Казацкое 2
Запорожские козаки .
Через «о» для колориту и подчеркивания отличия от прочих казаков. Отличия не по «пятому пункту» (Б-же, упаси! Кругом же блогиры! Ви же знаете, какой ереси я придерживаюсь в этом скользском нацио-этнологическом вопросе!), а исключительно по роли, которую различные казачьи сообщества сыграли в истории Восточной Европы. И на каких ступеньках пьедестала оказались по итогам сей игры.
А дабы и дальше не разжигать, я даже не заикнусь о более чем выдающемся месте, которое занимают днепровские козаки в процессе формирования низового казачества и того, почему столица Войска Донского носила названия Черкасск.
Так вот, понятие «запорожский козак» прошло, как минимум, пять этапов своего развития. Причем, дистанция между ними (субпонятиями на отдельных этапах) такова, что позволяет утверждать о пяти больших разницах.
Этап первый: конец XV - 60-е годы XVI столетия.
Слово «козак» (еще даже без всякого «запорожский») не звучало гордо. Скорее, даже, наоборот. До такой степени, что люди, занимавшиеся «козацким промыслом», старались не светиться перед государственными ревизорами. А потому небольшие козацкие общины («людей неоселых, незаможных, неприкаянных в числе несколько сот» - 1552 год) были зафиксированы лишь при Черкассах и Каневе.
Однако, после начала Ливонской войны в 1561 году началась вербовка козаков. Нас интересует территориальный охват вербовки, определяемый по письмам, рассылаемым местным управленцам. Письма адресованы полоцкому, витебскому и киевскому воеводам, старостам черкасскому (и каневскому), остерскому, мозырьскому, оршанскому, чичерскому, рагачевскому, кричевскому, мстиславскому и луцкому. В то же время, когда речь заходит об удержании от нападений на татар, то козаки упоминаются в письмах к брацлавскому, винницкомку, чернобыльскому, речницкому, овруцкому, остерскому, любечскому, житомирскому, черкасскому и каневскому. В итоге, деньги были заплачены козакам любечским, черкасским и остерским, а десятников для организации козаков нашли аж в Луцке.
В чем дело? Дело в том, что козакованием было охвачено значительное количество населения пограничных (и прилегающих к ним с севера) воеводств. В свободное, так сказать, от основных обязанностей время. И корысти ради и удовольствия для. В первую очередь, козакованием увлекались профессиональные военные - панцирные бояре и бояре-шляхта. Но и земьяне, паны и даже князья не отставали. М.С.Грушевский назвал такое времяпрепровождение «золотой молодежи» того времени «пограничным спортом». В документах же используется слово myslistwo - охота, ловля.
Т.е. на первом этапе «козак» - это, скорее, «профессия», но такая, которую лучше не называть вслух. Явление есть, а слова нет. «Не мы такие, жизнь такая».
Этап второй: 70-е годы XVI века - 1651 год. Время превращения невыговаривоемой специфической профессии в довольно-таки привелегированный социальный статус. Козаки превращаются в нечто, подобное сословию. И главным словом на этом этапе становится слово «реестр». Вокруг него вращается козачье мироздание. И несчастны те, кого кляті ляхы выписали из реестра - выпищики. Но, поскольку, формат ЖЖ не позволяет воспарить шизым соколом и растечься мыслию, то ограничимся констатацией того факта, что в ходе проведения спецопераций, которые правительство рассматривало, как бунты, а козаки, как отстаивание своих лыцарских прав, реестр, стартовав с цифры в 300 козаков в 1572 году, дошел до 6 тысяч и устройства особых административно-территориальных единиц - полков - в 1625-м. Затем достиг пикового значения в 8 тысяч человек после удачного восстания Трясила (1630 год) и опустился до 6 тысяч после неудачного восстания Остряницы (1638 год).
Таким образом, констатируем, что словом «козак» накануне восстания Богдана Хмельницкого обозначало социальный статус (было ли это полноценное сословие - вопрос более чем дискуссионный). Если же не заниматься крючкотворством, то на 1647 год козаками можно называть реестровцев (и членов их семей), какое-то количество людей, имевших козацкий статус, но в полках не числившихся, плюс неудачников, имевших непосредственное отношение к козачеству, но после 1638 года не попавших в реестр, и где-то 10 лет отсиживавшихся (например, на Дону). Кстати, в своей переписке с польским правительством после первых побед в 1648 году Хмельницкий настаивал на цифре 12 тысяч реестра. Вот от нее можно и отталкиваться.
