С высоты ледника я озирал полмира, или готические львицы что домашние кошки.
Я не хотел так скоро уезжать из Львова. Это первый город в Украине, который оказался для меня столь многогранным и тёплым - почти родным (Коктебель всё же не город - место, ландшафт - а среди местных городов - метрополий - Львову равных нет). Более того, ещё стоя на объездной (украинцы её называют «окружная») этого небольшого прикарпатского городка, ещё даже не заехав во Львов, я вдруг ощутил таинственное желание остаться здесь наподольше, на месяц, может быть на два - и жить, купаясь в этом мягком обволакивающем счастии, не думая ни о чем и ни о чем не вспоминая. Львов обнял меня издалека, и ещё долго я чувствовал его тепло - до самого Киева, а может и дольше.
За те три или четыре дня, что прожил там, я увидел дюжину Львовов, каждый из которых достоин стать полноценным героем книги - и при этом ни один из них не превалирует над другими, не преобладает и - даже - не стремится к этому, насильственному достижению лидерства. Все мои - мои! - Львовы равноценны, параллельны - и реальны!
Невероятно, но так и есть: самый западный, самый "украинский" город Украины - кажется мне наиболее гостеприимным. Но разгадка здесь проста: именно потому и кажется, что гармоничные, цельные, самодостаточные личности - и города - всегда являются наиболее притягательными. Помните, я говорил вам о Казани? Львов - украинская Казань и есть. И не верьте тому человеку, который скажет, что во Львове нельзя говорить по-русски - мол, страшно… На каждом перекрёстке здесь слышна русская речь. Нет, говорят на великом и могучем далеко не все, хотя все - понимают. Здесь действительно большинство - но не давящее, не подавляющее - говорит на украинской мове. Но! Это здесь так же естественно, как услышать в Лондоне британскую речь или немецкую - в Берлине. И совершенно так же, как в Лондоне или Берлине, здесь никто не обращает внимания на иностранный - русский в данном случае - язык проходящих мимо туристов или живущих здесь эмигрантов. Здесь каждый камень старинных - и совершенно новых, только что уложенных - мостовых, как в голографии любая частичка может воссоздать целое - транслирует в пространство значимость и гармонию, спокойную цельность и многовековую мудрость народа, населяющего эти земли. Живущие здесь люди, потомки поляков, литовцев и украинцев, и ещё невесть каких древних народностей и национальностей, - такие же «камни» в фундаменте украинской национальности, культуры. Вы скажете, что я увлёкся метафорами - но вот вам высокая проза жизни: нигде в Украине я не встречал таких красивых девушек! И причём в таком количестве, что впору и правда не ездить во Львов, дабы не схватить какой-нибудь сердечный приступ: красота в больших количествах может быть опасной для жизни. По крайней мере для жизни обывателя… Я же инфарктов не боюсь, так что с огромным удовольствием вновь проживаю те чудесные три или четыре дня, что гостил во Львове - и делюсь с вами кусочками счастия (цельное счастие, как вы помните, ожидает нас - и меня, конечно же, вновь - в книге, где мозаика наконец-таки предстанет полною картиною, а не разрозненными яркими частичками, пусть и прекрасными - но не передающими и отдалённо той красоты и цельности завершённого творения).
В отличии от Одессы, где местное население сознательно стремится говорить на украинском - даже порой в жертву собственной - русскоязычной - реальности и собственному прошлому; в отличии от Киева, где местное население даже и не пытается в большинстве своём говорить на украинском, во Львове украинская мова - безальтернативный источник жизни. Да, несколько веков этот старинный город был польским, и потому поляки чувствуют себя здесь как дома - но город был и литовским, и украинским не в меньшей мере. А остался - собой - личностью. Мне, туристу с большим рюкзаком и выглядевшему немного помято (ночью пришлось ночевать в украинских полях после выезда из гостеприимной солнечной Молдовы - и ночевать в - буквально - собачьем холоде, тумане, на краю мира и при полном отсутствии перспектив - за исключением лишь одного человека, имевшего неосторожность откликнутся на зов зуммера в ночи, вы даже не сможете представить той картины, что рисовало мое литературно-ориентированное воображение в ту ночь - по крайней мере, пока я не опишу эти чудовищные и драматические фантазии и реалии, плотно сплетённые друг с другом, в своей будущей - извините за назойливость - книге) - мягко говоря, помято - с участием и светящимися глазами все до единого львовяне помогали советами и отвечали на русском языке - даже те, кто его давно уже не практиковал. То был триумф Львова, его победный - над моим охочим до тепла и гармонии сердцем - клич. Здесь все чувствовали себя дома - не в четырёх стенах каменных коробок - в месте, обозначенном на карте надписью «Львiв».
