Анка-пулемётчица. Часть 1
Драгоценные друзья, представляю вашему вниманию новый пост от профессора мизантропии Луркского государственного университета доктора Дрегори Хаос. Наслаждайтесь.
Недавно, на прошлой неделе, ранним погожим утречком (очень, сцуко, ранним, примерно в два часа ночи) я проснулась от телефонного звонка. Кто-то звонил мне, кажется, прямо в мозг, ничуть не смущаясь тем фактом, что на дворе понедельник, и я, как всякая трудоустроенная тварь, через пять часов пойду строить для всей страны неотвратимое светлое будущее.
Пока мой сонный мозг выдумывал для звонящего подобающие египетские казни, рука сама собой дотянулась до мобильника и, спросонья промазав мимо кнопки «отбой», нажала «приём».
«Алё!» - просипела я предсмертным хрипом жабы, придавленной асфальтовым катком.
«Ой, - испугались на том конце знакомым девичьим голосом, - я что - не туда попала?»
«Ох, попала, - переворачиваясь на другой бок и прижимая телефон ухом к подушке, ответила я, - И на твоё несчастье, именно туда. Чего тебе надобно, Аннушка?».
Аннушка-часов-не-наблюдающая, или, по-просту, Анка, была старинной моей школьной подругой, и на этом основании ей было надобно меня. Вот прям щас, в два часа ночи. Меня и пироженку с кремом. Что? У меня нет пироженки, и вообще я сплю в это время суток? Да как можно спать, когда у подруги - Событие? Далее последовало традиционно-женское «начала издалека», а ежели по-честному, бла-бла-бла ни о чём, в течение которого я пару раз засыпала и просыпалась - лишь затем, чтобы убедиться, что к сути дела мы так и не перешли. И вот, наконец, когда мне уже почти начал сниться эротический сон, из подушки раздался торжествующий вопль: «В общем, поздравь меня! Я купила машину!».
«Мне?» - спросонья обрадовалась я.
«Нет, мне! Но и тебе тоже, ведь это очень большая машина, целый Мицубиси Паджеро, а я-то пока умею водить только «Матизы»! И мне позарез нужно, чтобы кто-нибудь мою новую машину обкатал. Пойдём прямо сейчас?»
Ага, вот только разбег возьму…
«А завтра? А послезавтра?» - продолжала перебирать дни настойчивая Анка, и, когда мы дошли до субботы, я, наконец, дала себя уговорить, потому что по субботам я обыкновенно бываю добрая. Вы ещё не в курсе? Триста одиннадцать дней в году я злая, а вот по субботам - добрая.
Шутка. На самом деле я всё время злая, потому что меня замуж не берут. Меж тем, Анка, прошу заметить, за этим самым мужем однажды едва не побывала, вынеся из этого события одного ребёнка и шестнадцать нервных срывов, так что ещё неизвестно, кому из нас повезло больше.
И, кстати, сейчас, в порядке гнусной мести за прерванный сон, я расскажу вам историю анкиного жития. Пусть думает в следующий раз, прежде чем звонить по ночам - особенно, мне. Но вы имейте в виду, что все те гадости, которые я напишу ниже, я напишу исключительно любя. Мне - можно. По выслуге лет.
Итак, об Анке. А ещё - о неизлечимом долбоебизме, столь часто выдаваемом существами женского пола за пленительную загадочность. Готовьте носовые платки, придётся утирать скупые слёзы.
Видали ли вы, други, долбанутых самок волшебных созданий из параллельной Вселенной, иногда забредающих в наш бренный мир, чтобы озарять его нездешним светом фиолетовых солнц? Именно такой, сколько я её знаю, и была героиня моего рассказа. Думаю, если бы неевклидова геометрия имела бы женский облик, она выглядела бы в точности как Анка… Хотя нет, блин, вру. В геометрии есть строгая логика. У Анки же логики нет. От того самого слова «совсем».
На её счастье, она живёт со мной по соседству, и я, на правах подруги, с регулярностью, достойной лучшего применения, извлекаю её из разнообразных куч дерьма, в которые она настолько часто вступает царственной поступью, что к своим тридцати трём годам уверенно волочёт на мокасинах две объёмные и вполне дурнопахнущие кучи… жизненного опыта, да.
Итак, Анка, высокая длинноволосая русалка с рыжими ресницами и разноцветными глазами, с юности привлекала к себе внимание мужиков разной степени долбанутости. Ну ещё бы - кто же пропустит даму, у которой в левом, оранжевом, глазу плещется океан необузданной страсти, а в правом, зелёном, искрятся болотными огоньками загадочные гиблые топи? Как выясняется, многие. Чаще всего - скромные домашние мальчики, инстинктивно шарахавшиеся от Анки как волки от красных флажков. Зато публика более дикая от века пёрла на Анку словно зомби на Милу Йовович и гроздьями повисала на её пухлой груди. Анка же, глядя куда-то вдаль, таинственно улыбалась чарующей улыбкой раскаявшегося людоеда, томно моргала и поигрывала косой (я сейчас про причёску, если что), делая вид, что не замечает болтающихся на ней возбуждённых особей противоположного пола.
Однако, примерно раз в месяц Анку таки подхватывала жаркая волна овуляции и возносила к заоблачным высотам, откуда она рушилась на меня с восторженным визгом «Поздравь меня, я встретила мужчину своей мечты!».
