Про деток и зло
Не хочу прослыть чудаком из серии «вывидететолькозлоадобравупорнезамечаете». Поэтому сразу скажу, что история эта с хэппи-эндом. Ну а «осадочек» зудит и ноет - не могу молчать.
Итак, жила-была маленькая хорошая девочка С., 5 лет. Однажды она заболела. И, как иногда умеют болеть детки, не сразу понятно чем. Тут болит, сям болит. Температура растет и не падает. Приезжают врачи: участковая бабушка-божий одуванчик (диагноз ребенку «всё пройдет»), платные расфуфыренные девахи из клиники «Добробут» (диагноз ребенку «тю, да они все сейчас болеют, мамаша, что вы нервничаете-то»?). Потом делаются анализы - бабушка С. (к возрасту бабушки любой врачом становится нехилым) начинает бить тревогу, вспоминает о нормах и критических показателей, говорит о госпитализации. Хочется верить врачам про «все пройдет», но как им можно верить, если на твоих глазах маленькому человечку становится хуже? Ведь маленький человечек не умеет симулировать.
Вчера вечером мы срываемся и везем С. в киевский Охматдит. Там девочку принять отказываются, советуют вызвать скорую. Начиная где-то с 8 часов вечера мы звоним в скорую помощь горда Киева. С диспетчером разговаривает В., сонечкина мама. Отрывисто, тихо, больно. Нас отсылают звонить в «неотложку». Как люди, не сталкивавшиеся с услугой скорой помощи, под «неотложкой» мы понимаем некую суперскорую помощь. Звоним туда, нас долго расспрашивают глупые допросные вопросы и обещают прислать врача. Час проходит в ожидании чуда, которого не происходит. Нервы. В скорую звоню я, меня отфутболивают с диспетчера на диспетчера - те же минуты кажутся вечностью. Я не знаю, что делать, бросаю трубку и перезваниваю по номеру 103 опять. Я вру, что запись записывается, и что если скорая не приедет на помощь ребенку, я их, блять, урою. Срываюсь на мат, кричу. На меня кричат в ответ хорошо поставленным сопрано. Нервы. Машина «сокрой» приезжает через 23 минуты после вызова. Мысли в голове идиотские - из серии а сколько в среднем раз они «не доехали»?
В бригаде скорой трое: женщина-доктор и два санитара - мальчик и девочка. Все трое - участливые. У всех троих в глазах сочувствующая живинка. Маленький огонек. Они опрятны. У них даже есть бахилы. Они делают за нас самую тяжелую работу - бескомпромиссно говорят о необходимости госпитализации. Мы собираемся довольно быстро и уезжаем - С. с бабушкой и я. Мама В. поехать не может - маленькой сестричке С. вот-вот будет 2 месяца, а у старшего братика день рождения уже сегодня, да и нервов с силами не осталось. Это очень тяжелый компромисс.
Мы едем в детскую больницу на Лульяновке. Приемное отделение закрыто, 5 минут ждем заспавшуюся медсестричку. Проходим череду глупых больничных тамбуров. Что-то новое в этих краях не появлялось давно. Ветошь всего вокруг заслоняет едкий больничный запах - он одинаковый и вечный. От него веет холодом и болью. На приеме айболитной внешности старичок и молодая девочка. Девочка смотрит на нас сочувственно, переживающе. «Айболит» говорит, что нужна консультация хирурга - здесь сейчас, кроме этих двоих никого нет, а хирург нужен по-любому. С. боится, но уже собралась с силами. Уже борется. Не ропщет и не причитает. Борется человечек. Подвиг совершает.
Врач из скорой опять берет инициативу - «мы вас взяли, мы вас довезем». На выходе, высвобождая руки от тюков с больничными причиндалами, сую ей деньги. Стыдливо и по-тихому. Все, что хочу сказать пытаюсь передать взглядом. Беру ее руку - теплая она. Ни горячая, ни холодная - теплая, надежная рука. С нее - равнодушное «спасибо» и взглядом вниз. Чувствую себя «недодатком» - не додал ей не денег, нет. Чего-то человеческого. Может веры в то, что она все сделала ровно также и без денег? Может просто слова «спасибо»? Я всякий раз узнаю это чувство «недодатка» в себе. Я себя в нем ненавижу. Когда ты хочешь просто пережать частичку себя другому: приобнять, тронуть плечо, чувствуешь что от тебя именго этого и ждут. А ты не можешь - столбенеешь. Оборван к черту этот эмоциональный телеграф.
