"У них есть Родина" (1949)
Продолжаем кинорулетку «Лучшие сталинские фильмы за 1948-49 года». В прошлый раз мы рассматривали «Суд чести». Теперь пришло время для «У них есть Родина». Эта лента посвящена судьбе тысяч советских детей, угнанных гитлеровскими захватчиками в Третий Рейх в 1944 году, потерявшихся в оккупационных зонах Западной Германии, которых советские офицеры из СВАГ пытались отыскать в Тризонии, преодолевая активное сопротивление новых хозяев в ФРГ: англо-саксонских оккупантов. По крайней мере, с таких титров начинается фильм. Насколько эта вводная часть соответствовала исторической действительности, судить не берусь, так как не изучал этот вопрос. Отмечу только то, что посол Кеннан в 1952 в своем общении с советскими дипломатами затрагивал эту тему. Это означает, что МИД СССР такие претензии к Великобритании и США, скорее всего, озвучивал.
В первой сцене мы видим британских контрразведчиков, которым были вверены сиротские дома в Западной Германии. Они в разговорах между собой не скрывают, что знают, что у них на попечении находятся советские дети: «Этих щенков мы превратим в послушных цепных псов. Надо думать о будущем» [о войне или тайных операциях против СССР].
В следующей сцене нам показывают советских офицеров в автомобиле. Они возмущаются новым циркуляром британской военной администрации, в котором требуется проводить все воспитание и обучение на немецком языке, и поощрять усыновление советских детей немецкими семьями. «Воевать было легче. Тогда у нас оружие было», кипятится майор. Его товарищ офицер Добрынин успокаивает: «У нас и теперь в руках оружие есть. Наше правое дело».
Далее Добрынин встречается с британцами и пытается урезонить их: «Наша задача неуклонно придерживаться решения Совета министров иностранных дел о репатриации советских граждан» [7:36]. Вот тут майор ошибается, так как этот вопрос пришел не из сессий СМИД, а из Ялтинской конференции глав государств. В основном Крымском коммюнике этого пункта нет, но 11 февраля 1945 были подписаны отдельные Соглашения о репатриации [Agreement Relating to Prisoners of War and Civilians …] с Великобританией и США. Добрынин подкалывает «дорогих партнеров»: «Почему столько много людей из британской разведки занимаются судьбой советских детей?». Советский офицер даже не подозревает, как близко он попадает в самую точку.
Вокруг британских контрразведчиков ошивается подозрительная личность с сомнительными моральными устоями и возможно преступным прошлым. Латыш-ренегат Упманис объясняет британцу: «Я бежал из Латвии, когда туда пришли русские». «Вы покинули свою Родину?», удивляется британец. «Моя Родина везде, где ценят мои услуги», пробивает дно коллаборационизма этот космополит. Но в приюте есть и нормальная латышка Смайда, которая своим существованием подтверждает пословицу «Мир не без добрых людей». Она держит в голове имена и даты рождений всех украденных детей. Чат-ГПТ в ее голове генерит списки, и она пытается передать их советским офицерам, но пока у нее ничего не получается [твист сюжета надо еще заслужить].
В следующей сцене мы видим не совсем счастливых приютских детей. Они невесело хлебают из тарелок. К ним приводят на смотрины потенциальную приемную мать. Фрау Вурст [Фаина Раневская] бесцеремонно вертит и щупает детей. Кто-то из детей ей не понравился: «Она мне не подходит. У нее слишком большой аппетит. И потом я хотела бы голубые глазки, если можно, конечно». Наконец, немецкая «она же мутер» находит носителя голубых глаз: Как тебя зовут? Ира Соколова? Как? Ира? Это можно будет переделать. Ты теперь Ирма Вурст». Обращается к приютскому смотрителю: «Нет мяса, одни кости. Как же я ее буду воспитывать? Я отобью себе руку».
Далее нам показывают усатую некрасивую американку. Эта военная корреспондентка Мисс Додж пришла со своим фотоаппаратом снимать пропаганду для американской газеты: «Я покажу беспристрастную правду о жизни вашего приюта. Не беспокойтесь. За это я получаю доллары». Она расставляет реквизит и заставляет детей через силу улыбаться. «Кто они по национальности?», спрашивает Додж про сидящую на коленках контрразведчика малютку. «Это не имеет значения. У них нет прошлого. Их будущее теперь в надежных руках Соединенного королевства», отвечает самодовольный брит. Ее вдруг отвлекла драка мальчиков. -«Кто начал?». -«Это он ударил первым». -«За что ты его?» -«Он русский, и говорит что в войне победили русские» -«Русские? Причем тут русские? В этой войне победили американцы», закончила разговор о важном усатая мисс Додж.
