Социализация
Тут tal_gilas завел у себя разговор о том, что такое "социализация". Люди, увлекающиеся психоложеством, понимают под этим что-то совершенно свое, а для собачника социализация - это в первую очередь про собак. Поэтому я ответил: "Приучение существа (человека или животного) к жизни в социуме (человеческом или себе подобных) и к безопасному и плодотворному взаимодействию с другими разумными существами". А потом задумался: а зачем, вообще, это слово? И чем плохо старое доброе "воспитание"? В чем разница между "социализацией" и "воспитанием"? Может ли человек быть, например, хорошо воспитан, но дурно социализирован?
Как росла, например, моя мать? Большой довоенный двор, относительно замкнутое пространство ("Со двора ни ногой!"), в котором тусовалась куча детей разного возраста. Не знаю, в каком возрасте бабка впервые выпихнула ее гулять во двор одну, но думаю, примерно в том, когда появилась существенная вероятность, что ребенок успеет добежать до нужника, не навалив в штаны, и сумеет отыскать свою квартиру. То есть где-то года в три-четыре. На худой конец, во дворе больших полно ("большие" - это не взрослые, а детишки лет пяти-шести-семи), присмотрят. И с трех до восьми лет ребенок жил во дворе, в этой самой разновозрастной компании. Думаю, с современной точки зрения это была довольно унылая жизнь, но дети играли вместе, что-то мастерили, пели хором, сидя на крылечке, и в целом как-то себя развлекали. А заодно притирались друг к другу, ссорились, дрались, мирились, дружили, расходились, присматривали за малышами, делились куском хлеба и зазывали друг друга в гости (соседского ребенка посадить за стол - это было абсолютно нормально еще в моем поколении). Социализировались, короче. Летом ребенка отправляли в деревню, к отцовской родне, и там были разновозрастные кузены. То есть, опять же, шла нормальная, естественная социализация. Не думаю, что Людочка умела свободно читать и считать, когда пошла в школу в восемь лет (да, в восемь), но уж познакомиться, завести разговор, настоять на своем или одернуть товарища по игре, который ведет себя как-то не так, она точно умела. У нее было добрых пять лет на то, чтобы всему этому как следует научиться.
Как рос я? В довольно специфических - для моего поколения - условиях. Просто идеал людей, мечтающих о домашнем воспитании для своих деток. Просторный частный дом (профессорская дача) с просторным участком, за пределы которого я до семи лет выходил только за ручку с бабушкой. В доме жило довольно много людей, но самой младшей из них была моя матушка, а матушке было сорок пять. В садик я не ходил - ребенок был болезненный, "не садовский". Возможность регулярно общаться с ребенком моего возраста - одним (1) ребенком, - у меня появилась в пять лет, когда мы стали выезжать на лето в полузаброшенную деревню, где из детей была соседская девчонка Любка. В детской компании - в том самом пресловутом "коллективе" - я впервые оказался в семь лет, когда пошел в школу.
Я, естественно, в свое время задумывался о том, не РАС ли у меня (расстройство аутистического спектра). В наше время такому ребенку, как я, почти наверняка поставили бы диагноз РАС (в мое время врачи могли предложить только "детскую шизофрению", а на шизофрению матушка была не согласна ;-) ). Но я думаю, что судя по некоторым косвенным признакам, никакого РАС там нет и не было. Ну, есть какие-то мелкие тараканчики, но все в границах нормы. Я просто очень дурно воспитан. Хотя вся моя семья и все знакомые взрослые были уверены, что воспитан я очень хорошо. О моем воспитании очень заботились. Чему же меня учили? Меня учили трем вещам. Во-первых, формальной вежливости. Проснулся - скажи "Доброе утро!" Пришел - поздоровайся. Что-то хочешь попросить - скажи волшебное слово "Пожалуйста!" Уходишь - попрощайся. Не перебивай, когда кто-то разговаривает. Сделал что-то не так - извинись. И так далее. Во-вторых, приемлемому поведению. Сядь прямо, не вертись, не клади локти на стол, держи ложку как следует, в носу не ковыряй. Ну, и там "не бери чужого", это все понятно. Именно это считалось "хорошим воспитанием", необходимым и достаточным. Ну, и разумеется, меня учили взаимодействовать со старшими. Слушаться, подчиняться, не мешать, не капризничать, не пакостить, не доставлять хлопот, быть милым и удобным, слушать, когда что-то рассказывают, отвечать на вопросы по делу, не болтать ерунды. (Вот это как раз была социализация - но сугубо односторонняя). Это дело важное и непростое, как известно всякому, кому приходилось воспитывать ребенка. Но годам к пяти с этим, в целом, справились, после чего уже считалось, что воспитан я неплохо, и дальше можно не беспокоиться. Взаимодействовать с ровесниками, с равными, знакомиться и болтать о пустяках, настаивать на своем и уступать, идти на компромиссы и проявлять твердость, ссориться, сердиться, драться и обижаться, мириться и заключать союзы и сотням других, куда более мелких вещей, которым и названия-то не подберешь, меня никто не учил, и научиться мне было негде. Никому даже и в голову не приходило, что таким вещам надо учить. Маму этому никто не учил, бабушку тоже. Этому никого никогда не учат, этому никто никогда не учится, все люди это просто умеют от рождения, и всё! И да, действительно. Нормальный ребенок, растущий в естественных условиях, это все умеет по умолчанию. В соответствующем возрасте он этому учится легко и быстро, совершенно автоматически, без особых усилий со стороны воспитателей. Говорить "пожалуйста" и "спасибо" и не хапать конфеты горстью в самом деле нужно учить, а считывать выражения лица и распутывать социальные связи он научится сам. Если дать ему такую возможность.
