Блокадные дневники
Пока сталинисты бьются с антисталинистами, националисты - с интернационалистами, нашу историю продолжают писать в Гарварде.
Сначала они изучали революцию, потом - индустриализацию, теперь добрались до Великой Отечественной. Не удивлюсь, если скоро основной базой школьных российских знаний, предлагаемых учебниками, станут гарвардские исследования.
Каждый год в январе интернет вспоминает блокадную тему, вот и этот январь отметился обсуждением анализа блокадных дневников.
Но, как обычно, любое исследование и анализ, как в данном случае - влияние голода на социальное поведение отдельных особей - превратился в ложные интерпретации
Вот, что пишет автор журнала о книге:
"125 (сто двадцать пять!) дневников. Репрезентативно ли? Вполне. Но даже и здесь автор признаёт, что это взгляд лишь 125 человек из 2 миллионов, что были в городе. Однако у этих 125, несмотря на их разность (положения, стиля, взглядов, судьбы), есть объединяющие характеристики, которые и позволяют увидеть спрятанный нарратив.
Позволю себе сразу же не согласиться. Те, кто пишут дневники отнюдь не являются типичными представителями 2 миллионов, ведь отнюдь не все из жителей имели психологический тип, нуждающийся в изложении своих мыслей и переживаний на бумаге, потому было бы ошибочно утверждать, что именно такие мысли и поступки были свойственны миллионам. Человеческие мысли, запечетленные на бумаге - это субъективное отражение реальности, да, так чувствовали 125 человек, да, у кого-то разрушалась система ценностей, люди боролись с собственными демонами, кто-то проигрывал эту битву...а кто-то побеждал.
"Дневник был ещё одним способом продраться через эту чёрную завесу быта - мрачного, в высшей степени нечеловеческого, где не было ничего хорошего, одни страдания и сосредоточенность на еде, еде, еде." - пишет автор, забывая. что у миллионов "быта" почти не было, они жили на своем рабочем месте -у станков, в окопах, на бесконечных дежурствах и т.д.
"Социальное взаимодействие в основном заключалось в многочасовом стоянии в очередях, и это тоже был мир беспощадности." - и опять, ничего - о работающих, спасающих, лечащих, организующих жизнь города.
Каждый год новые и новые материалы в качестве доказательств предлагают нам посмотреть на блокаду, как историю заложников, которым просто было не вырваться из созданного кольца. Добрый Гитлер даже остановил наступление, ожидая сдачи города, а проклятые большевики, жующие бутерброды с икрой, не давали населению и солдатам сдаться. Вот и теперь, исследованы дневники, и на их основе задается вопрос: " чем была эта блокада, насколько необъятной была травма для общества ленинградцев, а также война как травма в целом для советского общества"
И опять я достаю тоненькую книжечку Ольги Ивановны Базан "Патологоанатомическая служба в блокадном Ленинграде" ( научный анализ и личные воспоминания)
"В блокаду попал почти весь свет медицины Ленинграда.Этому способствовало то обстоятельство, что медицинские институты(кроме ВМА) были эвакуированы только частично, в них проводились учебный процесс и новые приемы....Оставшиеся в блокаду ученые, кроме педагогической работы, влились в практическую медицину, вели консультативную работу в больницах и госпиталях...под их редакцией издавались сборники по текущей тематике, которые рассылались по лечебным учреждениям для служебного пользования.Следовательно, не было снижения качества медицинской работы."
А это - о самой патолоанатомической службе, о коллегах:
"...эти увлеченные люди в тяжелейших, трагических по существу условиях, перенесли блокаду без жалоб и стонов, оставаясь подтянутыми, аккуратными и предельно исполнительными. Вся энергия была направлена на исполнение служебных обязанностей, а это - был труд не из легких, труд беспрерывный, но результативный. С тоской своей каждый справлялся собственными средствами; придя же в лабораторию, все старались привести себя в надлежащую форму..."
Скажете, советская пропаганда? Книга издана в количестве 500 экземпляров на спонсорские средства.в 2006 году.
Чем же занималась служба? Анализом всех паталогических процессов, которые встречались во время войны. в первую очередь изучали боевую травму.
"...на нашу службу возлагался контроль за лечебной работой путем выявления недочетов диагностики, лечения и эвакуации раненых и больных с последующим проведением клинико-анатомических и лечебно-контрольных комиссий, где при объективном разборе ошибок повышалась квалификация всего врачебного коллектива...одним из важных моментов работы был научный анализ полученных данных"
Бригады, занимающиеся боевой травмой, часто выезжали на поле боя.
"Нас интересовала острая травма, качество первичной обработки ран, борьба с кровопотерей, шоком, анаэробной инфекцией, столбняком...нередко этот материал позволял судить о полноте и своевременности выноса раненых с поля боя.
А в городе занимались изучением патологией истощения.
