О новых мальчиках в "Спартаке"
Я не фанатка Спартака. Забредаю на него в крайне редких случаях. Точнее в эпохальных (Акоста, Иван Васильев в Спартаках, Светик-Семицветик в Эгине, 40-летний юбилей).
А на двойной дебют Лантратова в Крассе и Родькина в Спартаке попасть очень хотела. Не было бы Грозного - пропустила бы. Там меня оба удивили, Родькин вообще вышел главным открытием нового пришествия спектакля, но и Лантратов удивил. До Грозного был хороший мальчик Влад, в Жизели и Баядерке ничего внятного по актерской части от него ждали и не дождались, не смотря на то, что он очаровал нашу главную приму. Потому вообще странно мне было появление Лантратова в кастинге на Ивана, Курбский-Лантратов был бы ожидаем, но после Ивана (который во многом удался, не по мощи, а по актерскому наполнению) Красс уже не странен, а логичен. У Родькина в отличие от Лантратова актерская специализация пока лишена всякой логики: от Таора до Спартака дистанция огромного размера, но после Курбского, которого Денис станцевал с русской удалью, вроде бы и Спартак не странен.
Эти двое юношей 25 и 22 годов и привели меня на Спартак.
Спартак и Красс в Большом - безусловно, вершины мужского балетного репертуара. Ну, примерно как у англичан и следующих за ними стасиковцев Рудольф (нам это понятно, Майерлинг - последнее бурное событие на ниве мужского балета в Москве). И тут за спиной нового поколения Большого опять встает тень Сергея Полунина. Вместе с появлением в Москве Полунина (последовавшего почти сразу же за побегом из Москвы Ивана Васильева) в конце прошлого сезона казалось, что звезда мужского танца закатилась в начале Большой Дмитровке и взошла в ее конце. Однако в новом сезоне в Большом станцевали «Ивана Грозного», и я начала сомневаться, не рано ли я похоронила мужской танец в Большом? Родькин и Лантратов сделали это!
Надо сказать, что к обоим танцовщикам я была настроена очень доброжелательно, но требовательно: давайте, милые, продолжайте удивлять меня, опять в спектакле Григоровиче, теперь в Спартаке.
И надо сказать, Лантратов действительно удивил. Удивил горением, нежданной самоотдачей и даже виртуозностью - к третьему действию энергетика Красса стала зашкаливать, ему все удавалось в техническом плане, и я впервые увидела после Мариса такие острые движения у Красса - главный технический лейтмотив Красса финала - хищное субрессо с закинутыми почти к голове ногами, которое вообще мало кому удавалось, и никогда не удавалось, например, лучшему Крассу последних лет Волчкову, а у записного балетного принца Лантратова прорезалась неординарная физика. Но главное даже не физика - я увидела и актерское упоение, Лантратов всегда мне казался холодноватым, не вовлеченным в действие, даже когда по воле педагога начинал истерить, что в Жизели, что в Баядерке. В Спартаке, вернее, в Крассе он упивался ролью, актеру (теперь можно так с полным основание сказать) видимое удовольствие доставляла его негодяйская, но такая роскошная роль.
Красс - одна из вершин Григоровича, если не лучшая его роль вообще. По лексике, характеру, яркости, актерскому наполнению (разве что Северьян может конкурировать, но Северьян все-таки второстепенный персонаж, а Красс - персонаж первого ряда). Спартак как партия во многом проще и бедней Красса, лексически, актерски, да и по выразительности. И надо было обладать гениальностью Васильева (разумеется, Владимира Викторовича), чтобы наполнить эту довольно бедную партию своим актерским нутром, сделать ее равной Крассу. Я сознательно не вспоминаю никого другого, удачными были Спартаки и у других танцовщиков, но Спартак Васильева был наиболее последовательной антитезой римскому обществу: оно греховодно, он - чуть ли не святой, оно - лицемерно и кичливо, он - честен и прост, оно развращено, он - воплощение нежности и любви, оно вероломно - он мужественен и благороден. И еще - он был безусловным вождем - по праву самого сильного и умного.