В роли мужчин мечты последовательно перебывали: доктор неуточнённых наук профессор Шварценгольд; лётчик-испытатель самодельных парапланов Иннокентий Свистуновский; американский шпион Сёма, в конце ХХ века сделавший операцию по перемене национальности; казахский ясновидящий Василий, выходящий в астрал под звуки волынки; латышский барабанщик, играющий в военном оркестре Папуа-Новой Гвинеи; повар-энтомолог, умеющий готовить четырнадцать блюд из саранчи, поэт-правдоруб, по ночам выкладывавший из засушенных тараканов слово «ВЕЧНОСТЬ», а также Григорий Перельман (о чём он, я уверена, до сих пор не догадывается).
А дальше наступало время удивительных историй: Анка пыталась влюбить в себя объект своих воздыханий, причём, каждый раз одним и тем же весьма нетривиальным способом. Суть его состояла в том, что Анка первым делом сводила на нет все встречи с подопытным, а ежели случалось пересечься, немедленно принималась хамить ему в лицо - много и разнообразно, не получая в морду лишь по причине своей принадлежности к женскому полу. Кроме того, для пущего приворотного эффекта, в редкие моменты случайных встреч с возлюбленным Анка демонстративно кидалась в объятья каких-нибудь малознакомых чуваков, не брезгуя и первыми встречными типа раздатчиков листовок и разносчиков пиццы. Таким затейливым образом она, по её уверениям, пробуждала в любимом ревность. В целом, все перечисленные телодвижения, по мнению Анки, являлись необходимо-достаточными условиями для того, чтобы мужик без проблем догадался о её нежных чувствах и сделал шаг навстречу судьбе.
Но, как вы понимаете, этот витиеватый метод раз за разом приводил к провалу, что, тем не менее, не заставляло Анку сомневаться в правильности избранной тактики. Терпя неудачу за неудачей, она приходила к совсем иному выводу - что причина кроется не в неадекватности её поведения, а попросту в отсутствии общих интересов с мужчиной мечты. И арсенал соблазнительницы пополнился новой гениальной методой: она поняла, что должна научиться «делать как он» (тот, на кого в данный момент было нацелено внимание). На этой волне Анка училась класть плитку и ровнять стены, танцевать стриптиз на горячих углях, управлять самолетом, заклинать змей, предсказывать будущее по линиям дорожной разметки, потом спешно ударялась в то в ислам, то в православие, занималась разведением коз и объездкой лошадей… в общем всё, что угодно - лишь бы стать идеальной парой для Него. Потом за всеми этими занятиями мужчины мечты как-то сами собой отходили на второй план, откуда, так и не дождавшись от Анки проявления нормальных человеческих чувств, откочёвывали к барышням менее воздушным и более понятным - преимущественно к анкиным подругам. Анка же раз за разом оставалась у разбитого корыта с разбитым сердцем и чувствовала себя всё более и более несчастной.
Тогда наступал третий этап метаний неприкаянной души: Анка шла вразнос и могла в один день послать нахер президента фирмы-работодателя, уволиться, схватить острый грипп с температурой 39 и повезти его (грипп) среди ночи автостопом в город-герой имени св.Петра, а вернувшись, обнаружить свои вещи выставленными на лестничную площадку, поскольку в угаре любовной неудачи умудрилась послать нахер ещё и хозяйку арендованной квартиры, о чём уже через час благополучно забыла, зато хозяйка благополучно помнила.
Кстати, о Питере… самый судьбоносный приступ «Йаааазь - мущщина моей мечты!» случился с Анкой именно там. Открыться объекту воздыханий она традиционно не решалась, но и остыть к нему посредством освоения очередного ремесла не смогла. В результате целый год каждую пятницу Анка, взвалив на свои хрупкие плечи рюкзак с тушёнкой, отправлялась автостопом в северную столицу. Нахрена тушёнка? Анка, почему-то считала, что любимый катастрофически недоедает, и без её продовольственной поддержки непременно умрёт с голода - несмотря на то, что паренёк жил с мамой и словосочетание «мамин борщ» знал не понаслышке. При этом он искренне не понимал, чего эта странная девушка, собственно, от него хочет, но тушёнку принимал и исправно складировал в мамин буфет. К концу первого года изматывающего галопа меж городами (600 км туда, 600 - оттуда) Анка подсчитала деньги, оставшиеся у неё от закупок мясной консервации, и, найдя их количество достаточным, купила подержанный «Матиз», чтобы на нём, как на крыльях любви, продолжать летать в Петербурх, уже не рискуя быть изнасилованной похотливым попутчиком в кустах у Бологого. Справедливости ради скажу, что её обожэ к тому времени уже лет пять как ездил на шевроле бизнес-класса, но на резонный вопрос «почему же она ездит к тебе, а не ты к ней?», недоумённо отвечал: «а мне-то оно нафига надо?». Так прошли следующие пять лет, в течение которых Анка купила права, научилась пристойно ездить в правом ряду, а мама петербуржского мальчика прикупила второй буфет и начала подумывать об открытии бакалейной лавки, поскольку как ни крути, а в багажник «Матиза» тушёнки вмещалось больше, чем в рюкзак. Всё это время друзья и подруги в один голос твердили Анке: «Он тебя не любит, ты ему не нужна, он тебя не любит, ты ему не нужна…» - и так до бесконечности. В результате Анка вняла советчикам и бросила… с ними общаться. А питерца не бросила. Он же - мущщина мечты!..
А потом случилось чудо. Кто-то наверху, видимо, устав от анкиных метаний, ниспослал ей во сне озарение, а заодно, чтоб два раза не бегать, доказательство гипотезы Римана, однако, последнее она тут же забыла (а жаль, могла бы прославиться), зато озарение оставило в её мозгу глубокий неизгладимый след. Она им до сих пор пользуется как дополнительной извилиной.
«Йоптыть, - сказала Анка, проснувшись, - так что же это получается: он меня не любит что ли?»
«Аааалилуйя! - воспел где-то наверху хор из второй серии «Шрека». - Дошло таки».