В следующей сцене мы видим заседание межсоюзной комиссии, которая рассматривает дела сирот в индивидуальном порядке. Британский лорд тут председатель комиссии. Он говорит медленно, затягивая процесс и во многом спорит с советскими представителями. В общем, гад. Взять, к примеру, мальчика по имени Саша Бутусов. «Мальчика можно считать польской национальности. У нас нет никаких оснований считать его русским», юлит лорд. Но Добрынин не сдается: «Все верно. Он не русский, также как и не поляк. Он украинец». Другой британский член комиссии и по совместительству контрразведчик ехидно отмечает, что «Восьмой параграф нашей инструкции гласит, что украинцев как настоящей национальности не существует. Украина, это, так сказать, понятие географическое». [28:37] Добрынин пришпилил наглого брита к месту: «Полковник, это не оригинальное суждение. Такое же заявлял несколько лет назад гитлеровский министр Геббельс».
Добрынин протягивает лорду газету «Труд» со статьей с фамилиями пропавших детей. Видимо, советским властями как-то самим удалось частично составить тот короткий список. Лорд отмахивается от печатного издания: «Мы не можем верить всему, что пишется в ваших газетах. Вы - русские. Вы ведь опровергаете многое из того, что написано в наших газетах». «Приведите хоть один пример неправды в советских газетах», не сдается Добрынин, «Я говорю от имени тех матерей и отцов, которым вы отказываете в праве обнять своего ребенка. Это, прежде всего, бесчеловечно». Лорд не смог привести пример и трусливо свернул лавочку: «К сожалению, у членов Комиссии нет времени выслушивать коммунистическую агитацию советского представителя. Объявляю заседание закрытым».
Советские представители ушли, и одна британка-клерк спрашивает у лорда: «Почему вы настаиваете на том, чтобы этот мальчик остался у нас?» -«А вы что хотели бы, чтобы ваш сын служил в иностранном легионе или прыгал с парашютом в тылу врага?». -«А, теперь понимаю, сэр» - расписалась в своей прежней серости стенографистка.
В приюте мальчик Саша плачет над разорванной фотографией родителя номер два, и воспитательница Смайда его утешает: «Не плачь. Русский офицер отвезет тебя на родину. Ты спрашивает, что такое Родина? Родина - это семья, где ты родился, где семья твоего отца и твоей матери. Там, где люди говорят на одном с тобой языке. У каждого человека есть родина. А твоя родина, Саша, самая прекрасная, лучшая, советская. Там все родные, там все счастливы». Вот тут у зрителя возникает резонный вопрос, как западногерманской земле удалось породить человека, пусть и латышку, со столь сильными просоветскими настроениями. Она явно находится в идеологической противофазе с Упманисом. Того требует арка сюжета.
Британец и Упманис видят, как Смайда пытается общаться с советскими представителями, и обыскивают ее комнату на предмет списков детей. Находят и вызывают ее на откровенный разговор. Она не скрывает своих просоветских убеждений и что дети должны быть возвращены в СССР: «Да и сама я тоже не прочь вернуться в Советскую Латвию». Британец удивляется: «Первый раз встречаю человека, который находится под покровительством таких замечательных стран как США и Великобритания и при этом изъявлял бы желание вернуться в страну мрака и запустения. Я понимаю, если бы вы захотели отправиться в Канаду или Бразилию». Смайда расправляет плечи: «Обмануты и запуганы те, кто едут, куда глаза глядят, в Канаду и Бразилию. Почему Саше Бутусову говорят, что он сирота, когда у него жива мать? Почему вы лишаете всех этих детей Родины. Нет Родины прекрасней советской. Вы хотите их сделать рабами покорными вашей воле. А там они будут свободными и честными. Вы желаете счастья только себе, маленькой кучке людей». Британец немного ошарашен такой взбучкой от сотрудника, но отпускает ее: «Мы британцы уважаем чужое мнение даже тогда, когда не согласны с ним. Идите». Смайда уходит. Британец намеками дает понять Упманису, что Смайду надо нейтрализовать, ведь у нее хорошая память, и она воспроизведет этот список еще раз. После нам показывают, как у здания советской администрации Упманис достает пистолет из-за пазухи и убивает Смайду, спешащую со списком к советским офицерам. Британец и Упманис еще не знают, что Смайда незадолго до своей смерти успела передать копию немецкому водителю [при британской военной администрации] Курту.