У Васильева был самый объемный и человечный Спартак, но были в истории Спартака и другие актерские решения - наиболее популярное из которых стихийное бунтарство (перечислю наиболее выдающиеся исполнения в этой теме - Лавровский, Мухамедов, Васильев Иван), особняком стоит Годунов - он выглядел гораздо более аристократом, чем все противостоящее ему римское общество, он строил роль на сдержанной мужественности (не менее убедительный вариант). Эта историческая справка дана только для того. чтобы понять - у роди есть некоторое пространство, которое можно присвоить и для себя, Не обязательно гореть и пылать аки Иван Васильев.
А теперь от эталонов вернемся к нашим юношам-дебютантам. Васильев и Лиепа на премьере Спартака был зрелыми танцовщиками: Лиепе было 32, Васильеву - 30. Нашим вьюнашам сильно меньше, т.к. год в балете за 3 идет, да, конечно, это совсем другая возрастная категория. И совсем другой опыт. За плечами Родькина странные репертуарные зигзаги - Голубая птица, Таор, откуда прямая дорога к принцы, потом Курбский и теперь Спартак - героический, силовой, репертуар.
Что же представляет на сегодня сам танцовщик на этом распутье?
Появление в Спартаке показало (делаем скидку на дебютное волнение, 22 года и багаж всего из двух первых партий, если таковой считать и Курбского), что пока Спартака ему танцевать еще рано или вообще нужно ли? Конечно, отличная фактура (высок и статен), огромный прыжок (а прыжки - это 90% лексики этой партии) - весомые аргументы в пользу Спартака, с другой стороны, ему сильно мешает малый возраст, столь же малый сценический опыт, и главное, что ему мешает, - сам танцовщик, похоже, не ощущает себя Спартаком - т.е. вождем, водителем, борцом. Он по характеру, нутру не герой-революционер (вот герой более выдержанный, спокойный - Курбский, ему удался), и в роли своей чувствует стесненно. Пока все то, что демонстрирует актер Родькин в Спартаке- привито репетиторами, заучено, но не прочувствовано, не идет изнутри. А будет ли прочувствовано и прожито - зависит от него же самого. Поднатореть в этой партии можно, но это означает - прощайте, принцы. И нужно ли это, вопрос?
Самому Денису предстоит выбор - куда двигаться дальше. К органике в роли Спартака и дальнейшему освоению героического репертуара или к амплуа благородного героя. А технически Спартак почти удался, зал чувствительно реагировал на знаменитые спартаковские диагонали.
На контрасте с Родькиным выступил Лантратов. Он молодой танцовщик, но у него лучшая выучка в театре (ученик Ильи Кузнецова), и стартовал он рано, чуть ли не в 19, еще по благословлению Ратманского в Пламени Парижа (правда, я была там им страшно разочарована, так было сыро, спектакль был о молодом человеке, скорей из благородного сословия, чем из плебса, только что по наивности угодившем в революцию), и за плечами уже культовые партии классического репертуара и даже партнерство с двумя главными примами Большого - с Александровой и Захаровой.
В «Спартаке» Влад сделал первую настоящую зрелую актерскую работу.
Не зря балетоманы его сравнивают только с Лиепой. Замечу, что сравнивают не с Волчковым. Это говорит о масштабе работы. Я не склонна считать эту работу завершенной, есть некоторые недоделанные моменты, в первую очередь, схватка со Спартаком во 2 действии не получилась, а это ключевой, переломный момент в роли, его скороговоркой не оттанцуешь, на мой взгляд в этой сцене Лантратов стушевался. На мой взгляд, и педалирование высокомерия Красса чрезмерно, надо ли постоянно кривить губы и щурить глаза, превращая лицо в маску? Все хорошо в меру. Когда через край - кажется, что герой - недоумок: когда налицо сильный враг, тут уже не до презрения, реакцией может быть страх или уважение, недооценка своих врагов - не признак силы. А Красс все-таки победитель, значит сильный и умный. Хотя, слабость и уязвленное самолюбие может быть и ключом к роли, своей собственно актерской концепцией.