Анка спешно собралась в дорогу, невзирая на то, что была ещё только среда, и к вечеру стояла перед квартирой питерца, что характерно, без рюкзака. В тот день она высказала несостоявшемуся кавалеру всё, что успела о нём передумать по дороге и потребовала сатисфакции за бесцельно прожитые годы. Поняв, что отделаться простым возвратом ещё непроданной тушёнки не удастся, парнишка расплатился тем единственным, чего все шесть лет безнадёжно добивалась от него влюблённая женщина - собственной тушкой, надеясь, что одноразовый секс покроет все прямые и косвенные расходы на бензин и консервы. Однако, расплата возымела эффект, строго обратный ожидаемому: Анка, внезапно допущенная до вожделенного тела, решила, что отношения наконец-то наладились, и со дня на день можно ждать помолвочного кольца в коробочке. Уверенность окрепла, когда Анка поняла, что долгожданный перепихон акт любви обернулся внеплановой беременностью. Окрылённая святой верой в то, что теперь-то они с будущим папашей связаны нерушимыми узами алхимического брака и астрального родства душ, Анка принялась… ждать, что он со дня на день безо всяких подсказок с её стороны самостоятельно догадается о случившемся залёте, после чего незамедлительно последует пышная свадьба и долгая совместная жизнь. Увы, к телепатии чувак оказался неспособен, и Анка, не дождавшись предложения руки и херца, прыгнула в свой «Матиз» и в отчаянии окончила его жизнь под колесами КамАЗа (слава богам, они не приняли анкину жертву, удовлетворились жизнью автомобильчика, который с этих пор восстановлению не подлежал).
После этого подруга ненадолго пришла в себя и не чудила целых полгода - ровно до родов. А вот рожать она решила самостоятельно, невзирая на медицинские показания к кесареву сечению.
Настал февраль. За Анкой приехали добрые доктора и отвезли в роддом, где стали готовить к операции. Смеркалось. Вьюга заволокла пространство, укрыв от случайных прохожих беременную женщину в ночнушке, бодро скачущую вдоль оживлённой трассы в попытках поймать такси… Это Анка сбежала из роддома, спасаясь от кесарева; выпрыгнула с высокого первого этажа больницы и помчалась рожать на квартиру к другу, на бегу дозвонившись какой-то малознакомой акушерке, якобы оказывающей услуги по принятию родов на дому. Представляю лицо акушерки, которой на ночь глядя свалилось такое удовольствие, а лицо таксиста, в машине которого у Анки отошли воды, не хочу даже представлять. Зато выражением лица хозяина квартиры, на глазах которого происходил дальнейший эпичнейший катаклизм, я насладилась неслабо, но уже постфактум, когда он, глядя сквозь меня глазами раненого мамонта и запивая валерианку водкой, рассказывал мне о пережитом ужасе.
«Ночь. Улица. Фонарь. Квартира. Кровищи литр на полу…» - примерно так начиналось его повествование. Целиком приводить не буду, ибо были там боль и ужас, и все демоны ада, а вдруг вы как раз сейчас кофе пьёте. Мне, например, после этого рассказа не то что кофе, а и новопассит в глотку не лез. Короче говоря, как и всякий обычный человек, наш с Анкой приятель оказался совершенно не готов к свершению на своей жилплощади акта деторождения, в котором ему, к тому же, пришлось принять самое непосредственное участие. Представьте - сидел себе чувак на потёртом диванчике, потягивал пивко под футбольный матч, и горя не знал, как вдруг - трах! бах! - и он уже тянет кровавого младенца из кровавой щели под чутким руководством полувменяемой акушерки. В общем, с тех самых пор кровавые мальчики мерещились ему с тех пор во всех углах. Ну и во всех щелях, разумеется. Так что парень на нервной почве продал квартиру, стал геем-некрофилом (чтобы быть подальше от баб) и уехал Америку (чтобы быть подальше конкретно от Анки - вдруг ей приспичит второго родить?).
Невзирая на весь ахтунг произошедшего, роды, на удивление, обошлись без осложнений. Ребёнок появился на свет живым и практически здоровым, Анка умудрилась не окочуриться от кровопотери, а акушерка получила свои скромные 150.000 рублей, хотя лично я бы впаяла ей срок за преступную халатность.
К тому времени Анка, кстати, окончательно разосралась со своими родителями (имея на то довольно веские основания, ибо была дочерью полного мудака и внучкой двух гандонов обоего полу, но это отдельная ахтунговая история, о ней позже), так что все заботы по прокормлению и воспитанию ребёнка легли на её хрупкие плечи. От отчаяния она даже созналась петербуржцу, что у него теперь есть аж целый сын, и тот от полученного шока впервые в жизни приехал к ней в Москву, а точнее в дальнее Подмосковье, где поиздержавшаяся Анка за бесценок сняла полукомнатную квартиру. Не выходя из шока, новоявленный папаша поглазел на младенца, принял деятельное участие в обустройстве анкиного быта (прибил гвоздями полочку к бетонной стене) и, пробормотав, что дарует Анке бесценную возможность спалить его в загсе в качестве отца, поспешно улетел в длительную командировку в Новокосино. Но с полдороги вернулся. Нет, не затем, чтобы жить с Анкой долго и счастливо, а лишь затем, чтобы предупредить, что категорически запрещает ей давать ребёнку его фамилию, поскольку… вот не угадаете, что! Ну? Три попытки. Нет. Нет. И снова нет.
Мама заругает! Двадцатипятилетнего мужика, ага. За то, что, дожив до своих лет, так и не научился пользоваться презервативами.
