ОХромевшие Атомы от МакГрегора
Британец МакГрегор сейчас на пике востребованности и популярности. Хотите доказательств?
В Большом несколько лет назад поставили, наверное, его самый знаменитый балет. "Хрому".
После успеха - закономерного, и сам балет был необычайно хорош, и труппа себя исключительно проявила - особенно Лунькина и Лопатин, триумфатор Хромы получил приглашение представлять Большой в его домашнем международном фестивале к столетию Весны священной. В новой версии, специально для Большого. Разумеется, со звездой Хромы - Лунькиной.
Не случилось: Лунькина оказалась в Канаде, Филин в больнице, МакГрегор - человек западный - поостерегся.
Зато этим летом мы его увидим - в гастрольный тур Королевского балета включена его свежайшая работа, горячий пирожок, только что испеченный в Лондон, с вкусной начинкой - популярнейшей героиней балетных полей и новейшим приобретением Королевского балета - Натальей Осиповой.
И, наконец, почетное право открыть культурный год Великобритании в России предоставлено (та-ра-ра-рам!) балету МакГрегора " Атомик" в исполнении Рандом - балетной труппы из Лондона. В рамках ежегодной Маски, вне конкурса.
И я там был мед-пиво пил спал.
Балет "АтОмик" был задуман с гламурными приблудами: были обещаны технологии тридэ и выданы соответствующие очки, а свелось всё к банальным 5 бытовым плазмам, свисающим с потолка. Плазмы были не самого глобального размера, по бедности труппы, наверное.
С атомным тридэ у меня сложилось 1 раз, когда почудились красные с копошащимися червячками пятна (солнце на рассвете? закате? красные кровяные тельца?), они по-тридэшному висли между сценой и моим носом, как когда-то висели перед моим носом летучие каракатицы с материнского дерева из Аватара. И это, я вас скажу, сильно отвлекало, а не синтезировалось с танцем.
И с высокими, высокими технологиями это всё. Мало? Мало, но хоть что-то. Тридэ было.
А вообще-то в таком мелком масштабе киношная технология не выдерживает соперничества с живым искусством, оно-то безо всяких технологий и с давних пор идет в формате тридэ.
Охота пялиться в экранчики, когда рядов совершенно живые, из плоти и крови артисты?
Танцы атомов сильно от Хромы не ушли, испытывала постоянное дежа вю.
А как спектакль, театральное явление, Атомы вчистую проиграли Хроме. Хрома была компактной. Атомик - бесконечный и занудный.
Для меня это было еще и личное истязание: пожалуй, рассматривать копошение элементарных частичек я могла бы долго, хотя я это уже видала, но рассматривание деталей все равно занимательный процесс. В сон меня тянули в первую очередь зомбозвуки, на которые и поставлен этот балет. Я боролась, но звуки меня побеждали.
Хрома ТОГДА была поразительно новой. Атомы СЕЙЧАС казались уже не новыми, а известными до последнего изгиба торса исполнителей. Фирменный язык МакГрегора: изогнутая в латинскую S и колышащаяся плоть, выпады и выбросы конечностей, редкие быстрые вращения - единственное родовое пятно виртуозного танца доконтемпорари-эпохи.
Атомная тема не показалась убедительно проработанной, это была все-таки не физика, а биология, не элементарные частички. для элементарных слишком затейливы движения, это был живой мир, самый первый срез фауны - мир насекомых. Отсюда всеобщая асексуальность или унисексуальность. Отсюда причудливость формы.
В Атомах была дополнительная интрига - разглядывать, кто перед тобой - мужчина или женщина. И те, и другие одеты в купальники - открытые (с лифчиками) и закрытые. И в Хроме тоже был костюмный унисекс, несколько по-другому отформатированный: топики на тонких лямочках и трусики, забавно сидевшие на плотных мужских фигурах и волосатых грудях. Принадлежности к полу было невозможно установить не по манере танца, ни по ролевым функциям - мужские и женские дуэты были равноправны с разнополыми.
Апофеоз унисекса в Атомах - черный танцовщик в белом купальнике, самый пластичный в труппе, воплощение нежности, нежнее женщин Рандома.
В Хроме тоже был подобный мир, но это было ярче, рельефней, компактней, стройней по форме.
Ярче, может быть, потому, что этот мир был представлен сценографом как нереальный. Для Хромы был придуман сногсшибательный пересвеченный или недосвеченный стерильный коробочный мир.
Зрители рассматривали этот экзотический мир как под микроскопом, зрением, обостренными ирреальными световыми эффектами.
В Атомах не заявленная творцом молекула с атомами, а муравьиная куча, в которой каждый тянет свою упряжку, начинала балет, причудливое сплетение разнонаправленных индивидуальностей, их пересечение и обтекание напоминало первобытный хаос. Этот занимательный хаос можно было рассматривать по деталям, хаос, доведенный до принципа - самое притягательное в новом балете МакГрегора. А попытки выйти за пределы своего фирменного языка, организовать отряд насекомых, вывести их за пределы муравьиной кучи, преобразовать в хаос геометрию были чужеродны и мало интересны. Групповая синхронизация проиграла затейливому хаосу. Если бы не музыка и не время. И то, и другое работали против.
Атомос разползся на эпизоды, не связанные общей архитектурой. Если бы это продолжалось минут 15-20, на которые и хватило идей балетмейстера, было бы не так монотонно и усыпительно.
Хрому вспоминаю с удовольствием и с бодростью. Но клон Хромы, расползшийся до часа с четвертью, я пережила с борьбе с о сном.
Любопытно, что после окончания зрители тоже не сразу проснулись, Сначала было этакое глухое похлопывание какбэ спросонку и только постепенно превратившее чуть ли не в овацирование. Будто зрители с трудом возвращались к реальности.
