Поездка в Луганск. Часть 2. Дорога домой. ДНР\ЛНР
25.11.2015
***
Начало здесь.
Бус остановился на блокпосту в Дебальцево.
Боевик с автоматом подошел к кабине водителя и стал к нему придираться. Его претензия состояла в том, что водитель остановился то ли на 50 сантиметров дальше, то ли ближе положенного, и слишком рано включил в салоне свет, из-за чего нас всех сейчас якобы перестреляют снайперы. Его претензии не выглядели убедительными. Очевидно, он просто искал, к чему придраться.
Водитель пререкался.
Закончив с водителем, боевик зашел в салон и переключился на нас. С первого взгляда стало ясно, что он находился под воздействием наркотиков.
- Добрый вечер. Откуда едем?
Около десяти голосов ответили в унисон, но каждый назвал свой город.
- В Украину ездили?
Он произнёс это с укором и очень зло. Даже сейчас я слышу эти интонации в его голосе, хотя уже давно не помню его лица.
Никто не ответил. Повисла тишина. В этой тишине я думала о том, что прямо в этот момент передо мной стоит накачанный наркотиками террорист с автоматом, явно в настроении позадираться. Это было очень неприятно. Случиться могло что угодно. А может, уже и случалось, но кто об этом знает? Сколько их, пропавших без вести? Счёт им никто не ведёт. Знаете, почему многие люди на оккупированных территориях не едят пресноводную рыбу?
- Показываем паспорта.
Одна из пассажирок не стала раскрывать паспорт, а просто держала его в руках. Боевик пришел в бешенство и стал орать, что он не ясновидящий, а женщина впала в оцепенение.
Как только бус отъехал от блокпоста, перепуганные люди стали обсуждать, что какой это ужас, что на блокпосту стоит наркоман с автоматом, ведь мало ли, что ему может под наркотиками померещиться, и вдруг он нас всех перестреляет.
Вся остальная часть пути по ДНР\ЛНР запомнилась мне только кромешной тьмой в салоне автобуса и за его окнами. Да и все мои впечатления от того, что я за 10 дней увидела на оккупированных территориях, вполне укладываются в эти два слова - кромешная тьма.
Полдороги я тщетно пыталась дозвониться маме. Последний раз я связывалась с ней, когда стояла на автостанции в Бахмуте, и мы вместе с моими попутчиками решали, куда нам идти ночевать. Связь работала очень плохо. Я объяснила ей ситуацию и сказала, что вряд ли сегодня успею выбраться из Бахмута. Я попросила, чтобы она не ждала меня на автовокзале, а ехала домой. Я переживала, что она достоится там до ночи, в результате я не приеду, а она не сможет уехать домой. И где ей ночевать? Я очень волновалась. Теперь же, когда я уже ехала по территории ДНР и через несколько часов должна была быть в Луганске, я не знала, ждёт ли она меня там. То есть, я сама отправила её домой, и теперь меня некому было встретить.
В темноте на ощупь я меняла в телефоне сим-карты разных операторов, но ни с одной из них дозвониться всё равно не получалось.
Я стала продумывать свои дальнейшие действия. Так, вот сейчас я приеду на автовокзал, что дальше? Фактически, мне предстояло садиться одной в машину к какому-нибудь бомбиле и ехать на свою окраину. И доехать туда нужно было не пропавшей без вести, не изнасилованной и не ограбленной. Я везла с собой крупную сумму денег, собранную за год, и моей семье пришлось бы очень туго, если бы по дороге в Луганск меня ограбили.
Я вот сейчас пишу это и понимаю, что люди, которые живут в мирных городах и могут воспользоваться личным автомобилем, метро, городским транспортом до глубокой ночи, круглосуточной службой такси, должно быть, будут читать это, и не поймут, как это, в 10 часов вечера не на чем добраться домой с автовокзала. Люди, у которых по карманам два смартфона на две сим-карты и вай-фай на любой скамейке, тоже вряд ли поймут, как это: совсем нет связи. Но так сейчас живёт край, который четыре года назад, до прихода «русского мира», принимал матчи Чемпионата Европы по футболу «Евро-2012». Такова реальность.
Когда мы уже подъезжали к Луганску, одна из моих попутчиц, пожилая женщина, возвращавшаяся домой от своей дочери из Харькова, дала мне свой телефон и попросила набрать номер её подруги, которая должна была приехать за ней на автовокзал на машине и отвезти домой. У неё почему-то не получалось с ней связаться. Я взяла телефон и увидела на экране значок «нет сети». Пока она гостила в Харькове, в Луганске прекратил работу мобильный оператор Life, хотя весь последний год только он один там относительно стабильно и работал. Другого способа связаться с подругой не было. Вот так. Едешь в Луганск с уверенностью, что тебя встретят, а оказываешься ночью посреди города без людей и машин, без мобильной связи, без возможности вызвать или поймать такси, за 45 минут до начала комендантского часа.
