только на крыльях
16 февраля 1938 года таллинская газета "Вести дня" сообщила1
В Лениградском мартирологе2 действительно фигурирует
Унишевский Иосиф Федорович Родился в 1883 г., Витебская губ., Дриссенский уезд, д. Росица; поляк; б/п; разметчик завода "Электросила". Проживал: г. Ленинград, пр. Огородникова, д. 50, кв. 29..
Арестован 6 ноября 1937 г.
Приговорен: Комиссия НКВД и прокуратуры СССР 22 ноября 1937 г., обв.: 58-7-10 УК РСФСР.
Расстрелян 27 ноября 1937 г. таким образом версия побега, названная В. Унишевским (так на самом деле звали перебежчика), косвенно подтверждается.
Советское правительство потребовало от эстонского выдачи летчиков, но в конце концов удовлетворилось возвратом самолета3.
Из Эстонии Унишевский переехал в Германию, где был немедленно взят в пропагандистский оборот. То ли он сперва связался с Иваном Солоневичем (перебравшимся в Германию из Софии примерно тогда же) и уже через него вышел на издаваемый Мелиттой Видеманн журнал "Контракоминтерн", то ли наоборот через Антикоминтерн познакомился с Солоневичем. Уже в июльском номере Контракоминтерна была напечатана первая статья Унишевского об обстановке в Красной Армии, в октябре и ноябре журнал презентовал отрывки из как раз выходящей в антикоминтерновском издательстве книги "Wettlauf mit der GPU" ("Бегство от ГПУ"), в декабре статью об армейской прессе и пропаганде.4. Параллельно в спонсируемой Министерством пропаганды софийской газете Солоневича начал публиковаться русский оригинал книги Унишевского5. Отдельным изданием она вышла в мае 1940-го, примерно тогда же (несмотря на войну) вышел английский перевод6.
В одной из своих статей осени 1939-го Солоневич посвятил Унишевскому большую главу:
Зарубежный офицер будет говорить о том, что в царской России пятикопеечная булка стоила пять копеек, а подсоветский офицер ответит ему вот что:
Четыре рубля.
Я сделал попытку - не очень удачную - ввести В.О.Унишевского в эмигрантский мир.
Ген. Краснов отметил, что В.О. воспитан не хуже, чем соответствующие по возрасту офицеры старого времени.
Н. Н. Лагорио вела с Унишевским длинные споры о той же пятикопеечной булке: "неужели вам хотя бы ваши родители не рассказывали о том, как жилось в старой России, неужели вы им не верили?"
Унишевский ответил так:
- Да, знаю и верю. А я им отвечаю вот что: вот вы жрали белый хлеб, и вот что вышло, А я лучше съем плохой обед за рубль, чем хороший за пять рублей, - а четыре рубля отдам государству.
Для того, чтобы нарицательные унишевские окончательно оттолкнулись от советской власти - им нужно было дойти до сознания, что при этой власти эти четыре рубля государству все равно не пойдут: утонут в кабаке.
Эти четыре рубля - вовсе не выдумка - ни моя, ни Унишевского. Это - совершенно неоспоримый психологический факт: обострение государственного инстинкта, или - если хотите - патриотизма, до крайнего своего предела. Вот именно этот инстинкт толкал молодежь на "великие социалистические стройки", на жертву не только обедом, а и здоровьем и жизнью, - вспомните , что я писал о призывах "подтянуть живот и поднажать". Именно этот инстинкт заставлял Унишевского отдавать государству свои четыре рубля [...]