Я в отличие от утвердившегося балетоманского мнения ничуть не считаю Лантратова эпигоном Лиепы. На Красса Лиепы Красс Лантратова совершенно не похож внутренне. Лиепа был мужиком, сформировавшейся, законченной личностью, а Лантратов- Красс - юноша, который зреет на наших глазах.
И уже не один раз прозвучало у «друзей» и «врагов» балета определение «детский» «Спартак». Но молодость мешает Денису Родькину, а Владу Лантратову она помогла - он сделал свой возраст своим актерским оружием. Его Красс - молодой аристократ, вынесенный по воле судьбы в элиту римского общества. Точно. Что успех, который отмечают триумфом - у него первый и опьяняющий. Он самовлюблен, развращен, хитер и высокомерен, он олицетворяет Рим - скопище греха и вседозволенности, он скорей не полководец, который вознесен на вершину власти действиями, например, военными победами, а юный император, который стал первым, ничего для этого не предпринимая (за ним непобедимое римское войско), и он ошалел от власти, в сцене оргии он временами кажется почти сумасшедшим. Не Красс, а, допустим, Калигула или молодой Нерон.
Во втором действии, столкнувшись с унижением от плебея, низко рожденного, побежденный гордец моментально взрослеет, теперь его жестокость воплощается не в удовлетворении прихотей, это не игра со смертью, это настоящая охота на врага. В жажде мести он буквально звереет (я бы сказала, что скорей становится хищной птицей, но герундия в русском нет))), в своем отмщении он не брезгует самыми грязными методами, сеет разврат и склоку. Его победа - не победа оружия? Конечно, это результат хитрости и расчета на самые низменное в человеке. Этот Красс по определению не способен на благородство и всепрощение, а на хитрость, вероломство, предательство - да. Он - воплощение Рима, и его личные цели совпадают с имперскими.
К концу балета это не порочный юноша, берущий от жизни только наслаждения, это выкованное в схватке с противником истинное воплощение главной морали Рима - в утверждении своего превосходства все средства хороши.
Я бы, может, на месте Влада отказалась от акцента на белокурости Красса, она связывает его с прежними Крассами, в первую очередь, с Марисом, а почему бы для полной определенности не сделать Красса брюнетом? Избавив даже внешний облик (конечно, очень декоративный) от родовых пятен, шлейфа Лиепы, который тянется за всеми исполнителями? Я ведь поймала себя на мысли во время спектакля, что практически впервые после Лиепы, наблюдая за Лантратовым, я Лиепу не вспоминала.
Пост называется о новых мальчиках.
К нему прилагается бонус - «О новых девочках в Спартаке»)))
Конечно, новой была только одна - Мэри Ви, она же Мария Виноградова, дебютировавшая в Фригии, Крысанова же танцевала Эгину не впервые, но я ее не видела. Так что девочки тоже новые, балерины нового поколения: ушли со сцены гранд-дамы, которые делали роль Эгины в лучших традициях большого стиля (Грачева и Степаненко), на их месте появилась Крысанова.
Виноградову уже опробовали в Иване Грозном, и там уже было ясно, что она совсем нелирическая балерина, но дали еше и Фригию, чтобы мы в этом окончательно убедились.
Для меня эта роль - настоящее расстройство, по поводу нового Спартака я в сомнениях. Но не в разочаровании, а тут - ну, совершенно бесчувственная, деревянная балерина, сосредоточенная на шагах, как бы повыше ногу задрать, с руками, напоминающими набор суставов, совершенно без внутреннего наполнения, со слимоненным лицом на весь спектакль (и любимому-то она не рада), гримаса страдания не покидала ее лица. Эта женщина совсем не чувствует такой чувственной музыки Хачатуряна, казалось бы, мертвый должен затанцевать, пропеть ее телом, только слушай и танцуй, только не Мэри Ви, работающая в стиле: делай раз, делай два, делай три. Это не танец, а набор не связанных между собой движений.