Далее камера нас переносит в пивную фрау Вурст, где Ирина Соколова помогает по хозяйству, разнося алкоголь посетителям. Фрау не получила от Иры чаевые и считает, что та зажала монету: «Все меня обманули. Меня обманул мой фюрер. [щелкает счетами] Обманули англичане. Подсунули мне неполноценную сироту. Обманули американцы. Теперь ты меня обманываешь». Только лишь патефонная музыка смогла успокоить ее. В пивную входят советские офицеры: адрес они получили от Смайды. Ира отзывается на русскую речь, вспоминает, что она из Воронежа и обнимает Добрынина, который не может прям вот так сразу забрать с собой ребенка, потому что процедура: «Завтра же они начнут кричать на весь мир, что советские офицеры похищают детей». «Потерпи еще немного, Ира, мы вернемся за тобой». И, поворачиваясь к фрау: «Временно, ВРЕМЕННО, оставляем ее у вас. Кормить, поить, ручки при себе держать. Извините за резкость выражений».
Трезвые советские офицеры уходят, им на смену вваливаются пьяные американские солдаты. Они врубают свой отвратительный джаз, спекулируют сигаретными блоками, тушенкой, суют несовершеннолетней Ирине сигарету в рот, заставляют хозяйку пить с ними: «Угощаю пить. Америка платит!». За дальним столиком сжимают кулаки обычные приличные немцы: «Похоже на то, что мы, немцы, перестали быть хозяевами в Западной Германии. Народ еще скажет свое слово. .. Американские сигареты мы не курим». Слово за слово. Разгорелся конфликт между американцами и немцами. Почти началась драка и махач руками. Сцена закрывается дьявольскими звуками немузыкального пронзительного, тьфу, джаза. Один из немцев в переулке тайком приклеивает агитационный плакат S.E.D.I. Наш человек.
Мы уже почти добрались до конца этого 80-минутного блокбастера, который по числу сталинских оскаров и грэмми, наверняка в спину дышит боевику «Иван Грозный II: Первая кровь». Идет очередное заседание межсоюзной комиссии по репатриации детей. Запуганная Ирина отвечает всем по-немецки, отказывается признаваться, что родилась в Воронеже, считает себя сиротой. Но тут из-за спин советских делегатов стает строгая женщина в кителе с погонами. Этот военный доктор - мать Ирины. Добрынин ее специально доставил. Девочка сразу признает законного родителя. Даже Фаина, то есть, фрау Вурст расплакалась, но под конец устроила буржуазный скандал: «Мне в английской администрации обещали круглую сироту. А у нее оказывается живая мать? Я купила на нее платье, ботинки. Верните мне мои деньги. Верните!». Наступил звездный час Добрынина. Нависая громадой над англо-саксонскими пройдохами, он обещает им три язвы, огонь, дым и серу: «Мы - представители советского русского народа. Будем бороться за каждого нашего ребенка. До тех пор пока не восторжествует правда и справедливость». Шофер Курт набрался смелости и передал копию списку Добрынину. Время перематывается вперед, и советский самолет со спасенными детьми приземляется в СССР. Матери обнимают своих было пропавших дочерей и сыновей.
Фильм завершается патетическим выступлением на многолюдном собрании. Ничем не хуже проникновенной речи прокурора из киноленты «Суд чести». Мать чеканным голосом обвиняет заокеанских махинаторов: «Матери всего мира. Я обращаюсь к вам. И пусть услышат мой голос все честные люди на земле. Пусть услышат меня и те, которые не отдают нам наших детей. Преступления продолжаются» [монтажная вставка показывает, как американцы поднимают на борт американского корабля очередную порцию детей]. Они хотят сделать из наших детей рабов и предателей. Они обрекают их на страшную судьбу без рода и племени. Они готовят из них пушечное мясо для новой войны. Мы не хотим войны. Мы не должны молчать. Нас мильоны [sic! так сказано]. В наших руках судьба мира. Боритесь за мир. За нас правда».