Летом же 1648 года только под его знаменем было уже не меньше полусотни тысяч бойцов, не считая отрядов полевых командиров. К лету 1649 года Хмельницкий сумел собрать около 150 тысяч человек. Причем, деление на профессионалов (к 1649 году - уже около 40 тысяч, «бывшие» плюс показачившиеся куркули зажиточные крестьяне, вписавшиеся в новые территориальные полки) и «чернь» - голодранцев широкие повстанческие массы (к которым относились как к расходному пушечному мясу), было более, чем выражено. И это понятно, учитывая, что основная часть восставших крестьян была боеспособна исключительно в аспекте прирезать ближайшего контру жида/ляха (или кто под руку попадется) и с перекованными косами восторженно скакать. До появления первого же регулярного правительственного отряда. А вот контингент, способный соответствовать требованиям (материальным, прежде всего), предъявляемым к обмундированию, снаряжению и вооружению козака, формировался из людей серьезных, т.е. тех, кто думает не только об выпить хорошую стопку водки да об дать кому-нибудь по морде.
По Зборовскому мирному договору реестр был установлен в 40 тысяч человек. Однако, правительство Речи Посполитой так никогда зарплатных ведомостей на 40 тысяч человек и не увидело. Правда, как и московское правительство, по договору 1654 года гарантировавшее реестр в 60 тысяч. Хмельницкий в письме Алексею Михайловичу в конце июля 1654 года честно писал: «Повеления твоего царского величества исполнить нам ныне немощно, дабы изчислити Войско твоего царского величества Запорожское и списки всех ратных людей к тебе, великому государю нашему, отпустить сего ради, что войско на многие части разделено и иные казаки на Запороже, иные на Кадаку, иные с нами в войску, иные паки оберегают землю нашу и твоему царскому величеству прияют от татар полку Уманский, от волохов полк Брясловский, от ляхов мы и полки Венитцкий, Паволоцкий вниз, которым несть мочно собраным быть и ныне сочислитися, но наче сождем милости Божие и победы на вразех… И аще списки учинили есмя козаков, которых больш ста тысяч и ныне пошло на рать».
Впрочем, способы распила бюджетов и нецелевого использования выделенных средств не являются целью нашего небольшого ЖЖ-исследования.
В свете же нашей темы, главное, что понятие «запорожский козак» - «козак Войска Запорожского» - в 1648 году сделало головокружительный качественный , а еще важнее - количественный, скачок.
Этап третий: 1652 - 1708 годы. Недолго блестало кристальной сословной прозрачностью понятие «запорожец». Дело вовсе не в уходе части козаков за московский кордон и формировании слободского казачества (то ломоть отрезанный). И даже не в войне Его Царского Величества Войска Запорожского с Его Королевской Милости Войском Запорожским и Его Султанского Величества Войском Запорожским, давшей название целому историческому периоду - Руина. В конце концов, всё устаканилось и все клейноды возвратились в руки верного слуги Его Царского Величества ясновельможного пана гетмана Малороссийского Ивана Степановича Мазепы.
Всё дело в том, что Богдан Хмельницкий, исходя из внутриполитических соображений, решил возродить Сечь. Конечно, это чистой воды спойлер, но нужна же какая-то интрига, а то уважаемые читатели сего подобия словаря совсем заскучают. Так вот, после катастрофы 1651 года под Берестечком и «похабного» Белоцерковского мира (сократившего реестр до 20 тысяч), Хмельницкому нужно было на какое-то время куда-то деть образовавшиеся тысячи выпищиков. Да так, чтобы, с одной стороны, паны королевские комиссары не придирались, а, с другой, чтобы паны-братья не устроили Евромайдан процедуру перевыборов (с последующим раздиранием на шматки вживую). Он справился с этой задачей. И умер от старости и неумерянного употребления горилки.
А слово «запорожец» на добрую сотню лет снова замутилось. Сечь же превратилась в геморрой для всех последующих гетманов, независимо от того, на каком берегу Днепра располагалось персонально их Войско Запорожское и какого сюзерена они выбирали в данный момент.