Две сцены были наиболее вопиющи. Мимы и финал - Реквием.
Мимы были сделаны как на первой репетиции, когда текст не освоен - ведь должно быть ощущение загнанности Фригии, тут, я не знаю, кто виноват - сама Виноградова или окружение - это была нарочитая физкультура, а не падение в пропасть.
Как бы назвать ее поведение в Реквиеме - истерия? Она рвала и метала, за гранью чувств (потому что истерия - не чувства, а их отсутствие), опять мимо музыки, параллельно музыке - дерганная, бессмысленно машущая всеми частями тела женщина.
Крысанова выглядела на фоне Мэри Вин если не королевной (королевной она никогда и не будет, не тот тип дарования), то точно прынцессой. У Крысановой редкое амплуа, которому нет официально названия - я назвала бы ее шустрячкой. Она на сцене исполнена радостью, задором, она легка, для нее нет технических трудностей, музыкальна и в отличие от физкультурниц типа Мэри Ви, умеет петь телом. Но всё как-то мимо Эгины. Эгина - властный, своевольный и сексапильный персонаж, не спроста лучшей Эгиной Большого осталась Тимофеева - балерина мощного героического темперамента, в легендах (сама не видела) - Плисецкая, балерина, склонная драматизму и с мощным сексапилом.
А Катя Крысанова - типичная солнечная балеринка, очаровательная, раз уж на то пошло, не оставляющая впечатление умной, властной женщины, если не руководительницы (а такие Эгины тоже бывают), то соратницы Красса. Эгину она отшустрила, всё исполнила, исполнила непринужденно, но ощущение пустоты осталось. Этакая Ольга Ларина, совсем не способная на ни на глубокие мысли, ни на глубокие чувства, и совсем не способная на разжигание низменных страстей. На что повелся Красс и на что соблазнились войска Спартака, осталось за скобками.
Но если не смотреть с вершин роли, от моих претензий на то, какой должна быть Эгина, на Эгиночку- Катечку, она дала все, что может на сегодня, и это было неплохо. Даже очень хорошо, на фоне-то Виноградовой. Когда виноградовы или Олюшка Смирнова доберутся до Эгины, будет намного хуже.
А на двойной дебют Лантратова в Крассе и Родькина в Спартаке попасть очень хотела. Не было бы Грозного - пропустила бы. Там меня оба удивили, Родькин вообще вышел главным открытием нового пришествия спектакля, но и Лантратов удивил. До Грозного был хороший мальчик Влад, в Жизели и Баядерке ничего внятного по актерской части от него ждали и не дождались, не смотря на то, что он очаровал нашу главную приму. Потому вообще странно мне было появление Лантратова в кастинге на Ивана, Курбский-Лантратов был бы ожидаем, но после Ивана (который во многом удался, не по мощи, а по актерскому наполнению) Красс уже не странен, а логичен. У Родькина в отличие от Лантратова актерская специализация пока лишена всякой логики: от Таора до Спартака дистанция огромного размера, но после Курбского, которого Денис станцевал с русской удалью, вроде бы и Спартак не странен.
Эти двое юношей 25 и 22 годов и привели меня на Спартак.
Спартак и Красс в Большом - безусловно, вершины мужского балетного репертуара. Ну, примерно как у англичан и следующих за ними стасиковцев Рудольф (нам это понятно, Майерлинг - последнее бурное событие на ниве мужского балета в Москве). И тут за спиной нового поколения Большого опять встает тень Сергея Полунина. Вместе с появлением в Москве Полунина (последовавшего почти сразу же за побегом из Москвы Ивана Васильева) в конце прошлого сезона казалось, что звезда мужского танца закатилась в начале Большой Дмитровке и взошла в ее конце. Однако в новом сезоне в Большом станцевали «Ивана Грозного», и я начала сомневаться, не рано ли я похоронила мужской танец в Большом? Родькин и Лантратов сделали это!
Надо сказать, что к обоим танцовщикам я была настроена очень доброжелательно, но требовательно: давайте, милые, продолжайте удивлять меня, опять в спектакле Григоровиче, теперь в Спартаке.