Перейдем к вопросу о культуре. В. Унишевский упорно - несмотря на мои увещевания - пишет "зделать". О Смутном времени он имеет некоторое понятие - не более правильное, чем имеет средний зарубежный офицер. В политграмоте Смутное время именуется революцией, и проводится "классовый анализ" - национальный момент изъят вовсе. Зарубежный средний офицер об этом времени имеет иловайское представление. А о том, чтобы выработать в себе не марксистское и не иловайское - он, в массе, не позаботился. Унишевский пишет так, как пишет средний образованный человек, не профессионал литературного цеха - многие профессионалы пишут не лучше его. Но лучшего оратора - я в эмиграции не слыхал. Перечитайте его очерки (они выйдут отдельной книгой) и вдумайтесь в них. Они очень односторонни, но они искренни. Унишевский ни в тюрьме, ни в лагере не сидел, и не врет, что сидел, как принято врать некоторыми уважающими себя беженцами. Красной нитью проходит его влюбленность в авиацию. Все остальное - остается где-то в стороне. Да - кабак, да - голод. Где-то там - и террор. Но все это пустяки - дорваться бы до самолета. Жизнь - только на крыльях. А - есть ли хлеб, нет ли хлеба - чепуха, перебьемся, подтянем живот. Для него летчики - это особые люди, особая семья, особый мир. Он влюблен в свою работу точно так же, как в свою работу влюблены вот эти завклубы, ихтиологи, полярники и прочие в этом роде. Он знает свою работу. Он - профессионал, влюбленный в свою профессию. Он, кроме того - военный человек - со всеми недостатками и достоинствами этой профессии. А русские люди любят военную профессию. У него, общая для всякого военного человека, некоторая отсталость от общего культурного уровня страны. Этот уровень для довоенного и зарубежного офицера заслонен интересами и традициями "своего полка". Дпя Унишевского летное дело заслонило собою трагедию России. Унишевский долгое время не видал того, что у него делалось под самым носом. Зарубежный офицер не видит того, что делается под самым носом у него. Унишевского жизнь хлопнула по черепу. Зарубежного офицера она хлопнет еще раз. Но у военной профессии есть жертвенность и есть дисциплина - они живут по обе стороны рубежа . У зарубежного офицера имеется традиционная культурность - весьма условная, у Унишевского есть техническая культура - безусловная. Зарубежный офицер влюблен в прошлое и судорожно зажмуривает глаза на будущее. Унишевский знать не хочет прошлого и весь устремлен в будущее: "какие там были нашивки - плевать, важен тип самолета"7. Сын Ивана Солоневича Юрий в позднем интервью рассказал историю
Вот был в эмиграции такой бывший советский летчик Унишевский, совершенно замечательный парень, безусловный монархист, молодой, сильный, направленный и он считал, что обязан что-то делать. У него с батькой были долгие разговоры. В один прекрасный день он пришел и заявил, что он едет в Россию.
- Что ты там будешь делать?
- Проводить агитацию и пропаганду.
Унишевский видно не знал толком, что делать.... Так вот, Унишевский в конце концов поехал из Берлина в Болгарию, где представитель РОВСа капитан Фосс должен был дать ему моторную лодку, на которой он собирался попасть в Одессу. Но по дороге Унишевскому что-то пришло в голову и он повернул обратно. Приехав в Берлин, он зашел к генералу Бискупскому, представлявшему тогда русскую эмиграцию в Германии и тот ему показал групповую фотографию советских агентов в Юго-Восточной Европе, сделанную не знаю кем. На фотографии Унишевский узнал того же капитана Фосса8. достоверность которой, впрочем, вызывает серьезные сомнения. Во-первых, в тексте Ивана Солоневича, приведенном выше, не видно никаких признаков "безусловного монархизма" Унишевского. Во-вторых, сотрудничая в Антикоминтерне, Унишевский был гораздо ближе ген.Бискупскому, чем РОВСу, что ставит под вопрос саму последовательность событий. В-третьих неприязнь Бискупского к РОВСу, а Солоневичей еще и к капитану Фоссу лично - общеизвестна.
О деятельности Унишевского во время войны информации не очень много. Обычно он упоминается в связи с т.н. "1-ой восточной эскадрильей люфтваффе" - вспомогательным транспортно-разведывательным соединением, сформированном немцами из военнопленных советских летчиков в конце 1943-го.