Собственно, именно тогда народилась та самая - «гоголевская» - Сечь, о которой имеет представление та часть нашего общества, которая заканчивала советскую школу. А слово «запорожец» стало закрепляться преимущественно за сечевиками. Закрепляться, правда, в сознании любителей истории XIX-XX веков. Историки даже сделали финт ушами и стали отделять Войско Запорожское от Войска Запорожского Низового. Но это - историографические игрища. Ни один ясновельможный от своего полного титула гетмана Войска Запорожского Низового никогда не отказывался. И боролся за «инвеституру» над Кошем с таким же пылом, с каким сечевики выцарапывали себе право прямых отношений с имперским правительством.
Но, в любом случае, как-то в головоломке второй половины XVII века разбираться нужно. Поэтому, применительно к этому периоду мы по умолчанию начнеи использовать термин «запорожцы» применительно к сечевикам. А козаков всех прочих Войск Запорожских, не мудрствуя лукаво, будем именовать правобережными и левобережными (малороссийскими) козаками.
Этап четвертый: 1709 -1775 годы. Муть начала рассеиваться после того, как сечевики ушли к шведам под Полтаву, Сечь была разрушена отрядом российской армии (при поддержке отряда малороссийских козаков), а после Прутского мира 1711 года Вольности Войска Запорожского вообще оказались в турецких пределах. Нахождение по разные стороны государственной границы в течении четверти века (1709 - 1734 годы) как ничто другое благоприятствовало окончательному размежеванию запорожцев территориальных полков и запорожцев-сечевиков. Для первых в обиход все больше и все шире входило наименование «Малороссия» (и ее производные). Вторые, возвернувшись в российское подданство (в 1734 году), были решительно отмежованы (в землемерском смысле этого слова), чему были несказанно рады.
Точка в этой затянувшейся мутной истории была поставлена в 1754 году, когда Войско Запорожское и Войско Малороссийское стали разными административно-территориальными структурами (о чем пан гетман изволил сообщить панам полковникам специальным универсалом).
Следует, однако, помнить, что наш с вами выдрессированный Модерном квадратно-гнездовой тотальный способ мышления к той эпохе неприменим. Не было никакого четкого юридического отделения Запорожья от Малороссии. Впрочем, на Запорожье и никакого писаного права тоже не было. А как же запорожцы от малороссийских козаков юридически отделялись, это же, вроде бы, получается, разные сословия? А никак сословно не отделялись! Если уж совсем начистоту, то и в Малороссии никаких сословий, в строгом смысле этого слова, не было. А были по факту разные группы населения. С собственными экономическими интересами и выцыганенными правами и привилегиями. И лишь после ликвидации гетманства и устройства Второй Малороссийской коллегии началось введения зачатков регулярности и построение в Малороссии сословного общества по общеимперскому образцу. Чему экономически продвинутые группы, находящиеся поблизости от кормушки (т.е. старшИна) несказанно обрадовались, а всех прочих никто и не спрашивал.
Этап пятый: 1775-1792/1828/1865 годы. На гумилевском слэнге -«мемориальная фаза». Когда социальный статус запорожца определялся, как «не пришей кобыле хвост».
3 августа 1775 года грянул императрицын Манифест «Об уничтожении Запорожской сечи и об причислении оной к Новороссийской губернии».
Запорожская старшИна тут не растерялась и превратилась в дворян и помещиков. А вот рядовые сечевики изрядно помыкались. Кто в пикинеры пошел записываться, кого добрые люди приютили, благо репутация и специфические навыки - вещи всегда востребованные. Часть вообще в Туретчину подалась и устроила там Сечь Задунайскую.
В конце концов, самые затятые из российских запорожцев были организованы в Войско верных козаков (aka Войско Черноморское) и в 1792 году переселены на Кубань, где и составили одно из имперских казачьих сословий. Задунайские запорожцы возвратились в российское подданство в 1828 году. Из них было устроено Отдельное Запорожское Войско, с 1832 года - Азовское Войско, к 1865 году в несколько этапов переселенное на Кубань. А те, кто остался в Османской империи, использовались в качестве башибузуков на Балканах.
Жителям же малороссийских губерний, у которых во второй графе пашпорта стояло «малороссийский казак», было ненавязчиво предложено: а) переселиться на Кубань и влиться в Войско Черноморское, б) переписаться в казённые крестьяне. Было несколько волн переселений, какой процент малороссийских казаков стал казаками черноморскими доподлинно неизвестно, но уже в 40-е годы XIX века графа «малороссийский казак» из статистики массово исчезает.