И надо сказать, Лантратов действительно удивил. Удивил горением, нежданной самоотдачей и даже виртуозностью - к третьему действию энергетика Красса стала зашкаливать, ему все удавалось в техническом плане, и я впервые увидела после Мариса такие острые движения у Красса - главный технический лейтмотив Красса финала - хищное субрессо с закинутыми почти к голове ногами, которое вообще мало кому удавалось, и никогда не удавалось, например, лучшему Крассу последних лет Волчкову, а у записного балетного принца Лантратова прорезалась неординарная физика. Но главное даже не физика - я увидела и актерское упоение, Лантратов всегда мне казался холодноватым, не вовлеченным в действие, даже когда по воле педагога начинал истерить, что в Жизели, что в Баядерке. В Спартаке, вернее, в Крассе он упивался ролью, актеру (теперь можно так с полным основание сказать) видимое удовольствие доставляла его негодяйская, но такая роскошная роль.
Красс - одна из вершин Григоровича, если не лучшая его роль вообще. По лексике, характеру, яркости, актерскому наполнению (разве что Северьян может конкурировать, но Северьян все-таки второстепенный персонаж, а Красс - персонаж первого ряда). Спартак как партия во многом проще и бедней Красса, лексически, актерски, да и по выразительности. И надо было обладать гениальностью Васильева (разумеется, Владимира Викторовича), чтобы наполнить эту довольно бедную партию своим актерским нутром, сделать ее равной Крассу. Я сознательно не вспоминаю никого другого, удачными были Спартаки и у других танцовщиков, но Спартак Васильева был наиболее последовательной антитезой римскому обществу: оно греховодно, он - чуть ли не святой, оно - лицемерно и кичливо, он - честен и прост, оно развращено, он - воплощение нежности и любви, оно вероломно - он мужественен и благороден. И еще - он был безусловным вождем - по праву самого сильного и умного.
У Васильева был самый объемный и человечный Спартак, но были в истории Спартака и другие актерские решения - наиболее популярное из которых стихийное бунтарство (перечислю наиболее выдающиеся исполнения в этой теме - Лавровский, Мухамедов, Васильев Иван), особняком стоит Годунов - он выглядел гораздо более аристократом, чем все противостоящее ему римское общество, он строил роль на сдержанной мужественности (не менее убедительный вариант). Эта историческая справка дана только для того. чтобы понять - у роди есть некоторое пространство, которое можно присвоить и для себя, Не обязательно гореть и пылать аки Иван Васильев.
А теперь от эталонов вернемся к нашим юношам-дебютантам. Васильев и Лиепа на премьере Спартака был зрелыми танцовщиками: Лиепе было 32, Васильеву - 30. Нашим вьюнашам сильно меньше, т.к. год в балете за 3 идет, да, конечно, это совсем другая возрастная категория. И совсем другой опыт. За плечами Родькина странные репертуарные зигзаги - Голубая птица, Таор, откуда прямая дорога к принцы, потом Курбский и теперь Спартак - героический, силовой, репертуар.
Что же представляет на сегодня сам танцовщик на этом распутье?
Появление в Спартаке показало (делаем скидку на дебютное волнение, 22 года и багаж всего из двух первых партий, если таковой считать и Курбского), что пока Спартака ему танцевать еще рано или вообще нужно ли? Конечно, отличная фактура (высок и статен), огромный прыжок (а прыжки - это 90% лексики этой партии) - весомые аргументы в пользу Спартака, с другой стороны, ему сильно мешает малый возраст, столь же малый сценический опыт, и главное, что ему мешает, - сам танцовщик, похоже, не ощущает себя Спартаком - т.е. вождем, водителем, борцом. Он по характеру, нутру не герой-революционер (вот герой более выдержанный, спокойный - Курбский, ему удался), и в роли своей чувствует стесненно. Пока все то, что демонстрирует актер Родькин в Спартаке- привито репетиторами, заучено, но не прочувствовано, не идет изнутри. А будет ли прочувствовано и прожито - зависит от него же самого. Поднатореть в этой партии можно, но это означает - прощайте, принцы. И нужно ли это, вопрос?
