Открытое обращение Марины Герасимовой к правозащитникам и общественности
Правозащитникам, общественности, представителям СМИ, председателю Октябрьского суда, в прокуратуру Самарской области
от следственно-арестованной
Герасимовой Марины Владимировны
(уголовное дело № 201623024)
адрес на момент подписания заявления:
446010, Самарская область, г. Сызрань,
ул. Хлебцевича, д. 1, СИЗО-2
Открытое обращение политзаключенной к правозащитникам и общественности
Я - Марина Герасимова, в очередной раз обращаюсь к вам, так как без вашей помощи не надеюсь найти правду, закон и справедливость ни в судах, ни в прокуратуре.
11 июня заканчивается срок моего заключения под стражу. Со дня на день я ожидаю, что следствие будет в очередной раз требовать в Октябрьском районном суде г. Самары продления срока содержания под стражей. Убеждена, что следствие намеренно затягивает производство по уголовному делу в целях получить основания для продления срока моего заключения. При этом никаких оснований, никакой законной необходимости для следствия держать меня под стражей нет вовсе. Соответственно, нет и необходимости продлевать мне лишение свободы.
Также очевидно, что заведенное в отношении меня липовое уголовное дело - лишь повод «кошмарить» оппозицию перед выборами депутатов Госдумы и президента России. Я сама являюсь членом Центрального совета оппозиционной политической партии «ВОЛЯ». А всем беспределом и даже следствием по «экономическому» делу заправляют сотрудники ЦПЭ - «политического» отдела МВД, которые и раньше много раз уже пытались уничтожить партию.
В заключении я нахожусь с 20 февраля по очевидно сфабрикованному обвинению в мошенничестве. Против меня открыто уголовное дело по ч. 3 ст. 159 УК РФ за то, что, поддавшись долгим уговорам и жалости, я дала в долг 900 тысяч рублей своей коллеге Евгении Граховой на ее роды и операцию матери. Когда подошел срок оплаты долга, коллега (теперь уже бывшая) отдала мне свой автомобиль (скорее всего, купленный на мои же деньги!) по генеральной нотариальной доверенности. Автомобиль был продан, а через день Грахова написала заявление в полицию, что автомобиль у нее якобы отобрали под угрозой физического насилия. Я вынуждена была тоже подать заявление в полицию на Грахову за мошенничество. Однако заявлению Граховой был дан ход, а проверкой моего встречного заявления на Грахову никто не занимался, его просто приобщили к заявлению Граховой. Оказывается даже решение об отказе в возбуждении дела на Грахову по нему не вынесено.
«Расследование» моего дела ведет целая следственная группа под руководством старшего следователя по особо важным делам Главного следственного управления ГУ МВД России по Самарской области Хаустова В.П. Но самую активную роль играют сотрудники ЦПЭ. Были проведены обыски с массой нарушений - у меня дома, в доме лидера оппозиционной политической партии «ВОЛЯ» Светланы Лады-Русь. Обыск у Светланы Лады-Русь без каких-либо поводов для этого проходил в форме бандитского вооруженного нападения на спящих мирных законопослушных граждан, с применением спецназа и стрельбой из боевого оружия.
Очевидно, что главная задача следствия и ЦПЭ - любыми путями «нарыть» хоть какие-то поводы для уголовного преследования лидера партии «ВОЛЯ» Светланы Лады-Русь. Уверена, что только для этого меня и лишили свободы. Это видно и по тому, что весь интерес следствия ко мне состоит в незаконных визитах оперативников ЦПЭ, которые давлением, угрозами и шантажом пытаются добиться от меня ложных показаний против Светланы Лады-Русь и ее окружения. Ложных - потому что никто из нас закон не преступал. При этом за отказ дать ложные показания ЦПЭшники уже не раз угрожали мне длительным тюремным сроком, ухудшением условий содержания под стражей, уголовным преследованием близких, грозили поместить меня совместно с больными СПИДом и туберкулезом. Все жалобы и заявления следователь, прокурор Самарской области, областной Следственный комитет, областное МВД спускают на тормозах, т. е. просто передают их в отдел ЦПЭ, сотрудники которого меня и «прессуют». Понятно, что ЦПЭ преступности в собственных действиях не видит!
