Что есть объективное ratio? - 4
Да, так вот! Мы можем вместо высказывания «все тела тяжелы» взять какое-то другое высказывание из физики. Например, что «все тела падают с одинаковым ускорением» - то есть тот самый «закон свободного падения» Галилея. Мы можем даже измерить это ускорение, а затем объяснить падение тел тем, что все тела, поскольку они имеют массу, притягиваются друг к другу - то есть ввести представление о «физической силе» и сформулировать «закон всемирного тяготения». Мы можем выстроить целую систему таких взаимосвязанных высказываний, уже обличенных в численную (то есть математическую) форму - как это сделано в «физике Ньютона». Или даже рассмотреть современную физику.
Но если внимательно присмотреться к физике и ее теориям, то вся физика (да и любая другая наука, кроме математики и логики), в сущности, сводится все к той же форме синтетических высказываний, что и высказывание «все тела тяжелы» - то есть высказываний логических, отнесенных к обобщенному эмпирическому опыту. И эти высказывания в физической теории лишь приобрели математическую форму (иногда - довольно сложную), в них введены новые понятия, и они отнесены к более разнообразному опыту и явлениям.
Конечно, путь развития науки был не простым и весьма тернистым. Ведь даже само понятие «физической силы» - как векторной величины, приложенной в центру массы тела - появилось в «физике Ньютона» далеко не сразу. У Аристотеля есть представление о «силе» (а также об «энергии»), и происхождение всех представлений современной физики, конечно, нужно искать у Аристотеля. Как были представления о «силе» у средневековых схоластов, которые они позаимствовали, конечно, все у того же Аристотеля и у православных богословов - ведь в христианской теологии были представления о божественной силе и могуществе, о божественных энергиях и благодати и т.д. Но представление о «физической силе» - именно как о векторной величине, действующей на тело - появилось уже только к 17 веку.
Да и сама «научная парадигма» - то есть научное мышление - формировалась очень непросто. И то, что наука должна постоянно опираться на опыт, стало ясно далеко не сразу. Схоласты пренебрегали опытом, считая его недостаточно надежным основанием для «истинного познания вещей», и опытами в средневековой Европе в основном занимались всякие алхимики, чернокнижники, каббалисты и прочие оккультисты. И даже еще Ньютон и Лейбниц серьезно занимались алхимией и состояли в оккультных (масонских) обществах того времени.
Да и ясного понимания, что вообще должна познавать наука и чем она отличается от теологии и той же схоластики сначала не было. Ведь у Аристотеля, как известно, причина вещей является и ее же целью, и поэтому схоласты не разделяли вопрос «зачем?» от вопроса «почему?», и, с их точки зрения, вопрос о том, «зачем идет дождь?» был столь же «научным», как и вопрос о том, «почему идет дождь?». И, конечно, схоласты отвечали, что дождь идет затем, чтобы крестьяне могли вырастить урожай, чтобы люди получали пропитание, то есть дождь является частью всей гармонии нашего мира и проявлением Божественного Проведения, то есть заботы Бога о нас, грешных. И это аристотелевско-схоластическое соединение причины и цели до сих пор сохранилось во многих европейских языках - например, в английском вопрос «Why?» может означать и вопрос «Почему?» и вопрос «Зачем?», то есть может быть отнесен и к причине, и к цели.
Классический европейский "ученый" вплоть до 17 века - это не физик и даже не схоластик. Это алхимик, оккультист и каббалист. Но даже из этого европейского мракобесия вышла польза - ведь все эти алхимики и оккультисты придавали огромное значение опытам (иногда - довольно жутковатым, особенно в сфере медицины), в то время как схоласты и другие официальные ученые того времени опытом пренебрегали.
И все это по-своему интересно, так как развитие философии, конечно, шло параллельно с развитием науки. Но нас сейчас интересует не история науки, и даже не сама наука (включая физику), а философия. То есть что есть наше научное знание (и рациональное познание в целом). К некоторым вопросам научного знания мы еще вернемся чуть позже - в том числе к вопросу о том, что есть математика, что есть физическая величина и измерение физических величин (то есть как математика применяется к эмпирическому опыту), а также подробнее коснемся вопроса о природе пространства и времени - то есть рассмотрим, что они есть в кантианском понимании (то есть как априорная форма восприятия нашего сознания) и что они есть как объективная реальность объективного мира.
Но, повторюсь, в основе всей физики и всей науки лежат все те же синтетические высказывания, вроде высказывания «все тела тяжелы» (кроме высказываний математических и чисто логических, которые уже не соотнесены вообще ни к какому опыту и которые Кант называл «аналитическими»). Поэтому для понимания, что есть наше рациональное знание (включая науку) мы вполне можем рассмотреть это достаточно простое высказывание.
И, как мы уже отметили ранее, суть этого высказывания состоит в том, что оно уже не просто является неким обобщением какого-то опыта, а уже отнесено ко всей природе, и эта соотнесенность уже носит чисто логический характер, то есть совершается нашим разумом уже на основании его собственных законов. То есть «законы природы» - это законы нашего разума, которые мы «предписываем» природе. Эти законы уже не могут взяться из опыта. Мы можем убедиться, что некоторые тела тяжелы, и некоторые из них тяжелее других. Мы можем убедиться, что все тела, которые мы поднимаем, тяжелы, и мы можем к этому даже привыкнуть.
Но из всего этого еще никак не вытекает, что мы можем распространить высказывание «все тела тяжелы» на все вообще тела, то есть распространить на всю природу и на весь наш возможный опыт. Это уже совершенно особая операция - и операция чисто логическая, которую совершает наш разум, уже выйдя за пределы эмпирического опыта, и уже «предписывая» некие «законы» всей природе - то есть предписывая, что в любом нашем возможном опыте все тела окажутся тяжелыми. Поэтому эти законы - законы логические, законы самого нашего разума.
И, собственно, из осознания этого факта Кант и выстроил свою философию - то есть выстроил ее так, чтобы показать, что никаких «законов» в природе (то есть в объективном мире) не существует, а все эти «законы природы» - это только законы нашего собственного разума, которые мы применяем к опыту, и при этом и сам эмпирический опыт уже выстраивается нашим сознанием в своих формах - так, чтобы затем наш разум мог «продиктовать» этому опыту свои законы (которые мы и принимаем за объективные законы природы).
Но все это, конечно, уже чисто немецкое безумие. Немцы очень любят господствовать и навязывать свою волю всем вокруг, и здесь Кант - как истинный немец - решил, что свою волю немцы могут диктовать даже природе. А потом все это немецкие безумие Фихте, Шеллинг и Гегель превратили уже в откровенное сумасшествие и немецкую пропаганду. В этом вся суть «великой немецкой философии». Философии Гегеля мы еще коснемся (в том числе покажем, почему вся эта философия есть именно немецкая пропаганда, и почему без Гегеля был бы невозможен не только Карла Марла, но и Гитлер), но Кант все же еще не был таким немецким сумасшедшим и шарлатаном, как Гегель, и его философия, повторюсь, это философия настоящая и серьезная. Да, она в целом ошибочна, но она поставила и заострила очень многие важные вопросы - в том числе и вопрос о том, что есть «законы природы» и почему наш разум может «диктовать» (то есть «предписывать») природе какие-то свои «законы».