М.ДМИТРИЕВ: "Три фактора роста - жилье, инфраструктура, коммерческая недвижимость" (авг 2015) (2)
Начало:
http://loxovo.livejournal.com/6981345.html
«Москва и пустота»
- Но как запустить такую модель?
- Это вопрос, который должен постепенно оказаться в фокусе внимания властей. В мировой экономике гораздо больше примеров, когда страны страдают от перегрева рынков недвижимости и инфраструктуры, нежели от их застоя. Это говорит о том, что запустить реально работающий процесс, раскручивающий предложение и спрос на рынке жилья, коммерческой недвижимости и инфраструктуры - задача вполне посильная. Особенно в условиях того острейшего дефицита, который есть сегодня в России. Тем не менее, это проблема, требующая серьезных и согласованных институциональных изменений и развития многих компетенций. И это не совсем та область, где до недавнего времени «копали» российские власти, пытаясь найти волшебный ключик для ускорения экономического роста.
- Граждане должны предъявлять спрос. Чем они будут предъявлять спрос - население-то у нас бедноватое?
- В этом и состоит задача - раскрутить рост предложения и спроса на рынке жилья и инфраструктуры, не рассчитывая, что доходы населения будут быстро расти на стадии запуска этого процесса.
Рынок строительства недвижимости в России, как и во многих других странах страдает от высокой рентоориентированности и монополизации. Высокая монополизация, связанная с барьерами входа на рынок, ограничения и избыточное регулирование генерируют ренту, которая, по самым скромным оценкам, достигает не менее 30% стоимости строительства объектов в сфере строительства жилья, коммерческой недвижимости и инфраструктуры. Эта рента представляет собой вычет из общественного благосостояния, а значительная ее часть перераспределяется по коррупционным каналам. Существует большой потенциал ее уменьшения за счет улучшения институтов, повышения конкуренции, качества и эффективности регулирования, существенного снижения издержек. Благодаря этому удешевляется и растет предложение, а вместе с ним возрастает и спрос. Сэкономленная рента отчасти переходит поставщикам продукции для строительного сектора - тем, у кого возникает дополнительный спрос на материалы, компоненты, оборудование. Уменьшение избыточной ренты в строительном комплексе - это и есть тот возможный стартовый импульс, который поможет запустить драйверы роста, связанные со строительством и развитием инфраструктуры.
С инфраструктурой существуют те же проблемы: Россия пока не сумела поставить создание инфраструктурных объектов на поток, так, как это сделал Китай. Для нас как консультантов близкая тема - это железные дороги и строительство высокоскоростных магистралей. Благодаря тому, что этот процесс в Китае был поставлен на поток, там построено за последние 5 лет примерно столько же высокоскоростных железнодорожных линий, сколько во всем мире было создано за предыдущие 50 лет. Накопление опыта, особенно в сфере государственно-частного партнерства, приводит к масштабированию, к удешевлению, а, следовательно, к более результативному расходованию средств.
- Работа по направлениям, о которых вы говорите, требует перераспределения трудовых ресурсов. Есть ли у нас эти резервы?
- Эта инфраструктура будет создавать преимущества для зон с высокой экономической плотностью (крупных городских агломераций), в которых будет быстро расти производительность труда. Значительная часть роста будет происходить за счет совокупной факторной производительности, которая связана с более эффективным использованием всех факторов производства - труда, капитала и земли.
Я сошлюсь на исследование Института Гайдара, где были изучены 13 тысяч так называемых «газелей», компаний малого и среднего бизнеса с наиболее высокими темпами роста. Две трети этих российских компаний на сегодня сосредоточены в сфере строительства, производства стройматериалов, инвестиций в недвижимость и обслуживания недвижимости, то есть ЖКХ, управление арендным фондом и прочее. Они динамичны за счет того, что конкурентоспособны и эффективны и там большой потенциал роста производительности труда. Ускоренное развитие рынков недвижимости и инфраструктуры создаст условия для развития конкуренции и еще больше расширит возможности для деятельности «газелей» в этой сфере. Поскольку такая модель развития предполагает дерегулирование и демонополизацию рынков, то для «газелей» возникнет еще больше ниш, где они смогут выходить на рынок и конкурировать. Здесь, скорее, речь идет о росте производительности, нежели о привлечении дополнительной рабочей силы.