В Луганск мы въехали по хорошо знакомой мне алчевской трассе, но я его не узнала. Только спустя какое-то время я с удивлением обнаружила, что мы, оказывается, уже в городе, а не в чистом поле. Всё дело в том, что я помнила его ещё живым и искрящимся, а теперь мы ехали по частному сектору, но в окнах было темно. Лишь изредка светились огоньки. Потом начались многоэтажки. Я насчитывала по 5-10 светящихся окон на целый дом. Интересно, они что, все выехали, или спать так рано ложатся? Было всего около десяти часов вечера, но на улицах совсем не было машин. Совсем означает совсем. Это не гипербола, и не для красного словца. Город стоял мёртвый.
Наконец, мы приехали на луганский автовокзал. Там меня ждала мама. Она отругала меня за то, что я посмела думать, будто на вокзале меня никто не встретит, и сказала, что легла бы спать под забором, но всё равно бы меня дождалась.
Вызвать такси в такое время было нереально. Во-первых, они элементарно уже не выезжали на вызовы (этот вопрос я выяснила заранее, когда готовилась к поездке в Луганск), во-вторых, мне и позвонить было неоткуда, связь-то не работала.
Возле автовокзала стояло несколько такси. Никто из таксистов не согласился ехать в мой район города: «хозяин не разрешает», «комендантский час скоро». У моей попутчицы, которая не смогла дозвониться своей подруге, была та же проблема, хотя ехать ей было в два раза ближе, чем мне. Водитель буса, который привёз нас в Луганск, сам предложил нас подвезти (он ехал домой), но нам нужно было в противоположную сторону, совсем не по пути.
Через 45 минут должен был начаться комендантский час. Это очень серьёзно. После 11 вечера находиться на улице нельзя, иначе вас забирает патруль и увозит в военную комендатуру.
Мама и попутчица вместе пристали к какому-то молодому человеку, который припарковался рядом с таксистами, и упросили его развезти нас по домам. Он не знал, где находится мой район, но попутчица убедила его, что это совсем недалеко.
Он стал складывать наши чемоданы в багажник своей раздолбанной машины. Багажник был сломан и не закрывался, поэтому он привязал его крышку какой-то верёвкой.
Приехав к своему подъезду, попутчица объявила, что деньги в квартире, а квартира на четвёртом этаже, и нужно донести туда её багаж. Не удивительно. Кто из Харькова с русскими рублями едет? Водитель ушел с ней. Мы прождали его довольно долго. Когда он вернулся, мы поехали дальше. Примерно через километр стало понятно, что он не ориентируется в местности, не планировал ехать так далеко и хочет в два раза больше денег.
Лил дождь. Вся дорога была в глубоких ямах, залитых до краёв талой и дождевой водой. Машина больно ныряла в эти ямы, а затем выныривала. Он даже не пытался их объезжать.
Когда он понял, что совсем не знает, куда мы едем, то спросил:
- А мы до укров не доедем? А то я военный.
Прекрасно. Как я сразу не догадалась. Кто ещё может лететь на такой скорости на совершенно раздолбанной машине, не боясь не успеть к комендантскому часу? Я тут же стала живо представлять, что ещё в этой машине и в этом багажнике могли возить.
Домой мы успели до начала комендантского часа.
Зайдя во двор, я первым делом отыскала глазами кусочек черепичной крыши, на котором собиралась посадить мох. Там лежал снег.
Я поцеловала бабушку, а потом вышла на улицу. Там тоже была кромешная тьма.
То есть, выходя во двор, я включила свет на веранде, но он не проникал на улицу, потому что окно в этой комнате до сих пор забито пенопластом. С этого момента я начала спускаться на землю и постепенно погружаться в реалии жизни в ЛНР. До меня начинало доходить, почему мы ехали по частному сектору, а в окнах не горел свет. В том числе и потому, что эти окна забиты досками.
На ощупь я срезала с куста несколько веточек калины и заварила из них чай в любимой красной кружке. Это было бесценно. Мама растёрла мою уставшую спину одной из спиртовых настоек лекарственных трав, которые в ассортименте от нечего делать готовит бабушка. Я нашла в шкафу свою любимую мягкую пижаму, которую мне когда-то дарила Вика, и забралась под одеяло.