Мы едем в киевскую городскую детскую больницу №1. Это на Оболони. Шикарная улица Богатырская - по ней наш опарыш ездит в Межигорье и назад. На ширине дорожного полотна - диктатура фонарного света. Тоталитаризм дорожной разметки. Шаг влево, шаг вправо - пропасть в тьму. Скорая помощь - потрепанный годами фургончик Ford Transit. Когда газует - испускает облачко черного дыма. Едет неспеша, не больше 60. Видимо там в корпусе тряска. Я пытаюсь ввинтиться в процесс своей неуемной полезностью. Еду за ним «паровозиком», разгоняю от него праздно гоняющих сограждан. Приехали. Больница стоит на выезде из города на отшибе - в тьме, в нежизни, в безвременье.
Здесь вполне себе конвейер. Нас осматривает хирург Юля. Молодая женщина. Оглядываю «пристрелочно»: кольцо, фигура, туда-сюда. Отмечаю айфон, часики Longines: из не шибко дорогих, но элегантных. Стыжусь неуместного холостяцкого инстинкта. Просто перевозбужденность от действительности всегда находит на своем пути вожделение. Не задумывались, почему на войне складывались крепкие пары, часто вопреки семьям в тылу? Все поэтому. Я переполняюсь доверием к людям.
Пока С. смотрят врачи, я разговорился со скорой. Они рассказали, что сейчас в нашей стране идет реформа медицины. «Скорую» делят на, собственно, «скорую» и «неотложку». Как, почему, зачем - никому ничего не понятно. Идет дележ машин, бригад, всего на свете. Есть указание: «скорые» по гэ Киеву особо не гонять - поэтому вызовы часто динамят. Чтобы поехали к вам - звоните, орите, материте. Или подыхайте. Почерк реформ типичен для нашей страны. Бляди. Они умудрились разрушить последний оплот хорошего и светлого, что когда-то было создано - скорую медицинскую помощь. И никто не виноват. По крайней мере, в чем-то обвинять нашу бригаду у меня не было никаких оснований.
С. кладут в палату. Там - четыре кровати. На них - 8 человек: мамочки с детками. Нам неловко за то, что их будят «светом». С нашей кровати кого-то сгоняют. Я на себе ловлю полуслышные фырки теток - чай мужик зашел, еще и в верхней одежде. Опять иду «договариваться» на тему нет ли палаты получше. Палат нет - больница переполнена. Верю. Ловлю доктора Юлю, что-то объясняю, все бестолку - палат нету. Опять сую деньги. Теперь ловлю на себе негодование, типа «и ты изз этих...». Даже не коснулся руки - всунул бумажку тупо в карман.
Больничный быт - ужасен. Вроде все чистенько, но убого страшно. Лекарства - покупай сам (в больнице ничего нет).
Особенно впечатлил «божий уголок», где на одном из плакатов написано «Иисус, я уповаю на тебя». Подтверждаю - больше тут уповать не на кого.
Периодически слышны стоны и плач деток. По отделению, щурясь и страдая, бродят сонные мамаши с несчастными детишками. Всех жалко. И все понятно. Во мне накипает ненависть. Здесь хотя бы могло быть все получше. Хотя бы чуть теплее. Хотя бы - красивее. Хотя бы - человечнее. Бесполезный разговор, понимаю. Но терпеть не могу.
Дальше - капельница, ночь, рваный сон. Я уезжаю из больницы. На душе дрянь. На Петровке заехал в Мак. Чтоб как-то успокоиться, до тошноты пихал в себя резиновую еду. Банальный способ успокоиться. Потом поехал в Сильпо на Подоле. На входе мне встретился бомж, который попросил купить ему еды. Почему-то я этому человеку купил целый мешок всякой хорошей еды. Когда вручал на выходе, он попросил еще денег на метро. Я дал ему один метрошный жетончик, грязно, с хрипотцой его обматерил, сел в машину и поехал домой. Back to life, back to reality.
