!! Украинские дневники. 10 жителей Киева о неделе революции в стране (начало)
Активист Майдана, сотрудница художественного музея, сценарист «Школы», топ-менеджер, бариста, программист и другие жители Киева - о том, как изменилась их жизнь за одну неделю
18 февраля
Лика БУГАЕВА, музыкант
«Ночью прилетела после двухнедельного путешествия по Европе. Наутро проснулась в войне. Вы знаете, как это? Я тоже раньше не знала. Как так случилось, что у 60-летнего преподавателя из университета прострелена грудь и что девочка 20 лет истекает кровью? Эти фотографии врезались мне в мозг».
Андрей и Алена, топ-менеджеры, живут на Институтской улице
«Какофония от ударов битами и арматурой по стальным щитам. Из окна квартиры видны люди в черном на крышах соседних домов. Вроде снайперы. Приехал водитель, напуган. Номера у него не киевские. Во дворе пусто. Мерседесы попрятали. Сажусь в машину. По дороге на работу вижу, как начинают гореть машины спецтехники, охраняющие подходы к Совету».
Роман, программист, работает в офисном центре в 200 метрах от Майдана
«В 16.00 объявили эвакуацию. Руководство офисного центра не хотело брать на себя ответственность за жизнь людей и приняло решение отпустить всех домой. Эвакуироваться далеко не получилось, так как метро успели закрыть, а без него я домой не доеду. Такси вызвать вообще невозможно. Поэтому мы с женой просто по городу гуляли».
Наталья ВОРОЖБИТ, драматург
«Мы пошли в Мариинский парк. Погода была удивительная, сухая и солнечная. Справа - Днепр, слева - Дом офицеров, там выступали оппозиционеры. Прямо перед нами кордон с внутренними войсками и «Беркутом». За ними - Антимайдан. Экспромт-акция: майдановцы размахивали деньгами, приглашая Антимайдан перейти на нашу сторону (намекая на проплаченность Антимайдана). Здесь все было мирно. Как на футболе, кричали кричалки, фотографировались. В нашей компании было человек семь. В основном актеры и музыканты. А с Шелковичной все отчетливее доносились грохот и взрывы. Запахло первым газом. Совсем близко стали разрываться гранаты, дышать стало трудно. Люди начали медленно отходить. Бойцы самообороны делали нам коридор, а сами оставались. Миша, который был с нами, уходить не захотел. Без маски, каски, без каких-либо средств защиты он побежал в дым со словами: «Эх, опять не дойду на работу».
Я поехала домой, нужно было везти дочь на занятия в детский клуб «Изобретатель». Кроме моей Паши на занятие никто из детей не пришел. Позвонил Вася, сказал, что у Миши четыре осколочных ранения. Он сейчас в Доме офицеров вместе с другими ранеными. Милиция не пускает к ним скорые, и они ищут способ, как его оттуда вытащить.
Позвонил знакомый казак с Майдана, сказал, что в его бронежилет попали две пули и один осколок в глаз. Он уже был в больнице, глаз цел. Сказал, что теперь точно выживет и женится на мне. Ой.
Вечером зашел в гости один театральный режиссер. Чтобы скоротать уныние, мы выпили виски. Позвонила Васе узнать, как Миша. Миша уже был в реанимации. Он потерял много крови в ожидании скорой помощи (один осколок попал в живот), и врачи сомневаются, доживет ли до утра».
Алексей и Мария, веб-девелопер и менеджер проектов
«Мы на Майдане. Подбежала девушка, говорит, мужчина ранен. Подошли, мужчина лет 35 с осколочными ранениями, в руках взорвалась бутылка. Говорит: «Отвезите домой!» Говорим, что нужно к врачам. Он не хочет из-за милиции. Мужчина весь в бензине, нога сильно болит. Вова зовут. Потерял телефон.
Набрали друзей, узнали, куда везти. Те дали телефон храма на Левобережной. Набрали храм, там спросили, насколько тяжелый. Когда узнали, что ходить может, разрешили везти. Приехали. Подвал большого храма, много людей, все время несут медикаменты. Оставили Вову. Сами поехали в аптеку и решили ему где-то купить простой телефон. В аптеке очередь. Все покупают на Майдан, кроме одной парочки. Все аптеки вокруг закрыты, кроме этой.
Я отгружаю монахиням ящики с медикаментами, они их несут бегом».
Андрий АНДРУШКИВ, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ», на Майдане вместе с женой
«Мы прошли по Крепостному переулку на улицу Институтскую, чтобы посмотреть, что там происходит. На улице было несколько тысяч людей, далеко впереди поднимался дым сожженных грузовиков. За перекрестком с улицей Липской в мое правое плечо попала резиновая пуля - «Беркут» стрелял с крыши. Пуля летела достаточно издалека, поэтому оставила лишь небольшой синяк. В ту же секунду «Беркут» начал разгонять людей: забрасывал толпу кусками булыжника и свето-шумовыми гранатами, несколько бойцов «Беркута» непрерывно стреляли из помповых ружей резиновыми пулями. К скорой в Крепостном переулке начали подтаскивать раненых. Рваные раны ног от гранат, подбитые глаза. Мы встретили своего друга Назара, бойца самообороны. Он сказал, что в Доме офицеров много раненых и нужны еще медикаменты. Оказалось, что наши знакомые спрятались в кафе на Институтской, где прямо сейчас «Беркут» избивает людей на улице, они ждут, когда «Беркут» отступит, чтобы выйти.