Базировалась эскадрилья в Лиде, командовал ей капитан М.Тарновский, а начальником штаба был В.Унишевский (сохранилась фотография Унишевского тех времен). Но после конфликта с немецким офицером связи
в июне 1944 г. капитан Тарновский был снят с должности и отправлен в отпуск... а 28 июля 1944 г. в авиакатастрофе погиб единомышленник Тарновского начальник штаба эскадрильи капитан В. Унишевский. Среди некоторых чинов эскадрильи зародились подозрения в причастности к катастрофе немцев, и после гибели Унишевского 3 из 12 экипажей перелетели на сторону партизан. Это ЧП привело к расформированию I воздушной эскадрильи и интернированию ее чинов...9 Существует другой, довольно неожиданный, источник информации об Унишевском. Перебежавший к немцам артист Блюменталь-Тамарин, сотрудник пропагандистского учреждения "Винета", писал своему знакомому в Вену 5 июля 1944-го:
Сообщаю Вам, прекрасный мой и далекий Друг, причину нахождения моего в постели: 19-го июля [судя по дате письма опечатка, правильно: июня - ИП] на меня было произведено покушение. Ночью, когда я выходил после банкета с добровольцами, устроенного "богоугодным заведением", где я работаю, на меня напали двое: один из них советский летчик - агент большевиков, как выясняется, Владимир Унишевский, другой - его помощник в деле покушения на убийство еще неизвестен.
Ударом чем-то тупым (может быть кастетом) сзади, по голове, около сонной артерии, они сразу же лишили меня сознания, а затем стали бить по виску, проломив мне надбровье и нижнюю челюсть.
Пролежал я без сознания 6 часов, а самое главное, потерял массу крови, больше двух литров. Унишевский заявил, что он еще в Берлине хотел это сделать, так как ему "надоело мое кликушество по радио". Но... я еще живу на страх врагам. Сейчас мне уже лучше, хотя есть частичное сотрясение мозга. Не беда... я жду этого каждый день и уже не боюсь смерти. Я им кричу: 'Не убьете, мерзавцы, идеи, хотя можете убить меня! Придут другие честные на смену мне!' Ну, Бог с ними. Жаль, что убийца скрылся под формой добровольца, которым я отдаю сейчас всю мою жизнь: пишу для них стихи, доклады и выступаю с моими политическими поэмами10 С одной стороны, от Лиды до Кенигсберга, где в то время базировалась "Винета" не так уж далеко, но даже если представить, что Унишевский как и его командир Тарновский был в июне 1944 отправлен в отпуск, почему он направился именно в Кенигсберг? Какова связь между летчиком и пропагандистским учреждением? Такая связь есть, и она - если вспомнить предвоенное сотрудничество Унишевского с Антикоминтерном - вполне логична.
К.М.Александров в биографии М.Тарновского указывает, что Тарновский в 1941 на основании рекомендаций Унишевского поступил на службу в "Винету", где с августа 1941 до мая 1943 работал диктором и литературным корректором "подпольной" радиостанции "старых большевиков"11.
В хранящихся в бундесархиве списках сотрудников "Винеты" на начало 1943-го действительно значатся и
Тарновский Михаил, сотрудник, род.24.12.1907, женат, в "Винете" с 05.08.1941, ставка 500 РМ
и
Унишевский Владимир, переводчик, диктор, род.24.06.191412, женат, в "Винете" с 28.06.1941, ставка 500 РМ
и
Блюменталь Всеволод, диктор, род.10.06.1881, женат, в "Винете" с 20.01.1942, ставка 450 РМ плюс надбавка 150 РМ13.
В списке сопровождающих пропагандистскую поездку советских военнопленных, организованную восточным министерством в сентябре 1941-го (из ставших в будущем известными чинами РОА в ней участвовал лишь полковник Георгий Антонов), мы находим того же Унишевского, его коллегу по "Винете" Алексея Бирка, Мелитту Видеманн и возглавлявшего тогда "Винету" Хайнриха Курца14.
В списках "Винеты" от июня 1943-го ни Унишевский, ни Тарновский уже не присутствуют, видимо, именно летом 1943-го они вернулись на военную службу.
Конец биографии Унишевского читателю уже известен15
На вопрос существует ли взаимосвязь между его гибелью и обвинениями Блюменталя-Тамарина ответа пока нет.