Что «ха-ха»? Дочку свою беременную она вообще из дома попёрла за то же самое, не уточнив перед этим, есть ли у той хоть какое-то подобие жилплощади, так что та по сию пору растит ей внучку в любви и ласке где-то на Московском вокзале между рельсами. Так что рисковать уютной маминой квартиркой наш мачо не собирался и просто исчез из анкиной жизни навсегда.
А для Анки наступила пора безработицы и безденежья. Нет, она, конечно, пыталась трудиться на благо проклятых капиталистов, но вот беда: из-за взрывного характера, помноженного на комплексы и густо приправленного разгильдяйством, эти самые капиталисты не могли выносить её больше двух месяцев подряд. Лишь на одной должности она продержалась более года - преподавателя прикладного валяния в детском саду. Валяла она там не только дурака, но временами и валенки. Денег за это практически не платили, но, сами понимаете, даже три тысячи рублей в месяц лучше, чем вообще ничего. Зато в связи с бедственным положением Анка открыла в себе новый талант - располагать к себе сердобольных сограждан. Произошло это непроизвольно: просто время от времени, когда депрессия накатывала с особой силой, бедняжка принималась горько рыдать прямо на улице, и разнообразные тётушки и старушки, не в силах вынести тягостного зрелища, наперебой принимались утешать и подкармливать страдалицу. Ну и подружки не отставали - те, с кем Анка в данный конкретный момент времени не состояла в контрах, ведь ругалась она со всеми и постоянно, по четырнадцать раз на дню. Только со мной за всё время знакомства она умудрилась разжопиться раз двести. Правда, потом мы всегда мирились.
В общем, на волне народной любви Анке удалось-таки найти очередную работу и даже накопить на второй подержанный «Матиз», поскольку ежедневная езда на перекладных из-под Наро-Фоминска в Москву и обратно изрядно портила ей и без того расшатанный нерв.
Жизнь, давшая было трещину и ставшая похожа на огромную задницу, кажется, начала склеиваться обратно. Самое время было снова влюбиться, что Анка и сделала, воспользовавшись для нового взрыва гормонов нашей совместной поездкой Приэльбрусье. Там её сердцем, почками и прочим ливером овладел умопомрачительный седовласый черкес, семь дней подряд возивший нас смотреть горные красоты на видавшей виды (и, вероятно, самого Брежнева) «буханке». Любовь к черкесу по истечении положенного срока растаяла как дым, а вот любовь к «буханкам» надолго поселилась в анкином сердце. И, когда черкес исчез, Анка озаботилась покупкой аналогичного уазика, заливаясь соловьиными трелями о том, как славно она с сыночком в моей компании будет путешествовать на этом четырёхколёсном чудовище (в последнем утверждении я, откровенно говоря, сомневалась, поскольку не большая я любительница биться головой об потолок на каждой кочке и растрясать нижние отделы позвоночника по ухабам и колдобинам). Но Анка трудностей не боялась, и год спустя нашла-таки подходящую «буханочку» всего 15 лет от роду, с родным пробегом 180 000 км по цене полутора «Матизов». Пустяк совсем! Вот только денег на эту выгодную покупку у Анки не было, хоть плачь. Она уже совсем было собралась хорошенько подепрессовать на этот счёт, но спас случай. Нет, денег она не нашла, зато нашла очередного, не помню какого по счёту мужчину мечты с простой и непритязательной профессией - ясновидящий. Денег по этой самой причине у него не водилось, но зато он умел ходить в астрал. Узнав об анкиной мечте, он немедленно сгонял туда на скорую ногу (пока мухоморы держали), хорошенько там побродил и вышел обратно, объявив Анке что покупка отменяется, так как у этой «буханки» ровно через 70 000 километров и 18 метров откажут тормоза, а это очень опасно. Анка к тому времени уже была опытным автолюбителем, и сама понимала, что без тормозов опасно, а потому спорить не стала. Зато решила вслед за мужчиной мечты приобщиться к предсказанию будущего, ибо даже не будучи провидицей, понимала, что мужики - это всегда ненадолго, а буханки перед покупкой как-то тестировать надо. С этого момента она стала брать у мухоморного гуру уроки хождения тропами теней и презирать Карлоса Кастанеду за то, что он лох и всё не так понял. За этими полезными занятиями их обоих и застали санитары, причём, Анку не тронули, а предсказателя увели в неизвестном направлении и назад уже не вернули. Анка подождала-подождала, с тоски открыла у себя на лбу третий глаз, подпёрла его парой спичек - ну, чтобы не закрывался - и сделала своё первое и последнее сбывшееся предсказание: что и этот мужчина мечты тоже потерян для неё навсегда.
К счастью, на смену ему тут же нашёлся следующий персонаж, зарабатывающий на жизнь куда более прозаическим занятием - ремонтом квартир. На момент знакомства он как раз маялся без заказов, и Анка, сама только что в несчитанный раз потерявшая работу, с энтузиазмом взялась за его трудоустройство, пристроив его делать ремонт в квартире одной из подруг. И, разумеется, тоже впряглась в работу со свойственным ей жаром, помогая красить, белить, клеить, прибивать и заколачивать в тайной надежде, что деньги за ремонт они потом поделят пополам - а то и вовсе обзаведутся общим семейным бюджетом. Но, когда последняя полоса обоев оказалась приклеена на стену, бойфренд тепло попрощался с Анкой… и остался жить у её подруги, не дав вольнонаёмной помощнице за работу ни копейки, поскольку ничего ей не обещал и ни о чём таком не договаривался.
Анка приуныла окончательно. Но тут в её жизни совсем уж неожиданно образовался мужчина, на чьё появление она вообще никак не рассчитывала - её собственный папаша, под старость лет вдруг вспомнивший о дочке.