Самому Денису предстоит выбор - куда двигаться дальше. К органике в роли Спартака и дальнейшему освоению героического репертуара или к амплуа благородного героя. А технически Спартак почти удался, зал чувствительно реагировал на знаменитые спартаковские диагонали.
На контрасте с Родькиным выступил Лантратов. Он молодой танцовщик, но у него лучшая выучка в театре (ученик Ильи Кузнецова), и стартовал он рано, чуть ли не в 19, еще по благословлению Ратманского в Пламени Парижа (правда, я была там им страшно разочарована, так было сыро, спектакль был о молодом человеке, скорей из благородного сословия, чем из плебса, только что по наивности угодившем в революцию), и за плечами уже культовые партии классического репертуара и даже партнерство с двумя главными примами Большого - с Александровой и Захаровой.
В «Спартаке» Влад сделал первую настоящую зрелую актерскую работу.
Не зря балетоманы его сравнивают только с Лиепой. Замечу, что сравнивают не с Волчковым. Это говорит о масштабе работы. Я не склонна считать эту работу завершенной, есть некоторые недоделанные моменты, в первую очередь, схватка со Спартаком во 2 действии не получилась, а это ключевой, переломный момент в роли, его скороговоркой не оттанцуешь, на мой взгляд в этой сцене Лантратов стушевался. На мой взгляд, и педалирование высокомерия Красса чрезмерно, надо ли постоянно кривить губы и щурить глаза, превращая лицо в маску? Все хорошо в меру. Когда через край - кажется, что герой - недоумок: когда налицо сильный враг, тут уже не до презрения, реакцией может быть страх или уважение, недооценка своих врагов - не признак силы. А Красс все-таки победитель, значит сильный и умный. Хотя, слабость и уязвленное самолюбие может быть и ключом к роли, своей собственно актерской концепцией.
Я в отличие от утвердившегося балетоманского мнения ничуть не считаю Лантратова эпигоном Лиепы. На Красса Лиепы Красс Лантратова совершенно не похож внутренне. Лиепа был мужиком, сформировавшейся, законченной личностью, а Лантратов- Красс - юноша, который зреет на наших глазах.
И уже не один раз прозвучало у «друзей» и «врагов» балета определение «детский» «Спартак». Но молодость мешает Денису Родькину, а Владу Лантратову она помогла - он сделал свой возраст своим актерским оружием. Его Красс - молодой аристократ, вынесенный по воле судьбы в элиту римского общества. Точно. Что успех, который отмечают триумфом - у него первый и опьяняющий. Он самовлюблен, развращен, хитер и высокомерен, он олицетворяет Рим - скопище греха и вседозволенности, он скорей не полководец, который вознесен на вершину власти действиями, например, военными победами, а юный император, который стал первым, ничего для этого не предпринимая (за ним непобедимое римское войско), и он ошалел от власти, в сцене оргии он временами кажется почти сумасшедшим. Не Красс, а, допустим, Калигула или молодой Нерон.
Во втором действии, столкнувшись с унижением от плебея, низко рожденного, побежденный гордец моментально взрослеет, теперь его жестокость воплощается не в удовлетворении прихотей, это не игра со смертью, это настоящая охота на врага. В жажде мести он буквально звереет (я бы сказала, что скорей становится хищной птицей, но герундия в русском нет))), в своем отмщении он не брезгует самыми грязными методами, сеет разврат и склоку. Его победа - не победа оружия? Конечно, это результат хитрости и расчета на самые низменное в человеке. Этот Красс по определению не способен на благородство и всепрощение, а на хитрость, вероломство, предательство - да. Он - воплощение Рима, и его личные цели совпадают с имперскими.
К концу балета это не порочный юноша, берущий от жизни только наслаждения, это выкованное в схватке с противником истинное воплощение главной морали Рима - в утверждении своего превосходства все средства хороши.