1 - "Вести дня", Таллин, 16.02.1938. Благодарю за указание на источник Evgeny Platunov
2 - http://lists.memo.ru/d33/f250.htm
3 - см. подробнее "Какая судьба ждет бежавших советских летчиков" ("Вести дня", 17.02.1938); "Расследование дела советских летчиков еще не закончено" ("Вести дня", 23.02.1938); "СССР требует выдачи сбежавших летчиков" ("Вести дня", 05.03.1938); "Советский аэроплан возвращен СССР" ("Вести дня",12.03.1938)
4 - W.Unischewski "Wir steht es um die Rote Armee?" ("Contrakomintern", 07.1938); "Wettlauf mit der GPU" ("Contrakomintern", 10.1938); "Fliegerschiksale in der Sowjetunion " ("Contrakomintern", 11.1938); "Presse und Propaganda in der Roten Armee" ("Contrakomintern", 12.1938)
5 - В.Унишевский "Записки советского летчика" ("Наша газета", София, 28.12.1938 и далее)
6 - "1 мая. Журнал "Родина" (№ 1) сообщает, что вышла из печати и поступила в продажу книга В. О. Унишевского “Записки советского летчика. С предисловием И. Л. Солоневича", цит. по Г.Петкова "Хроника культурной и литературной жизни русской эмиграции в Болгарии (1919-1940)"; "Red Pilot: Memoirs of a Soviet Airman Vladimir Unishevsky" ("Right Book Club", 1940)
7 - цит. по Иван Солоневич "Сборник статей", 1942.
8 - "Наша страна", Буэнос-Айрес, 09.11.1991, интервью А.Раевского с Ю. Солоневичем. См. также Нил Никандров "Иван Солоневич: народный монархист", 2007, стр.591
9 - К.М.Александров "Русские добровольцы в Люфтваффе, 1942-1944 гг" в "Против Сталина: власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне ", 2003
10 - цит. по Р.Березов "Лебединая песня", 1991.
11 - К.М.Александров "Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А.Власова" (Москва, "Посев", 2009)
12 - на могиле Унишевского на кладбище Тегель указана иная дата рождения: 23.06.1911. В "Вестях дня", однако сообщалось, что Унишевскому (в 1938 г.) 24 года.
13 - BA R55/1296
14 - BA R55/21462
15 - "Новое слово", Берлин, 09.08.1944
В Лениградском мартирологе2 действительно фигурирует
Унишевский Иосиф Федорович Родился в 1883 г., Витебская губ., Дриссенский уезд, д. Росица; поляк; б/п; разметчик завода "Электросила". Проживал: г. Ленинград, пр. Огородникова, д. 50, кв. 29..
Арестован 6 ноября 1937 г.
Приговорен: Комиссия НКВД и прокуратуры СССР 22 ноября 1937 г., обв.: 58-7-10 УК РСФСР.
Расстрелян 27 ноября 1937 г. таким образом версия побега, названная В. Унишевским (так на самом деле звали перебежчика), косвенно подтверждается.
Советское правительство потребовало от эстонского выдачи летчиков, но в конце концов удовлетворилось возвратом самолета3.
Из Эстонии Унишевский переехал в Германию, где был немедленно взят в пропагандистский оборот. То ли он сперва связался с Иваном Солоневичем (перебравшимся в Германию из Софии примерно тогда же) и уже через него вышел на издаваемый Мелиттой Видеманн журнал "Контракоминтерн", то ли наоборот через Антикоминтерн познакомился с Солоневичем. Уже в июльском номере Контракоминтерна была напечатана первая статья Унишевского об обстановке в Красной Армии, в октябре и ноябре журнал презентовал отрывки из как раз выходящей в антикоминтерновском издательстве книги "Wettlauf mit der GPU" ("Бегство от ГПУ"), в декабре статью об армейской прессе и пропаганде.4. Параллельно в спонсируемой Министерством пропаганды софийской газете Солоневича начал публиковаться русский оригинал книги Унишевского5. Отдельным изданием она вышла в мае 1940-го, примерно тогда же (несмотря на войну) вышел английский перевод6.
В одной из своих статей осени 1939-го Солоневич посвятил Унишевскому большую главу:
Зарубежный офицер будет говорить о том, что в царской России пятикопеечная булка стоила пять копеек, а подсоветский офицер ответит ему вот что:
Четыре рубля.