Вот теперь настало время рассказать об анкиной семье. Держитесь за стулья...
Продолжение - ЗДЕСЬ...
Недавно, на прошлой неделе, ранним погожим утречком (очень, сцуко, ранним, примерно в два часа ночи) я проснулась от телефонного звонка. Кто-то звонил мне, кажется, прямо в мозг, ничуть не смущаясь тем фактом, что на дворе понедельник, и я, как всякая трудоустроенная тварь, через пять часов пойду строить для всей страны неотвратимое светлое будущее.
Пока мой сонный мозг выдумывал для звонящего подобающие египетские казни, рука сама собой дотянулась до мобильника и, спросонья промазав мимо кнопки «отбой», нажала «приём».
«Алё!» - просипела я предсмертным хрипом жабы, придавленной асфальтовым катком.
«Ой, - испугались на том конце знакомым девичьим голосом, - я что - не туда попала?»
«Ох, попала, - переворачиваясь на другой бок и прижимая телефон ухом к подушке, ответила я, - И на твоё несчастье, именно туда. Чего тебе надобно, Аннушка?».
Аннушка-часов-не-наблюдающая, или, по-просту, Анка, была старинной моей школьной подругой, и на этом основании ей было надобно меня. Вот прям щас, в два часа ночи. Меня и пироженку с кремом. Что? У меня нет пироженки, и вообще я сплю в это время суток? Да как можно спать, когда у подруги - Событие? Далее последовало традиционно-женское «начала издалека», а ежели по-честному, бла-бла-бла ни о чём, в течение которого я пару раз засыпала и просыпалась - лишь затем, чтобы убедиться, что к сути дела мы так и не перешли. И вот, наконец, когда мне уже почти начал сниться эротический сон, из подушки раздался торжествующий вопль: «В общем, поздравь меня! Я купила машину!».
«Мне?» - спросонья обрадовалась я.
«Нет, мне! Но и тебе тоже, ведь это очень большая машина, целый Мицубиси Паджеро, а я-то пока умею водить только «Матизы»! И мне позарез нужно, чтобы кто-нибудь мою новую машину обкатал. Пойдём прямо сейчас?»
Ага, вот только разбег возьму…
«А завтра? А послезавтра?» - продолжала перебирать дни настойчивая Анка, и, когда мы дошли до субботы, я, наконец, дала себя уговорить, потому что по субботам я обыкновенно бываю добрая. Вы ещё не в курсе? Триста одиннадцать дней в году я злая, а вот по субботам - добрая.
Шутка. На самом деле я всё время злая, потому что меня замуж не берут. Меж тем, Анка, прошу заметить, за этим самым мужем однажды едва не побывала, вынеся из этого события одного ребёнка и шестнадцать нервных срывов, так что ещё неизвестно, кому из нас повезло больше.
И, кстати, сейчас, в порядке гнусной мести за прерванный сон, я расскажу вам историю анкиного жития. Пусть думает в следующий раз, прежде чем звонить по ночам - особенно, мне. Но вы имейте в виду, что все те гадости, которые я напишу ниже, я напишу исключительно любя. Мне - можно. По выслуге лет.
Итак, об Анке. А ещё - о неизлечимом долбоебизме, столь часто выдаваемом существами женского пола за пленительную загадочность. Готовьте носовые платки, придётся утирать скупые слёзы.
Видали ли вы, други, долбанутых самок волшебных созданий из параллельной Вселенной, иногда забредающих в наш бренный мир, чтобы озарять его нездешним светом фиолетовых солнц? Именно такой, сколько я её знаю, и была героиня моего рассказа. Думаю, если бы неевклидова геометрия имела бы женский облик, она выглядела бы в точности как Анка… Хотя нет, блин, вру. В геометрии есть строгая логика. У Анки же логики нет. От того самого слова «совсем».
На её счастье, она живёт со мной по соседству, и я, на правах подруги, с регулярностью, достойной лучшего применения, извлекаю её из разнообразных куч дерьма, в которые она настолько часто вступает царственной поступью, что к своим тридцати трём годам уверенно волочёт на мокасинах две объёмные и вполне дурнопахнущие кучи… жизненного опыта, да.
Итак, Анка, высокая длинноволосая русалка с рыжими ресницами и разноцветными глазами, с юности привлекала к себе внимание мужиков разной степени долбанутости. Ну ещё бы - кто же пропустит даму, у которой в левом, оранжевом, глазу плещется океан необузданной страсти, а в правом, зелёном, искрятся болотными огоньками загадочные гиблые топи? Как выясняется, многие. Чаще всего - скромные домашние мальчики, инстинктивно шарахавшиеся от Анки как волки от красных флажков. Зато публика более дикая от века пёрла на Анку словно зомби на Милу Йовович и гроздьями повисала на её пухлой груди. Анка же, глядя куда-то вдаль, таинственно улыбалась чарующей улыбкой раскаявшегося людоеда, томно моргала и поигрывала косой (я сейчас про причёску, если что), делая вид, что не замечает болтающихся на ней возбуждённых особей противоположного пола.
Однако, примерно раз в месяц Анку таки подхватывала жаркая волна овуляции и возносила к заоблачным высотам, откуда она рушилась на меня с восторженным визгом «Поздравь меня, я встретила мужчину своей мечты!».
В роли мужчин мечты последовательно перебывали: доктор неуточнённых наук профессор Шварценгольд; лётчик-испытатель самодельных парапланов Иннокентий Свистуновский; американский шпион Сёма, в конце ХХ века сделавший операцию по перемене национальности; казахский ясновидящий Василий, выходящий в астрал под звуки волынки; латышский барабанщик, играющий в военном оркестре Папуа-Новой Гвинеи; повар-энтомолог, умеющий готовить четырнадцать блюд из саранчи, поэт-правдоруб, по ночам выкладывавший из засушенных тараканов слово «ВЕЧНОСТЬ», а также Григорий Перельман (о чём он, я уверена, до сих пор не догадывается).