Мы отходим к Октябрьскому дворцу, люди бегут вниз мимо отеля «Украина», занимают позиции возле Октябрьского. «Беркут» бежит вслед. У меня в руках два куска булыжника, я бросаю их с моста в «Беркут». Правительственные войска останавливаются после первого града камней на безопасной дистанции и начинают атаку по флангу возле Октябрьского. В это время моя жена уже стоит в цепочке людей, которые подают булыжники с Майдана вверх к Октябрьскому, я спускаюсь к ней и начинаю передавать камни. Так продолжается около 20 минут. Слышны выстрелы, запах газа, «Беркут» прорывается к Октябрьскому, занимает мост. Мы с женой и десятками других спускаемся на Майдан. Беркутовец возле моста находит молоток, которым разбивали камни на более мелкие куски, и бросает его с горы на головы протестующих, остальные бойцы начинают забрасывать людей камнями с моста. Часть беркутовцев занимает верхнюю площадку ТЦ «Глобус» и начинает бросать бутылки с зажигательной смесью в палаточный городок возле стелы Независимости. За считаные секунды сгорают четыре палатки и кухня. Мы начинаем искать огнетушители или воду, начинаем валить и убирать соседние армейские палатки, чтобы очистить пространство между огнем и всем палаточным лагерем. В это время на ТЦ «Глобус» беркутовцы фотографируются на фоне полыхающих палаток, изображая позы бодибилдеров на соревнованиях, тычут людям «факи» и что-то орут.
Мы с братом приходим к баррикаде возле Дома профсоюзов со стороны Европейской площади. Кто-то из сотников или старший на баррикаде командует убраться всем, кто без бронежилетов. Мы уходим назад к углу Дома профсоюзов и помогаем разбивать булыжники и передавать на баррикаду. Кто-то из бойцов самообороны говорит нам, чтобы мы караулили выход из метро «Майдан Незалежности» и, в случае если оттуда пойдут бойцы «Беркута», подожгли наваленную в проход кучу досок. Нам выдают по несколько бутылок с горючей смесью. В то же время со стороны правительственных сил слышен голос из динамиков, который оповещает о том, чтобы все мирные жители покинули территорию Майдана, в ином случае их действия будут рассмотрены как действия экстремистов. Звонит мама, говорит, что отец уже выехал на Киев (из маленькой деревни в Прикарпатье за 650 км от столицы).
Мама не просит нас уходить с Майдана, мама знает, зачем мы там, и просто просит быть осторожными, плачет и говорит, что будет за нас молиться.
Ровно в 8.00 начинается штурм. «Беркут» наступает вниз по Институтской под прикрытием водомета. Со стороны Европейской площади вместе с «Беркутом» движутся два бронетранспортера. Первый бронетранспортер бьет точно по центру баррикады, где еще недавно был проход, - там оборонная конструкция не такая прочная. Ударной волной ребят отбрасывает на несколько метров. Те, кто удерживается на баррикаде, забрасывают бронетранспортер коктейлями, он начинает гореть и откатывается назад. После полутора часов боя нашим приходится отступать к углу Дома профсоюзов, правительственные силы прорываются со стороны Институтской. Свои два коктейля я поджигаю вместе с братом, и мы бросаем их в наступающий «Беркут».
Горят палатки, горит «икарус», который стоял в палаточном городке, горит полевая церковь. К сцене приносят икону, которую удалось спасти. Священники берут икону с собой на сцену, где все это время кроме оборонных приказов звучат только молитвы, и тут одного из православных священников «запаяло» от происходящего, и он начинает проклинать «Беркут». Молитвы-проклятия возносятся над Майданом».
19 февраля
Андрей и Алена, топ-менеджеры
«В городе пусто. Майдан в кольце. На Майдане - пепелище. Копоть и гарь. Сожжен Дом профсоюзов. Сожжены основные медпункты и точки сбора провизии.
В интернете месиво из фактов, слухов, домыслов, криков души, крови, паники: «Майдану нечего есть. У них нет воды и медикаментов. Помогите! Люди умирают! В больницы нельзя, отлавливают! Львовские уже на посту ГАИ на Житомирской трассе. Там перестрелка».
Лика БУГАЕВА, музыкант
«Мой дом находится предельно близко к Майдану. Я смотрела, как милиционеры с автоматами наперевес пьют вонючий кофе в киоске у дороги и как продажные титушки ротами шныряют по дворам. В эту ночь я слышала выстрелы. Постоянно доносился вой машин скорой помощи, они носились взад-вперед. Но, выйдя утром на улицу, знаете, что я увидела? Смеющихся девиц с сумочками, бородатых модных парней с кофе навынос, которые так беззаботно улыбались и прогуливались под солнцем. Я на секунду офигела, не поняла, где я. Я побежала к Майдану. Казаки били в барабаны. Люди активно срывали брусчатку и складывали ее горой. Мужчины в пластиковых касках, с деревянными щитами и палками были черными как шахтеры. Лежали накрытые белой простыней тела. Метро закрыто. Мы окружены».
Юля ЗИНОВЬЕВА, сотрудница Национального художественного музея Украины
«Очень хотела долбить плитку, но повреждена спина, и могу совсем перестать двигаться, тогда просто всем буду мешать. По дороге домой собираю бутылки, изучаю вкусы, места культурного отдыха граждан. Ночью спать невозможно».