Я сделал попытку - не очень удачную - ввести В.О.Унишевского в эмигрантский мир.
Ген. Краснов отметил, что В.О. воспитан не хуже, чем соответствующие по возрасту офицеры старого времени.
Н. Н. Лагорио вела с Унишевским длинные споры о той же пятикопеечной булке: "неужели вам хотя бы ваши родители не рассказывали о том, как жилось в старой России, неужели вы им не верили?"
Унишевский ответил так:
- Да, знаю и верю. А я им отвечаю вот что: вот вы жрали белый хлеб, и вот что вышло, А я лучше съем плохой обед за рубль, чем хороший за пять рублей, - а четыре рубля отдам государству.
Для того, чтобы нарицательные унишевские окончательно оттолкнулись от советской власти - им нужно было дойти до сознания, что при этой власти эти четыре рубля государству все равно не пойдут: утонут в кабаке.
Эти четыре рубля - вовсе не выдумка - ни моя, ни Унишевского. Это - совершенно неоспоримый психологический факт: обострение государственного инстинкта, или - если хотите - патриотизма, до крайнего своего предела. Вот именно этот инстинкт толкал молодежь на "великие социалистические стройки", на жертву не только обедом, а и здоровьем и жизнью, - вспомните , что я писал о призывах "подтянуть живот и поднажать". Именно этот инстинкт заставлял Унишевского отдавать государству свои четыре рубля [...]
Перейдем к вопросу о культуре. В. Унишевский упорно - несмотря на мои увещевания - пишет "зделать". О Смутном времени он имеет некоторое понятие - не более правильное, чем имеет средний зарубежный офицер. В политграмоте Смутное время именуется революцией, и проводится "классовый анализ" - национальный момент изъят вовсе. Зарубежный средний офицер об этом времени имеет иловайское представление. А о том, чтобы выработать в себе не марксистское и не иловайское - он, в массе, не позаботился. Унишевский пишет так, как пишет средний образованный человек, не профессионал литературного цеха - многие профессионалы пишут не лучше его. Но лучшего оратора - я в эмиграции не слыхал. Перечитайте его очерки (они выйдут отдельной книгой) и вдумайтесь в них. Они очень односторонни, но они искренни. Унишевский ни в тюрьме, ни в лагере не сидел, и не врет, что сидел, как принято врать некоторыми уважающими себя беженцами. Красной нитью проходит его влюбленность в авиацию. Все остальное - остается где-то в стороне. Да - кабак, да - голод. Где-то там - и террор. Но все это пустяки - дорваться бы до самолета. Жизнь - только на крыльях. А - есть ли хлеб, нет ли хлеба - чепуха, перебьемся, подтянем живот. Для него летчики - это особые люди, особая семья, особый мир. Он влюблен в свою работу точно так же, как в свою работу влюблены вот эти завклубы, ихтиологи, полярники и прочие в этом роде. Он знает свою работу. Он - профессионал, влюбленный в свою профессию. Он, кроме того - военный человек - со всеми недостатками и достоинствами этой профессии. А русские люди любят военную профессию. У него, общая для всякого военного человека, некоторая отсталость от общего культурного уровня страны. Этот уровень для довоенного и зарубежного офицера заслонен интересами и традициями "своего полка". Дпя Унишевского летное дело заслонило собою трагедию России. Унишевский долгое время не видал того, что у него делалось под самым носом. Зарубежный офицер не видит того, что делается под самым носом у него. Унишевского жизнь хлопнула по черепу. Зарубежного офицера она хлопнет еще раз. Но у военной профессии есть жертвенность и есть дисциплина - они живут по обе стороны рубежа . У зарубежного офицера имеется традиционная культурность - весьма условная, у Унишевского есть техническая культура - безусловная. Зарубежный офицер влюблен в прошлое и судорожно зажмуривает глаза на будущее. Унишевский знать не хочет прошлого и весь устремлен в будущее: "какие там были нашивки - плевать, важен тип самолета"7. Сын Ивана Солоневича Юрий в позднем интервью рассказал историю
Вот был в эмиграции такой бывший советский летчик Унишевский, совершенно замечательный парень, безусловный монархист, молодой, сильный, направленный и он считал, что обязан что-то делать. У него с батькой были долгие разговоры. В один прекрасный день он пришел и заявил, что он едет в Россию.