На самом деле, от рождения никто ничего не умеет. У высших животных - не только у людей - очень плохо с инстинктами. Все мы - собаки, лошади, кошки, вороны, шимпанзе, люди, - рождаемся, почти ничего не умея, и всем важным вещам нам приходится учиться. Общению с себе подобными - в первую очередь. Если ваш щенок в детстве не играл с другими собаками, скорее всего, потом он так и не сумеет научиться нормально с ними взаимодействовать. Возможно, он вообще не будет знать, что он собака, а очутившись нечаянно в собачьей стае, просто погибнет.
Человеку в этом смысле проще. Во-первых, так или иначе с людьми мы все же общаемся неизбежно, будь это хотя бы крепко пьющая бабушка или нянечка в доме ребенка (кто не общался - тот и не выживет, не считая редких маугли). Во-вторых, человеческий разум - штука мощная и гибкая, он способен наверстывать упущенное. И нормальный - "нормотипичный" - ребенок на моем месте, разумеется, наверстал бы упущенное в школе. Но для меня время было упущено безвозвратно. Все интеллектуальные мощности, которые нормальный человек использует для общения с себе подобными, для считывания интонаций, мимики, жестов, поз, тонких намеков, вторых и третьих смыслов, у меня уже были задействованы под более важные и нужные вещи. Это же здорово, когда ребенок в шесть лет уже читает умные книжки! А что он при этом в те же шесть лет не способен нормально поддержать разговор со сверстниками на обычные детские темы, что он, очутившись в неловкой ситуации, вместо того, чтобы как-то ее разрулить, просто надувается, поворачивается и уходит - этого никто и не заметит. В первом классе у меня еще был шанс: в первый класс я пошел в дачном поселке, где дети в основном были приличные и доброжелательные, и к моим странностям относились снисходительно. Но во втором классе мы переехали в Москву и я очутился в "рабоче-крестьянской" школе, где дети, в сущности, не было особенно злы или жестоки, но место ребенка со странностями по умолчанию было в самом низу иерархии. А я был странный. Я подавал противоречивые сигналы. Я вел себя как чмо, при этом явно претендовал на высокое место в иерархии (ведь я же умный, я этого достоин, верно?) Меня ставили на место, я злился и огрызался. Ну, и так далее по нарастающей.
Ну так вот, в моем поколении таких были единицы. "Несадовские детки", единственные сыновья и дочки, изначально чуть-чуть проблемные, никогда не гулявшие во дворе, не пропадавшие допоздна на улице, милые и воспитанные, предпочитавшие общению книжки. В книжках люди намного приятнее и понятнее, когда что-то не так, они просто говорят словами через рот, как нормальные взрослые, а не все вот это. В том поколении, что подрастает сейчас, таких будет - сколько? Десять процентов? Двадцать? Воспитанные бабушками, нянями, неработающими мамами, не ходившие в садик ("Нам это не нужно! Я не отдам ребенка в эту камеру хранения!"), гулявшие только под присмотром, с первого или с третьего класса на домашнем обучении... Повторю еще раз: нормальный ребенок, наверно, свое возьмет. В кружках, на прогулках, с детьми маминых подруг. У проблемного ребенка - будут проблемы. Если они не всплывут в школе (домашнее обучение!), они всплывут потом. Взрослые тоже ссорятся, мирятся, настаивают на своем, самоутверждаются и заключают союзы. И если у тебя нет этого детского опыта разборок в песочнице, это не значит, что ты благополучно миновал эту неприятную стадию развития. Ты просто приволок все ее проблемы сюда, в свои семнадцать, двадцать пять или сорок лет. Поверьте, мне до сих пор нелегко вступить в разговор, даже если очень надо. А необходимость вступать в какие-то отношения, чуть более сложные, чем покупка кило картошки, или разруливать конфликт вгоняет меня в состояние молчаливой истерики (это когда ты с виду вроде нормальный, а внутри бегаешь по стенкам и орешь "А-а-а! Нимагу-у-у-у!!!") И нет, это не нормально.