Что касается дополнительной рабочей силы, у нас ресурсы невелики, но они тоже есть. Прежде всего это связано с пространственной оптимизацией расселения населения. Скорее всего, рабочая сила будет перемещаться в динамичные территории с высокой экономической плотностью и производительностью. Доля населения, проживающего в городах-миллионниках, в России в два с лишним раза ниже, чем в среднем по развитым странам. Ресурс такого рода передвижения в долгосрочной перспективе (в пределах 20 лет), по нашим оценкам, может составить не менее 5 миллионов человек.
Речь, разумеется, идет не о принудительном перемещении, а о создании экономических условий для переезда людей, которые сами в этом заинтересованы по экономическим причинам. Например, те несколько миллионов людей, которые сейчас занимаются отходничеством, то есть работают вахтовым методом 3-4 месяца в другом регионе в отрыве от семей, смогут при желании перевезти свои семьи поближе к месту работы и для начала, например, арендовать жилье по доступным ценам, предложение которого надо будет активно развивать. Часть государственных программ поддержки занятости может быть переориентирована на содействие такому переезду.
- А это не исказит пространственное развитие России, не сделает его еще более концентрированным исключительно в очагах роста?
- Все, что связано с природными ресурсами, все равно будет развиваться рассредоточенно - вблизи их физического расположения. Это тот случай, когда не экономика идет туда, где живет население, а рабочая сила перемещается туда, где есть природные ресурсы. И значительная часть относительно небольших населенных пунктов вдали от крупных городов будет нацелена именно на это.
Природные ресурсы - это отнюдь не только полезные ископаемые и связанные с ними нефтепромыслы, горнорудные карьеры и угольные шахты. Это и лесная промышленность, и рыбная отрасль в широком понимании, включая морской промысел и рыборазведение, которое в силу экологической чувствительности тяготеет к удаленным от крупных городов территориям. Если мы возьмем, например, Вологодскую область, там потенциал для развития рыбной отрасли колоссальный. А уровень потребления сегодня в России говорит о том, что потенциал поставок на внутренний рынок и даже на экспорт - очень большой.
Еще одна такая сфера - это сельское хозяйство. В России недостаточно развиты городские центры, специализирующиеся на услугах и производствах, сопутствующих сельскому хозяйству. Это довольно широкий спектр видов деятельности, который нуждаются в локализации поблизости от зон сельскохозяйственного производства. Он включает финансовые услуги - банкинг, страхование, торговлю и логистику, первичную переработку сырья, сервисное обслуживание, техническое консультирование, обучение и инфраструктуру для проведения досуга. Развивать эту инфраструктуру преимущественно в крупных городах невозможно, поскольку фактор территориальной близости потребителей играет в ее размещении решающую роль, а сельское хозяйство рассредоточено по большим территориям.
Но и это еще не все. Есть удаленные населенные пункты, которые, скорее всего, получат развитие в силу особенностей российской географии: например, Северный морской путь. Многие северные поселки, которые захирели, могут получить второе дыхание просто потому, что 200 млн т грузов ежегодно в перспективе может идти транзитом по Северному морскому пути. Это касается и многих других населенных пунктов, расположенных на перспективных транзитных транспортных коридорах.
Дальний Восток и Байкальский регион: многие населенные пункты, которые цепочкой расположены по российско-китайской границе, не имели возможности развития, поскольку экономическое сотрудничество с Китаем долгие годы сдерживалось из соображений безопасности. Сейчас многие ограничения снимаются благодаря ускорившейся переориентации экономического сотрудничества с европейского на азиатское направление. Теперь вся эта сеть населенных пунктов получает возможность реализовать свое естественное географическое преимущество расположения в непосредственной близости от основного центра мирового экономического роста.
Большое число туристических объектов тоже расположены вдали от крупных городов. Поэтому развитие внутреннего туризма будет поддерживать экономику многих небольших населенных пунктов, не включенных в городские агломерации.