Ближе к утру С. прооперировала доктор Юля. Железная женщина - после бессонной ночи, она провела маленькому человечку операцию по удалению перитонита. Это хэппи-энд, собственно. Да не end.
Никогда ни к кому не обращался с просьбой, но сейчас очень хочу. В Facebook, ЖЖ, гугльплюсе, Вконтакте, где угодно - многие из вас читают странички политиков (лично я подписан на Азарова и Тигипко). Пожалуйста, выберите то обращение, которое вам нравится. И отпишите его тому политику, который вам по душе. К сожалению, ни министру здравоохранения Богатыревой, ни в КМДА человек не может отправить простое электронное письмо. Но это не значит, что наши больницы должны быть такими же отсталыми.
Уважаемый(ая) _______! Сейчас в Украине происходит реформа здравоохранения. Ее результатом стало разделение службы скорой медицинской помощи на «неотложку» и «скорую». В результате этого добиться вызова скорой стало труднее, а время прибытия скорой на вызовы увеличилось. Что вы предприняли сегодня для того, что бы исправить эту ситуацию?
Уважаемый(ая) ___________! Городская детская больница №1 г. Киева (ул. Богатырская 30) находится в состоянии, при котором вы никогда в жизни не разместили бы в ней вашего ребенка. Здание нуждается в ремонте и технике. Палаты нуждаются в ремонте и оборудовании. Больница нуждается в обеспечении медикаментами. Что лично вы сегодня сделали для исправления этой ситуации?
Маленький дисклеймер. К сожалению, недавняя «торрент-революция» в Украине доказала, что наша власть боится троллинга. Удивительно, но факт. Давайте не будем идти у них на поводу с этих их бесконечным «а что конкретно вас не устраивает - давайте разбираться конкретно». Все это чушь и лишний способ замолчать проблему. По-моему вопрос в обращениях сформулирован предельно четко. Будем жать ответов. Спасибо!
На прощание - мотивировочное видео для вас.
Итак, жила-была маленькая хорошая девочка С., 5 лет. Однажды она заболела. И, как иногда умеют болеть детки, не сразу понятно чем. Тут болит, сям болит. Температура растет и не падает. Приезжают врачи: участковая бабушка-божий одуванчик (диагноз ребенку «всё пройдет»), платные расфуфыренные девахи из клиники «Добробут» (диагноз ребенку «тю, да они все сейчас болеют, мамаша, что вы нервничаете-то»?). Потом делаются анализы - бабушка С. (к возрасту бабушки любой врачом становится нехилым) начинает бить тревогу, вспоминает о нормах и критических показателей, говорит о госпитализации. Хочется верить врачам про «все пройдет», но как им можно верить, если на твоих глазах маленькому человечку становится хуже? Ведь маленький человечек не умеет симулировать.
Вчера вечером мы срываемся и везем С. в киевский Охматдит. Там девочку принять отказываются, советуют вызвать скорую. Начиная где-то с 8 часов вечера мы звоним в скорую помощь горда Киева. С диспетчером разговаривает В., сонечкина мама. Отрывисто, тихо, больно. Нас отсылают звонить в «неотложку». Как люди, не сталкивавшиеся с услугой скорой помощи, под «неотложкой» мы понимаем некую суперскорую помощь. Звоним туда, нас долго расспрашивают глупые допросные вопросы и обещают прислать врача. Час проходит в ожидании чуда, которого не происходит. Нервы. В скорую звоню я, меня отфутболивают с диспетчера на диспетчера - те же минуты кажутся вечностью. Я не знаю, что делать, бросаю трубку и перезваниваю по номеру 103 опять. Я вру, что запись записывается, и что если скорая не приедет на помощь ребенку, я их, блять, урою. Срываюсь на мат, кричу. На меня кричат в ответ хорошо поставленным сопрано. Нервы. Машина «сокрой» приезжает через 23 минуты после вызова. Мысли в голове идиотские - из серии а сколько в среднем раз они «не доехали»?
