Принцы стройки
Рядом со школой строился дом. Всегда. То есть сейчас он давно готов, и в нём время от времени живут люди, в разной степени знакомые и приятные. Но в хрустально-солнечные времена моего детства здесь клубилась вечная стройка.
В стройке есть нечто хтоническое. Настолько, что плачешь от радости. Вроде бы в ней завязывается конструкт грядущего; но по сути - разверзнуты геотермальные хляби прошлого, как в книжках Иммануила Великовского и фильмах про Индиану Джонса. Здесь мальчишеская душа ликует и поёт.
Недостроенный дом попирает трансцендентность: он одновременно и внутри, и снаружи. Структура интерьера открыта для глаз. Многоэтажный лабиринт в вертикальном разрезе - как в кинематографичном платформере Джордана Мекнера. Серые плиты, лежащие на серых столбах, и мы с Артёмкой персидскими принцами бежим и карабкаемся по ним, проникаем в запретные камеры и тайные комнаты.
Однажды, наскакавшись, мы вылезли на железобетонный утёс над предположительным подъездным крыльцом. Солнце улыбалось, но внезапно внизу появился сторож. Или прораб. Бородатый, маскулинный, с выражением лица «время умирать, маленькие засранцы». Глаза его горели ненавистью терминатора - он просто переживал, как бы нас не придавило чем-нибудь. Он высказался сквозь сжатые зубы и решительно забежал в подъезд под нами, желая отрезать всякие пути к отступлению: мы же сидели на обрыве. Облик духа-хранителя стройки убедил нас с Артёмкой мгновенно. На биологическом уровне. Мы не раздумывая сиганули вниз, ощутив при приземлении лишь лёгкое щекотание в пятках, и дали дёру. Инфернального часового мы больше не видели.
Пару недель спустя вернулись на стройку. Задрали головы туда, откуда совершили спасительный прыжок, и слегка онемели. Если бы Принц Персии прыгнул с такой высоты, неминуемо потерял бы одну жизнь. И долго сидел бы на корточках, как пацаны на районе, пытаясь унять ноющий сервиз коленных суставов. А мы даже не почувствовали. Желание наложить в штаны мобилизует секретные резервы организма как ничто иное.
Но всё это было позже. Много позже. Сначала стройка была грандиозной долиной коричневого месива, а мы с Артёмкой и группой иных приключенцев из класса носились над ней после уроков вполне себе ветхозаветно. Однажды осенью, когда у психов, дождей и мальчишек обострение, мы пришли к котловану и полезли в самое чрево Геи. У меня были бордовые резиновые сапоги, я экстатически погружал их в хлюпающее тесто, чувствуя себя Рэдом Шухартом, и заходил всё дальше и дальше. Я всегда был самым благоразумным и опасливым в классе. Но не сегодня. Нога вдруг увязла намертво.
Я дёргался, рычал и окапывал конечность по кругу, истерически расшвыривая шматы глины, но не преуспел. Ребята набросали веток, Артёмка подобрался ко мне и тоже попытался рычать и окапывать, но Харибда была сильнее. В тот момент Артёмка перепугался пуще меня. Наверное, он увидел, как земля сжирает меня целиком и с хлопком смыкается над макушкой. Ощутил, как неотвратимо и грубо человека может всосать. Осознал тщету ребёнка перед стихией.
Сознавал бессилие и я, потому что - ребёнок хрустально-солнечный и домашний - не знал, что хуже: застрять в бездонной чаше грязи навсегда или вернуться домой в одном башмаке. Когда я выдернул ногу из сапога и поковылял по веткам, стало ясно, что второе - страшнее.
Хлынул дождь. Я бежал в слезах стыда и ужаса, загребая лужи разбухшим носком. Что я скажу маме? Зона забрала мою часть, и теперь у меня родятся четырёхрукие дети? Я ходил босиком по лужам и теперь паду, сражённый гайморитом? Артёмка сопроводил меня героически до дверей и передал лично в руки. Мама обняла, отмыла от глупостей и накормила гречневой кашей с молоком. Я её очень люблю. И кашу тоже.
Время от времени забегали ребята, говорили с восторгом, что сапог мой виден издалека: багряной розой горит он сквозь хмарь и серость. Я представлял, как над ним вырастет дом, заедут шумные семьи, загромоздят пространство своей инородной энтропией - и даже не будут подозревать, что где-то глубоко под ними погребён кусочек очень послушного мальчика, который однажды забрёл слишком далеко.