To be continued
To go back
Через «о» для колориту и подчеркивания отличия от прочих казаков. Отличия не по «пятому пункту» (Б-же, упаси! Кругом же блогиры! Ви же знаете, какой ереси я придерживаюсь в этом скользском нацио-этнологическом вопросе!), а исключительно по роли, которую различные казачьи сообщества сыграли в истории Восточной Европы. И на каких ступеньках пьедестала оказались по итогам сей игры.
А дабы и дальше не разжигать, я даже не заикнусь о более чем выдающемся месте, которое занимают днепровские козаки в процессе формирования низового казачества и того, почему столица Войска Донского носила названия Черкасск.
Так вот, понятие «запорожский козак» прошло, как минимум, пять этапов своего развития. Причем, дистанция между ними (субпонятиями на отдельных этапах) такова, что позволяет утверждать о пяти больших разницах.
Этап первый: конец XV - 60-е годы XVI столетия.
Слово «козак» (еще даже без всякого «запорожский») не звучало гордо. Скорее, даже, наоборот. До такой степени, что люди, занимавшиеся «козацким промыслом», старались не светиться перед государственными ревизорами. А потому небольшие козацкие общины («людей неоселых, незаможных, неприкаянных в числе несколько сот» - 1552 год) были зафиксированы лишь при Черкассах и Каневе.
Однако, после начала Ливонской войны в 1561 году началась вербовка козаков. Нас интересует территориальный охват вербовки, определяемый по письмам, рассылаемым местным управленцам. Письма адресованы полоцкому, витебскому и киевскому воеводам, старостам черкасскому (и каневскому), остерскому, мозырьскому, оршанскому, чичерскому, рагачевскому, кричевскому, мстиславскому и луцкому. В то же время, когда речь заходит об удержании от нападений на татар, то козаки упоминаются в письмах к брацлавскому, винницкомку, чернобыльскому, речницкому, овруцкому, остерскому, любечскому, житомирскому, черкасскому и каневскому. В итоге, деньги были заплачены козакам любечским, черкасским и остерским, а десятников для организации козаков нашли аж в Луцке.
В чем дело? Дело в том, что козакованием было охвачено значительное количество населения пограничных (и прилегающих к ним с севера) воеводств. В свободное, так сказать, от основных обязанностей время. И корысти ради и удовольствия для. В первую очередь, козакованием увлекались профессиональные военные - панцирные бояре и бояре-шляхта. Но и земьяне, паны и даже князья не отставали. М.С.Грушевский назвал такое времяпрепровождение «золотой молодежи» того времени «пограничным спортом». В документах же используется слово myslistwo - охота, ловля.
Т.е. на первом этапе «козак» - это, скорее, «профессия», но такая, которую лучше не называть вслух. Явление есть, а слова нет. «Не мы такие, жизнь такая».
Этап второй: 70-е годы XVI века - 1651 год. Время превращения невыговаривоемой специфической профессии в довольно-таки привелегированный социальный статус. Козаки превращаются в нечто, подобное сословию. И главным словом на этом этапе становится слово «реестр». Вокруг него вращается козачье мироздание. И несчастны те, кого кляті ляхы выписали из реестра - выпищики. Но, поскольку, формат ЖЖ не позволяет воспарить шизым соколом и растечься мыслию, то ограничимся констатацией того факта, что в ходе проведения спецопераций, которые правительство рассматривало, как бунты, а козаки, как отстаивание своих лыцарских прав, реестр, стартовав с цифры в 300 козаков в 1572 году, дошел до 6 тысяч и устройства особых административно-территориальных единиц - полков - в 1625-м. Затем достиг пикового значения в 8 тысяч человек после удачного восстания Трясила (1630 год) и опустился до 6 тысяч после неудачного восстания Остряницы (1638 год).
Таким образом, констатируем, что словом «козак» накануне восстания Богдана Хмельницкого обозначало социальный статус (было ли это полноценное сословие - вопрос более чем дискуссионный). Если же не заниматься крючкотворством, то на 1647 год козаками можно называть реестровцев (и членов их семей), какое-то количество людей, имевших козацкий статус, но в полках не числившихся, плюс неудачников, имевших непосредственное отношение к козачеству, но после 1638 года не попавших в реестр, и где-то 10 лет отсиживавшихся (например, на Дону). Кстати, в своей переписке с польским правительством после первых побед в 1648 году Хмельницкий настаивал на цифре 12 тысяч реестра. Вот от нее можно и отталкиваться.