А дальше наступало время удивительных историй: Анка пыталась влюбить в себя объект своих воздыханий, причём, каждый раз одним и тем же весьма нетривиальным способом. Суть его состояла в том, что Анка первым делом сводила на нет все встречи с подопытным, а ежели случалось пересечься, немедленно принималась хамить ему в лицо - много и разнообразно, не получая в морду лишь по причине своей принадлежности к женскому полу. Кроме того, для пущего приворотного эффекта, в редкие моменты случайных встреч с возлюбленным Анка демонстративно кидалась в объятья каких-нибудь малознакомых чуваков, не брезгуя и первыми встречными типа раздатчиков листовок и разносчиков пиццы. Таким затейливым образом она, по её уверениям, пробуждала в любимом ревность. В целом, все перечисленные телодвижения, по мнению Анки, являлись необходимо-достаточными условиями для того, чтобы мужик без проблем догадался о её нежных чувствах и сделал шаг навстречу судьбе.
Но, как вы понимаете, этот витиеватый метод раз за разом приводил к провалу, что, тем не менее, не заставляло Анку сомневаться в правильности избранной тактики. Терпя неудачу за неудачей, она приходила к совсем иному выводу - что причина кроется не в неадекватности её поведения, а попросту в отсутствии общих интересов с мужчиной мечты. И арсенал соблазнительницы пополнился новой гениальной методой: она поняла, что должна научиться «делать как он» (тот, на кого в данный момент было нацелено внимание). На этой волне Анка училась класть плитку и ровнять стены, танцевать стриптиз на горячих углях, управлять самолетом, заклинать змей, предсказывать будущее по линиям дорожной разметки, потом спешно ударялась в то в ислам, то в православие, занималась разведением коз и объездкой лошадей… в общем всё, что угодно - лишь бы стать идеальной парой для Него. Потом за всеми этими занятиями мужчины мечты как-то сами собой отходили на второй план, откуда, так и не дождавшись от Анки проявления нормальных человеческих чувств, откочёвывали к барышням менее воздушным и более понятным - преимущественно к анкиным подругам. Анка же раз за разом оставалась у разбитого корыта с разбитым сердцем и чувствовала себя всё более и более несчастной.
Тогда наступал третий этап метаний неприкаянной души: Анка шла вразнос и могла в один день послать нахер президента фирмы-работодателя, уволиться, схватить острый грипп с температурой 39 и повезти его (грипп) среди ночи автостопом в город-герой имени св.Петра, а вернувшись, обнаружить свои вещи выставленными на лестничную площадку, поскольку в угаре любовной неудачи умудрилась послать нахер ещё и хозяйку арендованной квартиры, о чём уже через час благополучно забыла, зато хозяйка благополучно помнила.
Кстати, о Питере… самый судьбоносный приступ «Йаааазь - мущщина моей мечты!» случился с Анкой именно там. Открыться объекту воздыханий она традиционно не решалась, но и остыть к нему посредством освоения очередного ремесла не смогла. В результате целый год каждую пятницу Анка, взвалив на свои хрупкие плечи рюкзак с тушёнкой, отправлялась автостопом в северную столицу. Нахрена тушёнка? Анка, почему-то считала, что любимый катастрофически недоедает, и без её продовольственной поддержки непременно умрёт с голода - несмотря на то, что паренёк жил с мамой и словосочетание «мамин борщ» знал не понаслышке. При этом он искренне не понимал, чего эта странная девушка, собственно, от него хочет, но тушёнку принимал и исправно складировал в мамин буфет. К концу первого года изматывающего галопа меж городами (600 км туда, 600 - оттуда) Анка подсчитала деньги, оставшиеся у неё от закупок мясной консервации, и, найдя их количество достаточным, купила подержанный «Матиз», чтобы на нём, как на крыльях любви, продолжать летать в Петербурх, уже не рискуя быть изнасилованной похотливым попутчиком в кустах у Бологого. Справедливости ради скажу, что её обожэ к тому времени уже лет пять как ездил на шевроле бизнес-класса, но на резонный вопрос «почему же она ездит к тебе, а не ты к ней?», недоумённо отвечал: «а мне-то оно нафига надо?». Так прошли следующие пять лет, в течение которых Анка купила права, научилась пристойно ездить в правом ряду, а мама петербуржского мальчика прикупила второй буфет и начала подумывать об открытии бакалейной лавки, поскольку как ни крути, а в багажник «Матиза» тушёнки вмещалось больше, чем в рюкзак. Всё это время друзья и подруги в один голос твердили Анке: «Он тебя не любит, ты ему не нужна, он тебя не любит, ты ему не нужна…» - и так до бесконечности. В результате Анка вняла советчикам и бросила… с ними общаться. А питерца не бросила. Он же - мущщина мечты!..
А потом случилось чудо. Кто-то наверху, видимо, устав от анкиных метаний, ниспослал ей во сне озарение, а заодно, чтоб два раза не бегать, доказательство гипотезы Римана, однако, последнее она тут же забыла (а жаль, могла бы прославиться), зато озарение оставило в её мозгу глубокий неизгладимый след. Она им до сих пор пользуется как дополнительной извилиной.
«Йоптыть, - сказала Анка, проснувшись, - так что же это получается: он меня не любит что ли?»
«Аааалилуйя! - воспел где-то наверху хор из второй серии «Шрека». - Дошло таки».