Но что такое Львов помимо его удивительно гостеприимных громадян и волшебных принцесс, оставляющих после себя целый шлейф образов и мечт (возможно, Жуковский чувствовал именно такое же - когда писал своё нетленное «Я смотрел, а призрак мимо (увлекая душу вслед)…» - на которое Пушкин написал более известное, но всё же невероятно вторичное - «…И сердце бьется в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слёзы, и любовь»), что это за город? О, тут то и начинается самое интересное… Это город, насквозь пропитанный кофе - всеми ароматами мира, зёрнами всех мировых кофейных плантаций, оттенками всех известных природе добавок и специй. Это город тематических кафе - и нет, простите за гиперболу - но пока что она здесь уместна, - нет ни одного другого города на моей планете, где была бы так бескрайня и безгранична фантазия и любовь владельцев питейных заведений. В каждом проулке вы найдёте оригинальное кафе, ничем практически не напоминающее все посещённые вами заведения до этого. По кафе и кабакам Львова можно путешествовать бесконечно - или, по крайней мере, очень долго - и всё равно не узнать их все. Даже коренные львовяне периодически услышав от меня рассказы о виденных в их городе чудесах удивлённо окали и записывали адреса в свои ежедневники. Львов - город для кофеманов и ленивых прожигателей жизни. Но так, и не так. Это только один из многочисленных волшебных Львовов.
Другой Львов - тихий, тенистый каштановый рай, забавно бомбящий зазевавшихся прохожих и слишком откровенно целующихся влюблённых созревшими плодами величиной с кулачок младенца. С высоты его холмов видны старинные церкви и древние постройки как на ладони. В прохладе его парков так комфортно мечтается и пишутся стихи. И вспоминаются ждущие возвращения странника глаза - в других землях. И слышатся голоса. И тишина звенит.
Есть ещё Львов полуночных бдений, Львов шумных гуляний, Львов лучистых глаз, Львов неожиданных встреч, Львов дружеских диспутов, Львов ребяческих игр, Львов маленьких приключений, Львов могучих ветров, Львов львов… Есть исторический Львов, Львов туристов, Львов эмигрантов, Львов приезжих, Львов индустриальный, Львов маргинальный… Львов католический, Львов православный, Львов мусульманский, Львов иудаистский… Львов - очень набожный, очень религиозный город. Здесь едва ли не половина грамадян, когда автобус проезжает церковь, перекрещиваются. И так у каждой церкви или костела, коих во Львове - что светофоров. И это тоже очень ненавязчиво - духовность. Львов духовен по сути - не по форме... Эти его узкие улочки, жужжащие трамвайчики и фанатичные водители - вот откуда стойкая ассоциация: Львов для меня - Питер с одесскими водителями. Но всё же - Львов больше Питера - мой Львов - моего Питера.
Вы бы знали, с какой неохотой я уезжал из Львова! Но с какой красотой внутри…
П.С. Путевые заметки не успевают за моими передвижениями - нынче я уже третий день как в Беларуси, где европейские и грузинские вина стоят едва ли не дешевле пива (Саше, за то, что не сказал об этом - выговор!), а яркое солнце - единственная отрада на фоне почти нулевой температуры и оголяющихся каштанов и клёнов. Впрочем, о Беларуси позже - впереди ещё свежие воспоминания о прекрасном стольном Киеве и сонном его соседе - Чернигове. А меня ждёт самая дальняя точка пути - древний Гродно с его замками и соборами... Тёплой погоды вам, мои дорогие, и лучезарности!