Что касается развития крупных городских агломераций, то речь здесь идет не столько о московской агломерации, размеры которой уже близки к оптимальным. В отличие от московской большинство других агломераций в России имеют недостаточные размеры и потенциал для их дальнейшего роста существует во всех федеральных округах. Словом, возникает довольно много возможностей, чтобы российское пространство на следующем этапе экономического роста не превратилось в модель «Москва и пустота».
После 2018-го
- Насколько российские элиты и общество смогут быстро понять, как со всем этим работать?
- Здесь я более пессимистичен. Мы находимся на пороге очередного избирательного цикла, а это не самый подходящий момент для серьезного поворота в экономической политике. Объяснить кому-то накануне выборов, проходящих в условиях глубокого экономического кризиса и падения уровня жизни, что сейчас мы должны сосредоточиться на институциональных изменениях, позитивные результаты которых появятся лишь через несколько лет… это очень тяжело. Как правило, окно возможностей для этого открывается только после выборов, а это значит, что, скорее всего, придется ждать 2018 года.
- Возможно, многое зависит и от того, как разные социальные страты переживают кризис, какие у них настроения и ожидания? Кстати, кризис для населения проходит почти незамеченным…
- Во II квартале после резкого падения до уровня 2008-2009 годов экономические настроения населения стали улучшаться. На это указывают и данные Росстата, и опросы основных социологических центров. Но летом экономику накрыла вторая волна девальвации рубля, а самая глубокая точка кризиса оказалась все еще не пройденной. По данным опросов РАНХиГС, население демонстрировало парадоксальные установки. С одной стороны, его экономический оптимизм нарастал, а с другой стороны, по тем же исследованиям, доля респондентов, которые лично на себе испытали экономический кризис, увеличивалась с каждым опросом. К маю уже три четверти респондентов в той или иной мере были затронуты кризисом. Поэтому не исключено, что под влиянием очередного ухудшения экономической ситуации настроения населения вновь покатятся вниз и в очередной раз приблизятся к историческим минимумам.
Сейчас мы имеем дело с первым за последние 20 лет кризисом, когда уровень жизни населения упал глубже, чем инвестиции. Даже в 1998 году инвестиции снизились чуть сильнее, чем потребление. В 2009 году почти все падение было за счет инвестиционной составляющей, а потребление по итогам года не упало вообще. А в этом кризисе в I квартале впервые розничный товарооборот упал глубже, чем инвестиции, - прежде всего из-за глубокой девальвации: она помогла промышленности, но ударила по населению, зависевшему от импорта.
Я подвожу к концу этой истории. Сбербанк России ежемесячно публикует «Индекс финансовых настроений» (ИФН), данные для которого собирает Левада-центр. По итогам июля он снова упал. На что это может указывать? В составе ИФН есть вопросы, касающиеся готовности делать сбережения и получать кредиты. Оба этих параметра оказались на низком уровне, а небольшой рост продемонстрировала лишь склонность к сбережениям в валюте. Сами аналитики Сбербанка интерпретируют это следующим образом. У населения возникает ощущение беспросветного падения уровня жизни, когда проактивная финансовая позиция уже невозможна. Нет ресурсов на сбережения, но нельзя и брать кредиты, поскольку их не из чего будет отдавать. Ведь в I квартале чистый отток средств из семейных бюджетов на возврат кредитов достиг астрономической суммы в 855 млрд руб., что соответствует примерно 10% всего квартального потребления населения. У россиян формируется осознание беспросветности ухудшения их положения, поэтому новое падение экономических настроений представляется весьма вероятным.
Постепенно общество начинает приходить к пониманию серьезности экономической ситуации и к необходимости изменений в стране для выхода из кризиса. Что готовит почву для начала более широкого диалога о том, как на самом деле можно выбраться из этой экономической ямы. В некотором смысле это напоминает настроения российского общества после дефолта 1998 года, когда впервые население начало конструктивно воспринимать решительные меры экономической политики, например, жесткое бюджетное сжатие, которое провело правительство Евгения Примакова, дав толчок к экономическому росту.
- Такие возможности требуют стратегического видения от руководства страны, экспертов. Может ли модель нового экономического роста лечь в основу, например, «Стратегии-2030»?