При этом угрозы сотрудников ЦПЭ последовательно воплощаются. Например, 21 апреля я была переведена в Самарскую областную соматическую больницу ГУФСИН для обследования и лечения в связи с ухудшением состояния моего здоровья. Весь день этапа меня продержали на сухом пайке, при проверке отобрали и 3 дня не давали все мои лекарства и теплые вещи, выдав драный застиранный халат без пуговиц и ватное пальто, источавшее смрадный запах. Всю ночь я не могла согреться, потому что ночью температура была не больше 5 градусов тепла, а палаты не отапливаются… Но это было только начало пыток.
29 апреля, накануне праздников, как только ушел мой адвокат, меня внезапно и спешно перевели из общего терапевтического отделения в камеру так называемого «могильника». Здесь содержатся в полной изоляции от всех остальных «смертники» (люди с тяжелейшими инфекционными заболеваниями, с открытой формой туберкулеза) и самые злостные нарушители (по мнению администрации), к которым применяются СУС (строгие условия содержания). Это единственный корпус больницы, где заключенных держат не в палатах, а в камерах с решетками на окнах. «Гулять» здесь выводят не на улицу, а в бетонную коробку три на три метра, где зимой складывают тела умерших, так как морга на территории больницы нет. Здесь меня поместили в одну камеру с осужденными СУС, где было очень сыро и холодно, на стенах - грибок, свободно разгуливали мыши и огромные черные тараканы. В этой пыточной меня продержали все пять дней праздников, каждый день обещая «разобраться» и уговаривая меня не жаловаться в вышестоящие инстанции. При этом у меня нет ни инфекционных заболеваний, ни нарушений! Вместо лечения мне был нанесен еще больший вред, как и «обещал» сотрудник ЦПЭ Ращупкин.
У меня диагностированы язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, эрозивный гастрит, компенсированный стеноз постбульбарного отдела ДПК, острый панкреатит, подозрение на рак. Но ни в СИЗО, ни даже в больнице мне не могут и не собираются оказывать необходимую медицинскую помощь. «Диетическое» питание, предлагаемое мне здесь, - это много-много капусты, клейстерообразные макароны с фаршем, пшено, горох и другие продукты, совершенно не совместимые с моими заболеваниями. Меня просто медленно убивают и вынуждают голодать. Мой лечащий врач предупреждает, что в таких условиях содержания есть реальная угроза не только здоровью, но и моей жизни!
Каждое этапирование - это настоящая пытка. По много часов нас держат в холодных грязных помещениях «привраток» или в автозаках в ожидании, не дают спать и есть, запихивают в одну камеру спецвагона по 12 человек с вещами, то есть по 2-3 человека на 1 место. Здесь же заключенные и курят, при том, что тут и встать бывает негде. Чтобы попасть в туалет, нужно этого добиваться много часов. Я очень сильно похудела, у меня постоянно болит сердце, болит и кружится голова, немеют руки и ноги… И нередко после очередного заказного суда, где, как и обещают ЦПЭшники, мне продлевают срок заключения, они приходят ко мне и угрозами, психологическим насилием пытаются вынудить меня дать ложные показания против лидера партии «ВОЛЯ» Светланы Лады-Русь! Взамен они, ссылаясь на следователя Хаустова, обещают тут же перевести меня под домашний арест или же вовсе освободить от уголовного наказания.
Все обвинение меня выстроено на показаниях заинтересованных лиц - самой «потерпевшей» и ее родственников, которые не могут быть полноценными свидетелями, так как дают показания лишь со слов Граховой. Следствие пытается объяснить все многочисленные противоречия в деле будто бы ее подавленным психологическим состоянием в момент оформления расписки и нотариальной доверенности.
В основу обвинения положено абсурдное и предвзятое заключение психолога. Хотя независимые эксперты с многолетним стажем экспертной работы, изучившие заключение Зейгер и материалы дела, утверждают, что ее заключение не отвечает требованиям закона об экспертной деятельности ни по критерию научности, ни по объективности, ни по всесторонности, ни по полноте. Ведь Зейгер попросту проигнорировала и не учла вовсе мои показания и показания свидетелей защиты, исследовав только сторону Граховой. Независимые эксперты заявляют об отсутствии признаков психологического давления на Грахову, о противоречиях выводов заключения Зейгер, об ее выходе за пределы собственной компетенции.