Оксана, студентка Киевского политехнического института
«Все боятся выходить, мы тоже особо никуда не выходили, были в общежитии. Родители, родственники переживали, говорили: «Боже, давай мы приедем за тобой». А там же нельзя въезжать, так они говорят: «Ну так за Киевом подождем, только чтоб дома была, дома спокойнее».
У меня были билеты на 19-е число в Театр имени Леси Украинки, само представление не отменялось, но мы не пошли туда. Люди там, за стеной, умирают, а тут театр, комедия? Ну и плюс страшно, это же центр. И возвращаться домой вечером не хочется. Сейчас творится беспредел, потому что сейчас все безнаказанно. А у соседки были билеты в оперетту - она тоже не ходила».
Андрий АНДРУШКИВ, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ»
«Я проснулся в 3.00 от приступа головной боли, друзья у телевизора сказали, что на Майдане перемирие. Мы покушали, привели себя в порядок и остались еще отдохнуть. Позвонил мой друг Дима и сказал, что для меня есть самодельный бронежилет из листка жести и поролона - все же лучше, чем ничего. Завозим лекарства в полевой госпиталь, там мне еще дают спазмалгон. Едем патрулировать въезд со стороны Броваров. Там активисты соорудили баррикады из покрышек и заняли пешеходный мост. Не пропускают автобусы с солдатами внутренних войск, «Беркутом» и титушками. На мосту порядка 50 коктейлей. Решаем поехать к ближайшему посту ГАИ, где останавливают автобусы с активистами, и попросить их убраться. Нас было где-то 50 человек, на посту 10 ментов, в том числе и с «калашами». Наш переговорщик пошел и поставил ультиматум: „Еще один остановленный автобус - и мы сожжем тут все к чертям». Милиция пообещала не препятствовать движению автобусов с активистами и машин с покрышками.
Возвращаемся в город. Ближе к центру постов ГАИ все больше. На прилегающих улицах мусора просто не пускают машины в сторону Майдана. С третьего раза мы подъезжаем к баррикаде у ЦУМа. Рядом останавливается такси, оттуда выходит парень лет двадцати с маленьким рюкзаком. Сразу видно - он тут впервые. Оглядывается на баррикаду и Крещатик в палатках, у него на глазах слезы - и он бежит мимо нас на Майдан. Мы пьем кофе, ребята уезжают, я беру покрышку из багажника машины и несу к Майдану. Встречаю папу, он плачет, обнимает. На Майдане где-то вдвое больше людей, чем в предыдущую ночь. Постоянного боя нет, иногда слышен взрыв гранат. Мы носим какие-то мешки, а потом идем в захваченное здание консерватории. Отец с братом нашли место на втором этаже в фойе концертного зала, где люди спали даже на крышке рояля. Я нашел стул в уголке и там задремал.
Где-то в 6 утра «Беркут» пробовал атаковать в районе стелы. Мы схватились за булыжники и побежали бросать. Через несколько секунд все опять стало тихо».
Наталья ВОРОЖБИТ, драматург
«В семь утра я встала, чтобы везти Пашу в детский сад. По горизонту стелилась черная полоса дыма. В новостях не было ничего хорошего. В саду было собеседование с психологом на готовность ребенка к школе. Паша отлично прошла все тесты, кроме какого-то физического, что ли. Сказали, что ее рука недостаточно дотягивается до уха, потому, возможно, не стоит в этом году отдавать в школу. Я обещала подумать и позвонила маме, сказав, что привезу ей Пашу после сада. Чувствовала, что не справляюсь с родительской ролью сегодня.
Я поехала в супермаркет и купила колбасы и сыра. Попросила нарезать. Продавщица сказала, что сегодня она нарезала больше, чем за прошлую неделю, и у нее болит рука.
Забрала Пашу и отвезла к маме. Сделала несколько сотен бутербродов и поехала на Майдан.
Когда подъехала, поняла, что никому тут не нужна. Со всего Киева на Майдан тянулись люди, все что-то везли, несли, тянули. Еду, лекарства, постели, шины.
Я расплакалась и вошла в Майдан. Именно «вошла в Майдан», хоть так и неправильно говорить. Все в копоти и гари. Везде следы от пожара, на месте палаток - кучки пепла. Но люди убирают последствия ночного кошмара. Какой-то цветочник привез на Майдан тысячи роз, а может, и миллион. Парни в балаклавах раздавали их женщинам. Женщины рыдали и бросались разбирать брусчатку. Все, кто мог, разбирали брусчатку. Мужчины кололи ее, потом складывали в мешки. Маленькие куски для боя, большие - для баррикад. Большой муравейник. Муравьи после визита хулигана со спичками.
Я встретилась с Леной, и мы повезли бутерброды в греко-католическую церковь на Львовской. В храме служили вечерню, а люди с пакетами спускались вниз. В подвале располагался госпиталь с ранеными. Мы предложили помощь, но нам сказали, что волонтеров сейчас достаточно. Мы вышли и побрели в «Ярославну». Поели вкусных дешевых пирожков. Обсудили личную жизнь. У Лены роман с кем-то из самообороны. А я помирилась со своим парнем, потому что погибли другие парни. Потом я поехала домой. Поставила подаренную на Майдане розу в вазу. Написала пост в фейсбук про сегодняшний день. Сорвала лайков.
Да, Миша живой, в реанимации. Сделали еще одну операцию, так как нашли еще осколок».
