Осенний ураган в Нью-Йорке. Эпизод 16.
Казалось, что даже сам воздух был пронизан музыкой - на каждой улочке, на каждой площади, на каждом углу в центре майской Праги стояли уличные музыканты, играли классику, и, как по волшебству, всегда именно то, что Л. любила с юности. Везде были расклеены афиши концертов - глаза разбегались, а сердце замирало в предвкушении. Можно было даже не смотреть на афиши, а просто идти, как по компасу, на звучание музыки - через каждые пару шагов в старинных зданиях обнаруживались маленькие концертные залы. Камерные оркестры, квартеты, трио. Л. была в таком восторге, что даже забыла, зачем она находится в Праге, а приехала она туда с мужем на выходные - чтобы найти виолончель. Что потянуло её именно в Прагу? Она не могла объяснить этого. Ведь можно было искать инструмент и в Берлине.
Стояла майская жара, хотелось спрятаться от неё в концертных залах, у воды среди деревьев на острове, где тоже звучала музыка, и совсем не хотелось искать магазины с инструментами - это был 1999 год и, соответственно, возможности получить в сети список нужных магазинов ещё не было.
Так что шли они по наитию, куда глаза глядят. Уже позже Л. поймёт, что на самом деле ничего случайного не произошло в тот день.
Уже под самый вечер, незадолго до отъезда домой, они вышли к маленькой площади, находящейся довольно далеко от центра и там набрели на незаметный магазинчик, в витрине которого были выставлены . вернее, как-нибудь, наспех, свалены - антикварные инструменты.
Магазинчик оказался похожим на склад - и внутри него инструменты были без системы и порядка разбросаны в двух небольших комнатах, как будто их только что привезли бог знает откуда и понятия не имеют, что же делать с ними дальше. Продавцов, отнюдь на таковых не похожих, было трое.
Л. вынесли из соседней комнаты несколько виолончелей. Даже по виду этих инструментов - почему, она бы не смогла объяснить - Л. поняла, что они ей не подходят.
И вдруг в дальнем углу она заметила запылённую виолончель, глубокого, сочного цвета спелых каштанов. Виолончель оказалась "женская", небольшая, редкого размера 7/8. Античных виолончелей такого размера на свете вообще не так много, потому что в те времена - а эта виолончель родилась в 1767 году в Венеции, в мастерской знаменитого мастера - игра девушек и женщин на этом инструменте, мягко говоря, не поощрялась.
И когда Л. взяла её в руки и услышала её пение - несмотря на дребезжащий звук, особенно на двух низких струнах - она, без раздумий, решила тут же взять её с собой. Один из продавцов - судя по всему, хозяин магазина, стал отговаривать Л. - он показал ей трещину на верхней деке и ещё несколько глубоких ран на теле инструмента. Хозяин сказал, что у них ещё много других, хороших инструментов, без трещин, пусть она задержится, ей покажут всё, что у них есть, и если ей ничего не понравится, то она может заходить к ним время от времени - им постоянно привозят новые антикварные инструменты. Он как будто отговаривал её купить именно эту виолончель! Отчего?
Но все его доводы таяли в сумерках комнатки, даже не доходя до слуха Л. - она слышала только свою виолончель и чувствовала свою мгновенную и непостижимую ни для чужих, ни для неё самой, привязанность - возможно, даже любовь к ней.
Разумеется, по сложившимся тысячелетиями обычаям торговли нужно было сказать хозяину, что "да, виолончель растерзана и потребует много средств для ремонта", да и вообще, "не очень-то она мне и нужна". Л. знала, разумеется, обо этих всех хитростях и даже заранее обещала себе применить их - хотя прекрасно она знала, что на самом деле никогда не смогла бы притворяться, разве что в каких-то мелочах, но здесь речь шла о находке её жизни. И она не прятала счастливую улыбку, и даже не думала сбивать цену - ведь, как считала она, это было бы просто подло по отношению к той, которую она держала сейчас в руках и которая ждала её решения. Пыльная, со старыми струнами, разбитая, почти утерявшая голос за года, а, возможно, даже за десятилетия прозябания где-то на чердаке или в подвале, она ждала, что её освободят из плена молчания.
Л. было всё равно, сколько просят за эту, её виолончель. Главное, чтобы она смогла тут же забрать её к себе домой! Вы хотите столько? Пожалуйста, вот вам эти деньги - а виолончель отныне будет только моей!
Но не тут-то было - вдруг возникла казалось бы ничтожная, но досадная преграда.
Такой суммы, какую запросил хозяин, у Л., разумеется, не было с собой наличными. Чеками же тогда - во всяком случае, в этом подобии магазина, да ещё и жители другой страны - расплатиться не могли, карточками тоже.
Но Л. и её муж были уверены, что они без проблем снимут нужную сумму по частям через банкомат. Увы, у первого же банкомата их ждало разочарование - снять можно было только определённую сумму за сутки. До сих пор они не сталкивались с такой ситуацией, тем более, за границей (не забываем, это был 1999 год). Но и остаться в Праге на целую неделю они тоже никак не могли.
Л. удалось упросить хозяина не продавать её виолончель и потом, целую неделю, только надеяться на своё везенье, потому что надеяться на обещание довольно-таки странных личностей, находящихся в магазинчике, было сложно. Хотя - не исключено - этот магазинчик и появился в Праге именно для того, чтобы Л. зашла в него и нашла то, что давно хотела найти. Очень давно хотела. Так что, возможно, Л. совершенно зря заподозрила этих продавцов в ненадёжности.
По дороге в отель Л. с мужем набрели (случайно ли?) на магазин музыкальных принадлежностей - там продавались красавцы-футляры для виолончелей - сияющие, сверкающие - из карбона. Л. и тут решила, не раздумывая - тёмно-красный будет в самый раз для её чудесной певуньи! Но покупать сразу не было смысла - "приедем на следующей неделе, купим футляр, затем заберём виолончель..."
Через неделю Л., трепеща от страха и нетерпения, прямо с вокзала помчалась за своим сокровищем. Вначале магазин с футлярами - там её ждало разочарование - тёмно-красного, так понравившегося ей, уже не было! "Эх, надо было попросить отложить его на неделю!", - запоздало подумала она. Пришлось взять белый - без сомнения изысканный и красивый - но, но... недостаточно красивый для той, ради которой она только что проехала несколько сотен километров.
Только взяв свою виолончель в руки, Л. выдохнула и успокоилась. Она бережно положила её в белый футляр, и, замирая от счастья, понесла инструмент не так, как его обычно носят музыканты - в руке, как чемодан, или за спиной, как рюкзак - а крепко прижав к груди.
Теперь ей было уже не до красот Праги, ей поскорее хотелось домой!
А дома, в Берлине, начались чудеса - одно за другим. Казалось, что виолончель, её найденная сестричка, притягивала их как магнитом. Л. играла каждый день по многу часов, пока не почувствовала, что готова позвонить своему бывшему преподавателю в другой стране, чтобы он мог послушать, как она играет "Air" одного из своих любимых композиторов. И даже две части сюиты для виолончели соло того же композитора - их она играла когда-то на госэкзамене. Преподаватель остался доволен, хотя он был скуп на похвалу, и то, что Л. - большой талант и смогла бы стать известной виолончелисткой, если бы не забросила занятия музыкой после того, как вышла замуж - он сказал ей только много лет спустя после того, как она закончила учёбу у него.
Через полгода её ждала первая в жизни запись в студии. Запись её песни "Золотая земля", которую она незадолго до того посвятила мужу, сделав ему подарок в его день рождения.
И виолончель, её сестра, тоже звучала - и звучит по сей день - в той записи. Увы, это всё, что осталось теперь у Л. от своей сестры-виолончели, найденной ею через более 200 лет после расставания - как тогда казалось, навеки - в зимнем лесу под Нижним Новгородом, на заснеженной дороге, под пение далёких звёзд, светящих над всем миром...
Lara Meltemi · Lara Meltemi - "The Golden Land" ("Золотая Земля")
Эпизод 17.
Эпизод 15.
Начало.
_____________________________________
Я пишу эту историю "в прямом эфире" прямо сюда, в LJ - почти всегда с телефона или с таблетки - и корректирую позже, когда находится время.