Почему же следствием напрочь игнорируется версия ложного оговора меня Граховой, чтобы не возвращать мне долг? Почему ей верят на слово, вообще не рассматривая доказательства гражданско-правового спора между нами - нотариальную доверенность и долговую расписку? Ведь отсутствует само событие преступления, нет никаких оснований для перевода дела в уголовное производство - наш спор должен был разбираться в гражданском порядке!
Я все больше убеждаюсь в мысли, что все это - спланированная спецоперация против меня и лидера партии «ВОЛЯ» для дискредитации нас накануне выборов в Госдуму. Ведь как только партия объявила о своем намерении все-таки идти на выборы, тут же было открыто новое уголовное дело уже в отношении лидера партии, состоялся новый обыск в доме Светланы Михайловны, больше напоминавший вооруженный налет бандитов...
Выяснилось, что сама Грахова является сестрой олигарха Ильи Губина («Новикомбанк», опорный банк госкорпорации «Ростех») из близкого окружения Путина. Очевидно, что и в ряды оппозиции ее давно внедрили как информатора, а ситуация с долгом и машиной - очевидно заранее спланированный ход.
Как суды судят это дело, видно по всем предыдущим заседаниям. Нет никаких законных оснований держать меня в заключении, меня «закрыли» лишь исходя из тяжести липового обвинения, на основании домыслов следствия и суда. По сложившейся в России порочной практике, решения судов о лишении граждан фундаментального права на свободу выносятся формально, в отсутствие обязательных по закону «фактических обстоятельств». Все это прямо противоречит и указаниям Верховного суда, и международной практике.
Президент Путин рекомендовал правоохранителям: «Помещение под стражу [по экономическим преступлениям] нужно использовать как крайнюю меру, а применять залог, подписку о невыезде, домашний арест». Но тюрьмы переполнены, содержание под стражей даже для здорового человека превращается в пытку, а для тяжелобольного создает угрозу жизни. При этом член совета по правам человека при президенте РФ Павел Чиков отмечает: «Удовлетворяются 97% ходатайств об аресте и 99% обращений о продлении ареста». Из-за этого, говорит правозащитник, «свобода стала основным предметом торга по уголовным делам». «Это главный ресурс, который у нас используется в уголовном процессе. Следователь отправляет человека посидеть, а потом, обещая какие-то поблажки, разрешая или запрещая свидания, добивается, чего хочет» (http://www.kommersant.ru/doc/2978955). Все это есть в моем деле.
Следствие ведется с огромным количеством нарушений, но областная прокуратура и суды буквально покрывают любой беспредел силовиков. Складывается впечатление, что на уровне Самарской области существует преступный сговор под руководством, как я понимаю, губернатора Меркушкина, еще в 2014 году обещавшего «похоронить партию «ВОЛЯ». Политический заказ в этом деле - налицо.
Поэтому я в полном праве считать себя политзаключенной. При этом:
следствие по моему делу осуществляется необъективно, односторонне и предвзято;
следствие не принимает и не учитывает оправдывающие меня обстоятельства;
следствие не проверяет очевидную версию заведомого оговора меня со стороны «потерпевшей»;
само мое заключение под стражу осуществлено с целью принудить меня дать ложные показания, в том числе путем незаконных действий, угроз и психологического давления.
Доказательства этого - в приложенном заявлении моих защитников в СК РФ.
При задержании ЦПЭшники выкрали меня из больницы, стащив с больничной каталки. В заключении у меня обострились серьезные хронические заболевания, подтвержденные медицинскими диагнозами. По этим заболеваниям я постоянно нуждаюсь в специальном питании, лечении и обследовании, которые невозможно обеспечить в условиях лишения свободы.
На своем примере я убедилась, что возврат 37-го года - это уже реальность в России.
Мое обращение к вам - это крик о помощи, помощи в отстаивании нарушенных конституционных прав, помощи в освобождении из необоснованного заключения невиновного человека, помощи прекратить липовое заказное уголовное дело, помощи прекратить политические репрессии.
Уверена, что только обращения и внимание правозащитников, общественности, СМИ помогут не допустить беспредела со стороны следствия и судей, в том числе при рассмотрении дела в Октябрьском районном суде Самары и Самарском областном суде, помогут восстановить справедливость и закрыть липовое заказное «политическое» дело против меня и лидера оппозиции Светланы Лады-Русь.
Марина Владимировна Герасимова