Я бы, может, на месте Влада отказалась от акцента на белокурости Красса, она связывает его с прежними Крассами, в первую очередь, с Марисом, а почему бы для полной определенности не сделать Красса брюнетом? Избавив даже внешний облик (конечно, очень декоративный) от родовых пятен, шлейфа Лиепы, который тянется за всеми исполнителями? Я ведь поймала себя на мысли во время спектакля, что практически впервые после Лиепы, наблюдая за Лантратовым, я Лиепу не вспоминала.
Пост называется о новых мальчиках.
К нему прилагается бонус - «О новых девочках в Спартаке»)))
Конечно, новой была только одна - Мэри Ви, она же Мария Виноградова, дебютировавшая в Фригии, Крысанова же танцевала Эгину не впервые, но я ее не видела. Так что девочки тоже новые, балерины нового поколения: ушли со сцены гранд-дамы, которые делали роль Эгины в лучших традициях большого стиля (Грачева и Степаненко), на их месте появилась Крысанова.
Виноградову уже опробовали в Иване Грозном, и там уже было ясно, что она совсем нелирическая балерина, но дали еше и Фригию, чтобы мы в этом окончательно убедились.
Для меня эта роль - настоящее расстройство, по поводу нового Спартака я в сомнениях. Но не в разочаровании, а тут - ну, совершенно бесчувственная, деревянная балерина, сосредоточенная на шагах, как бы повыше ногу задрать, с руками, напоминающими набор суставов, совершенно без внутреннего наполнения, со слимоненным лицом на весь спектакль (и любимому-то она не рада), гримаса страдания не покидала ее лица. Эта женщина совсем не чувствует такой чувственной музыки Хачатуряна, казалось бы, мертвый должен затанцевать, пропеть ее телом, только слушай и танцуй, только не Мэри Ви, работающая в стиле: делай раз, делай два, делай три. Это не танец, а набор не связанных между собой движений.
Две сцены были наиболее вопиющи. Мимы и финал - Реквием.
Мимы были сделаны как на первой репетиции, когда текст не освоен - ведь должно быть ощущение загнанности Фригии, тут, я не знаю, кто виноват - сама Виноградова или окружение - это была нарочитая физкультура, а не падение в пропасть.
Как бы назвать ее поведение в Реквиеме - истерия? Она рвала и метала, за гранью чувств (потому что истерия - не чувства, а их отсутствие), опять мимо музыки, параллельно музыке - дерганная, бессмысленно машущая всеми частями тела женщина.
Крысанова выглядела на фоне Мэри Вин если не королевной (королевной она никогда и не будет, не тот тип дарования), то точно прынцессой. У Крысановой редкое амплуа, которому нет официально названия - я назвала бы ее шустрячкой. Она на сцене исполнена радостью, задором, она легка, для нее нет технических трудностей, музыкальна и в отличие от физкультурниц типа Мэри Ви, умеет петь телом. Но всё как-то мимо Эгины. Эгина - властный, своевольный и сексапильный персонаж, не спроста лучшей Эгиной Большого осталась Тимофеева - балерина мощного героического темперамента, в легендах (сама не видела) - Плисецкая, балерина, склонная драматизму и с мощным сексапилом.
А Катя Крысанова - типичная солнечная балеринка, очаровательная, раз уж на то пошло, не оставляющая впечатление умной, властной женщины, если не руководительницы (а такие Эгины тоже бывают), то соратницы Красса. Эгину она отшустрила, всё исполнила, исполнила непринужденно, но ощущение пустоты осталось. Этакая Ольга Ларина, совсем не способная на ни на глубокие мысли, ни на глубокие чувства, и совсем не способная на разжигание низменных страстей. На что повелся Красс и на что соблазнились войска Спартака, осталось за скобками.
Но если не смотреть с вершин роли, от моих претензий на то, какой должна быть Эгина, на Эгиночку- Катечку, она дала все, что может на сегодня, и это было неплохо. Даже очень хорошо, на фоне-то Виноградовой. Когда виноградовы или Олюшка Смирнова доберутся до Эгины, будет намного хуже.