- Надо понимать, что та стратегия, которая готовится - это лишь плановое мероприятие, которое реализуется в соответствии с недавно принятым законом о стратегическом планировании. Не факт, что в нее удастся заложить все те меры, которые нужны для активации несырьевых драйверов экономического роста. Тем не менее, и у чиновников, и у экономистов возникло гораздо более глубокое понимание того, как несырьевому росту может помочь пространственное и инфраструктурное развитие. Стратегия пространственного развития - это еще один документ, подготовка которого в соответствии с законом о стратегическом планировании предусмотрена в 2016 году. И это упражнение может оказаться весьма содержательным. Но, на мой взгляд, реальные стратегические решения, необходимые для выхода из кризиса и смены модели роста могут быть приняты лишь после завершения избирательного цикла - если, конечно, цены на нефть к тому времени в очередной раз не поднимутся выше $100. Именно так, например, в 2000 году была подготовлена, а затем и частично реализована новая, весьма успешная стратегия развития, которая решительно отличалась от предыдущего инерционного стиля экономического мышления.
*
Михаил Дмитриев родился в 1961 году в Ленинграде, окончил Ленинградский финансово-экономический институт (Финэк), доктор экономических наук. Входил в круг экономистов, которые в 1980-е годы формулировали программу реформ. Был депутатом Верховного совета РСФСР и Верховного совета РФ, первым заместителем министра труда, первым заместителем министра экономического развития и торговли, президентом Центра стратегических разработок, ныне - президент партнерства «Новый экономический рост».
Economy Times, 31/08/2015
http://economytimes.ru/kurs-rulya/mihail-dmitriev-tri-faktora-rosta-zhile-infrastruktura-kommercheskaya-nedvizhimost
Примечание: все выделения в тексте - мои.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
(окт 2015) Инфраструктура роста
Как создать рынок инфраструктурных инвестиций и добиться экономического подъема в России
Economy Times представляет доклад известного экономиста, президента Хозяйственного партнерства «Новый экономический рост» Михаила ДМИТРИЕВА «Развитие инфраструктуры как ядро новой модели экономического роста». В докладе развиваются идеи, высказанные автором в недавнем интервью ET и касающиеся принципиальной важности преодоления инфраструктурных ограничений, сдерживающих рост в России.
http://economytimes.ru/kurs-rulya/infrastruktura-rosta
http://loxovo.livejournal.com/6981345.html
«Москва и пустота»
- Но как запустить такую модель?
- Это вопрос, который должен постепенно оказаться в фокусе внимания властей. В мировой экономике гораздо больше примеров, когда страны страдают от перегрева рынков недвижимости и инфраструктуры, нежели от их застоя. Это говорит о том, что запустить реально работающий процесс, раскручивающий предложение и спрос на рынке жилья, коммерческой недвижимости и инфраструктуры - задача вполне посильная. Особенно в условиях того острейшего дефицита, который есть сегодня в России. Тем не менее, это проблема, требующая серьезных и согласованных институциональных изменений и развития многих компетенций. И это не совсем та область, где до недавнего времени «копали» российские власти, пытаясь найти волшебный ключик для ускорения экономического роста.
- Граждане должны предъявлять спрос. Чем они будут предъявлять спрос - население-то у нас бедноватое?
- В этом и состоит задача - раскрутить рост предложения и спроса на рынке жилья и инфраструктуры, не рассчитывая, что доходы населения будут быстро расти на стадии запуска этого процесса.
Рынок строительства недвижимости в России, как и во многих других странах страдает от высокой рентоориентированности и монополизации. Высокая монополизация, связанная с барьерами входа на рынок, ограничения и избыточное регулирование генерируют ренту, которая, по самым скромным оценкам, достигает не менее 30% стоимости строительства объектов в сфере строительства жилья, коммерческой недвижимости и инфраструктуры. Эта рента представляет собой вычет из общественного благосостояния, а значительная ее часть перераспределяется по коррупционным каналам. Существует большой потенциал ее уменьшения за счет улучшения институтов, повышения конкуренции, качества и эффективности регулирования, существенного снижения издержек. Благодаря этому удешевляется и растет предложение, а вместе с ним возрастает и спрос. Сэкономленная рента отчасти переходит поставщикам продукции для строительного сектора - тем, у кого возникает дополнительный спрос на материалы, компоненты, оборудование. Уменьшение избыточной ренты в строительном комплексе - это и есть тот возможный стартовый импульс, который поможет запустить драйверы роста, связанные со строительством и развитием инфраструктуры.