Как росла, например, моя мать? Большой довоенный двор, относительно замкнутое пространство ("Со двора ни ногой!"), в котором тусовалась куча детей разного возраста. Не знаю, в каком возрасте бабка впервые выпихнула ее гулять во двор одну, но думаю, примерно в том, когда появилась существенная вероятность, что ребенок успеет добежать до нужника, не навалив в штаны, и сумеет отыскать свою квартиру. То есть где-то года в три-четыре. На худой конец, во дворе больших полно ("большие" - это не взрослые, а детишки лет пяти-шести-семи), присмотрят. И с трех до восьми лет ребенок жил во дворе, в этой самой разновозрастной компании. Думаю, с современной точки зрения это была довольно унылая жизнь, но дети играли вместе, что-то мастерили, пели хором, сидя на крылечке, и в целом как-то себя развлекали. А заодно притирались друг к другу, ссорились, дрались, мирились, дружили, расходились, присматривали за малышами, делились куском хлеба и зазывали друг друга в гости (соседского ребенка посадить за стол - это было абсолютно нормально еще в моем поколении). Социализировались, короче. Летом ребенка отправляли в деревню, к отцовской родне, и там были разновозрастные кузены. То есть, опять же, шла нормальная, естественная социализация. Не думаю, что Людочка умела свободно читать и считать, когда пошла в школу в восемь лет (да, в восемь), но уж познакомиться, завести разговор, настоять на своем или одернуть товарища по игре, который ведет себя как-то не так, она точно умела. У нее было добрых пять лет на то, чтобы всему этому как следует научиться.
Как рос я? В довольно специфических - для моего поколения - условиях. Просто идеал людей, мечтающих о домашнем воспитании для своих деток. Просторный частный дом (профессорская дача) с просторным участком, за пределы которого я до семи лет выходил только за ручку с бабушкой. В доме жило довольно много людей, но самой младшей из них была моя матушка, а матушке было сорок пять. В садик я не ходил - ребенок был болезненный, "не садовский". Возможность регулярно общаться с ребенком моего возраста - одним (1) ребенком, - у меня появилась в пять лет, когда мы стали выезжать на лето в полузаброшенную деревню, где из детей была соседская девчонка Любка. В детской компании - в том самом пресловутом "коллективе" - я впервые оказался в семь лет, когда пошел в школу.
Я, естественно, в свое время задумывался о том, не РАС ли у меня (расстройство аутистического спектра). В наше время такому ребенку, как я, почти наверняка поставили бы диагноз РАС (в мое время врачи могли предложить только "детскую шизофрению", а на шизофрению матушка была не согласна ;-) ). Но я думаю, что судя по некоторым косвенным признакам, никакого РАС там нет и не было. Ну, есть какие-то мелкие тараканчики, но все в границах нормы. Я просто очень дурно воспитан. Хотя вся моя семья и все знакомые взрослые были уверены, что воспитан я очень хорошо. О моем воспитании очень заботились. Чему же меня учили? Меня учили трем вещам. Во-первых, формальной вежливости. Проснулся - скажи "Доброе утро!" Пришел - поздоровайся. Что-то хочешь попросить - скажи волшебное слово "Пожалуйста!" Уходишь - попрощайся. Не перебивай, когда кто-то разговаривает. Сделал что-то не так - извинись. И так далее. Во-вторых, приемлемому поведению. Сядь прямо, не вертись, не клади локти на стол, держи ложку как следует, в носу не ковыряй. Ну, и там "не бери чужого", это все понятно. Именно это считалось "хорошим воспитанием", необходимым и достаточным. Ну, и разумеется, меня учили взаимодействовать со старшими. Слушаться, подчиняться, не мешать, не капризничать, не пакостить, не доставлять хлопот, быть милым и удобным, слушать, когда что-то рассказывают, отвечать на вопросы по делу, не болтать ерунды. (Вот это как раз была социализация - но сугубо односторонняя). Это дело важное и непростое, как известно всякому, кому приходилось воспитывать ребенка. Но годам к пяти с этим, в целом, справились, после чего уже считалось, что воспитан я неплохо, и дальше можно не беспокоиться. Взаимодействовать с ровесниками, с равными, знакомиться и болтать о пустяках, настаивать на своем и уступать, идти на компромиссы и проявлять твердость, ссориться, сердиться, драться и обижаться, мириться и заключать союзы и сотням других, куда более мелких вещей, которым и названия-то не подберешь, меня никто не учил, и научиться мне было негде. Никому даже и в голову не приходило, что таким вещам надо учить. Маму этому никто не учил, бабушку тоже. Этому никого никогда не учат, этому никто никогда не учится, все люди это просто умеют от рождения, и всё! И да, действительно. Нормальный ребенок, растущий в естественных условиях, это все умеет по умолчанию. В соответствующем возрасте он этому учится легко и быстро, совершенно автоматически, без особых усилий со стороны воспитателей. Говорить "пожалуйста" и "спасибо" и не хапать конфеты горстью в самом деле нужно учить, а считывать выражения лица и распутывать социальные связи он научится сам. Если дать ему такую возможность.