В бригаде скорой трое: женщина-доктор и два санитара - мальчик и девочка. Все трое - участливые. У всех троих в глазах сочувствующая живинка. Маленький огонек. Они опрятны. У них даже есть бахилы. Они делают за нас самую тяжелую работу - бескомпромиссно говорят о необходимости госпитализации. Мы собираемся довольно быстро и уезжаем - С. с бабушкой и я. Мама В. поехать не может - маленькой сестричке С. вот-вот будет 2 месяца, а у старшего братика день рождения уже сегодня, да и нервов с силами не осталось. Это очень тяжелый компромисс.
Мы едем в детскую больницу на Лульяновке. Приемное отделение закрыто, 5 минут ждем заспавшуюся медсестричку. Проходим череду глупых больничных тамбуров. Что-то новое в этих краях не появлялось давно. Ветошь всего вокруг заслоняет едкий больничный запах - он одинаковый и вечный. От него веет холодом и болью. На приеме айболитной внешности старичок и молодая девочка. Девочка смотрит на нас сочувственно, переживающе. «Айболит» говорит, что нужна консультация хирурга - здесь сейчас, кроме этих двоих никого нет, а хирург нужен по-любому. С. боится, но уже собралась с силами. Уже борется. Не ропщет и не причитает. Борется человечек. Подвиг совершает.
Врач из скорой опять берет инициативу - «мы вас взяли, мы вас довезем». На выходе, высвобождая руки от тюков с больничными причиндалами, сую ей деньги. Стыдливо и по-тихому. Все, что хочу сказать пытаюсь передать взглядом. Беру ее руку - теплая она. Ни горячая, ни холодная - теплая, надежная рука. С нее - равнодушное «спасибо» и взглядом вниз. Чувствую себя «недодатком» - не додал ей не денег, нет. Чего-то человеческого. Может веры в то, что она все сделала ровно также и без денег? Может просто слова «спасибо»? Я всякий раз узнаю это чувство «недодатка» в себе. Я себя в нем ненавижу. Когда ты хочешь просто пережать частичку себя другому: приобнять, тронуть плечо, чувствуешь что от тебя именго этого и ждут. А ты не можешь - столбенеешь. Оборван к черту этот эмоциональный телеграф.
Мы едем в киевскую городскую детскую больницу №1. Это на Оболони. Шикарная улица Богатырская - по ней наш опарыш ездит в Межигорье и назад. На ширине дорожного полотна - диктатура фонарного света. Тоталитаризм дорожной разметки. Шаг влево, шаг вправо - пропасть в тьму. Скорая помощь - потрепанный годами фургончик Ford Transit. Когда газует - испускает облачко черного дыма. Едет неспеша, не больше 60. Видимо там в корпусе тряска. Я пытаюсь ввинтиться в процесс своей неуемной полезностью. Еду за ним «паровозиком», разгоняю от него праздно гоняющих сограждан. Приехали. Больница стоит на выезде из города на отшибе - в тьме, в нежизни, в безвременье.
Здесь вполне себе конвейер. Нас осматривает хирург Юля. Молодая женщина. Оглядываю «пристрелочно»: кольцо, фигура, туда-сюда. Отмечаю айфон, часики Longines: из не шибко дорогих, но элегантных. Стыжусь неуместного холостяцкого инстинкта. Просто перевозбужденность от действительности всегда находит на своем пути вожделение. Не задумывались, почему на войне складывались крепкие пары, часто вопреки семьям в тылу? Все поэтому. Я переполняюсь доверием к людям.
Пока С. смотрят врачи, я разговорился со скорой. Они рассказали, что сейчас в нашей стране идет реформа медицины. «Скорую» делят на, собственно, «скорую» и «неотложку». Как, почему, зачем - никому ничего не понятно. Идет дележ машин, бригад, всего на свете. Есть указание: «скорые» по гэ Киеву особо не гонять - поэтому вызовы часто динамят. Чтобы поехали к вам - звоните, орите, материте. Или подыхайте. Почерк реформ типичен для нашей страны. Бляди. Они умудрились разрушить последний оплот хорошего и светлого, что когда-то было создано - скорую медицинскую помощь. И никто не виноват. По крайней мере, в чем-то обвинять нашу бригаду у меня не было никаких оснований.
