чём состояла причина обращения пациентки за психологической помощью.
Итак, Сильвию представили д-ру Эдит Джекобсон, недавней иммигрантке из Германии, которой предстояло стать выдающейся психотерапевтессой и первой женщиной-президентом Американского Психоаналитического общества. [Примечание: Когда д-р Джейкобсон бежала в США от нацистов, за ней уже числилось несколько статей в научных журналах: по проблемам самооценки и депрессии. Она была настолько поглощена психологией, что даже будучи заключена гестапо в тюрьму и потеряв возможность вести прежних пациентов, проводила сеансы психоанализа с сокамерницами и впоследствии опубликовала несколько статей о "психотерапии за решёткой"]. Психология и психопатология материнства не была терапевтическим "коньком" д-ра Джекобсон, и уж тем более она не специализировалась по части превращения дурных матерей в хороших. Ей научные интересы включали в себя депрессию и проблемы самооценки. Но особо выбирать пациентов недавней иммигрантке не приходилось. И говорить не стоит, какую терапевтесса и пациентка составляли странную пару: женщина, отчаявшаяся родить ребёнка, мечтающая не столько о психотерапии, сколько о медикаментах, которые повышают фертильность, и женщина-врач, специалистка по депрессиям, побуждающая пациентов к самоисследованию, но не к размножению...
Но дело пошло на лад гораздо быстрее, чем Сильвия или доктор Джекобсон могли себе представить. Сильвия забеременела, причём психиатр считала эту беременность - по крайней мере, частично, - заслугой терапии. Джекобсон утверждала, что её пациентка страдала психогенным бесплодием, в переводе с медицинского жаргона - бесплодием, вызванным психологическими проблемами. Говоря упрощённо, стерильной её сделали её мысли и чувства. Эту доктрину Эдит Джейкобсон не изобрела, но верила в неё и защищала её - благодаря во многом Сильвии, или точнее, Сильвииной беременности.
Гипотеза в общих чертах звучала так: подавленные страхи и враждебность нарушают биохимические процессы в мозгу, из этих нарушений следуют гормональные неполадки, которые,в свою очередь, ведут к опустошению яичников и спайкам в фаллопиевых трубах. О чём думали женщины, страдавшие бесплодием, как мыслили? Психоаналитики фрейдистского толка выявляли отвращение к материнству, отторжение по отношению к тем или иным его аспектам, таившееся в подсознании настолько глубоко, что пациентки сами не подозревали, насколько сильно ненавидят материнство. Бесплодные женщины, настаивавшие на том, что алчут сделаться матерями, просто находились "не в контакте" со своими внутренними Я. Сэмюэл Сиглер, акушер-гинеколог из Бруклинской Женской больницы, писал так: "Бессознательное желание не иметь ребёнка стимулирует ткань яичников к патологической пролиферации, преждевременному созреванию фолликулов, освобождению яйцеклеток, ещё не готовых к оплодотворению, и, следовательно, - к стерильности. Вкратце, Сиглер называл это явление "эмоциональным бойкотом" зачатия, так сказать, пассивно-агрессивной местью жены мужу. Как если бы неспособность забеременеть сама по себе не являлась тяжёлым стрессом, женщинам ещё и добавляли отрицательных эмоций, убеждая их в психической неадекватности, мстительности, озлобленности.
Психогенное бесплодие как теория никакими фактами не поддерживалось и не доказыалось. Это было лишь объяснение, выглядевшее на тот момент логичным и объединявшее удивительные открытия в области физиологии человека с новыми психологическими идеями. Стало очевидно, что страх вызывает выброс гормона адреналина и вызывает сильное сердцебиение, - так называемая реакция "бей-беги". Почему бы не рассуждать дальше и не прийти к убеждению, что подсознательная боязнь материнства тоже изменяет биохимию организма? В таком случае именно страх нарушал гормональный фон женщин и, соответственно, провоцировал бесплодие. "Общеизвестно и такое явление, как "избирательное покраснение", когда грудь или спина при сильном смущении покрываются румянцем", - писали два соавтора-гинеколога в 1951 году. Cтатья их носила название "Фертильность и стерильность". - "Возможно, и застойные явления в малом тазу - своего рода румянец стыдливости, только ниже шеи".
В ряде случаев психотерапия становилась ответом на так называемую органотерапию: повальное увлечение гормональными вытяжками. В начале девятисотых годов о вас не сказали бы, что у вас плохое настроение. Выразились бы изысканнее: у вас, дескать, гормональная недостаточность. Бесплодие уже не именовалось бесплодием, только снижением уровня эстрогенов. Сколько новых болезней было выявлено, а то и состряпано в тот период! Женщины принимали экстракт яичников животных от ожирения, психиатрических проблем, "психической меноррагии" (чрезмерно обильных менструаций) и "инволюционной меланхолии" (депрессивного состояния на почве климакса). Утреннюю тошноту беременных купировали щепоткой сушёных яичников или ежедневными инъекциями жёлтого тела (жёлтым телом называется часть яичника, которая вырабатывает прогестерон во второй фазе менструального цикла, чтобы подготовить эндометрий к имплантации плодного яйца). Некий врач печатно утверждал, что излечил женщину от сумасшествия посредством кусочков яичника животного вместо таблеток. К несчастью, она потом покончила самоубийством, но если бы не наложила на себя руки, то, несомненно, почувствовала бы себя куда лучше благодаря такой терапии. И это ещё не всё: в медицине активно применялись гормоны гипофиза, плацента овец... Несколько лет спустя популярный журнал о здоровье убеждал читательниц, что гормоны "имеют особую привлекательность", ибо "действительно наделены сидами, которую суеверие некогда приписывало волшебным напиткам".