С инфраструктурой существуют те же проблемы: Россия пока не сумела поставить создание инфраструктурных объектов на поток, так, как это сделал Китай. Для нас как консультантов близкая тема - это железные дороги и строительство высокоскоростных магистралей. Благодаря тому, что этот процесс в Китае был поставлен на поток, там построено за последние 5 лет примерно столько же высокоскоростных железнодорожных линий, сколько во всем мире было создано за предыдущие 50 лет. Накопление опыта, особенно в сфере государственно-частного партнерства, приводит к масштабированию, к удешевлению, а, следовательно, к более результативному расходованию средств.
- Работа по направлениям, о которых вы говорите, требует перераспределения трудовых ресурсов. Есть ли у нас эти резервы?
- Эта инфраструктура будет создавать преимущества для зон с высокой экономической плотностью (крупных городских агломераций), в которых будет быстро расти производительность труда. Значительная часть роста будет происходить за счет совокупной факторной производительности, которая связана с более эффективным использованием всех факторов производства - труда, капитала и земли.
Я сошлюсь на исследование Института Гайдара, где были изучены 13 тысяч так называемых «газелей», компаний малого и среднего бизнеса с наиболее высокими темпами роста. Две трети этих российских компаний на сегодня сосредоточены в сфере строительства, производства стройматериалов, инвестиций в недвижимость и обслуживания недвижимости, то есть ЖКХ, управление арендным фондом и прочее. Они динамичны за счет того, что конкурентоспособны и эффективны и там большой потенциал роста производительности труда. Ускоренное развитие рынков недвижимости и инфраструктуры создаст условия для развития конкуренции и еще больше расширит возможности для деятельности «газелей» в этой сфере. Поскольку такая модель развития предполагает дерегулирование и демонополизацию рынков, то для «газелей» возникнет еще больше ниш, где они смогут выходить на рынок и конкурировать. Здесь, скорее, речь идет о росте производительности, нежели о привлечении дополнительной рабочей силы.
Что касается дополнительной рабочей силы, у нас ресурсы невелики, но они тоже есть. Прежде всего это связано с пространственной оптимизацией расселения населения. Скорее всего, рабочая сила будет перемещаться в динамичные территории с высокой экономической плотностью и производительностью. Доля населения, проживающего в городах-миллионниках, в России в два с лишним раза ниже, чем в среднем по развитым странам. Ресурс такого рода передвижения в долгосрочной перспективе (в пределах 20 лет), по нашим оценкам, может составить не менее 5 миллионов человек.
Речь, разумеется, идет не о принудительном перемещении, а о создании экономических условий для переезда людей, которые сами в этом заинтересованы по экономическим причинам. Например, те несколько миллионов людей, которые сейчас занимаются отходничеством, то есть работают вахтовым методом 3-4 месяца в другом регионе в отрыве от семей, смогут при желании перевезти свои семьи поближе к месту работы и для начала, например, арендовать жилье по доступным ценам, предложение которого надо будет активно развивать. Часть государственных программ поддержки занятости может быть переориентирована на содействие такому переезду.
- А это не исказит пространственное развитие России, не сделает его еще более концентрированным исключительно в очагах роста?
- Все, что связано с природными ресурсами, все равно будет развиваться рассредоточенно - вблизи их физического расположения. Это тот случай, когда не экономика идет туда, где живет население, а рабочая сила перемещается туда, где есть природные ресурсы. И значительная часть относительно небольших населенных пунктов вдали от крупных городов будет нацелена именно на это.
Природные ресурсы - это отнюдь не только полезные ископаемые и связанные с ними нефтепромыслы, горнорудные карьеры и угольные шахты. Это и лесная промышленность, и рыбная отрасль в широком понимании, включая морской промысел и рыборазведение, которое в силу экологической чувствительности тяготеет к удаленным от крупных городов территориям. Если мы возьмем, например, Вологодскую область, там потенциал для развития рыбной отрасли колоссальный. А уровень потребления сегодня в России говорит о том, что потенциал поставок на внутренний рынок и даже на экспорт - очень большой.