С. кладут в палату. Там - четыре кровати. На них - 8 человек: мамочки с детками. Нам неловко за то, что их будят «светом». С нашей кровати кого-то сгоняют. Я на себе ловлю полуслышные фырки теток - чай мужик зашел, еще и в верхней одежде. Опять иду «договариваться» на тему нет ли палаты получше. Палат нет - больница переполнена. Верю. Ловлю доктора Юлю, что-то объясняю, все бестолку - палат нету. Опять сую деньги. Теперь ловлю на себе негодование, типа «и ты изз этих...». Даже не коснулся руки - всунул бумажку тупо в карман.
Больничный быт - ужасен. Вроде все чистенько, но убого страшно. Лекарства - покупай сам (в больнице ничего нет).
Особенно впечатлил «божий уголок», где на одном из плакатов написано «Иисус, я уповаю на тебя». Подтверждаю - больше тут уповать не на кого.
Периодически слышны стоны и плач деток. По отделению, щурясь и страдая, бродят сонные мамаши с несчастными детишками. Всех жалко. И все понятно. Во мне накипает ненависть. Здесь хотя бы могло быть все получше. Хотя бы чуть теплее. Хотя бы - красивее. Хотя бы - человечнее. Бесполезный разговор, понимаю. Но терпеть не могу.
Дальше - капельница, ночь, рваный сон. Я уезжаю из больницы. На душе дрянь. На Петровке заехал в Мак. Чтоб как-то успокоиться, до тошноты пихал в себя резиновую еду. Банальный способ успокоиться. Потом поехал в Сильпо на Подоле. На входе мне встретился бомж, который попросил купить ему еды. Почему-то я этому человеку купил целый мешок всякой хорошей еды. Когда вручал на выходе, он попросил еще денег на метро. Я дал ему один метрошный жетончик, грязно, с хрипотцой его обматерил, сел в машину и поехал домой. Back to life, back to reality.
Ближе к утру С. прооперировала доктор Юля. Железная женщина - после бессонной ночи, она провела маленькому человечку операцию по удалению перитонита. Это хэппи-энд, собственно. Да не end.
Никогда ни к кому не обращался с просьбой, но сейчас очень хочу. В Facebook, ЖЖ, гугльплюсе, Вконтакте, где угодно - многие из вас читают странички политиков (лично я подписан на Азарова и Тигипко). Пожалуйста, выберите то обращение, которое вам нравится. И отпишите его тому политику, который вам по душе. К сожалению, ни министру здравоохранения Богатыревой, ни в КМДА человек не может отправить простое электронное письмо. Но это не значит, что наши больницы должны быть такими же отсталыми.
Уважаемый(ая) _______! Сейчас в Украине происходит реформа здравоохранения. Ее результатом стало разделение службы скорой медицинской помощи на «неотложку» и «скорую». В результате этого добиться вызова скорой стало труднее, а время прибытия скорой на вызовы увеличилось. Что вы предприняли сегодня для того, что бы исправить эту ситуацию?
Уважаемый(ая) ___________! Городская детская больница №1 г. Киева (ул. Богатырская 30) находится в состоянии, при котором вы никогда в жизни не разместили бы в ней вашего ребенка. Здание нуждается в ремонте и технике. Палаты нуждаются в ремонте и оборудовании. Больница нуждается в обеспечении медикаментами. Что лично вы сегодня сделали для исправления этой ситуации?
Маленький дисклеймер. К сожалению, недавняя «торрент-революция» в Украине доказала, что наша власть боится троллинга. Удивительно, но факт. Давайте не будем идти у них на поводу с этих их бесконечным «а что конкретно вас не устраивает - давайте разбираться конкретно». Все это чушь и лишний способ замолчать проблему. По-моему вопрос в обращениях сформулирован предельно четко. Будем жать ответов. Спасибо!
На прощание - мотивировочное видео для вас.