Ната ГОНЧАРОВА, бариста кофейни Yellow
«Мама зашла в комнату и сказала две вещи: «Метро не работает» и «Началась гражданская война». Попросила меня быть осторожной, а сама ушла на работу. Я еще долго смотрела в потолок, и мне было больно, грустно от словосочетания «гражданская война». Еще одно утро в моей красивой Украине с такой ужасающей властью. Эта власть - как сегодняшнее метро, которое не работает для своих же граждан. Вызываю такси. Еду в центр.
Заведения массово закрываются, титушки добрались до спальных районов и сеют беспокойство даже там. Новости по радио: убит журналист Вячеслав Веремий… Водитель делает тише звук, выдерживает паузу и говорит, что Вячеслав утром ехал в машине этой же службы такси. Пострадали и водитель, и машина, а утром умер сам корреспондент. Вот так вот едешь, взяв заказ, и не знаешь, чем закончится день».
20 февраля
Андрей и Алена, топ-менеджеры
«Просыпаемся от взрывов. Слышны выстрелы. Очередями. Опять штурм силовиков? С ума сойти! Как??? На балкон - гарь. Взрывы шумовых гранат. Автоматные очереди. В интернет. Штурмуют активисты? Не может быть... Уезжаем с квартиры одной машиной на работу.
Майдан идет в атаку. По силовикам из огнестрела. Далее - атака силовиков активистами: со щитами, палками, похоже, уже тоже с оружием. Берут опять баррикаду у метро «Крещатик». По подымающимся на последнюю баррикаду на Институтской стреляют снайперы. Чуть позже в сети запись снайперов, словили их волну. «Вижу двоих - работаем. Плюс один. Уже сняли. Идем дальше. Вижу троих. Плюс один. За тобой. Я следующих. Плюс один».
С балкона слышно крики в микрофон на сцене Майдана: «Укрепляем позиции! За баррикады не выходить - отстрел! Укрепляем позиции!»
20 трупов возле гостиницы «Украина». Еще 35 - с другой стороны рядом со сценой. 80% попаданий в голову, шею и сердце. Отель «Козацький», вроде снова снайперы. Атаки не было. Просто отстрел. Майдановцы падают. Возле них медики, тела, кровь! Стреляют в шею. Молодая медсестра Майдана пишет в твитере: «Я умираю».
Уходим с работы, отпускаем водителя, едем сами. На светофоре равняемся с четырьмя «феррари»: из дилерского центра со стеклянными стенами их решили временно вывезти. Помахали рукой водителям.
Девушка мечется по квартире: «Что делать? Как помочь тем, кто ТАМ?» Отобрал у нее ключи. Сидим дома. Звонят в слезах родственники: «Умоляем! Не выходите из дома!» Всем пообещали, что не выйдем. В 22.30 выходим.
На Майдане строят новые баррикады. Отпевают трупы. По официальным данным - 65 убитых, 300 раненых. По данным главврача и координатора медпунктов Майдана - 100 убитых, 450 раненых. На своих машинах людей в больницы продолжают вывозить киевляне. В больницах - отряды самообороны. Боятся, что раненых будет отбивать и вывозить в неизвестном направлении «Беркут». Как это было в декабре. Все эти кадры видели.
Паспорта, гривны и доллары распиханы по карманам. Ножи с клюшками не брали, подумал, что ими же при случае и пригробят».
Андрий АНДРУШКИВ, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ»
«Позвонили знакомые активисты с «Євромайдан SOS», попросили проверить состояние железной дороги в районе станции Ирпень (поступила информация, что разобрали полотно, чтобы не пускать поезда в Киев). На вокзале диспетчер сказала, что поезда все остановлены еще в Коростене, но ходят электрички из Тетерова. Быстро возвращаюсь домой, делаю карту проезда и публикую в фейсбуке. Жена на Майдане, но с ней нет связи. Она ночевала у подруги и утром пошла сразу помогать.
Транспорт ходит хреново, автобуса нет, словил попутку к ближайшей станции метро. На обратном пути в Киев увидел разбитые машины, которыми милиция перекрывала въезд в город со стороны Ирпеня. Но самих ментов уже не было, дорога открыта. С женой появилась связь. Позвонил Назар из самообороны и попросил подготовить у друзей место на квартире на случай, если раненых не будут успевать вывозить скорые. Жена идет в медпункт, берет аптечку первой помощи и идет к друзьям. Я все это время безуспешно вызывал такси к станции метро «Академгородок», около часа, ловил с руки и наконец поймал такси, которое готово было везти, но в три раза дороже. На выезд из Киева стояла огромная пробка, как в фильмах об апокалипсисе. Люди сидели в машинах по двое и даже не подбирали тех, кто стоял на остановках, безуспешно пытаясь дождаться автобус.
По радио объявили, что после двух в Киеве запретят продавать бензин. Очереди к заправкам на проспекте Победы были около километра. Подруга прислала СМС: «Богдан Сольчанык погиб», а я даже не решился что-то ответить. Просто понимал, что надо что-то делать, чтобы нас там всех не расстреляли к вечеру. Позвонил Дима и сказал, что нужно сопроводить машину с металлом для сварки противотанковых ежей. Город в огромной пробке. На выезде уже 10 баллов по «Яндексу». Нам отгружают порезанный уголок и щиты металла. На «Крещатике» уже ждут сварщики. Разгружаем металл. Женщина возле нас смотрит, как мы берем по два рельса, говорит: «Ребята, берегите спину, вам еще коляски детские таскать по ступенькам».