Анка спешно собралась в дорогу, невзирая на то, что была ещё только среда, и к вечеру стояла перед квартирой питерца, что характерно, без рюкзака. В тот день она высказала несостоявшемуся кавалеру всё, что успела о нём передумать по дороге и потребовала сатисфакции за бесцельно прожитые годы. Поняв, что отделаться простым возвратом ещё непроданной тушёнки не удастся, парнишка расплатился тем единственным, чего все шесть лет безнадёжно добивалась от него влюблённая женщина - собственной тушкой, надеясь, что одноразовый секс покроет все прямые и косвенные расходы на бензин и консервы. Однако, расплата возымела эффект, строго обратный ожидаемому: Анка, внезапно допущенная до вожделенного тела, решила, что отношения наконец-то наладились, и со дня на день можно ждать помолвочного кольца в коробочке. Уверенность окрепла, когда Анка поняла, что долгожданный перепихон акт любви обернулся внеплановой беременностью. Окрылённая святой верой в то, что теперь-то они с будущим папашей связаны нерушимыми узами алхимического брака и астрального родства душ, Анка принялась… ждать, что он со дня на день безо всяких подсказок с её стороны самостоятельно догадается о случившемся залёте, после чего незамедлительно последует пышная свадьба и долгая совместная жизнь. Увы, к телепатии чувак оказался неспособен, и Анка, не дождавшись предложения руки и херца, прыгнула в свой «Матиз» и в отчаянии окончила его жизнь под колесами КамАЗа (слава богам, они не приняли анкину жертву, удовлетворились жизнью автомобильчика, который с этих пор восстановлению не подлежал).
После этого подруга ненадолго пришла в себя и не чудила целых полгода - ровно до родов. А вот рожать она решила самостоятельно, невзирая на медицинские показания к кесареву сечению.
Настал февраль. За Анкой приехали добрые доктора и отвезли в роддом, где стали готовить к операции. Смеркалось. Вьюга заволокла пространство, укрыв от случайных прохожих беременную женщину в ночнушке, бодро скачущую вдоль оживлённой трассы в попытках поймать такси… Это Анка сбежала из роддома, спасаясь от кесарева; выпрыгнула с высокого первого этажа больницы и помчалась рожать на квартиру к другу, на бегу дозвонившись какой-то малознакомой акушерке, якобы оказывающей услуги по принятию родов на дому. Представляю лицо акушерки, которой на ночь глядя свалилось такое удовольствие, а лицо таксиста, в машине которого у Анки отошли воды, не хочу даже представлять. Зато выражением лица хозяина квартиры, на глазах которого происходил дальнейший эпичнейший катаклизм, я насладилась неслабо, но уже постфактум, когда он, глядя сквозь меня глазами раненого мамонта и запивая валерианку водкой, рассказывал мне о пережитом ужасе.
«Ночь. Улица. Фонарь. Квартира. Кровищи литр на полу…» - примерно так начиналось его повествование. Целиком приводить не буду, ибо были там боль и ужас, и все демоны ада, а вдруг вы как раз сейчас кофе пьёте. Мне, например, после этого рассказа не то что кофе, а и новопассит в глотку не лез. Короче говоря, как и всякий обычный человек, наш с Анкой приятель оказался совершенно не готов к свершению на своей жилплощади акта деторождения, в котором ему, к тому же, пришлось принять самое непосредственное участие. Представьте - сидел себе чувак на потёртом диванчике, потягивал пивко под футбольный матч, и горя не знал, как вдруг - трах! бах! - и он уже тянет кровавого младенца из кровавой щели под чутким руководством полувменяемой акушерки. В общем, с тех самых пор кровавые мальчики мерещились ему с тех пор во всех углах. Ну и во всех щелях, разумеется. Так что парень на нервной почве продал квартиру, стал геем-некрофилом (чтобы быть подальше от баб) и уехал Америку (чтобы быть подальше конкретно от Анки - вдруг ей приспичит второго родить?).
Невзирая на весь ахтунг произошедшего, роды, на удивление, обошлись без осложнений. Ребёнок появился на свет живым и практически здоровым, Анка умудрилась не окочуриться от кровопотери, а акушерка получила свои скромные 150.000 рублей, хотя лично я бы впаяла ей срок за преступную халатность.
К тому времени Анка, кстати, окончательно разосралась со своими родителями (имея на то довольно веские основания, ибо была дочерью полного мудака и внучкой двух гандонов обоего полу, но это отдельная ахтунговая история, о ней позже), так что все заботы по прокормлению и воспитанию ребёнка легли на её хрупкие плечи. От отчаяния она даже созналась петербуржцу, что у него теперь есть аж целый сын, и тот от полученного шока впервые в жизни приехал к ней в Москву, а точнее в дальнее Подмосковье, где поиздержавшаяся Анка за бесценок сняла полукомнатную квартиру. Не выходя из шока, новоявленный папаша поглазел на младенца, принял деятельное участие в обустройстве анкиного быта (прибил гвоздями полочку к бетонной стене) и, пробормотав, что дарует Анке бесценную возможность спалить его в загсе в качестве отца, поспешно улетел в длительную командировку в Новокосино. Но с полдороги вернулся. Нет, не затем, чтобы жить с Анкой долго и счастливо, а лишь затем, чтобы предупредить, что категорически запрещает ей давать ребёнку его фамилию, поскольку… вот не угадаете, что! Ну? Три попытки. Нет. Нет. И снова нет.
Мама заругает! Двадцатипятилетнего мужика, ага. За то, что, дожив до своих лет, так и не научился пользоваться презервативами.
