Вести с полей 7: Грузия против России №2
Сегодня было слушание по второй межгосударственной жалобе Грузии против России, про события войны 888. Видео уже есть на сайте Суда, к просмотру оно обязательно. Это было нечто.
Представители российского правительства переплюнули сами себя семилетней давности. Когда столь близкий сердцам многих заявителей и их юристов Павел Лаптев на слушаниях по первым чеченским делам заявлял о пиаре на крови и убитых террористах (т.е. ни в чем не заподозренных гражданских лицах, причем даже по мнению российской прокуратуры), это было, как теперь ясно, легкой формой неадекватной аргументации.
Сегодя было круче. Барристер Майкл Свейстон, королевский советник (он же представлял Россию в ЮКОСе), предложил Суду отказаться от своей практики по экстратерриториальной юрисдикции (т.е. ответственности государства за действия его представителей за его пределами). Как будто не было последних двадцати лет и дел о юрисдикции Турции на Северном Кипре и в Ираке, России в Приднестровье, Соединенного Королевства в Ираке же, власти РФ утверждали, что юрисдикция государства может быть распространена за его пределы только с его согласия (ст. 56 Конвенции предусматривает это, только в отношении колоний).
Но это далеко не все. Один из вопросов Суда был о применимости международного гуманитарного права (право, применимое в ходе вооруженных конфликтов) и права прав человека. Все международные суды говорят о применимости обеих групп норм (в любом случае, гуманитарное право содержит почти все те же нормы, что и безусловные права: допускается применение силы к правомерным военным целям, ограничения свободы слова и права вступать в брак, но остаются и запрет пыток, и запрет разрушения собственности, и гарантии справедливого суда). Правительство России ответило, что применимо право войны (этот термин не используется как минимум с 1949 г., когда были заключены Женевские Конвенции - кто тут пересматривает итоги Второй мировой, не российское ли правительство), которое отменяет полностью положения Конвенции. "Правительства знают право лучше, чем юристы", - неубедительно в аудитории юристов заявил юрист Свейнстон.
Верхом аргументации было: "по праву войны государства имеют право неограниченно убивать солдат противника". Право неограниченно убивать не закреплено нигде последние лет сто (собственно, все Женевские Конвенции и Протоколы к ним - о том, что делать, чтобы не убивать; в некоторых случаях нельзя убивать солдат противника, например, если они военнопленные или hors de combat, но и не все жертвы среди гражданского населения неправомерны). Как Правительство России определяет, кто солдат противника, а кто - гражданское лицо, особенно при использовании оружия, не позволяющего отличать комбатантов от некомбатантов? Ответ мы знаем из чеченских дел: солдат противника (по российскую сторону Кавказского хребта - террорист) - это тот, кто убит.
Барристер Бен Эммерсон, королевский советник, представлявший Грузию был более скучен: не отрицал последние 60 лет существования международного права, предлагал применять устоявшуюся практику, но, пожалуй, слишком неконкретно обсуждал исчерпание средств правовой защиты в России. Мог бы помимо общих заявлений о культуре безнаказанности (это никогда не убеждало Суд, он предпочитает изучать конкретные механизмы), объяснить Суду, что российские власти не только должны были, но и могли (юридически и фактически, и без содействия грузинских властей) расследовать преступления военных и югоосетинского ополчения, но не сделали этого.
Мне кажется, это не передает ощущения кошмара от аргументов Правительства России, поэтому смотрите слушания. Вот тут можно найти фрагменты моего интервью "Эху Кавказа" (проект Радио Свобода), сразу после слушаний.
Представители российского правительства переплюнули сами себя семилетней давности. Когда столь близкий сердцам многих заявителей и их юристов Павел Лаптев на слушаниях по первым чеченским делам заявлял о пиаре на крови и убитых террористах (т.е. ни в чем не заподозренных гражданских лицах, причем даже по мнению российской прокуратуры), это было, как теперь ясно, легкой формой неадекватной аргументации.
Сегодя было круче. Барристер Майкл Свейстон, королевский советник (он же представлял Россию в ЮКОСе), предложил Суду отказаться от своей практики по экстратерриториальной юрисдикции (т.е. ответственности государства за действия его представителей за его пределами). Как будто не было последних двадцати лет и дел о юрисдикции Турции на Северном Кипре и в Ираке, России в Приднестровье, Соединенного Королевства в Ираке же, власти РФ утверждали, что юрисдикция государства может быть распространена за его пределы только с его согласия (ст. 56 Конвенции предусматривает это, только в отношении колоний).
Но это далеко не все. Один из вопросов Суда был о применимости международного гуманитарного права (право, применимое в ходе вооруженных конфликтов) и права прав человека. Все международные суды говорят о применимости обеих групп норм (в любом случае, гуманитарное право содержит почти все те же нормы, что и безусловные права: допускается применение силы к правомерным военным целям, ограничения свободы слова и права вступать в брак, но остаются и запрет пыток, и запрет разрушения собственности, и гарантии справедливого суда). Правительство России ответило, что применимо право войны (этот термин не используется как минимум с 1949 г., когда были заключены Женевские Конвенции - кто тут пересматривает итоги Второй мировой, не российское ли правительство), которое отменяет полностью положения Конвенции. "Правительства знают право лучше, чем юристы", - неубедительно в аудитории юристов заявил юрист Свейнстон.
Верхом аргументации было: "по праву войны государства имеют право неограниченно убивать солдат противника". Право неограниченно убивать не закреплено нигде последние лет сто (собственно, все Женевские Конвенции и Протоколы к ним - о том, что делать, чтобы не убивать; в некоторых случаях нельзя убивать солдат противника, например, если они военнопленные или hors de combat, но и не все жертвы среди гражданского населения неправомерны). Как Правительство России определяет, кто солдат противника, а кто - гражданское лицо, особенно при использовании оружия, не позволяющего отличать комбатантов от некомбатантов? Ответ мы знаем из чеченских дел: солдат противника (по российскую сторону Кавказского хребта - террорист) - это тот, кто убит.
Барристер Бен Эммерсон, королевский советник, представлявший Грузию был более скучен: не отрицал последние 60 лет существования международного права, предлагал применять устоявшуюся практику, но, пожалуй, слишком неконкретно обсуждал исчерпание средств правовой защиты в России. Мог бы помимо общих заявлений о культуре безнаказанности (это никогда не убеждало Суд, он предпочитает изучать конкретные механизмы), объяснить Суду, что российские власти не только должны были, но и могли (юридически и фактически, и без содействия грузинских властей) расследовать преступления военных и югоосетинского ополчения, но не сделали этого.
Мне кажется, это не передает ощущения кошмара от аргументов Правительства России, поэтому смотрите слушания. Вот тут можно найти фрагменты моего интервью "Эху Кавказа" (проект Радио Свобода), сразу после слушаний.