- Что ты там будешь делать?
- Проводить агитацию и пропаганду.
Унишевский видно не знал толком, что делать.... Так вот, Унишевский в конце концов поехал из Берлина в Болгарию, где представитель РОВСа капитан Фосс должен был дать ему моторную лодку, на которой он собирался попасть в Одессу. Но по дороге Унишевскому что-то пришло в голову и он повернул обратно. Приехав в Берлин, он зашел к генералу Бискупскому, представлявшему тогда русскую эмиграцию в Германии и тот ему показал групповую фотографию советских агентов в Юго-Восточной Европе, сделанную не знаю кем. На фотографии Унишевский узнал того же капитана Фосса8. достоверность которой, впрочем, вызывает серьезные сомнения. Во-первых, в тексте Ивана Солоневича, приведенном выше, не видно никаких признаков "безусловного монархизма" Унишевского. Во-вторых, сотрудничая в Антикоминтерне, Унишевский был гораздо ближе ген.Бискупскому, чем РОВСу, что ставит под вопрос саму последовательность событий. В-третьих неприязнь Бискупского к РОВСу, а Солоневичей еще и к капитану Фоссу лично - общеизвестна.
О деятельности Унишевского во время войны информации не очень много. Обычно он упоминается в связи с т.н. "1-ой восточной эскадрильей люфтваффе" - вспомогательным транспортно-разведывательным соединением, сформированном немцами из военнопленных советских летчиков в конце 1943-го.
Базировалась эскадрилья в Лиде, командовал ей капитан М.Тарновский, а начальником штаба был В.Унишевский (сохранилась фотография Унишевского тех времен). Но после конфликта с немецким офицером связи
в июне 1944 г. капитан Тарновский был снят с должности и отправлен в отпуск... а 28 июля 1944 г. в авиакатастрофе погиб единомышленник Тарновского начальник штаба эскадрильи капитан В. Унишевский. Среди некоторых чинов эскадрильи зародились подозрения в причастности к катастрофе немцев, и после гибели Унишевского 3 из 12 экипажей перелетели на сторону партизан. Это ЧП привело к расформированию I воздушной эскадрильи и интернированию ее чинов...9 Существует другой, довольно неожиданный, источник информации об Унишевском. Перебежавший к немцам артист Блюменталь-Тамарин, сотрудник пропагандистского учреждения "Винета", писал своему знакомому в Вену 5 июля 1944-го:
Сообщаю Вам, прекрасный мой и далекий Друг, причину нахождения моего в постели: 19-го июля [судя по дате письма опечатка, правильно: июня - ИП] на меня было произведено покушение. Ночью, когда я выходил после банкета с добровольцами, устроенного "богоугодным заведением", где я работаю, на меня напали двое: один из них советский летчик - агент большевиков, как выясняется, Владимир Унишевский, другой - его помощник в деле покушения на убийство еще неизвестен.
Ударом чем-то тупым (может быть кастетом) сзади, по голове, около сонной артерии, они сразу же лишили меня сознания, а затем стали бить по виску, проломив мне надбровье и нижнюю челюсть.
Пролежал я без сознания 6 часов, а самое главное, потерял массу крови, больше двух литров. Унишевский заявил, что он еще в Берлине хотел это сделать, так как ему "надоело мое кликушество по радио". Но... я еще живу на страх врагам. Сейчас мне уже лучше, хотя есть частичное сотрясение мозга. Не беда... я жду этого каждый день и уже не боюсь смерти. Я им кричу: 'Не убьете, мерзавцы, идеи, хотя можете убить меня! Придут другие честные на смену мне!' Ну, Бог с ними. Жаль, что убийца скрылся под формой добровольца, которым я отдаю сейчас всю мою жизнь: пишу для них стихи, доклады и выступаю с моими политическими поэмами10 С одной стороны, от Лиды до Кенигсберга, где в то время базировалась "Винета" не так уж далеко, но даже если представить, что Унишевский как и его командир Тарновский был в июне 1944 отправлен в отпуск, почему он направился именно в Кенигсберг? Какова связь между летчиком и пропагандистским учреждением? Такая связь есть, и она - если вспомнить предвоенное сотрудничество Унишевского с Антикоминтерном - вполне логична.
