Он показывал глаза мертвых рыб Захару Павловичу и говорил: «Гляди - премудрость. Рыба между жизнью и смертью стоит, оттого она и немая и глядит без выражения; телок ведь и тот думает, а рыба нет - она все уже знает».

В. М. Песков. Таежный тупик. История полувекового отшельничества в сибирской тайге. Реальный опыт людей, который мне очень полезно было осмыслить.

Gregory David Roberts. Shantaram. Самая долгочитаемая книга. Начата еще в 2014 в припадке ностальгии по Индии. Виной долгочтению послужил не только ее объем затянутость, но и то что скачана она была в ( Read more... )

В воспоминаниях Г. Соломона Ленин жалуется на то, что его окружают "люди прекраснодушные, но совершенно не понимающие, что к чему и как нужно воплощать в жизнь великие идеи... Ведь вот ходил же Менжинский в качестве наркомфина с целым оркестром музыки не просто взять и получить, нет, а реквизировать десять миллионов... Смехота ( Read more... )

( Read more... )

( Read more... )

( Read more... )

Приятно, что в своем не самом юном возрасте и при увесистой начитанности можно так упоительно знакомиться с классиками. И ведь был у меня Зощеннко в книжном шкафу, в скрытом виде, правда. Упакованный в Советскую сатирическую повесть 1920-х годов. Но был, и четверть века глаза мозолил ( Read more... )

"В официальной истории они называются казаки-землепроходцы. Официальная история - чушь. Это были бичи, голытьба, рвань. Что главное в любом босяке? Ненависть к респектабельным. Ненависть к живым трупам. Где респектабельность - там догматизм и святая ложь. Ложь! Он бежит, чтобы не видеть их гладких рож, пустых глаз и чтобы его не стеснял регламент. ( Read more... )

Вагон спит. Они разговаривают негромко, и разговор их никому не мешает, они будто специально оставлены здесь, как на дежурство, чтобы кто-то не спал, думал и разговаривал о жизни - не то всем вместе ее можно проспать. Раз за разом со свистом кричит в ночи электровоз и смолкает - теперь надо прислушиваться, не закричит ли он снова. Ночью все не ( Read more... )

Вечер. Перед домом, на огромном светящемся футбольном поле, влажном от мокрого снега, в тишине идёт игра. На первом этаже дома дверь в сердечках, на втором бухают мужики, на третьем бабы, а на четвёртом меня ждёт полное собрание сочинений Леонида Леонова.