"Голод привел к массовой гибели людей от истощения. Оно осложнялось в основном тремя инфекционными болезнями: пневмониями, дизентерией, туберкулезом. Возникла сложная патология, неизвестная медицинским работникам, названная патологией истощения"
"Жили плохо - голод, холод, бомбежки, обстрелы...Какая из этих бед была более мучительна? Для меня, как и для всех окружающих меня людей,безусловно, жесточайший, острый голод ( длившийся около 4-х месяцев) Все остальное мы перенесли не так уж плохо"
"Блокада заключила наш маленький коллектив в огромном пустом, холодном здании с частично разбитыми стеклами, без воды и канализации. С декабря 1941 года по январь 1942 года справиться со вскрытиями мы уже не могли. Трупы складывали сначала в коридоре прямо на полу, потом стали заполнять ими аудитории, завалили столы и сиденья, расположенные амфитеатром - всюду горы застывших в разных позах мертвых тел. Мы в это время жили в подвале. В одной комнате работали и питались, в другой - ночевали"
"Наблюдая за поведением резко истощенных людей в различных житейских обстоятельствах ( в убежищах, подворотнях, магазинах, на улицах и др.) я ощущала взаимопонимание, дружелюбие, человеческое тепло по отношению друг к другу.
Пробыв в городе все 900 дней блокады, я не слышала ропота, дерзких слов, грубости, а тем более скандалов и драк. Душа людей не очерствела, сохранились духовность и даже интерес к отвлеченным вещам.
Мне кажется, в этом плане определенный интерес представляет собой один совсем незначительный эпизод.
Нам стало известно, что в лаборатории М.К.Даля к потолку на нитке подвешено яблоко. Когда эта новость доходила до наших вольнонаемных, чрезвычайно истощенных женщин, они прерывали свою работу ( а это они делали крайне неохотно), внимательно вслушивались и задавали один и тот же вопрос:
- Как? настоящее яблоко?
- Да, настоящее.
Лицо слушавшего на глазах менялось: взгляд становился мягче, мечтательнее, теплее, напряженность лица уменьшалась, появлялась улыбка.
Они как бы впитывали в себя эту новость. Им было приятно и так важно сознавать, что в городе, окруженном врагом, где повсюду витает смерть, висит как символ жизни подвешенное под потолком яблоко"
Ольга Ивановна Базан в выборку исследователей не попадет, она - типичный представитель советского строя, одна из тех миллионов, которые не считали себя жертвой, жили и сражались, спасали чужие жизни, и не желали сдаваться.
Продолжение следует
Блокадные дневники
Вспоминает патологоанатом Ольга Ивановна Базан
1. Начало
2. О запрете дистрофиков
3. О сильных духом и жертвах
4. О страхе перед начальством
5. О начальниках
6. О еде и взаимопомощи
7. О похоронах
8. О войне
Сначала они изучали революцию, потом - индустриализацию, теперь добрались до Великой Отечественной. Не удивлюсь, если скоро основной базой школьных российских знаний, предлагаемых учебниками, станут гарвардские исследования.
Каждый год в январе интернет вспоминает блокадную тему, вот и этот январь отметился обсуждением анализа блокадных дневников.
Но, как обычно, любое исследование и анализ, как в данном случае - влияние голода на социальное поведение отдельных особей - превратился в ложные интерпретации
Вот, что пишет автор журнала о книге:
"125 (сто двадцать пять!) дневников. Репрезентативно ли? Вполне. Но даже и здесь автор признаёт, что это взгляд лишь 125 человек из 2 миллионов, что были в городе. Однако у этих 125, несмотря на их разность (положения, стиля, взглядов, судьбы), есть объединяющие характеристики, которые и позволяют увидеть спрятанный нарратив.
Позволю себе сразу же не согласиться. Те, кто пишут дневники отнюдь не являются типичными представителями 2 миллионов, ведь отнюдь не все из жителей имели психологический тип, нуждающийся в изложении своих мыслей и переживаний на бумаге, потому было бы ошибочно утверждать, что именно такие мысли и поступки были свойственны миллионам. Человеческие мысли, запечетленные на бумаге - это субъективное отражение реальности, да, так чувствовали 125 человек, да, у кого-то разрушалась система ценностей, люди боролись с собственными демонами, кто-то проигрывал эту битву...а кто-то побеждал.
"Дневник был ещё одним способом продраться через эту чёрную завесу быта - мрачного, в высшей степени нечеловеческого, где не было ничего хорошего, одни страдания и сосредоточенность на еде, еде, еде." - пишет автор, забывая. что у миллионов "быта" почти не было, они жили на своем рабочем месте -у станков, в окопах, на бесконечных дежурствах и т.д.
"Социальное взаимодействие в основном заключалось в многочасовом стоянии в очередях, и это тоже был мир беспощадности." - и опять, ничего - о работающих, спасающих, лечащих, организующих жизнь города.