В Большом несколько лет назад поставили, наверное, его самый знаменитый балет. "Хрому".
После успеха - закономерного, и сам балет был необычайно хорош, и труппа себя исключительно проявила - особенно Лунькина и Лопатин, триумфатор Хромы получил приглашение представлять Большой в его домашнем международном фестивале к столетию Весны священной. В новой версии, специально для Большого. Разумеется, со звездой Хромы - Лунькиной.
Не случилось: Лунькина оказалась в Канаде, Филин в больнице, МакГрегор - человек западный - поостерегся.
Зато этим летом мы его увидим - в гастрольный тур Королевского балета включена его свежайшая работа, горячий пирожок, только что испеченный в Лондон, с вкусной начинкой - популярнейшей героиней балетных полей и новейшим приобретением Королевского балета - Натальей Осиповой.
И, наконец, почетное право открыть культурный год Великобритании в России предоставлено (та-ра-ра-рам!) балету МакГрегора " Атомик" в исполнении Рандом - балетной труппы из Лондона. В рамках ежегодной Маски, вне конкурса.
И я там был мед-пиво пил спал.
Балет "АтОмик" был задуман с гламурными приблудами: были обещаны технологии тридэ и выданы соответствующие очки, а свелось всё к банальным 5 бытовым плазмам, свисающим с потолка. Плазмы были не самого глобального размера, по бедности труппы, наверное.
С атомным тридэ у меня сложилось 1 раз, когда почудились красные с копошащимися червячками пятна (солнце на рассвете? закате? красные кровяные тельца?), они по-тридэшному висли между сценой и моим носом, как когда-то висели перед моим носом летучие каракатицы с материнского дерева из Аватара. И это, я вас скажу, сильно отвлекало, а не синтезировалось с танцем.
И с высокими, высокими технологиями это всё. Мало? Мало, но хоть что-то. Тридэ было.
А вообще-то в таком мелком масштабе киношная технология не выдерживает соперничества с живым искусством, оно-то безо всяких технологий и с давних пор идет в формате тридэ.
Охота пялиться в экранчики, когда рядов совершенно живые, из плоти и крови артисты?
Танцы атомов сильно от Хромы не ушли, испытывала постоянное дежа вю.
А как спектакль, театральное явление, Атомы вчистую проиграли Хроме. Хрома была компактной. Атомик - бесконечный и занудный.
Для меня это было еще и личное истязание: пожалуй, рассматривать копошение элементарных частичек я могла бы долго, хотя я это уже видала, но рассматривание деталей все равно занимательный процесс. В сон меня тянули в первую очередь зомбозвуки, на которые и поставлен этот балет. Я боролась, но звуки меня побеждали.
Хрома ТОГДА была поразительно новой. Атомы СЕЙЧАС казались уже не новыми, а известными до последнего изгиба торса исполнителей. Фирменный язык МакГрегора: изогнутая в латинскую S и колышащаяся плоть, выпады и выбросы конечностей, редкие быстрые вращения - единственное родовое пятно виртуозного танца доконтемпорари-эпохи.
Атомная тема не показалась убедительно проработанной, это была все-таки не физика, а биология, не элементарные частички. для элементарных слишком затейливы движения, это был живой мир, самый первый срез фауны - мир насекомых. Отсюда всеобщая асексуальность или унисексуальность. Отсюда причудливость формы.
В Атомах была дополнительная интрига - разглядывать, кто перед тобой - мужчина или женщина. И те, и другие одеты в купальники - открытые (с лифчиками) и закрытые. И в Хроме тоже был костюмный унисекс, несколько по-другому отформатированный: топики на тонких лямочках и трусики, забавно сидевшие на плотных мужских фигурах и волосатых грудях. Принадлежности к полу было невозможно установить не по манере танца, ни по ролевым функциям - мужские и женские дуэты были равноправны с разнополыми.
Апофеоз унисекса в Атомах - черный танцовщик в белом купальнике, самый пластичный в труппе, воплощение нежности, нежнее женщин Рандома.
В Хроме тоже был подобный мир, но это было ярче, рельефней, компактней, стройней по форме.
Ярче, может быть, потому, что этот мир был представлен сценографом как нереальный. Для Хромы был придуман сногсшибательный пересвеченный или недосвеченный стерильный коробочный мир.
Зрители рассматривали этот экзотический мир как под микроскопом, зрением, обостренными ирреальными световыми эффектами.
В Атомах не заявленная творцом молекула с атомами, а муравьиная куча, в которой каждый тянет свою упряжку, начинала балет, причудливое сплетение разнонаправленных индивидуальностей, их пересечение и обтекание напоминало первобытный хаос. Этот занимательный хаос можно было рассматривать по деталям, хаос, доведенный до принципа - самое притягательное в новом балете МакГрегора. А попытки выйти за пределы своего фирменного языка, организовать отряд насекомых, вывести их за пределы муравьиной кучи, преобразовать в хаос геометрию были чужеродны и мало интересны. Групповая синхронизация проиграла затейливому хаосу. Если бы не музыка и не время. И то, и другое работали против.
Атомос разползся на эпизоды, не связанные общей архитектурой. Если бы это продолжалось минут 15-20, на которые и хватило идей балетмейстера, было бы не так монотонно и усыпительно.
Хрому вспоминаю с удовольствием и с бодростью. Но клон Хромы, расползшийся до часа с четвертью, я пережила с борьбе с о сном.
Любопытно, что после окончания зрители тоже не сразу проснулись, Сначала было этакое глухое похлопывание какбэ спросонку и только постепенно превратившее чуть ли не в овацирование. Будто зрители с трудом возвращались к реальности.