К.М.Александров в биографии М.Тарновского указывает, что Тарновский в 1941 на основании рекомендаций Унишевского поступил на службу в "Винету", где с августа 1941 до мая 1943 работал диктором и литературным корректором "подпольной" радиостанции "старых большевиков"11.
В хранящихся в бундесархиве списках сотрудников "Винеты" на начало 1943-го действительно значатся и
Тарновский Михаил, сотрудник, род.24.12.1907, женат, в "Винете" с 05.08.1941, ставка 500 РМ
и
Унишевский Владимир, переводчик, диктор, род.24.06.191412, женат, в "Винете" с 28.06.1941, ставка 500 РМ
и
Блюменталь Всеволод, диктор, род.10.06.1881, женат, в "Винете" с 20.01.1942, ставка 450 РМ плюс надбавка 150 РМ13.
В списке сопровождающих пропагандистскую поездку советских военнопленных, организованную восточным министерством в сентябре 1941-го (из ставших в будущем известными чинами РОА в ней участвовал лишь полковник Георгий Антонов), мы находим того же Унишевского, его коллегу по "Винете" Алексея Бирка, Мелитту Видеманн и возглавлявшего тогда "Винету" Хайнриха Курца14.
В списках "Винеты" от июня 1943-го ни Унишевский, ни Тарновский уже не присутствуют, видимо, именно летом 1943-го они вернулись на военную службу.
Конец биографии Унишевского читателю уже известен15
На вопрос существует ли взаимосвязь между его гибелью и обвинениями Блюменталя-Тамарина ответа пока нет.
1 - "Вести дня", Таллин, 16.02.1938. Благодарю за указание на источник Evgeny Platunov
2 - http://lists.memo.ru/d33/f250.htm
3 - см. подробнее "Какая судьба ждет бежавших советских летчиков" ("Вести дня", 17.02.1938); "Расследование дела советских летчиков еще не закончено" ("Вести дня", 23.02.1938); "СССР требует выдачи сбежавших летчиков" ("Вести дня", 05.03.1938); "Советский аэроплан возвращен СССР" ("Вести дня",12.03.1938)
4 - W.Unischewski "Wir steht es um die Rote Armee?" ("Contrakomintern", 07.1938); "Wettlauf mit der GPU" ("Contrakomintern", 10.1938); "Fliegerschiksale in der Sowjetunion " ("Contrakomintern", 11.1938); "Presse und Propaganda in der Roten Armee" ("Contrakomintern", 12.1938)
5 - В.Унишевский "Записки советского летчика" ("Наша газета", София, 28.12.1938 и далее)
6 - "1 мая. Журнал "Родина" (№ 1) сообщает, что вышла из печати и поступила в продажу книга В. О. Унишевского “Записки советского летчика. С предисловием И. Л. Солоневича", цит. по Г.Петкова "Хроника культурной и литературной жизни русской эмиграции в Болгарии (1919-1940)"; "Red Pilot: Memoirs of a Soviet Airman Vladimir Unishevsky" ("Right Book Club", 1940)
7 - цит. по Иван Солоневич "Сборник статей", 1942.
8 - "Наша страна", Буэнос-Айрес, 09.11.1991, интервью А.Раевского с Ю. Солоневичем. См. также Нил Никандров "Иван Солоневич: народный монархист", 2007, стр.591
9 - К.М.Александров "Русские добровольцы в Люфтваффе, 1942-1944 гг" в "Против Сталина: власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне ", 2003
10 - цит. по Р.Березов "Лебединая песня", 1991.
11 - К.М.Александров "Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А.Власова" (Москва, "Посев", 2009)
12 - на могиле Унишевского на кладбище Тегель указана иная дата рождения: 23.06.1911. В "Вестях дня", однако сообщалось, что Унишевскому (в 1938 г.) 24 года.
13 - BA R55/1296
14 - BA R55/21462
15 - "Новое слово", Берлин, 09.08.1944