Проблема солипсизма в философии - 6
Что ж, продолжим. Для начала, справедливости ради, заметим, что проблема восприятия сознанием объективного мира, конечно, вовсе не появилась в философии Нового времени - и греки вполне осознавали наличие этой проблемы. Так, Аристотель в своей «Метафизике», - в пятой главе Четвертой книги, - довольно подробно рассматривает вопрос о том, как наше чувственное восприятие отнесено к тому предмету, который мы воспринимаем:
«Что касается истины, то, полагая, что не все представляемое истинно, прежде всего скажем, что восприятие того, что свойственно воспринимать тому или иному отдельному чувству, конечно, не обманчиво, но представление не то же самое, что восприятие. Далее, достойно удивления, что эти философы недоумевают, такого ли размера величины и таковы ли цвета, как они представляются на расстоянии или как вблизи, и таковы ли они, как они кажутся здоровым или как больным, а также такой ли тяжести тело, как это кажется слабым или как это кажется сильным, и что истинно - то ли, что представляется спящим, или то, что бодрствующим. Что на самом деле они так не думают, это очевидно, ибо никто, если ему ночью покажется, что он в Афинах, в то время как он находится в Ливии, не отправится в Одеон».
Здесь проблема субъективности наших восприятий у Аристотеля обозначена вполне ясно, и приводится предельное, доведенное до логической крайности, утверждение о том, что все вообще в наших восприятиях (ощущениях) субъективно, а потому ничего, кроме наших субъективных восприятий, не существует объективно (необходимо) - то есть приводится точка зрения солипсизма. И далее Аристотель разъясняет этот вопрос:
«...причем ни одно из этих чувств никогда не свидетельствует нам в одно и то же время об одном и том же предмете, что он таков и вместе с тем не таков. Да и в различное время [чувство обманывается] не относительно самого свойства, а только относительно того, у чего оно оказалось. Я имею в виду, например, что то же самое вино, если изменится оно само или лицо, принимающее его, может показаться то сладким, то несладким; но само сладкое, каково оно, когда оно есть, никогда не менялось, а о нем всегда высказываются правильно, и то, что должно быть сладким, необходимо будет таковым».
Аристотель здесь, во-первых, говорит о том, что все наши восприятия в любой момент времени вполне определенны: мы не можем видеть один и тот же предмет одновременно «красным» и «зеленым», или воспринимать одно и то же как «холодное» и «горячее», или как «сладкое» и «несладкое». Во-вторых, если наше восприятие одного и того же предмета со временем изменяется, то причиной этого может быть либо изменение нашего сознания (лица, принимающего вино - например, если человек заболел или изменились его вкусовые предпочтения), либо же самого предмета, который мы воспринимаем (вино прокисло). Наконец, в-третьих, что если даже изменяется наше восприятие какого-либо объективного свойства предмета, то из этого еще вовсе не следует, что изменилась природа этого свойства («само сладкое, каково оно, когда оно есть, никогда не менялось»). То есть, если перевести это на современный язык, объективная природа, например, света остается неизменной, хотя восприятие света может меняться - как по причине изменения субъективных условий того, кто его воспринимает (он надел темные очки), так и по причине изменений в воспринимаемой электромагнитной волне (набежала тучка или Солнце село за горизонт - и все вокруг потемнело).
И далее Аристотель прямо приводит свое опровержение солипсизма:
«Вообще если существует одно лишь чувственно воспринимаемое, то не было бы ничего, если бы не было одушевленных существ, ибо тогда не было бы чувственного восприятия. Что в таком случае не было бы ни чувственно воспринимаемых свойств, ни чувственных восприятий - это, пожалуй, верно (ибо они суть то или другое состояние того, кто воспринимает), но чтобы не существовали те предметы, которые вызывают чувственное восприятие, хотя бы самого восприятия и не было, - это невозможно. Ведь чувственное восприятие, конечно же, не воспринимает самого себя, а имеется и нечто иное помимо восприятия, что необходимо первее его, ибо то, что движет по природе, первее движимого, и дело не меняется от того, соотносят их друг с другом или нет».