Еще одна такая сфера - это сельское хозяйство. В России недостаточно развиты городские центры, специализирующиеся на услугах и производствах, сопутствующих сельскому хозяйству. Это довольно широкий спектр видов деятельности, который нуждаются в локализации поблизости от зон сельскохозяйственного производства. Он включает финансовые услуги - банкинг, страхование, торговлю и логистику, первичную переработку сырья, сервисное обслуживание, техническое консультирование, обучение и инфраструктуру для проведения досуга. Развивать эту инфраструктуру преимущественно в крупных городах невозможно, поскольку фактор территориальной близости потребителей играет в ее размещении решающую роль, а сельское хозяйство рассредоточено по большим территориям.
Но и это еще не все. Есть удаленные населенные пункты, которые, скорее всего, получат развитие в силу особенностей российской географии: например, Северный морской путь. Многие северные поселки, которые захирели, могут получить второе дыхание просто потому, что 200 млн т грузов ежегодно в перспективе может идти транзитом по Северному морскому пути. Это касается и многих других населенных пунктов, расположенных на перспективных транзитных транспортных коридорах.
Дальний Восток и Байкальский регион: многие населенные пункты, которые цепочкой расположены по российско-китайской границе, не имели возможности развития, поскольку экономическое сотрудничество с Китаем долгие годы сдерживалось из соображений безопасности. Сейчас многие ограничения снимаются благодаря ускорившейся переориентации экономического сотрудничества с европейского на азиатское направление. Теперь вся эта сеть населенных пунктов получает возможность реализовать свое естественное географическое преимущество расположения в непосредственной близости от основного центра мирового экономического роста.
Большое число туристических объектов тоже расположены вдали от крупных городов. Поэтому развитие внутреннего туризма будет поддерживать экономику многих небольших населенных пунктов, не включенных в городские агломерации.
Что касается развития крупных городских агломераций, то речь здесь идет не столько о московской агломерации, размеры которой уже близки к оптимальным. В отличие от московской большинство других агломераций в России имеют недостаточные размеры и потенциал для их дальнейшего роста существует во всех федеральных округах. Словом, возникает довольно много возможностей, чтобы российское пространство на следующем этапе экономического роста не превратилось в модель «Москва и пустота».
После 2018-го
- Насколько российские элиты и общество смогут быстро понять, как со всем этим работать?
- Здесь я более пессимистичен. Мы находимся на пороге очередного избирательного цикла, а это не самый подходящий момент для серьезного поворота в экономической политике. Объяснить кому-то накануне выборов, проходящих в условиях глубокого экономического кризиса и падения уровня жизни, что сейчас мы должны сосредоточиться на институциональных изменениях, позитивные результаты которых появятся лишь через несколько лет… это очень тяжело. Как правило, окно возможностей для этого открывается только после выборов, а это значит, что, скорее всего, придется ждать 2018 года.
- Возможно, многое зависит и от того, как разные социальные страты переживают кризис, какие у них настроения и ожидания? Кстати, кризис для населения проходит почти незамеченным…
- Во II квартале после резкого падения до уровня 2008-2009 годов экономические настроения населения стали улучшаться. На это указывают и данные Росстата, и опросы основных социологических центров. Но летом экономику накрыла вторая волна девальвации рубля, а самая глубокая точка кризиса оказалась все еще не пройденной. По данным опросов РАНХиГС, население демонстрировало парадоксальные установки. С одной стороны, его экономический оптимизм нарастал, а с другой стороны, по тем же исследованиям, доля респондентов, которые лично на себе испытали экономический кризис, увеличивалась с каждым опросом. К маю уже три четверти респондентов в той или иной мере были затронуты кризисом. Поэтому не исключено, что под влиянием очередного ухудшения экономической ситуации настроения населения вновь покатятся вниз и в очередной раз приблизятся к историческим минимумам.
Сейчас мы имеем дело с первым за последние 20 лет кризисом, когда уровень жизни населения упал глубже, чем инвестиции. Даже в 1998 году инвестиции снизились чуть сильнее, чем потребление. В 2009 году почти все падение было за счет инвестиционной составляющей, а потребление по итогам года не упало вообще. А в этом кризисе в I квартале впервые розничный товарооборот упал глубже, чем инвестиции, - прежде всего из-за глубокой девальвации: она помогла промышленности, но ударила по населению, зависевшему от импорта.