Окончание:
http://loxovo.livejournal.com/5044505.html
18 февраля
Лика БУГАЕВА, музыкант
«Ночью прилетела после двухнедельного путешествия по Европе. Наутро проснулась в войне. Вы знаете, как это? Я тоже раньше не знала. Как так случилось, что у 60-летнего преподавателя из университета прострелена грудь и что девочка 20 лет истекает кровью? Эти фотографии врезались мне в мозг».
Андрей и Алена, топ-менеджеры, живут на Институтской улице
«Какофония от ударов битами и арматурой по стальным щитам. Из окна квартиры видны люди в черном на крышах соседних домов. Вроде снайперы. Приехал водитель, напуган. Номера у него не киевские. Во дворе пусто. Мерседесы попрятали. Сажусь в машину. По дороге на работу вижу, как начинают гореть машины спецтехники, охраняющие подходы к Совету».
Роман, программист, работает в офисном центре в 200 метрах от Майдана
«В 16.00 объявили эвакуацию. Руководство офисного центра не хотело брать на себя ответственность за жизнь людей и приняло решение отпустить всех домой. Эвакуироваться далеко не получилось, так как метро успели закрыть, а без него я домой не доеду. Такси вызвать вообще невозможно. Поэтому мы с женой просто по городу гуляли».
Наталья ВОРОЖБИТ, драматург
«Мы пошли в Мариинский парк. Погода была удивительная, сухая и солнечная. Справа - Днепр, слева - Дом офицеров, там выступали оппозиционеры. Прямо перед нами кордон с внутренними войсками и «Беркутом». За ними - Антимайдан. Экспромт-акция: майдановцы размахивали деньгами, приглашая Антимайдан перейти на нашу сторону (намекая на проплаченность Антимайдана). Здесь все было мирно. Как на футболе, кричали кричалки, фотографировались. В нашей компании было человек семь. В основном актеры и музыканты. А с Шелковичной все отчетливее доносились грохот и взрывы. Запахло первым газом. Совсем близко стали разрываться гранаты, дышать стало трудно. Люди начали медленно отходить. Бойцы самообороны делали нам коридор, а сами оставались. Миша, который был с нами, уходить не захотел. Без маски, каски, без каких-либо средств защиты он побежал в дым со словами: «Эх, опять не дойду на работу».
Я поехала домой, нужно было везти дочь на занятия в детский клуб «Изобретатель». Кроме моей Паши на занятие никто из детей не пришел. Позвонил Вася, сказал, что у Миши четыре осколочных ранения. Он сейчас в Доме офицеров вместе с другими ранеными. Милиция не пускает к ним скорые, и они ищут способ, как его оттуда вытащить.
Позвонил знакомый казак с Майдана, сказал, что в его бронежилет попали две пули и один осколок в глаз. Он уже был в больнице, глаз цел. Сказал, что теперь точно выживет и женится на мне. Ой.
Вечером зашел в гости один театральный режиссер. Чтобы скоротать уныние, мы выпили виски. Позвонила Васе узнать, как Миша. Миша уже был в реанимации. Он потерял много крови в ожидании скорой помощи (один осколок попал в живот), и врачи сомневаются, доживет ли до утра».
Алексей и Мария, веб-девелопер и менеджер проектов
«Мы на Майдане. Подбежала девушка, говорит, мужчина ранен. Подошли, мужчина лет 35 с осколочными ранениями, в руках взорвалась бутылка. Говорит: «Отвезите домой!» Говорим, что нужно к врачам. Он не хочет из-за милиции. Мужчина весь в бензине, нога сильно болит. Вова зовут. Потерял телефон.
Набрали друзей, узнали, куда везти. Те дали телефон храма на Левобережной. Набрали храм, там спросили, насколько тяжелый. Когда узнали, что ходить может, разрешили везти. Приехали. Подвал большого храма, много людей, все время несут медикаменты. Оставили Вову. Сами поехали в аптеку и решили ему где-то купить простой телефон. В аптеке очередь. Все покупают на Майдан, кроме одной парочки. Все аптеки вокруг закрыты, кроме этой.
Я отгружаю монахиням ящики с медикаментами, они их несут бегом».
Андрий АНДРУШКИВ, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ», на Майдане вместе с женой
«Мы прошли по Крепостному переулку на улицу Институтскую, чтобы посмотреть, что там происходит. На улице было несколько тысяч людей, далеко впереди поднимался дым сожженных грузовиков. За перекрестком с улицей Липской в мое правое плечо попала резиновая пуля - «Беркут» стрелял с крыши. Пуля летела достаточно издалека, поэтому оставила лишь небольшой синяк. В ту же секунду «Беркут» начал разгонять людей: забрасывал толпу кусками булыжника и свето-шумовыми гранатами, несколько бойцов «Беркута» непрерывно стреляли из помповых ружей резиновыми пулями. К скорой в Крепостном переулке начали подтаскивать раненых. Рваные раны ног от гранат, подбитые глаза. Мы встретили своего друга Назара, бойца самообороны. Он сказал, что в Доме офицеров много раненых и нужны еще медикаменты. Оказалось, что наши знакомые спрятались в кафе на Институтской, где прямо сейчас «Беркут» избивает людей на улице, они ждут, когда «Беркут» отступит, чтобы выйти.