«Негативно отзывались о президенте, говорили всякие гадости, пели гимн Украины, флагу Украины и все такое. Но прошло немного времени …»
Уполномоченная РФ по правам ребенка Львова-Белова, 27 сентября, 2022
В целом замечательный фильм. Берет за душу. В паре моментов даже чуть ли не слезу выдавливает, когда, например, мальчик Саша пытается собрать разорванную британцем фотографию своей родной матери, или когда Ирма Вурст откликается на свое настоящее имя «Ирина». Такой фильм достоин того, чтобы его пересняли в наши дни, тем более-то тема вновь актуальная, когда нашему мальчику прислали повестку, но мы вам его не отдадим, потому что у вас юрисдикциев нету.
«Россией было принято 2.5 млн. человек, включая 400,000 детей. .. Сейчас перед вами выступит ребенок, которых пережил весь тот ужас, от которого Россия его спасла. … Я советую всем западным СМИ послушать ту конференцию, потому что выступать будет не эксперт по методичкам, а простой ребенок, которого никто специально не готовил".
Брифинг М.Захаровой, на Россия24, 21 июля, 2022.
МУС ссылается на свой Статут, свои статьи 8(2)(a)(vii) и (b)(viii), 25(3)(a), 28(b). [Телеграмм-угрозы вдарить ракетой по работникам суда при исполнении попадают под Статью 70]. Статья 89(1) требует от 123 участников Римского Статута, включая Узбекистан и Кыргызстан, производить арест и выдавать, не взирая на личный иммунитет главы государства (как то диктует обычное международного право), но тут есть потенциал для нового легалистского спора. Не всё так однозначно. Суданский Омар Аль-Башир ведь как-то вывернулся в 2015 году, когда слетал в ЮАР, и тамошние власти его не сдали в Гаагу. В этом августе в Претории состоится саммит БРИКС, куда приглашен и наш глава, что позволит юристам на практике отточить свои аргументы за и против. Главу государства не может судить обычный суд любой страны. Для этого требуется специальный суд - МУС [или специальный одноразовый ad hoc суд ООН]. РФ когда-то подписала этот Статут, но отозвала свое членство в 2016 году. В прошлом РФ признавала юрисдикцию этого суда и в 2011 на уровне СБ ООН передала ситуацию в Ливии на рассмотрение Международного уголовного суда, тем самым подтвердив и расширив полномочия МУС в том конкретном случае. США и Израиль специально последовательно разрушают МУС как организацию, но в отличие от них РФ никогда не подрывала МУС. Текущая позиция РФ состоит в том, что мы не признаем юрисдикцию этого суда. То есть, даже сейчас позиция РФ мягче действий США и Израиля. МУС постоянно пребывает в кризисе. Точнее, пребывал до последнего времени. Сейчас из-за своего решительного ордера на арест этот осмелевший суд переживает вспышку самоуверенности и роста престижа. Почти как ООН летом 1950, когда из-за советского бойкота и советских попыток выстроить свою собственную международную организацию (с бортпроводницами и игровыми автоматами «Утиная охота») под названием «Всемирный конгресс мира» ООН хирела и загибалась, но решительный прыжок на помощь Корее вдохнул в нее новые силы. Судьи МУС не тешат себя самообманом, что у них удастся произвести арест. Они утверждают, что у ордера на арест не только лишь одна функция (арест). Еще есть символическая, дипломатическая и превентивная. Что касается мировой дипломатии, то СБ ООН может попросить МУС приостановить свое расследование на 12 месяцев («во имя международного мира и безопасности»), и попросить не один раз. Статья 16 Статута МУС позволяет такую добровольную субординацию. РФ может внести такой проект резолюции. Все остальные могут ее поддержать, но в обмен на прекращение военных действий. Тем самым РФ косвенно признает воздействие юрисдикции МУС на себя. В таком случае «судебная законность» (justice) будет разменяна на «мир», перестав быть неумолимой, универсальной. Или, как вариант, же РФ может не вносить такой проект и просто ветировать.
https://www.youtube.com/watch?v=8tnRsMlwiY0