На самом деле, от рождения никто ничего не умеет. У высших животных - не только у людей - очень плохо с инстинктами. Все мы - собаки, лошади, кошки, вороны, шимпанзе, люди, - рождаемся, почти ничего не умея, и всем важным вещам нам приходится учиться. Общению с себе подобными - в первую очередь. Если ваш щенок в детстве не играл с другими собаками, скорее всего, потом он так и не сумеет научиться нормально с ними взаимодействовать. Возможно, он вообще не будет знать, что он собака, а очутившись нечаянно в собачьей стае, просто погибнет.
Человеку в этом смысле проще. Во-первых, так или иначе с людьми мы все же общаемся неизбежно, будь это хотя бы крепко пьющая бабушка или нянечка в доме ребенка (кто не общался - тот и не выживет, не считая редких маугли). Во-вторых, человеческий разум - штука мощная и гибкая, он способен наверстывать упущенное. И нормальный - "нормотипичный" - ребенок на моем месте, разумеется, наверстал бы упущенное в школе. Но для меня время было упущено безвозвратно. Все интеллектуальные мощности, которые нормальный человек использует для общения с себе подобными, для считывания интонаций, мимики, жестов, поз, тонких намеков, вторых и третьих смыслов, у меня уже были задействованы под более важные и нужные вещи. Это же здорово, когда ребенок в шесть лет уже читает умные книжки! А что он при этом в те же шесть лет не способен нормально поддержать разговор со сверстниками на обычные детские темы, что он, очутившись в неловкой ситуации, вместо того, чтобы как-то ее разрулить, просто надувается, поворачивается и уходит - этого никто и не заметит. В первом классе у меня еще был шанс: в первый класс я пошел в дачном поселке, где дети в основном были приличные и доброжелательные, и к моим странностям относились снисходительно. Но во втором классе мы переехали в Москву и я очутился в "рабоче-крестьянской" школе, где дети, в сущности, не было особенно злы или жестоки, но место ребенка со странностями по умолчанию было в самом низу иерархии. А я был странный. Я подавал противоречивые сигналы. Я вел себя как чмо, при этом явно претендовал на высокое место в иерархии (ведь я же умный, я этого достоин, верно?) Меня ставили на место, я злился и огрызался. Ну, и так далее по нарастающей.
Ну так вот, в моем поколении таких были единицы. "Несадовские детки", единственные сыновья и дочки, изначально чуть-чуть проблемные, никогда не гулявшие во дворе, не пропадавшие допоздна на улице, милые и воспитанные, предпочитавшие общению книжки. В книжках люди намного приятнее и понятнее, когда что-то не так, они просто говорят словами через рот, как нормальные взрослые, а не все вот это. В том поколении, что подрастает сейчас, таких будет - сколько? Десять процентов? Двадцать? Воспитанные бабушками, нянями, неработающими мамами, не ходившие в садик ("Нам это не нужно! Я не отдам ребенка в эту камеру хранения!"), гулявшие только под присмотром, с первого или с третьего класса на домашнем обучении... Повторю еще раз: нормальный ребенок, наверно, свое возьмет. В кружках, на прогулках, с детьми маминых подруг. У проблемного ребенка - будут проблемы. Если они не всплывут в школе (домашнее обучение!), они всплывут потом. Взрослые тоже ссорятся, мирятся, настаивают на своем, самоутверждаются и заключают союзы. И если у тебя нет этого детского опыта разборок в песочнице, это не значит, что ты благополучно миновал эту неприятную стадию развития. Ты просто приволок все ее проблемы сюда, в свои семнадцать, двадцать пять или сорок лет. Поверьте, мне до сих пор нелегко вступить в разговор, даже если очень надо. А необходимость вступать в какие-то отношения, чуть более сложные, чем покупка кило картошки, или разруливать конфликт вгоняет меня в состояние молчаливой истерики (это когда ты с виду вроде нормальный, а внутри бегаешь по стенкам и орешь "А-а-а! Нимагу-у-у-у!!!") И нет, это не нормально.