Этот ужасный день уходил в прошлое.
***
Начало здесь.
Бус остановился на блокпосту в Дебальцево.
Боевик с автоматом подошел к кабине водителя и стал к нему придираться. Его претензия состояла в том, что водитель остановился то ли на 50 сантиметров дальше, то ли ближе положенного, и слишком рано включил в салоне свет, из-за чего нас всех сейчас якобы перестреляют снайперы. Его претензии не выглядели убедительными. Очевидно, он просто искал, к чему придраться.
Водитель пререкался.
Закончив с водителем, боевик зашел в салон и переключился на нас. С первого взгляда стало ясно, что он находился под воздействием наркотиков.
- Добрый вечер. Откуда едем?
Около десяти голосов ответили в унисон, но каждый назвал свой город.
- В Украину ездили?
Он произнёс это с укором и очень зло. Даже сейчас я слышу эти интонации в его голосе, хотя уже давно не помню его лица.
Никто не ответил. Повисла тишина. В этой тишине я думала о том, что прямо в этот момент передо мной стоит накачанный наркотиками террорист с автоматом, явно в настроении позадираться. Это было очень неприятно. Случиться могло что угодно. А может, уже и случалось, но кто об этом знает? Сколько их, пропавших без вести? Счёт им никто не ведёт. Знаете, почему многие люди на оккупированных территориях не едят пресноводную рыбу?
- Показываем паспорта.
Одна из пассажирок не стала раскрывать паспорт, а просто держала его в руках. Боевик пришел в бешенство и стал орать, что он не ясновидящий, а женщина впала в оцепенение.
Как только бус отъехал от блокпоста, перепуганные люди стали обсуждать, что какой это ужас, что на блокпосту стоит наркоман с автоматом, ведь мало ли, что ему может под наркотиками померещиться, и вдруг он нас всех перестреляет.
Вся остальная часть пути по ДНР\ЛНР запомнилась мне только кромешной тьмой в салоне автобуса и за его окнами. Да и все мои впечатления от того, что я за 10 дней увидела на оккупированных территориях, вполне укладываются в эти два слова - кромешная тьма.
Полдороги я тщетно пыталась дозвониться маме. Последний раз я связывалась с ней, когда стояла на автостанции в Бахмуте, и мы вместе с моими попутчиками решали, куда нам идти ночевать. Связь работала очень плохо. Я объяснила ей ситуацию и сказала, что вряд ли сегодня успею выбраться из Бахмута. Я попросила, чтобы она не ждала меня на автовокзале, а ехала домой. Я переживала, что она достоится там до ночи, в результате я не приеду, а она не сможет уехать домой. И где ей ночевать? Я очень волновалась. Теперь же, когда я уже ехала по территории ДНР и через несколько часов должна была быть в Луганске, я не знала, ждёт ли она меня там. То есть, я сама отправила её домой, и теперь меня некому было встретить.
В темноте на ощупь я меняла в телефоне сим-карты разных операторов, но ни с одной из них дозвониться всё равно не получалось.
Я стала продумывать свои дальнейшие действия. Так, вот сейчас я приеду на автовокзал, что дальше? Фактически, мне предстояло садиться одной в машину к какому-нибудь бомбиле и ехать на свою окраину. И доехать туда нужно было не пропавшей без вести, не изнасилованной и не ограбленной. Я везла с собой крупную сумму денег, собранную за год, и моей семье пришлось бы очень туго, если бы по дороге в Луганск меня ограбили.
Я вот сейчас пишу это и понимаю, что люди, которые живут в мирных городах и могут воспользоваться личным автомобилем, метро, городским транспортом до глубокой ночи, круглосуточной службой такси, должно быть, будут читать это, и не поймут, как это, в 10 часов вечера не на чем добраться домой с автовокзала. Люди, у которых по карманам два смартфона на две сим-карты и вай-фай на любой скамейке, тоже вряд ли поймут, как это: совсем нет связи. Но так сейчас живёт край, который четыре года назад, до прихода «русского мира», принимал матчи Чемпионата Европы по футболу «Евро-2012». Такова реальность.
Когда мы уже подъезжали к Луганску, одна из моих попутчиц, пожилая женщина, возвращавшаяся домой от своей дочери из Харькова, дала мне свой телефон и попросила набрать номер её подруги, которая должна была приехать за ней на автовокзал на машине и отвезти домой. У неё почему-то не получалось с ней связаться. Я взяла телефон и увидела на экране значок «нет сети». Пока она гостила в Харькове, в Луганске прекратил работу мобильный оператор Life, хотя весь последний год только он один там относительно стабильно и работал. Другого способа связаться с подругой не было. Вот так. Едешь в Луганск с уверенностью, что тебя встретят, а оказываешься ночью посреди города без людей и машин, без мобильной связи, без возможности вызвать или поймать такси, за 45 минут до начала комендантского часа.