Мы отходим к Октябрьскому дворцу, люди бегут вниз мимо отеля «Украина», занимают позиции возле Октябрьского. «Беркут» бежит вслед. У меня в руках два куска булыжника, я бросаю их с моста в «Беркут». Правительственные войска останавливаются после первого града камней на безопасной дистанции и начинают атаку по флангу возле Октябрьского. В это время моя жена уже стоит в цепочке людей, которые подают булыжники с Майдана вверх к Октябрьскому, я спускаюсь к ней и начинаю передавать камни. Так продолжается около 20 минут. Слышны выстрелы, запах газа, «Беркут» прорывается к Октябрьскому, занимает мост. Мы с женой и десятками других спускаемся на Майдан. Беркутовец возле моста находит молоток, которым разбивали камни на более мелкие куски, и бросает его с горы на головы протестующих, остальные бойцы начинают забрасывать людей камнями с моста. Часть беркутовцев занимает верхнюю площадку ТЦ «Глобус» и начинает бросать бутылки с зажигательной смесью в палаточный городок возле стелы Независимости. За считаные секунды сгорают четыре палатки и кухня. Мы начинаем искать огнетушители или воду, начинаем валить и убирать соседние армейские палатки, чтобы очистить пространство между огнем и всем палаточным лагерем. В это время на ТЦ «Глобус» беркутовцы фотографируются на фоне полыхающих палаток, изображая позы бодибилдеров на соревнованиях, тычут людям «факи» и что-то орут.
Мы с братом приходим к баррикаде возле Дома профсоюзов со стороны Европейской площади. Кто-то из сотников или старший на баррикаде командует убраться всем, кто без бронежилетов. Мы уходим назад к углу Дома профсоюзов и помогаем разбивать булыжники и передавать на баррикаду. Кто-то из бойцов самообороны говорит нам, чтобы мы караулили выход из метро «Майдан Незалежности» и, в случае если оттуда пойдут бойцы «Беркута», подожгли наваленную в проход кучу досок. Нам выдают по несколько бутылок с горючей смесью. В то же время со стороны правительственных сил слышен голос из динамиков, который оповещает о том, чтобы все мирные жители покинули территорию Майдана, в ином случае их действия будут рассмотрены как действия экстремистов. Звонит мама, говорит, что отец уже выехал на Киев (из маленькой деревни в Прикарпатье за 650 км от столицы).
Мама не просит нас уходить с Майдана, мама знает, зачем мы там, и просто просит быть осторожными, плачет и говорит, что будет за нас молиться.
Ровно в 8.00 начинается штурм. «Беркут» наступает вниз по Институтской под прикрытием водомета. Со стороны Европейской площади вместе с «Беркутом» движутся два бронетранспортера. Первый бронетранспортер бьет точно по центру баррикады, где еще недавно был проход, - там оборонная конструкция не такая прочная. Ударной волной ребят отбрасывает на несколько метров. Те, кто удерживается на баррикаде, забрасывают бронетранспортер коктейлями, он начинает гореть и откатывается назад. После полутора часов боя нашим приходится отступать к углу Дома профсоюзов, правительственные силы прорываются со стороны Институтской. Свои два коктейля я поджигаю вместе с братом, и мы бросаем их в наступающий «Беркут».
Горят палатки, горит «икарус», который стоял в палаточном городке, горит полевая церковь. К сцене приносят икону, которую удалось спасти. Священники берут икону с собой на сцену, где все это время кроме оборонных приказов звучат только молитвы, и тут одного из православных священников «запаяло» от происходящего, и он начинает проклинать «Беркут». Молитвы-проклятия возносятся над Майданом».
19 февраля
Андрей и Алена, топ-менеджеры
«В городе пусто. Майдан в кольце. На Майдане - пепелище. Копоть и гарь. Сожжен Дом профсоюзов. Сожжены основные медпункты и точки сбора провизии.
В интернете месиво из фактов, слухов, домыслов, криков души, крови, паники: «Майдану нечего есть. У них нет воды и медикаментов. Помогите! Люди умирают! В больницы нельзя, отлавливают! Львовские уже на посту ГАИ на Житомирской трассе. Там перестрелка».
Лика БУГАЕВА, музыкант
«Мой дом находится предельно близко к Майдану. Я смотрела, как милиционеры с автоматами наперевес пьют вонючий кофе в киоске у дороги и как продажные титушки ротами шныряют по дворам. В эту ночь я слышала выстрелы. Постоянно доносился вой машин скорой помощи, они носились взад-вперед. Но, выйдя утром на улицу, знаете, что я увидела? Смеющихся девиц с сумочками, бородатых модных парней с кофе навынос, которые так беззаботно улыбались и прогуливались под солнцем. Я на секунду офигела, не поняла, где я. Я побежала к Майдану. Казаки били в барабаны. Люди активно срывали брусчатку и складывали ее горой. Мужчины в пластиковых касках, с деревянными щитами и палками были черными как шахтеры. Лежали накрытые белой простыней тела. Метро закрыто. Мы окружены».
Юля ЗИНОВЬЕВА, сотрудница Национального художественного музея Украины
«Очень хотела долбить плитку, но повреждена спина, и могу совсем перестать двигаться, тогда просто всем буду мешать. По дороге домой собираю бутылки, изучаю вкусы, места культурного отдыха граждан. Ночью спать невозможно».