Я подвожу к концу этой истории. Сбербанк России ежемесячно публикует «Индекс финансовых настроений» (ИФН), данные для которого собирает Левада-центр. По итогам июля он снова упал. На что это может указывать? В составе ИФН есть вопросы, касающиеся готовности делать сбережения и получать кредиты. Оба этих параметра оказались на низком уровне, а небольшой рост продемонстрировала лишь склонность к сбережениям в валюте. Сами аналитики Сбербанка интерпретируют это следующим образом. У населения возникает ощущение беспросветного падения уровня жизни, когда проактивная финансовая позиция уже невозможна. Нет ресурсов на сбережения, но нельзя и брать кредиты, поскольку их не из чего будет отдавать. Ведь в I квартале чистый отток средств из семейных бюджетов на возврат кредитов достиг астрономической суммы в 855 млрд руб., что соответствует примерно 10% всего квартального потребления населения. У россиян формируется осознание беспросветности ухудшения их положения, поэтому новое падение экономических настроений представляется весьма вероятным.
Постепенно общество начинает приходить к пониманию серьезности экономической ситуации и к необходимости изменений в стране для выхода из кризиса. Что готовит почву для начала более широкого диалога о том, как на самом деле можно выбраться из этой экономической ямы. В некотором смысле это напоминает настроения российского общества после дефолта 1998 года, когда впервые население начало конструктивно воспринимать решительные меры экономической политики, например, жесткое бюджетное сжатие, которое провело правительство Евгения Примакова, дав толчок к экономическому росту.
- Такие возможности требуют стратегического видения от руководства страны, экспертов. Может ли модель нового экономического роста лечь в основу, например, «Стратегии-2030»?
- Надо понимать, что та стратегия, которая готовится - это лишь плановое мероприятие, которое реализуется в соответствии с недавно принятым законом о стратегическом планировании. Не факт, что в нее удастся заложить все те меры, которые нужны для активации несырьевых драйверов экономического роста. Тем не менее, и у чиновников, и у экономистов возникло гораздо более глубокое понимание того, как несырьевому росту может помочь пространственное и инфраструктурное развитие. Стратегия пространственного развития - это еще один документ, подготовка которого в соответствии с законом о стратегическом планировании предусмотрена в 2016 году. И это упражнение может оказаться весьма содержательным. Но, на мой взгляд, реальные стратегические решения, необходимые для выхода из кризиса и смены модели роста могут быть приняты лишь после завершения избирательного цикла - если, конечно, цены на нефть к тому времени в очередной раз не поднимутся выше $100. Именно так, например, в 2000 году была подготовлена, а затем и частично реализована новая, весьма успешная стратегия развития, которая решительно отличалась от предыдущего инерционного стиля экономического мышления.
*
Михаил Дмитриев родился в 1961 году в Ленинграде, окончил Ленинградский финансово-экономический институт (Финэк), доктор экономических наук. Входил в круг экономистов, которые в 1980-е годы формулировали программу реформ. Был депутатом Верховного совета РСФСР и Верховного совета РФ, первым заместителем министра труда, первым заместителем министра экономического развития и торговли, президентом Центра стратегических разработок, ныне - президент партнерства «Новый экономический рост».
Economy Times, 31/08/2015
http://economytimes.ru/kurs-rulya/mihail-dmitriev-tri-faktora-rosta-zhile-infrastruktura-kommercheskaya-nedvizhimost
Примечание: все выделения в тексте - мои.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
(окт 2015) Инфраструктура роста
Как создать рынок инфраструктурных инвестиций и добиться экономического подъема в России
Economy Times представляет доклад известного экономиста, президента Хозяйственного партнерства «Новый экономический рост» Михаила ДМИТРИЕВА «Развитие инфраструктуры как ядро новой модели экономического роста». В докладе развиваются идеи, высказанные автором в недавнем интервью ET и касающиеся принципиальной важности преодоления инфраструктурных ограничений, сдерживающих рост в России.
http://economytimes.ru/kurs-rulya/infrastruktura-rosta