Каждый год новые и новые материалы в качестве доказательств предлагают нам посмотреть на блокаду, как историю заложников, которым просто было не вырваться из созданного кольца. Добрый Гитлер даже остановил наступление, ожидая сдачи города, а проклятые большевики, жующие бутерброды с икрой, не давали населению и солдатам сдаться. Вот и теперь, исследованы дневники, и на их основе задается вопрос: " чем была эта блокада, насколько необъятной была травма для общества ленинградцев, а также война как травма в целом для советского общества"
И опять я достаю тоненькую книжечку Ольги Ивановны Базан "Патологоанатомическая служба в блокадном Ленинграде" ( научный анализ и личные воспоминания)
"В блокаду попал почти весь свет медицины Ленинграда.Этому способствовало то обстоятельство, что медицинские институты(кроме ВМА) были эвакуированы только частично, в них проводились учебный процесс и новые приемы....Оставшиеся в блокаду ученые, кроме педагогической работы, влились в практическую медицину, вели консультативную работу в больницах и госпиталях...под их редакцией издавались сборники по текущей тематике, которые рассылались по лечебным учреждениям для служебного пользования.Следовательно, не было снижения качества медицинской работы."
А это - о самой патолоанатомической службе, о коллегах:
"...эти увлеченные люди в тяжелейших, трагических по существу условиях, перенесли блокаду без жалоб и стонов, оставаясь подтянутыми, аккуратными и предельно исполнительными. Вся энергия была направлена на исполнение служебных обязанностей, а это - был труд не из легких, труд беспрерывный, но результативный. С тоской своей каждый справлялся собственными средствами; придя же в лабораторию, все старались привести себя в надлежащую форму..."
Скажете, советская пропаганда? Книга издана в количестве 500 экземпляров на спонсорские средства.в 2006 году.
Чем же занималась служба? Анализом всех паталогических процессов, которые встречались во время войны. в первую очередь изучали боевую травму.
"...на нашу службу возлагался контроль за лечебной работой путем выявления недочетов диагностики, лечения и эвакуации раненых и больных с последующим проведением клинико-анатомических и лечебно-контрольных комиссий, где при объективном разборе ошибок повышалась квалификация всего врачебного коллектива...одним из важных моментов работы был научный анализ полученных данных"
Бригады, занимающиеся боевой травмой, часто выезжали на поле боя.
"Нас интересовала острая травма, качество первичной обработки ран, борьба с кровопотерей, шоком, анаэробной инфекцией, столбняком...нередко этот материал позволял судить о полноте и своевременности выноса раненых с поля боя.
А в городе занимались изучением патологией истощения.
"Голод привел к массовой гибели людей от истощения. Оно осложнялось в основном тремя инфекционными болезнями: пневмониями, дизентерией, туберкулезом. Возникла сложная патология, неизвестная медицинским работникам, названная патологией истощения"
"Жили плохо - голод, холод, бомбежки, обстрелы...Какая из этих бед была более мучительна? Для меня, как и для всех окружающих меня людей,безусловно, жесточайший, острый голод ( длившийся около 4-х месяцев) Все остальное мы перенесли не так уж плохо"
"Блокада заключила наш маленький коллектив в огромном пустом, холодном здании с частично разбитыми стеклами, без воды и канализации. С декабря 1941 года по январь 1942 года справиться со вскрытиями мы уже не могли. Трупы складывали сначала в коридоре прямо на полу, потом стали заполнять ими аудитории, завалили столы и сиденья, расположенные амфитеатром - всюду горы застывших в разных позах мертвых тел. Мы в это время жили в подвале. В одной комнате работали и питались, в другой - ночевали"
"Наблюдая за поведением резко истощенных людей в различных житейских обстоятельствах ( в убежищах, подворотнях, магазинах, на улицах и др.) я ощущала взаимопонимание, дружелюбие, человеческое тепло по отношению друг к другу.
Пробыв в городе все 900 дней блокады, я не слышала ропота, дерзких слов, грубости, а тем более скандалов и драк. Душа людей не очерствела, сохранились духовность и даже интерес к отвлеченным вещам.
Мне кажется, в этом плане определенный интерес представляет собой один совсем незначительный эпизод.
Нам стало известно, что в лаборатории М.К.Даля к потолку на нитке подвешено яблоко. Когда эта новость доходила до наших вольнонаемных, чрезвычайно истощенных женщин, они прерывали свою работу ( а это они делали крайне неохотно), внимательно вслушивались и задавали один и тот же вопрос:
- Как? настоящее яблоко?
- Да, настоящее.
Лицо слушавшего на глазах менялось: взгляд становился мягче, мечтательнее, теплее, напряженность лица уменьшалась, появлялась улыбка.
Они как бы впитывали в себя эту новость. Им было приятно и так важно сознавать, что в городе, окруженном врагом, где повсюду витает смерть, висит как символ жизни подвешенное под потолком яблоко"
Ольга Ивановна Базан в выборку исследователей не попадет, она - типичный представитель советского строя, одна из тех миллионов, которые не считали себя жертвой, жили и сражались, спасали чужие жизни, и не желали сдаваться.
Продолжение следует
Блокадные дневники
Вспоминает патологоанатом Ольга Ивановна Базан
1. Начало
2. О запрете дистрофиков
3. О сильных духом и жертвах
4. О страхе перед начальством
5. О начальниках
6. О еде и взаимопомощи
7. О похоронах
8. О войне