Что «ха-ха»? Дочку свою беременную она вообще из дома попёрла за то же самое, не уточнив перед этим, есть ли у той хоть какое-то подобие жилплощади, так что та по сию пору растит ей внучку в любви и ласке где-то на Московском вокзале между рельсами. Так что рисковать уютной маминой квартиркой наш мачо не собирался и просто исчез из анкиной жизни навсегда.
А для Анки наступила пора безработицы и безденежья. Нет, она, конечно, пыталась трудиться на благо проклятых капиталистов, но вот беда: из-за взрывного характера, помноженного на комплексы и густо приправленного разгильдяйством, эти самые капиталисты не могли выносить её больше двух месяцев подряд. Лишь на одной должности она продержалась более года - преподавателя прикладного валяния в детском саду. Валяла она там не только дурака, но временами и валенки. Денег за это практически не платили, но, сами понимаете, даже три тысячи рублей в месяц лучше, чем вообще ничего. Зато в связи с бедственным положением Анка открыла в себе новый талант - располагать к себе сердобольных сограждан. Произошло это непроизвольно: просто время от времени, когда депрессия накатывала с особой силой, бедняжка принималась горько рыдать прямо на улице, и разнообразные тётушки и старушки, не в силах вынести тягостного зрелища, наперебой принимались утешать и подкармливать страдалицу. Ну и подружки не отставали - те, с кем Анка в данный конкретный момент времени не состояла в контрах, ведь ругалась она со всеми и постоянно, по четырнадцать раз на дню. Только со мной за всё время знакомства она умудрилась разжопиться раз двести. Правда, потом мы всегда мирились.
В общем, на волне народной любви Анке удалось-таки найти очередную работу и даже накопить на второй подержанный «Матиз», поскольку ежедневная езда на перекладных из-под Наро-Фоминска в Москву и обратно изрядно портила ей и без того расшатанный нерв.
Жизнь, давшая было трещину и ставшая похожа на огромную задницу, кажется, начала склеиваться обратно. Самое время было снова влюбиться, что Анка и сделала, воспользовавшись для нового взрыва гормонов нашей совместной поездкой Приэльбрусье. Там её сердцем, почками и прочим ливером овладел умопомрачительный седовласый черкес, семь дней подряд возивший нас смотреть горные красоты на видавшей виды (и, вероятно, самого Брежнева) «буханке». Любовь к черкесу по истечении положенного срока растаяла как дым, а вот любовь к «буханкам» надолго поселилась в анкином сердце. И, когда черкес исчез, Анка озаботилась покупкой аналогичного уазика, заливаясь соловьиными трелями о том, как славно она с сыночком в моей компании будет путешествовать на этом четырёхколёсном чудовище (в последнем утверждении я, откровенно говоря, сомневалась, поскольку не большая я любительница биться головой об потолок на каждой кочке и растрясать нижние отделы позвоночника по ухабам и колдобинам). Но Анка трудностей не боялась, и год спустя нашла-таки подходящую «буханочку» всего 15 лет от роду, с родным пробегом 180 000 км по цене полутора «Матизов». Пустяк совсем! Вот только денег на эту выгодную покупку у Анки не было, хоть плачь. Она уже совсем было собралась хорошенько подепрессовать на этот счёт, но спас случай. Нет, денег она не нашла, зато нашла очередного, не помню какого по счёту мужчину мечты с простой и непритязательной профессией - ясновидящий. Денег по этой самой причине у него не водилось, но зато он умел ходить в астрал. Узнав об анкиной мечте, он немедленно сгонял туда на скорую ногу (пока мухоморы держали), хорошенько там побродил и вышел обратно, объявив Анке что покупка отменяется, так как у этой «буханки» ровно через 70 000 километров и 18 метров откажут тормоза, а это очень опасно. Анка к тому времени уже была опытным автолюбителем, и сама понимала, что без тормозов опасно, а потому спорить не стала. Зато решила вслед за мужчиной мечты приобщиться к предсказанию будущего, ибо даже не будучи провидицей, понимала, что мужики - это всегда ненадолго, а буханки перед покупкой как-то тестировать надо. С этого момента она стала брать у мухоморного гуру уроки хождения тропами теней и презирать Карлоса Кастанеду за то, что он лох и всё не так понял. За этими полезными занятиями их обоих и застали санитары, причём, Анку не тронули, а предсказателя увели в неизвестном направлении и назад уже не вернули. Анка подождала-подождала, с тоски открыла у себя на лбу третий глаз, подпёрла его парой спичек - ну, чтобы не закрывался - и сделала своё первое и последнее сбывшееся предсказание: что и этот мужчина мечты тоже потерян для неё навсегда.
К счастью, на смену ему тут же нашёлся следующий персонаж, зарабатывающий на жизнь куда более прозаическим занятием - ремонтом квартир. На момент знакомства он как раз маялся без заказов, и Анка, сама только что в несчитанный раз потерявшая работу, с энтузиазмом взялась за его трудоустройство, пристроив его делать ремонт в квартире одной из подруг. И, разумеется, тоже впряглась в работу со свойственным ей жаром, помогая красить, белить, клеить, прибивать и заколачивать в тайной надежде, что деньги за ремонт они потом поделят пополам - а то и вовсе обзаведутся общим семейным бюджетом. Но, когда последняя полоса обоев оказалась приклеена на стену, бойфренд тепло попрощался с Анкой… и остался жить у её подруги, не дав вольнонаёмной помощнице за работу ни копейки, поскольку ничего ей не обещал и ни о чём таком не договаривался.
Анка приуныла окончательно. Но тут в её жизни совсем уж неожиданно образовался мужчина, на чьё появление она вообще никак не рассчитывала - её собственный папаша, под старость лет вдруг вспомнивший о дочке.
Вот теперь настало время рассказать об анкиной семье. Держитесь за стулья...
Продолжение - ЗДЕСЬ...