Тем временем серьёзные учёные срывали один за другим покровы с тайн женской физиологии: выделили эстроген, а затем, в очень скором времени - прогестерон. Поставки гормонов помогли лабораторным специалистам выявить новые аспекты функционирования человеческого организма. В 1923 году, когда исследовательское поле раскрылось перед учёными во всю ширь, д-р Эдгар Аллен из Вашингтонского университета Св. Луиса и д-р Эдвард Э. Дойси, биохимик из Йельского университета, выявили, что поступление эстрогена вызывает менструальный цикл. И совершенно случайно - а случайно соверашются многие открытия - гинекологи Селмар Ашхейм и Бернгард Цондек обнаружили, что в моче беременных женщин содержится огромное количество половых гормонов. Одним махом они отыскали основной ключ к физиологии вынашивания плода, раскрыли тайну эфффективногй диагностики беременности и нашли неиссякаемый источник гормонов для нужд науки и фармакологии.
Когда медикам посчастливилось-таки узнать, что именно продуцируют яичники и яички, они решили, что отыскали некий Грааль человеческого размножения. Однако это оказалось лишь преддверие священной чаши. Половые железы всего-навсего откликались на призыв могущественного гипофиза - железы,
расположенной у основания головного мозга. Гипофиз выделяет особые вещества - так называемые питуитарные гормоны, - оказывающие влияние практически на все функции организма. (Веками врачи прекрасно знали, что гипофиз что-то там выделяет, но считали, что это не более чем слизь. Само название "питуитарные" означает "осклизлые"). Однако и здесь история не заканчивается. Учёные вскоре пришли к выводу, что гипофиз подчиняется гипоталамусу, и этот последний можно называть центром управления организмом.
Гипоталамус как бы включает и выключает гипофиз. Доктора описывали их взаимодействие так: гипоталамус даёт гипофизу зелёный свет, и тот высвобождает в кровь определённый набор гормонов, который запускает работу яичника. Система жёстко контролируется. Когда организм получил достаточное количество гормонов, система обратной связи сообщает гипоталамусу - пора снизить, а то и совсем остановить выработку гормонов гипофиза.
В определённом смысле именно гормональная терапия определила половое созревание, деторождение и всё, относящееся к репродуктивной функции, из разряда естественных процессов в разряд "нуждается в постоянном медицинском наблюдении". Если перефразировать Нелли Оудсхоорн [Nelly Oudshoorn] и её книгу "За пределами естественного тела: археология половых гормонов", в XIX столетии женщины от души досадовали на свой удел, привязывающий их к дому, но ни гормональные перепады настроения, ни ПМС до XX века просто не упоминались. Не было таких проблем.
Широкий ассортимент лекарств достался врачам гинекологам в добрый час, и они были полны рвения расширить клиентскую базу, которая, помимо беременных и рожениц, теперь включала девочек-подростков и женщин в менопаузе. Их ждали новые чудодейственные медикаменты - от всех женских горестей.Теперь стало возможным лечить болезни, которые раньше и болезнями-то не считались, а именно: нерегулярные менструации (то есть требовались критерии, определяющие нормальную менструацию), менопаузу (то есть естественное старение организма требовалось определить в патологические состояния). Как писала Шейла Ротман в "Гонке за совершенством", "гинекологи помогли легитимации гормональной терапии, и в свою очередь гормональная терапия помогла легитимизировать гинекологию". Другими словами, аптечка гинеколога пополнялась не только и не столько ради женщин, сколько ради многообещающих медицинских карьер. Преимущественно мужских.[Примечание: Мужчины тоже не обладали иммунитетом против новой фармакологической моды. В 1889 году семидесятидвухлетний врач Шарль-Эдуар Броун-Секар предпринял на редкость ненаучный опыт. Многие из нас назвали бы этот эксперимент попросту идиотским. Броун-Секар впрыснул себе водный настой свежих яичек морских свинок и собак, а затем сообщил миру, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше, а его мозг и кишечник, работают эффектичнее, чем в молодости. Броун-Секар не связывался с толстмыми медицинскими журналами, которые проверяли бы факты, требовали бы подтверждения результатов другими специалистами - он обратился к газетчикам. А газетчикам новость показалась перспективной. К сожалению, слава французского открывателя была недолгой: через пять лет он умер, что несколько подорвало его точку зрения на гормональное омоложение. История эта повторилась в двадцатые годы XX века, но уже в виде фарса. Некий Джон Бринкли по прозвищу "козлиный доктор" предложил как средство повышения мужской потенции вытяжку из яичек козла. Он проявил беспримерную настойчивость в рекламе своей панацеи среди сливок общества. А находились мужчины, которые лечились от полового бессилия тем, что пили коктейли из спермы обезьян!]