Д. Мур "В бурную ночь" (1923 г.)
Рассказ Джорджа Огастаса Мура - очередная книга из коллекции омского краеведа Владимира Ивановича Селюка (предыдущие книги: community.livejournal.com/kid_book_museum/39239.html, community.livejournal.com/kid_book_museum/49261.html, community.livejournal.com/kid_book_museum/57861.html).
Рассказ выпущен издательством Г.Ф. Мириманова в 1923 году в серии "Библиотека школьника". Издание выглядит весьма скромно (тонкая газетная бумага, черно-белые иллюстрации) и сильно пострадало от времени.
Но почему в 1923 году, в революционной России, обратились к творчеству буржуазного ирландского писателя Д.Мура (1852-1933) , который в детстве дружил с самим Оскаром Уайльдом?
Во-первых, Мур был известен своей приверженностью натурализму, школе Золя, а во-вторых, рассказ повествует о бедной девочке, совершившей настоящий подвиг.
Маленькая Юдифь жила на побережье вместе с дедушкой - смотрителем маяка. В тех местах занимались своим промыслом "кораблекрушители", и дедушке было нелегко противостоять им. В очередную бурную ночь злые люди нагрянули на маяк и потушили его. Юдифь успела заметить это с чердака дома и бросилась на помощь дедушке. О том , чего стоило хрупкой девочке добраться до маяка и зажечь потухший фонарь, читаешь с волнением, хотя перевод истории и не кажется совершенным.
Шаг в сторону, или История двух портретов
В конце 70-х годов ХIХ века молодой Джорд Мур жил в Париже и учился на художника. И даже послужил моделью для самого Эдуарда Мане, который нарисовал его портрет.
Преклонявшийся перед Мане Мур оказался недоволен собственным изображением. Мане расказывал об этом так: "Он явился и стал требовать, чтобы я изменил то, подправил это. Ничего я там переделывать не буду. Разве я виноват, что у Мура лицо ЦВЕТА ЯИЧНОГО ЖЕЛТКА, а черты не отличаются правильностью? Нынче - и это просто бич времени - в наших физиономиях всегда норовят выявить симметрию. В природе нет симметрии. Никогда один глаз не будет походить на другой: они разные. У всех нос поставлен так или иначе криво, рот тоже всегда неправильных очертаний. Но попробуйте заставить понять это знатоков геометрии!" (Перрюшо, А. Эдуард Мане. - М.: Молодая гвардия, 1976. - С.256.)
"Любитель симметрии" Джордж Мур тоже оставил портрет Мане, но словесный: "В этот момент стеклянная дверь чуть заскрипела по песку и вошел Мане. Несмотря на то, что он был истым парижанином и по рождению, и в своем искусстве, в нем было нечто от англичанина. Может быть, этому способствовала его элегантность и манера держать себя. Ах - эта манера! Эти широкие плечи, покачивающиеся в такт походке, широкий шаг, которым он прошел через зал! Его рост, стройность и, наконец, само лицо! Его нос и улыбающийся рот отдаленно напоминали сатира... Но нет, я хотел бы передать КРАСОТУ этих линий в соединении с высокой интеллектуальностью! Все было в нем открытым: речь, искренность убеждений и страсть к искусству, простота и ясность языка..."
А вот как Мур описал художественную манеру Мане (видимо, вспоминая о своем портрете): "Мане пишет картину целиком с натуры, вверяясь своему инстинкту живописца, и доводит ее до конца, не путаясь в лабиринте сомнений. Этот инстинкт никогда не обманывает его. Перед ним стоит образ, который он называет природой и который он воспроизводит столь же бессознательно, как ПЕРЕВАРИВАЕТ СВОЙ ОБЕД". (Эдуард Мане: Жизнь. Письма. Воспоминания. Критика современников. - М.: Искусство, 1965. - С.170-171.)
Рассказ выпущен издательством Г.Ф. Мириманова в 1923 году в серии "Библиотека школьника". Издание выглядит весьма скромно (тонкая газетная бумага, черно-белые иллюстрации) и сильно пострадало от времени.
Но почему в 1923 году, в революционной России, обратились к творчеству буржуазного ирландского писателя Д.Мура (1852-1933) , который в детстве дружил с самим Оскаром Уайльдом?
Во-первых, Мур был известен своей приверженностью натурализму, школе Золя, а во-вторых, рассказ повествует о бедной девочке, совершившей настоящий подвиг.
Маленькая Юдифь жила на побережье вместе с дедушкой - смотрителем маяка. В тех местах занимались своим промыслом "кораблекрушители", и дедушке было нелегко противостоять им. В очередную бурную ночь злые люди нагрянули на маяк и потушили его. Юдифь успела заметить это с чердака дома и бросилась на помощь дедушке. О том , чего стоило хрупкой девочке добраться до маяка и зажечь потухший фонарь, читаешь с волнением, хотя перевод истории и не кажется совершенным.
Шаг в сторону, или История двух портретов
В конце 70-х годов ХIХ века молодой Джорд Мур жил в Париже и учился на художника. И даже послужил моделью для самого Эдуарда Мане, который нарисовал его портрет.
Преклонявшийся перед Мане Мур оказался недоволен собственным изображением. Мане расказывал об этом так: "Он явился и стал требовать, чтобы я изменил то, подправил это. Ничего я там переделывать не буду. Разве я виноват, что у Мура лицо ЦВЕТА ЯИЧНОГО ЖЕЛТКА, а черты не отличаются правильностью? Нынче - и это просто бич времени - в наших физиономиях всегда норовят выявить симметрию. В природе нет симметрии. Никогда один глаз не будет походить на другой: они разные. У всех нос поставлен так или иначе криво, рот тоже всегда неправильных очертаний. Но попробуйте заставить понять это знатоков геометрии!" (Перрюшо, А. Эдуард Мане. - М.: Молодая гвардия, 1976. - С.256.)
"Любитель симметрии" Джордж Мур тоже оставил портрет Мане, но словесный: "В этот момент стеклянная дверь чуть заскрипела по песку и вошел Мане. Несмотря на то, что он был истым парижанином и по рождению, и в своем искусстве, в нем было нечто от англичанина. Может быть, этому способствовала его элегантность и манера держать себя. Ах - эта манера! Эти широкие плечи, покачивающиеся в такт походке, широкий шаг, которым он прошел через зал! Его рост, стройность и, наконец, само лицо! Его нос и улыбающийся рот отдаленно напоминали сатира... Но нет, я хотел бы передать КРАСОТУ этих линий в соединении с высокой интеллектуальностью! Все было в нем открытым: речь, искренность убеждений и страсть к искусству, простота и ясность языка..."
А вот как Мур описал художественную манеру Мане (видимо, вспоминая о своем портрете): "Мане пишет картину целиком с натуры, вверяясь своему инстинкту живописца, и доводит ее до конца, не путаясь в лабиринте сомнений. Этот инстинкт никогда не обманывает его. Перед ним стоит образ, который он называет природой и который он воспроизводит столь же бессознательно, как ПЕРЕВАРИВАЕТ СВОЙ ОБЕД". (Эдуард Мане: Жизнь. Письма. Воспоминания. Критика современников. - М.: Искусство, 1965. - С.170-171.)