Летом же 1648 года только под его знаменем было уже не меньше полусотни тысяч бойцов, не считая отрядов полевых командиров. К лету 1649 года Хмельницкий сумел собрать около 150 тысяч человек. Причем, деление на профессионалов (к 1649 году - уже около 40 тысяч, «бывшие» плюс показачившиеся куркули зажиточные крестьяне, вписавшиеся в новые территориальные полки) и «чернь» - голодранцев широкие повстанческие массы (к которым относились как к расходному пушечному мясу), было более, чем выражено. И это понятно, учитывая, что основная часть восставших крестьян была боеспособна исключительно в аспекте прирезать ближайшего контру жида/ляха (или кто под руку попадется) и с перекованными косами восторженно скакать. До появления первого же регулярного правительственного отряда. А вот контингент, способный соответствовать требованиям (материальным, прежде всего), предъявляемым к обмундированию, снаряжению и вооружению козака, формировался из людей серьезных, т.е. тех, кто думает не только об выпить хорошую стопку водки да об дать кому-нибудь по морде.
По Зборовскому мирному договору реестр был установлен в 40 тысяч человек. Однако, правительство Речи Посполитой так никогда зарплатных ведомостей на 40 тысяч человек и не увидело. Правда, как и московское правительство, по договору 1654 года гарантировавшее реестр в 60 тысяч. Хмельницкий в письме Алексею Михайловичу в конце июля 1654 года честно писал: «Повеления твоего царского величества исполнить нам ныне немощно, дабы изчислити Войско твоего царского величества Запорожское и списки всех ратных людей к тебе, великому государю нашему, отпустить сего ради, что войско на многие части разделено и иные казаки на Запороже, иные на Кадаку, иные с нами в войску, иные паки оберегают землю нашу и твоему царскому величеству прияют от татар полку Уманский, от волохов полк Брясловский, от ляхов мы и полки Венитцкий, Паволоцкий вниз, которым несть мочно собраным быть и ныне сочислитися, но наче сождем милости Божие и победы на вразех… И аще списки учинили есмя козаков, которых больш ста тысяч и ныне пошло на рать».
Впрочем, способы распила бюджетов и нецелевого использования выделенных средств не являются целью нашего небольшого ЖЖ-исследования.
В свете же нашей темы, главное, что понятие «запорожский козак» - «козак Войска Запорожского» - в 1648 году сделало головокружительный качественный , а еще важнее - количественный, скачок.
Этап третий: 1652 - 1708 годы. Недолго блестало кристальной сословной прозрачностью понятие «запорожец». Дело вовсе не в уходе части козаков за московский кордон и формировании слободского казачества (то ломоть отрезанный). И даже не в войне Его Царского Величества Войска Запорожского с Его Королевской Милости Войском Запорожским и Его Султанского Величества Войском Запорожским, давшей название целому историческому периоду - Руина. В конце концов, всё устаканилось и все клейноды возвратились в руки верного слуги Его Царского Величества ясновельможного пана гетмана Малороссийского Ивана Степановича Мазепы.
Всё дело в том, что Богдан Хмельницкий, исходя из внутриполитических соображений, решил возродить Сечь. Конечно, это чистой воды спойлер, но нужна же какая-то интрига, а то уважаемые читатели сего подобия словаря совсем заскучают. Так вот, после катастрофы 1651 года под Берестечком и «похабного» Белоцерковского мира (сократившего реестр до 20 тысяч), Хмельницкому нужно было на какое-то время куда-то деть образовавшиеся тысячи выпищиков. Да так, чтобы, с одной стороны, паны королевские комиссары не придирались, а, с другой, чтобы паны-братья не устроили Евромайдан процедуру перевыборов (с последующим раздиранием на шматки вживую). Он справился с этой задачей. И умер от старости и неумерянного употребления горилки.
А слово «запорожец» на добрую сотню лет снова замутилось. Сечь же превратилась в геморрой для всех последующих гетманов, независимо от того, на каком берегу Днепра располагалось персонально их Войско Запорожское и какого сюзерена они выбирали в данный момент.
