Как-то я проглядел в свое время ремизовскую миниатюру. Прелесть. Насчет Наполеона остроумно, но чего-то не хватает. Собственно, каламбурная связь бесспорна, но направление развития текста от Аполлона вспять к Наполеону - чисто гипотетично. Между тем второе четверостишие, хотя и не без сумасшедшинки, но вполне осмысленное. И в этом контексте предположить, что Наполеон был вставлен просто от фонаря - сложно. Есть ощущение, что какая-то смысловая мотивировка была.
В последние годы поисками смысловой мотивировки появл-я Наполеона занимались, наск. мне известно, два исслед-теля - Б. Орехов и П. Успенский. См.: Орехов Б. В. "Не Аполлон, но я кую сей цепи звенья...": Поздние стихи Батюшкова в свете корпусных данных // Корпусный анализ рус. стиха. [Вып. 1]. М., 2013. С. 157-171; Успенский П. Ф. Размышления о "Подражании Горацию" К. Н. Батюшкова: (Так ли "безумно" стихотворения поэта?) // Slavica Revalensia-1. Таллинн, 2014. С. 9-29. Первый задается вопросом, м. ли встретить в лирике первой ¼ XIX в. опред-ние Наполеона как друга, и выясняет, что нет, а стало быть, эту фразу "можно было бы счесть ... литературным эпатажем в духе футуристов XX в., а в данном случае списать на алогичное мышление автора" (с. 166). Видимо, "корпусных данных" оказалось недостаточно, чтобы узнать, что "из светлого периода своей жизни Батюшков сохранил в своей памяти сильное удивление и высокое почитание талантов Наполеона I; он всегда с восторгом говорил об этом завоевателе нашего века" (Власов А. С. Заметки о
( ... )
Если принять имплицитную подстановку "Не [Наполеон], но я..." (на основе, с одной стороны, анаграммы "Не Аполлон" / "Наполеон", а с другой - итеративного изображения Наполеона кузнецом, кующим цепи народам), то можно истолковать упоминание Батюшковым Наполеона как воплощения имперского величия, которое превзойдено величием поэта (в полном согласии с горацианской традицией). В таком случае слова "наш друг Наполеон" могут прочитываться не как 'наш с вами друг', а как вариант формулы 'наш брат', прилагаемой одним монархом к другому здравствующему монарху.
В вариациях А3, выделенных МЛГ в группу "програмные стихи о поэзии", переход от ЖМЖМ к ДМДМ осуществлен внутри "Баллады" Ходасевича, и катализатором перехода служит "дактилическое" слово 'музыка'.
Comments 10
Насчет Наполеона остроумно, но чего-то не хватает. Собственно, каламбурная связь бесспорна, но направление развития текста от Аполлона вспять к Наполеону - чисто гипотетично. Между тем второе четверостишие, хотя и не без сумасшедшинки, но вполне осмысленное. И в этом контексте предположить, что Наполеон был вставлен просто от фонаря - сложно. Есть ощущение, что какая-то смысловая мотивировка была.
Reply
В последние годы поисками смысловой мотивировки появл-я Наполеона занимались, наск. мне известно, два исслед-теля - Б. Орехов и П. Успенский. См.: Орехов Б. В. "Не Аполлон, но я кую сей цепи звенья...": Поздние стихи Батюшкова в свете корпусных данных // Корпусный анализ рус. стиха. [Вып. 1]. М., 2013. С. 157-171; Успенский П. Ф. Размышления о "Подражании Горацию" К. Н. Батюшкова: (Так ли "безумно" стихотворения поэта?) // Slavica Revalensia-1. Таллинн, 2014. С. 9-29. Первый задается вопросом, м. ли встретить в лирике первой ¼ XIX в. опред-ние Наполеона как друга, и выясняет, что нет, а стало быть, эту фразу "можно было бы счесть ... литературным эпатажем в духе футуристов XX в., а в данном случае списать на алогичное мышление автора" (с. 166). Видимо, "корпусных данных" оказалось недостаточно, чтобы узнать, что "из светлого периода своей жизни Батюшков сохранил в своей памяти сильное удивление и высокое почитание талантов Наполеона I; он всегда с восторгом говорил об этом завоевателе нашего века" (Власов А. С. Заметки о ( ... )
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment