Осенний ураган в Нью-Йорке. Эпизод 9.
Наступил час откровения...
К восьми пришли почти все гости.
Наконец, двери закрыли, друг Писателя сказал вступительные слова, попросил задавать вопросы.
Её - Писатель это теперь точно знал - не было среди пришедших. Сразу стало скучно и тоскливо. Но пришлось всё же начать то, ради чего пришли гости. Хорошо, что ему задавали много вопросов - он немного отвлёкся от мрачных мыслей.
Вдруг, минут через пятнадцать после начала, в дверь осторожно постучали - заглянула миловидная женщина, спросила с акцентом: "Это вечер мистера ...?",- и, получив от его друга положительный ответ, на цыпочках прошла на свободное место.
Писатель ешё раз вгляделся во всех пришедших женщин и девушек, особенно в пришедшую позже всех.
Той, июньской, с зонтиком, не было среди пришедших женщин, он бы узнал её, даже если бы она радикально изменила свою внешность и причёску, он бы узнал её в любой одежде - её харизму и энергетику невозможно было спутать ни с чьей-то другой, а её шарм, естественная сексапильность и флюиды, которые она излучала абсолютно неосознанно действовали даже если она не общалась с тобой - ценные качества для сцены, и не только. Она могла обаять тебя, сама не желая того. И ещё он понял сразу же: она была создана для любви и этого не мог видеть только слепой.
Но ведь оставалась ещё какая-то загадочная особа, написавшая церберу - может быть, это опоздавшая? "Пока доехала от аэропорта, пока нашла место встречи", - Писатель постоянно отвлекался и рассеянно, невпопад отвечал на вопросы.
Обстановка была довольно скованная и принуждённая - из-за его невнимательности к происходящему, из-за того, что он не знал - кто же та, что опоздала и сидит с отсутствующим видом, иногда делая записи в телефоне.
Наконец, он всё же решился: "Есть ли здесь кто-нибудь не из Нью-Йорка?" Он был нетерпелив как никогда, внутри опять начался ураган. Друг поглядел на него с недоумением и слегка недовольно. Он знал, что Писатель не выпил ни глотка спиртного.
Продолжительное молчание, затем опоздавшая женщина произнесла очень тихо - смущаясь, видимо, своего акцента: "Я не из Нью-Йорка". Все взгляды обратились к ней. Она замолчала, не уточнила, откуда. Было бы странным продолжить этот никому не понятный разговор - ведь люди пришли ради него самого, и это он должен был отвечать на вопросы.
Когда к Писателю начали подходить за автографами, он увидел, что "женщина с акцентом" быстро направилась к двери. Он, оставив своих "фанатов", догнал её. "Ты сказала, что ты не из Нью-Йорка..." Она, на ходу надевая лёгкое пальто, произнесла отрывисто и нехотя: "Да."
Его ждали у стола, с этими чёртовыми автографами...
Отпустить её, так и ничего не узнав? Смысла в дальнейших расспросах не было - ведь если бы она была та самая, из Германии, со сценарием, то не мчалась бы поскорей к выходу! Надежды не оставалось совсем, но, на всякий случай, чтобы потом не жалеть, он спросил: "А откуда ты?" "Из Вудстока. Я вообще-то почти случайно здесь - моя соседка, которая прочла все твои книги, простудилась и попросила меня приехать на этот вечер, чтобы не пропал билет и чтобы я рассказала ей об этом вечере. Извини, но мне нужно спешить, автобус скоро отправляется!"
Писатель махнул ей рукой на прощание, чертыхнулся про себя, вернулся к столу, машинально подписал ещё несколько своих книг.
В этот момент он потерял интерес не только к этому вечеру - он потерял интерес буквально ко всему в мире. Ураган внутри него сменился торричеллиевой пустотой.
Друг, как всегда, понял его состояние, потащил в паб. Писатель молчал, сжав губы и глядя куда-то в пространство. В этом пространстве она, та самая, июньская - почти прозрачная в солнечном рассветном тумане - танцевала с зонтиком, меряла ковбойскую шляпу, пила светлое пиво за столом напротив, улыбаясь и ему, пела у Бруклинского моста, стучалась в дверь его квартирки - и сидела за столом на сегодняшней встрече, постоянно встречаясь с ним взглядом, отчего он забывал обо всём на свете, а не терял к этому всему на свете интерес.
Друг, не прерывая его молчания, пожал ему руку, ушёл, не прощаясь.
Писатель добрался до квартирки и всю эту декабрьскую ночь, не замечая холодного пронизывающего ветра, просидел на террасе крыши, воображая, что она сидит напротив.
Когда всё пиво, найденное в холодильнике, закончилось, он пошёл в сторону Бруклинского моста.
Эпизод 10.
Эпизод 8.
Начало.
_______
Я пишу эту историю "в прямом эфире" прямо сюда, в LJ - почти всегда с телефона или с таблетки - и корректирую позже, когда находится время.