Оксана, студентка Киевского политехнического института
«Все боятся выходить, мы тоже особо никуда не выходили, были в общежитии. Родители, родственники переживали, говорили: «Боже, давай мы приедем за тобой». А там же нельзя въезжать, так они говорят: «Ну так за Киевом подождем, только чтоб дома была, дома спокойнее».
У меня были билеты на 19-е число в Театр имени Леси Украинки, само представление не отменялось, но мы не пошли туда. Люди там, за стеной, умирают, а тут театр, комедия? Ну и плюс страшно, это же центр. И возвращаться домой вечером не хочется. Сейчас творится беспредел, потому что сейчас все безнаказанно. А у соседки были билеты в оперетту - она тоже не ходила».
Андрий АНДРУШКИВ, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ»
«Я проснулся в 3.00 от приступа головной боли, друзья у телевизора сказали, что на Майдане перемирие. Мы покушали, привели себя в порядок и остались еще отдохнуть. Позвонил мой друг Дима и сказал, что для меня есть самодельный бронежилет из листка жести и поролона - все же лучше, чем ничего. Завозим лекарства в полевой госпиталь, там мне еще дают спазмалгон. Едем патрулировать въезд со стороны Броваров. Там активисты соорудили баррикады из покрышек и заняли пешеходный мост. Не пропускают автобусы с солдатами внутренних войск, «Беркутом» и титушками. На мосту порядка 50 коктейлей. Решаем поехать к ближайшему посту ГАИ, где останавливают автобусы с активистами, и попросить их убраться. Нас было где-то 50 человек, на посту 10 ментов, в том числе и с «калашами». Наш переговорщик пошел и поставил ультиматум: „Еще один остановленный автобус - и мы сожжем тут все к чертям». Милиция пообещала не препятствовать движению автобусов с активистами и машин с покрышками.
Возвращаемся в город. Ближе к центру постов ГАИ все больше. На прилегающих улицах мусора просто не пускают машины в сторону Майдана. С третьего раза мы подъезжаем к баррикаде у ЦУМа. Рядом останавливается такси, оттуда выходит парень лет двадцати с маленьким рюкзаком. Сразу видно - он тут впервые. Оглядывается на баррикаду и Крещатик в палатках, у него на глазах слезы - и он бежит мимо нас на Майдан. Мы пьем кофе, ребята уезжают, я беру покрышку из багажника машины и несу к Майдану. Встречаю папу, он плачет, обнимает. На Майдане где-то вдвое больше людей, чем в предыдущую ночь. Постоянного боя нет, иногда слышен взрыв гранат. Мы носим какие-то мешки, а потом идем в захваченное здание консерватории. Отец с братом нашли место на втором этаже в фойе концертного зала, где люди спали даже на крышке рояля. Я нашел стул в уголке и там задремал.
Где-то в 6 утра «Беркут» пробовал атаковать в районе стелы. Мы схватились за булыжники и побежали бросать. Через несколько секунд все опять стало тихо».
Наталья ВОРОЖБИТ, драматург
«В семь утра я встала, чтобы везти Пашу в детский сад. По горизонту стелилась черная полоса дыма. В новостях не было ничего хорошего. В саду было собеседование с психологом на готовность ребенка к школе. Паша отлично прошла все тесты, кроме какого-то физического, что ли. Сказали, что ее рука недостаточно дотягивается до уха, потому, возможно, не стоит в этом году отдавать в школу. Я обещала подумать и позвонила маме, сказав, что привезу ей Пашу после сада. Чувствовала, что не справляюсь с родительской ролью сегодня.
Я поехала в супермаркет и купила колбасы и сыра. Попросила нарезать. Продавщица сказала, что сегодня она нарезала больше, чем за прошлую неделю, и у нее болит рука.
Забрала Пашу и отвезла к маме. Сделала несколько сотен бутербродов и поехала на Майдан.
Когда подъехала, поняла, что никому тут не нужна. Со всего Киева на Майдан тянулись люди, все что-то везли, несли, тянули. Еду, лекарства, постели, шины.
Я расплакалась и вошла в Майдан. Именно «вошла в Майдан», хоть так и неправильно говорить. Все в копоти и гари. Везде следы от пожара, на месте палаток - кучки пепла. Но люди убирают последствия ночного кошмара. Какой-то цветочник привез на Майдан тысячи роз, а может, и миллион. Парни в балаклавах раздавали их женщинам. Женщины рыдали и бросались разбирать брусчатку. Все, кто мог, разбирали брусчатку. Мужчины кололи ее, потом складывали в мешки. Маленькие куски для боя, большие - для баррикад. Большой муравейник. Муравьи после визита хулигана со спичками.
Я встретилась с Леной, и мы повезли бутерброды в греко-католическую церковь на Львовской. В храме служили вечерню, а люди с пакетами спускались вниз. В подвале располагался госпиталь с ранеными. Мы предложили помощь, но нам сказали, что волонтеров сейчас достаточно. Мы вышли и побрели в «Ярославну». Поели вкусных дешевых пирожков. Обсудили личную жизнь. У Лены роман с кем-то из самообороны. А я помирилась со своим парнем, потому что погибли другие парни. Потом я поехала домой. Поставила подаренную на Майдане розу в вазу. Написала пост в фейсбук про сегодняшний день. Сорвала лайков.
Да, Миша живой, в реанимации. Сделали еще одну операцию, так как нашли еще осколок».