Собственно, именно тогда народилась та самая - «гоголевская» - Сечь, о которой имеет представление та часть нашего общества, которая заканчивала советскую школу. А слово «запорожец» стало закрепляться преимущественно за сечевиками. Закрепляться, правда, в сознании любителей истории XIX-XX веков. Историки даже сделали финт ушами и стали отделять Войско Запорожское от Войска Запорожского Низового. Но это - историографические игрища. Ни один ясновельможный от своего полного титула гетмана Войска Запорожского Низового никогда не отказывался. И боролся за «инвеституру» над Кошем с таким же пылом, с каким сечевики выцарапывали себе право прямых отношений с имперским правительством.
Но, в любом случае, как-то в головоломке второй половины XVII века разбираться нужно. Поэтому, применительно к этому периоду мы по умолчанию начнеи использовать термин «запорожцы» применительно к сечевикам. А козаков всех прочих Войск Запорожских, не мудрствуя лукаво, будем именовать правобережными и левобережными (малороссийскими) козаками.
Этап четвертый: 1709 -1775 годы. Муть начала рассеиваться после того, как сечевики ушли к шведам под Полтаву, Сечь была разрушена отрядом российской армии (при поддержке отряда малороссийских козаков), а после Прутского мира 1711 года Вольности Войска Запорожского вообще оказались в турецких пределах. Нахождение по разные стороны государственной границы в течении четверти века (1709 - 1734 годы) как ничто другое благоприятствовало окончательному размежеванию запорожцев территориальных полков и запорожцев-сечевиков. Для первых в обиход все больше и все шире входило наименование «Малороссия» (и ее производные). Вторые, возвернувшись в российское подданство (в 1734 году), были решительно отмежованы (в землемерском смысле этого слова), чему были несказанно рады.
Точка в этой затянувшейся мутной истории была поставлена в 1754 году, когда Войско Запорожское и Войско Малороссийское стали разными административно-территориальными структурами (о чем пан гетман изволил сообщить панам полковникам специальным универсалом).
Следует, однако, помнить, что наш с вами выдрессированный Модерном квадратно-гнездовой тотальный способ мышления к той эпохе неприменим. Не было никакого четкого юридического отделения Запорожья от Малороссии. Впрочем, на Запорожье и никакого писаного права тоже не было. А как же запорожцы от малороссийских козаков юридически отделялись, это же, вроде бы, получается, разные сословия? А никак сословно не отделялись! Если уж совсем начистоту, то и в Малороссии никаких сословий, в строгом смысле этого слова, не было. А были по факту разные группы населения. С собственными экономическими интересами и выцыганенными правами и привилегиями. И лишь после ликвидации гетманства и устройства Второй Малороссийской коллегии началось введения зачатков регулярности и построение в Малороссии сословного общества по общеимперскому образцу. Чему экономически продвинутые группы, находящиеся поблизости от кормушки (т.е. старшИна) несказанно обрадовались, а всех прочих никто и не спрашивал.
Этап пятый: 1775-1792/1828/1865 годы. На гумилевском слэнге -«мемориальная фаза». Когда социальный статус запорожца определялся, как «не пришей кобыле хвост».
3 августа 1775 года грянул императрицын Манифест «Об уничтожении Запорожской сечи и об причислении оной к Новороссийской губернии».
Запорожская старшИна тут не растерялась и превратилась в дворян и помещиков. А вот рядовые сечевики изрядно помыкались. Кто в пикинеры пошел записываться, кого добрые люди приютили, благо репутация и специфические навыки - вещи всегда востребованные. Часть вообще в Туретчину подалась и устроила там Сечь Задунайскую.
В конце концов, самые затятые из российских запорожцев были организованы в Войско верных козаков (aka Войско Черноморское) и в 1792 году переселены на Кубань, где и составили одно из имперских казачьих сословий. Задунайские запорожцы возвратились в российское подданство в 1828 году. Из них было устроено Отдельное Запорожское Войско, с 1832 года - Азовское Войско, к 1865 году в несколько этапов переселенное на Кубань. А те, кто остался в Османской империи, использовались в качестве башибузуков на Балканах.
Жителям же малороссийских губерний, у которых во второй графе пашпорта стояло «малороссийский казак», было ненавязчиво предложено: а) переселиться на Кубань и влиться в Войско Черноморское, б) переписаться в казённые крестьяне. Было несколько волн переселений, какой процент малороссийских казаков стал казаками черноморскими доподлинно неизвестно, но уже в 40-е годы XIX века графа «малороссийский казак» из статистики массово исчезает.
To be continued
To go back