Здесь Аристотель вполне признает, что без нашего сознания - со всеми его формами восприятия - не было бы и того мира, который мы видим вокруг, так как условием существования этого мира является наличие сознания, способного к чувственным восприятиям (причем восприятиям именно таким же - цветовым, вкусовым и прочим). То есть здесь Аристотель вполне сходится с моей философией, в которой окружающий нас мир я называю «вещью-для-человека». И далее Аристотель приводит свой аргумент в пользу того, что причиной этого воспринимаемого нами мира все же является объективный мир, который существует совершенно независимо от того, есть ли в этом мире сознание, способное к чувственным восприятиям и к восприятию мира именно в таких формах, или нет. Чувственное восприятие, говорит Аристотель, воспринимает не самое себя, а воспринимает нечто иное, что «первее его». И при этом Аристотель, как и Кант, приводит аргумент из своей философии, который он уже считает доказанным: «ибо то, что движет, по природе первее движимого».
Таким образом, как мы видим, греки прекрасно понимали субъективный характер наших ощущений («восприятий» или «чувств»), и прекрасно понимали, что возможна философия, которая, доведя эту субъективность до абсолюта и логического предела, приводит к отрицанию объективного мира - то есть к солипсизму. Но если греки все же ставили своей целью познание мира и, за редчайшим исключением (как, например, знаменитый софист и оратор Горгий из Леонтии), не считали эту проблему существенной для философии, то европейские философы после Канта почти все свои усилия потратили на то, чтобы опровергнуть существование объективного мира - то есть на построение различных систем солипсизма.
И поэтому опровержение солипсизма - как бы это ни показалось смешно - сегодня превратилось в «основной вопрос» для всей западной философии. И я намерен показать, как это делается. Как эта проблема может быть решена?
Прежде всего, нужно правильно поставить саму проблему. Правильный вопрос - это уже наполовину правильный ответ, а правильная постановка проблемы - это уже наполовину ее решение. И здесь важно отметить, что, конечно, эта проблема не носит характер психиатрический. Несомненно, есть люди, которые в силу расстройства психики и в самом деле могут полагать, что, помимо их сознания, больше ничего не существует. Более того, я полагаю, что для многих сраных бриташек (в том числе философов) такая проблема действительно существует - то есть существует не как проблема философии, а именно как проблема психиатрическая.
Скажем, даже Честертон, который впоследствии проповедовал католический томизм, признавался, что в молодости у него был период, когда он и в самом деле был убежден в том, что весь окружающий его мир (включая людей) - это только порождение его сознания. И, видимо, подобными психическими отклонениями страдают многие сраные бриташки - что проявляется не только в их философии, но и в литературе (например, на этом построена вся сказка об «Алисе в стране чудес»). Мне сложно сказать, с чем связаны эти психические отклонения у англичан (как и широко распространенный среди них гомосексуализм), но можно предположить, что это следствие каких-то особенностей британской культуры и менталитета, а именно - какого-то невероятного, чудовищного, запредельного, доведенного до самой крайности эгоизма и эгоцентризма, присущего сраным бриташкам. В этом смысле они, пожалуй, могут сравниться только с жидами. И этот запредельный эгоцентризм сраных бриташек, видимо, и питает британскую философию - от британского эмпиризма до философов после Канта, вплоть до современной «аналитической философии» (которая, как я покажу далее, также есть форма солипсизма). И этим своим больным сознанием и своей нездоровой философией сраные бриташки, вместе с жидами, в итоге отравили всю европейскую философию, направив ее по пути солипсизма разной степени безумия и в разных формах - так что западная философия сегодня пребывает в полном тумане, подобно Лондону в туманную погоду.
Но психические и психиатрические отклонения сраных бриташек - это все же пока нечто особенное. Конечно, эта нездоровая философия солипсизма оказала свое негативное влияние и на многие другие аспекты британской и европейской культуры (в частности, именно отсюда возник т.н. постмодернизм), но большинство людей в здравом уме, конечно, все же вполне отдают себе отчет в том, что объективный мир существует, и что мир вокруг вовсе не является порождением их собственного сознания.
То есть это проблема философская. А значит, и разрешена она может быть только как философская проблема, способами, свойственными философии. Какими? Ну, примерно теми же, которыми пытались разрешить в философии и все прочие проблемы - то есть путем логических рассуждений и обращения к опыту. И хотя солипсисты уверяют, что логически доказать существование объективного мира невозможно, я все же попробую. Так как без решения этой проблемы говорить о других проблемах - в том числе о сути и о природе нашего рационального познания и знания - просто нет смысла.