Ната ГОНЧАРОВА, бариста кофейни Yellow
«Мама зашла в комнату и сказала две вещи: «Метро не работает» и «Началась гражданская война». Попросила меня быть осторожной, а сама ушла на работу. Я еще долго смотрела в потолок, и мне было больно, грустно от словосочетания «гражданская война». Еще одно утро в моей красивой Украине с такой ужасающей властью. Эта власть - как сегодняшнее метро, которое не работает для своих же граждан. Вызываю такси. Еду в центр.
Заведения массово закрываются, титушки добрались до спальных районов и сеют беспокойство даже там. Новости по радио: убит журналист Вячеслав Веремий… Водитель делает тише звук, выдерживает паузу и говорит, что Вячеслав утром ехал в машине этой же службы такси. Пострадали и водитель, и машина, а утром умер сам корреспондент. Вот так вот едешь, взяв заказ, и не знаешь, чем закончится день».
20 февраля
Андрей и Алена, топ-менеджеры
«Просыпаемся от взрывов. Слышны выстрелы. Очередями. Опять штурм силовиков? С ума сойти! Как??? На балкон - гарь. Взрывы шумовых гранат. Автоматные очереди. В интернет. Штурмуют активисты? Не может быть... Уезжаем с квартиры одной машиной на работу.
Майдан идет в атаку. По силовикам из огнестрела. Далее - атака силовиков активистами: со щитами, палками, похоже, уже тоже с оружием. Берут опять баррикаду у метро «Крещатик». По подымающимся на последнюю баррикаду на Институтской стреляют снайперы. Чуть позже в сети запись снайперов, словили их волну. «Вижу двоих - работаем. Плюс один. Уже сняли. Идем дальше. Вижу троих. Плюс один. За тобой. Я следующих. Плюс один».
С балкона слышно крики в микрофон на сцене Майдана: «Укрепляем позиции! За баррикады не выходить - отстрел! Укрепляем позиции!»
20 трупов возле гостиницы «Украина». Еще 35 - с другой стороны рядом со сценой. 80% попаданий в голову, шею и сердце. Отель «Козацький», вроде снова снайперы. Атаки не было. Просто отстрел. Майдановцы падают. Возле них медики, тела, кровь! Стреляют в шею. Молодая медсестра Майдана пишет в твитере: «Я умираю».
Уходим с работы, отпускаем водителя, едем сами. На светофоре равняемся с четырьмя «феррари»: из дилерского центра со стеклянными стенами их решили временно вывезти. Помахали рукой водителям.
Девушка мечется по квартире: «Что делать? Как помочь тем, кто ТАМ?» Отобрал у нее ключи. Сидим дома. Звонят в слезах родственники: «Умоляем! Не выходите из дома!» Всем пообещали, что не выйдем. В 22.30 выходим.
На Майдане строят новые баррикады. Отпевают трупы. По официальным данным - 65 убитых, 300 раненых. По данным главврача и координатора медпунктов Майдана - 100 убитых, 450 раненых. На своих машинах людей в больницы продолжают вывозить киевляне. В больницах - отряды самообороны. Боятся, что раненых будет отбивать и вывозить в неизвестном направлении «Беркут». Как это было в декабре. Все эти кадры видели.
Паспорта, гривны и доллары распиханы по карманам. Ножи с клюшками не брали, подумал, что ими же при случае и пригробят».
Андрий АНДРУШКИВ, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ»
«Позвонили знакомые активисты с «Євромайдан SOS», попросили проверить состояние железной дороги в районе станции Ирпень (поступила информация, что разобрали полотно, чтобы не пускать поезда в Киев). На вокзале диспетчер сказала, что поезда все остановлены еще в Коростене, но ходят электрички из Тетерова. Быстро возвращаюсь домой, делаю карту проезда и публикую в фейсбуке. Жена на Майдане, но с ней нет связи. Она ночевала у подруги и утром пошла сразу помогать.
Транспорт ходит хреново, автобуса нет, словил попутку к ближайшей станции метро. На обратном пути в Киев увидел разбитые машины, которыми милиция перекрывала въезд в город со стороны Ирпеня. Но самих ментов уже не было, дорога открыта. С женой появилась связь. Позвонил Назар из самообороны и попросил подготовить у друзей место на квартире на случай, если раненых не будут успевать вывозить скорые. Жена идет в медпункт, берет аптечку первой помощи и идет к друзьям. Я все это время безуспешно вызывал такси к станции метро «Академгородок», около часа, ловил с руки и наконец поймал такси, которое готово было везти, но в три раза дороже. На выезд из Киева стояла огромная пробка, как в фильмах об апокалипсисе. Люди сидели в машинах по двое и даже не подбирали тех, кто стоял на остановках, безуспешно пытаясь дождаться автобус.
По радио объявили, что после двух в Киеве запретят продавать бензин. Очереди к заправкам на проспекте Победы были около километра. Подруга прислала СМС: «Богдан Сольчанык погиб», а я даже не решился что-то ответить. Просто понимал, что надо что-то делать, чтобы нас там всех не расстреляли к вечеру. Позвонил Дима и сказал, что нужно сопроводить машину с металлом для сварки противотанковых ежей. Город в огромной пробке. На выезде уже 10 баллов по «Яндексу». Нам отгружают порезанный уголок и щиты металла. На «Крещатике» уже ждут сварщики. Разгружаем металл. Женщина возле нас смотрит, как мы берем по два рельса, говорит: «Ребята, берегите спину, вам еще коляски детские таскать по ступенькам».
Окончание:
http://loxovo.livejournal.com/5044505.html