Как бы не стишок даже, а так -- брюзжание :)

[kulle]

* * *

Рождённый сказку сделать болью -
беспомощен перед судьбою.
Он курит с горечью во рту.
И пот течёт по животу.

И смертный ужас затекает
поверх тетрадного листа,
когда столица затихает -
холодноока и пуста.

Он слепнет от прямого света,
но сокрушается порой,
что предсказуем как газета
и мёртв как вечное перо.

И тут - достаточно вранья -
«он» плавно переходит в «я».

Я наблюдает отстранённо
как застекольная страна
перенатянутой струною
рождает звук, похожий на

безмолвье после карнавала,
которым тешилась душа.
Взрывоопасное начало
11-й ДДШ.

Почуяв приближенье тьмы,
«я» прячется в суммарном «мы».

Мы - дети страшных зим России;
мы - дети страшных зон России.
И значит - всякая весна
самодовольна и грязна.

Весна бесстыдно обнажает
пласты давнишнего дерьма.
Весной свисает с крыши ржавой
сосулек смертных бахрома -

и в темечко живое целит.
Весною повышаю ценник;
и даже девушки дают
отнюдь не тем, с кем вместе пьют -

но тем, кто при бабле. Весною
торгуют клюквой развесною.
И налетевшие грачи
прожорливее саранчи.

Рождённые в года бухие
в нечеловеческой махине,
прицельно сплёвывая в грязь,
мы помним грозное вчерась.

Мы видим грязное сегодня,
как переросток-второгодник -
кишенье шумной малышни.
Они талантливы, смешны

и трогательно верят в завтра.
Забыв о точке замерзанья.