Порядок слов
...по Гришковцу. Сдается мне, у него получился прекрасный текст.
=========
Поэт, писатель, он, они, садились, писали слова. Слова известные всем, слова: перышком, ручкой, на машинке, на бумажке. Складывали слова - и сложили, и случился порядок слов. И слова теперь не разорвать, не разъединить - раз услышал, прочел, запомнил. Все, неразрывны слова. Удивительно, непостижимо.
Вот смотрите. "У лукоморья..." Что? У нас сразу же возникает - дуб. А дуб какой? Зеленый. Именно, обязательно зеленый. Но ладно, слово "лукоморье" дает единственную наводку - лукоморье только у Пушкина и осталось. Еще пойди пойми, что такое лукоморье.
Но другой пример стоит сказать: "И днем, и ночью..." Сразу - что? Кот. Конечно! И непременно ученый. И миллион людей, и уже более двухсот лет крепко держат этот порядок слов. И ничего его не разрушает: ни войны, ни падение династий, ни революции, ни опять войны. И если вы что-то в каком-то порядке напутали, тут же найдется кто-то, кто напомнит, поправит, восстановит порядок слов.
Далее. "Зима, крестьянин..." Ну? Что? Как? Ну, конечно, торжествуя. Дальше. Что делает? Плетется. Разумеется, плетется. Рысью, рысью как-нибудь.
"Сквозь волнистые..." А? Спасибо, туманы. Пробирается - что? Браво! Луна.
Слово в их руках, перышках, ручках, на их листочках приобретало иное, особенное качество. Оно переставало быть просто словом, оно становилось началом, продолжением, окончанием. Оно становилось частью порядка, порядка слов. Их, поэтов и писателей, особого порядка.
Вот посмотрите сами: в мире, в природе масса разнообразных деревьев. Ну масса, тысяча растений. Но стоит нам произнести "клен". А? Что? А следующим звучит сознанием в душе - "ты мой, опавший".
Или "белеет..." Конечно, "парус одинокий". Хотя белеть может, что и где угодно.
"Жизнь прожить..." А? Что дальше? "Не поле перейти".
"Я достаю..." Из мешка? Кошелька? Из портфеля? Из сейфа? Нет! Только из широких штанин.
Если братья, то непременно Карамазовы. Если униженные, то непеременно оскорбленные. Мертвые - что? Души. Медный - кто? Всадник. Всадник без чего? Без головы. To be... Или? Молодцы! Or not to be. "Быть или не быть". А как иначе?
"Ледяной горою..." Что? "Группа..." Что? "Крови".
И этот порядок мощнее кладки египетских пирамид. Глядя на них теперь мы можем только догадаться, какими они были свежепостроенными. В Париже, допустим, сгорел и погиб Notre-Dame de Paris, собор Парижской Богоматери. Его восстанавливают, он будет точно таким же как был. Но поколения будут знать, что он сгорел, что он восстановлен в начале XXI века, многие камни новые, все дерево обновлено, фрески нарисованы. А слова на бумажке, на кончике перышка навсегда. И главное, это их порядок.
Этот порядок невозможно сжечь, изменить, переделать, потому что этот порядок в нас, и он неизменен, непоколебим. Он от отца, матери к детям, от учителя к ученикам, он - от человека к человеку, он с нами, пока мы есть, пока мы живы. Потому что, если написать "Война"... И? Ну? Продолжай! Что написано дальше? Что звучит в душе?
Конечно же, "мир".
=========
Поэт, писатель, он, они, садились, писали слова. Слова известные всем, слова: перышком, ручкой, на машинке, на бумажке. Складывали слова - и сложили, и случился порядок слов. И слова теперь не разорвать, не разъединить - раз услышал, прочел, запомнил. Все, неразрывны слова. Удивительно, непостижимо.
Вот смотрите. "У лукоморья..." Что? У нас сразу же возникает - дуб. А дуб какой? Зеленый. Именно, обязательно зеленый. Но ладно, слово "лукоморье" дает единственную наводку - лукоморье только у Пушкина и осталось. Еще пойди пойми, что такое лукоморье.
Но другой пример стоит сказать: "И днем, и ночью..." Сразу - что? Кот. Конечно! И непременно ученый. И миллион людей, и уже более двухсот лет крепко держат этот порядок слов. И ничего его не разрушает: ни войны, ни падение династий, ни революции, ни опять войны. И если вы что-то в каком-то порядке напутали, тут же найдется кто-то, кто напомнит, поправит, восстановит порядок слов.
Далее. "Зима, крестьянин..." Ну? Что? Как? Ну, конечно, торжествуя. Дальше. Что делает? Плетется. Разумеется, плетется. Рысью, рысью как-нибудь.
"Сквозь волнистые..." А? Спасибо, туманы. Пробирается - что? Браво! Луна.
Слово в их руках, перышках, ручках, на их листочках приобретало иное, особенное качество. Оно переставало быть просто словом, оно становилось началом, продолжением, окончанием. Оно становилось частью порядка, порядка слов. Их, поэтов и писателей, особого порядка.
Вот посмотрите сами: в мире, в природе масса разнообразных деревьев. Ну масса, тысяча растений. Но стоит нам произнести "клен". А? Что? А следующим звучит сознанием в душе - "ты мой, опавший".
Или "белеет..." Конечно, "парус одинокий". Хотя белеть может, что и где угодно.
"Жизнь прожить..." А? Что дальше? "Не поле перейти".
"Я достаю..." Из мешка? Кошелька? Из портфеля? Из сейфа? Нет! Только из широких штанин.
Если братья, то непременно Карамазовы. Если униженные, то непеременно оскорбленные. Мертвые - что? Души. Медный - кто? Всадник. Всадник без чего? Без головы. To be... Или? Молодцы! Or not to be. "Быть или не быть". А как иначе?
"Ледяной горою..." Что? "Группа..." Что? "Крови".
И этот порядок мощнее кладки египетских пирамид. Глядя на них теперь мы можем только догадаться, какими они были свежепостроенными. В Париже, допустим, сгорел и погиб Notre-Dame de Paris, собор Парижской Богоматери. Его восстанавливают, он будет точно таким же как был. Но поколения будут знать, что он сгорел, что он восстановлен в начале XXI века, многие камни новые, все дерево обновлено, фрески нарисованы. А слова на бумажке, на кончике перышка навсегда. И главное, это их порядок.
Этот порядок невозможно сжечь, изменить, переделать, потому что этот порядок в нас, и он неизменен, непоколебим. Он от отца, матери к детям, от учителя к ученикам, он - от человека к человеку, он с нами, пока мы есть, пока мы живы. Потому что, если написать "Война"... И? Ну? Продолжай! Что написано дальше? Что звучит в душе?
Конечно же, "мир".