Критика "Критики чистого разума" еще более чистым разумом - 10
И если говорить о том перевороте и «революции», которую совершил Декарт в философии, то она во многом именно к тому и сводится, что Декарт «открыл» сознание и субъект как особую реальность, которая уже принципиально несводима к реальности мира объективных вещей. Да, конечно, Декарт еще одной ногой находился в «догматической метафизике», и поэтому он эту реальность вещи-для представлял как «мыслящую субстанцию» (наряду с протяженной материальной субстанцией), и понадобилась еще «революция» Канта, чтобы окончательно утвердить сознание и субъективность как особый план бытия, но у Декарта сознание - это уже совсем не «душа», которая «находится в теле» как одна из вещей объективного мира, как это представляли себе греки и европейские схоласты и натурфилософы до него. Декарт попытался посмотреть на весь мир «изнутри» этого субъекта, уже исходя из новой реальности - реальности субъективности.
И если попытаться понять, как эти два модуса бытия - вещь-для и вещь-как-материя - существуют одновременно как два различных плана бытия (в том числе в реальности человека), то будет очевидно, что различие в их способе существования, в первую очередь, именно к тому и сводится, что вещь-для-человека существует «изнутри» человека, изнутри его сознания, а человек-как-материя существует как нечто данное или заданное «извне». Субъективность и субъектность - это такой план бытия, такая реальность, которая дана «изнутри», так что все остальное в этом плане бытия уже дано и задано как нечто «внешнее». Вплоть до мыслей, или внутренних чувств и эмоций - все это уже дано как нечто внешнее, и здесь урчание нашего живота существует для нас и нашего сознания в том же онтологическом плане, что и журчание ручейка.
Но при этом было бы большой ошибкой сводить разделение этих двух онтологических планов - как плана, заданного «изнутри», и плана, заданного «извне» - к пространственным представлениям, - как это, видимо, еще пытался сделать Декарт. Особенно глупо это было бы делать после Канта. Наши мысли даны в нашей субъективной реальности как нечто «внешнее» примерно так же, как урчание нашего желудка или журчание ручейка, но при этом, очевидно, наши мысли не имеют и не могут иметь какой-то пространственной определенности. Такую «пространственную определенность» они могут получить только извне, то есть в мире объективных вещей, в котором человек существует уже как плоть, в качестве вещи-как-материя, когда мысли «помещаются» в голову человека, который мыслит эти мысли. Но понятно, что смысла в такой пространственной локализации мыслей ничуть не больше, чем в представлении о том, что «душа находится в теле» - то есть этот взгляд является очень грубым и упрощенным, возможным сейчас разве что только в качестве языковой метафоры.
В то же время разделение мира на эти два онтологических плана мы можем отнести не только к человеку и человеческой реальности, но и к других вещам. И, скажем, дом, как он существует «извне» - как здание с окнами и крышей, и дом, как он существует «изнутри» - как помещение с мебелью, предназначенное для жизни людей - очевидно, существует в двух различных онтологических планах, и это различие вовсе не сводится к пространственной: ведь дом один и тот же, но он дан совершенно по-разному (так что в английском языке это различие обозначается двумя разными словами - house и home). И при этом различие между «домом извне» и тем, что он есть как «дом изнутри», может быть очень существенным и поразительным. Так, какой-нибудь неказистый внешне дом может оказаться очень приятным внутри, а дом, который внешне кажется «приличным заведением» и пользуется уважением y нашей «либеральной прогрессивной» публики, внутри может оказаться чем-то ужасным - и если мы зайдем внутрь этого дома, то, к нашему ужасу, найдем там грязные помещения с бегающими по всем углам тараканами, а затем увидим в комнате трех грязных и вонючих евреев с пейсами и в лапсердаках, которые, грязно ругаясь и о чем-то загадочно перешептываясь, разыгрывают в карты имущество какого-нибудь несчастного бедняка-гоя из соседнего квартала.
Еврейская нечестивая "троица". За всеми нашими "либеральными" учреждениями и заведениями можно увидеть одну и ту же картинку - евреи разыгрывают в карты чужое имущество (преимущественно - имущество русских). И этой игре "Наш дом - Россия", начатой при Чубайсе, пока не видно конца и края.
Но и гносеологическое разделение на субъект и объект имеет те же основания. Ведь это разделение вовсе не состоит только в том, что субъект выступает как «субъект познания», а объект - как «предмет познания», и это разделение, очевидно, имеет онтологические основания, то есть субъект и объект существуют в различном онтологическом плане, в разной онтологической реальности. И субъект здесь выступает как то, что исходит «изнутри» себя самого, а объект - как то, что дано или задано «извне», как нечто «внешнее». И, повторюсь, это разделение вовсе невозможно свести только к каким-то пространственным представлениям.
Но что - при таком взгляде - является целью познания? Что значит постигнуть «сущность вещи»? Очевидно, это и означает, что мы - как субъект познания - пытаемся понять, что есть вещь не просто как внешняя данность, а что она есть «изнутри себя самой», то есть уже не как объект в объективном онтологическом плане, а как субъект или субъектность в плане своей субъективной или субъектной реальности. Вещь как «она существует сама по себе и без нашего сознания» - это вовсе не о том, как существуют вещи, когда мы от них отвернемся и они перестают попадать в поле нашего зрения (то есть перестают быть явлением для субъекта познания). Это о том, как вещь существует изнутри себя самой, как «вещная субъектность», как нечто целостное. И именно эта субъектность вещи и позволяет ей прекрасно существовать и «без нас и нашего сознания», то есть объективно, как объективная реальность, независящая от нас и наших познавательных способностей и целей и методов нашего познания, и независимо от того, стала эта вещь явлением для нас или нет.
Но поскольку все вещи, а не только человек, одновременно существуют в двух различных планах бытия, то для нас эта вещь может быть дана только как нечто внешнее, как объективная вещь в мире других объективных вещей, в качестве вещи-как-материя, и цель нашего познания - через явление вещи и исходя из этого плана бытия вещей-как-материи - продвинуться «вглубь вещи», в ее субъектность и субъективность, чтобы понять, как она пребывает в этом онтологическом плане субъективности и субъектности, то есть существует «сама по себе», независимо от нашей собственной субъектности и субъективности. И хотя, конечно, это в полной мере невозможно, но все же мы можем двигаться в этом направлении, и поэтому вещь-как-материя должна стать частью вещи-для-человека, то есть нашей собственной субъектности, частью нашего сознания.
Субъективный и объективный мир, мир вещи-для и вещи-как-материи, таким образом, не есть просто «две стороны одной медали» или две стороны одного бытия. Эти две стороны существуют одновременно в различных модусах бытия, в двух совершенно разных онтологических планах. И хотя и человек, и другие вещи - это один и тот же человек и те же самые вещи, но их реальность дана и задана в этих двух онтологических планах совершенно по-разному. Реальность человека как сознания и реальность человека как плоти, как биологического организма - это не просто две стороны человека, взятого «изнутри» и «снаружи», это уже две принципиально разные реальности, два плана бытия, которые существуют совершенно по-разному, хотя они и существуют всегда одновременно, рядом и вместе в одном человеке и как один и тот же человек.