Две истории про книги
1. У моего великого друга, serna72 , в начале восьмидесятых годов, при Андропове, случился обыск, и забрали много чего хорошего. Через некоторое время, уже в 1984-м году, она стала требовать, чтобы ей отдали книги и вещи назад. Отдавать что-то отдавали, а что-то нет. Отдали чужую пишущую машинку, личную переписку, ещё что-то - а книги не отдавали, упёрлись. Ругались они как-то со следователем по поводу "Доктора Живаго", которого не отдавали и так и не отдали. Она в большом раздражении и рявкнула на них: "Всё равно через пару лет его будут продавать во всех магазинах".
Ну, гебисты посмеялись.
Действительно, она ошиблась на пару лет.
2. Мой великий друг Алексей Никифорович К. как-то, в том же начале восьмидесятых, был свинчен и посажен. Ему инкриминировали две статьи: родную 190-прим, за Авторханова, Солженицына и другой классический самиздат, и статью за распространение порнографии, за то, что нашли у него "Лолиту" Набокова (кстати, именно на его процессе это было впервые - правда, не в последний раз).
Дали срок по обеим статьям, осенью 1983-го года. И потом, когда он отсидел от звонка до звонка, то в Москву его не пустили, и он уехал на Урал, и работал там в лесу с бригадами местных и зэков, пока не наступили новые времена и он смог в начале 88-го года вернуться домой, к старой одинокой матери.
Сидел Алексей трудно - и в лагерном восстании участвовал, и в голодном лагере доходил, и был избиваем до полусмерти, и спину навсегда сильно повредил уже в лесу - в общем, много чего.
Так вот, Лёша рассказывал мне, что самое страшное, что у него было за всё это время - это когда он, вернувшись в Москву, на Казанском вокзале подошёл к газетному киоску и увидел там "Лолиту", рубля за полтора. Он стоял и смотрел на неё. В ватнике, грязный такой, обросший.
Я про что, собственно. Про то, что самое глупое, что может сделать мыслящий человек - это выводить будущее нашей страны из её настоящего.
Да?
Ну, гебисты посмеялись.
Действительно, она ошиблась на пару лет.
2. Мой великий друг Алексей Никифорович К. как-то, в том же начале восьмидесятых, был свинчен и посажен. Ему инкриминировали две статьи: родную 190-прим, за Авторханова, Солженицына и другой классический самиздат, и статью за распространение порнографии, за то, что нашли у него "Лолиту" Набокова (кстати, именно на его процессе это было впервые - правда, не в последний раз).
Дали срок по обеим статьям, осенью 1983-го года. И потом, когда он отсидел от звонка до звонка, то в Москву его не пустили, и он уехал на Урал, и работал там в лесу с бригадами местных и зэков, пока не наступили новые времена и он смог в начале 88-го года вернуться домой, к старой одинокой матери.
Сидел Алексей трудно - и в лагерном восстании участвовал, и в голодном лагере доходил, и был избиваем до полусмерти, и спину навсегда сильно повредил уже в лесу - в общем, много чего.
Так вот, Лёша рассказывал мне, что самое страшное, что у него было за всё это время - это когда он, вернувшись в Москву, на Казанском вокзале подошёл к газетному киоску и увидел там "Лолиту", рубля за полтора. Он стоял и смотрел на неё. В ватнике, грязный такой, обросший.
Я про что, собственно. Про то, что самое глупое, что может сделать мыслящий человек - это выводить будущее нашей страны из её настоящего.
Да?