В Луганск мы въехали по хорошо знакомой мне алчевской трассе, но я его не узнала. Только спустя какое-то время я с удивлением обнаружила, что мы, оказывается, уже в городе, а не в чистом поле. Всё дело в том, что я помнила его ещё живым и искрящимся, а теперь мы ехали по частному сектору, но в окнах было темно. Лишь изредка светились огоньки. Потом начались многоэтажки. Я насчитывала по 5-10 светящихся окон на целый дом. Интересно, они что, все выехали, или спать так рано ложатся? Было всего около десяти часов вечера, но на улицах совсем не было машин. Совсем означает совсем. Это не гипербола, и не для красного словца. Город стоял мёртвый.
Наконец, мы приехали на луганский автовокзал. Там меня ждала мама. Она отругала меня за то, что я посмела думать, будто на вокзале меня никто не встретит, и сказала, что легла бы спать под забором, но всё равно бы меня дождалась.
Вызвать такси в такое время было нереально. Во-первых, они элементарно уже не выезжали на вызовы (этот вопрос я выяснила заранее, когда готовилась к поездке в Луганск), во-вторых, мне и позвонить было неоткуда, связь-то не работала.
Возле автовокзала стояло несколько такси. Никто из таксистов не согласился ехать в мой район города: «хозяин не разрешает», «комендантский час скоро». У моей попутчицы, которая не смогла дозвониться своей подруге, была та же проблема, хотя ехать ей было в два раза ближе, чем мне. Водитель буса, который привёз нас в Луганск, сам предложил нас подвезти (он ехал домой), но нам нужно было в противоположную сторону, совсем не по пути.
Через 45 минут должен был начаться комендантский час. Это очень серьёзно. После 11 вечера находиться на улице нельзя, иначе вас забирает патруль и увозит в военную комендатуру.
Мама и попутчица вместе пристали к какому-то молодому человеку, который припарковался рядом с таксистами, и упросили его развезти нас по домам. Он не знал, где находится мой район, но попутчица убедила его, что это совсем недалеко.
Он стал складывать наши чемоданы в багажник своей раздолбанной машины. Багажник был сломан и не закрывался, поэтому он привязал его крышку какой-то верёвкой.
Приехав к своему подъезду, попутчица объявила, что деньги в квартире, а квартира на четвёртом этаже, и нужно донести туда её багаж. Не удивительно. Кто из Харькова с русскими рублями едет? Водитель ушел с ней. Мы прождали его довольно долго. Когда он вернулся, мы поехали дальше. Примерно через километр стало понятно, что он не ориентируется в местности, не планировал ехать так далеко и хочет в два раза больше денег.
Лил дождь. Вся дорога была в глубоких ямах, залитых до краёв талой и дождевой водой. Машина больно ныряла в эти ямы, а затем выныривала. Он даже не пытался их объезжать.
Когда он понял, что совсем не знает, куда мы едем, то спросил:
- А мы до укров не доедем? А то я военный.
Прекрасно. Как я сразу не догадалась. Кто ещё может лететь на такой скорости на совершенно раздолбанной машине, не боясь не успеть к комендантскому часу? Я тут же стала живо представлять, что ещё в этой машине и в этом багажнике могли возить.
Домой мы успели до начала комендантского часа.
Зайдя во двор, я первым делом отыскала глазами кусочек черепичной крыши, на котором собиралась посадить мох. Там лежал снег.
Я поцеловала бабушку, а потом вышла на улицу. Там тоже была кромешная тьма.
То есть, выходя во двор, я включила свет на веранде, но он не проникал на улицу, потому что окно в этой комнате до сих пор забито пенопластом. С этого момента я начала спускаться на землю и постепенно погружаться в реалии жизни в ЛНР. До меня начинало доходить, почему мы ехали по частному сектору, а в окнах не горел свет. В том числе и потому, что эти окна забиты досками.
На ощупь я срезала с куста несколько веточек калины и заварила из них чай в любимой красной кружке. Это было бесценно. Мама растёрла мою уставшую спину одной из спиртовых настоек лекарственных трав, которые в ассортименте от нечего делать готовит бабушка. Я нашла в шкафу свою любимую мягкую пижаму, которую мне когда-то дарила Вика, и забралась под одеяло.
Этот ужасный день уходил в прошлое.