Всю следующую неделю грело солнце, глиняные хляби подсохли. Сапог отбили в неравной схватке с големом и вернули моей маме одноклассники-близнецы Зайцевы. Вот уж кто настоящие сталкеры. Моему воображению полегчало.
Но иногда по ночам просыпаюсь.
___________________
Проект СтарПёрл
Выпуск №0. О проекте
Выпуск №1. The Battle Beasts
Выпуск №2. Barbarian the Game
Новогодний спешал. Top 12 Practical Effects
Тематические заметки
Трагедия советского мушкетёра
Через тернии
В стройке есть нечто хтоническое. Настолько, что плачешь от радости. Вроде бы в ней завязывается конструкт грядущего; но по сути - разверзнуты геотермальные хляби прошлого, как в книжках Иммануила Великовского и фильмах про Индиану Джонса. Здесь мальчишеская душа ликует и поёт.
Недостроенный дом попирает трансцендентность: он одновременно и внутри, и снаружи. Структура интерьера открыта для глаз. Многоэтажный лабиринт в вертикальном разрезе - как в кинематографичном платформере Джордана Мекнера. Серые плиты, лежащие на серых столбах, и мы с Артёмкой персидскими принцами бежим и карабкаемся по ним, проникаем в запретные камеры и тайные комнаты.
Однажды, наскакавшись, мы вылезли на железобетонный утёс над предположительным подъездным крыльцом. Солнце улыбалось, но внезапно внизу появился сторож. Или прораб. Бородатый, маскулинный, с выражением лица «время умирать, маленькие засранцы». Глаза его горели ненавистью терминатора - он просто переживал, как бы нас не придавило чем-нибудь. Он высказался сквозь сжатые зубы и решительно забежал в подъезд под нами, желая отрезать всякие пути к отступлению: мы же сидели на обрыве. Облик духа-хранителя стройки убедил нас с Артёмкой мгновенно. На биологическом уровне. Мы не раздумывая сиганули вниз, ощутив при приземлении лишь лёгкое щекотание в пятках, и дали дёру. Инфернального часового мы больше не видели.
Пару недель спустя вернулись на стройку. Задрали головы туда, откуда совершили спасительный прыжок, и слегка онемели. Если бы Принц Персии прыгнул с такой высоты, неминуемо потерял бы одну жизнь. И долго сидел бы на корточках, как пацаны на районе, пытаясь унять ноющий сервиз коленных суставов. А мы даже не почувствовали. Желание наложить в штаны мобилизует секретные резервы организма как ничто иное.
Но всё это было позже. Много позже. Сначала стройка была грандиозной долиной коричневого месива, а мы с Артёмкой и группой иных приключенцев из класса носились над ней после уроков вполне себе ветхозаветно. Однажды осенью, когда у психов, дождей и мальчишек обострение, мы пришли к котловану и полезли в самое чрево Геи. У меня были бордовые резиновые сапоги, я экстатически погружал их в хлюпающее тесто, чувствуя себя Рэдом Шухартом, и заходил всё дальше и дальше. Я всегда был самым благоразумным и опасливым в классе. Но не сегодня. Нога вдруг увязла намертво.
Я дёргался, рычал и окапывал конечность по кругу, истерически расшвыривая шматы глины, но не преуспел. Ребята набросали веток, Артёмка подобрался ко мне и тоже попытался рычать и окапывать, но Харибда была сильнее. В тот момент Артёмка перепугался пуще меня. Наверное, он увидел, как земля сжирает меня целиком и с хлопком смыкается над макушкой. Ощутил, как неотвратимо и грубо человека может всосать. Осознал тщету ребёнка перед стихией.
Сознавал бессилие и я, потому что - ребёнок хрустально-солнечный и домашний - не знал, что хуже: застрять в бездонной чаше грязи навсегда или вернуться домой в одном башмаке. Когда я выдернул ногу из сапога и поковылял по веткам, стало ясно, что второе - страшнее.
Хлынул дождь. Я бежал в слезах стыда и ужаса, загребая лужи разбухшим носком. Что я скажу маме? Зона забрала мою часть, и теперь у меня родятся четырёхрукие дети? Я ходил босиком по лужам и теперь паду, сражённый гайморитом? Артёмка сопроводил меня героически до дверей и передал лично в руки. Мама обняла, отмыла от глупостей и накормила гречневой кашей с молоком. Я её очень люблю. И кашу тоже.
Время от времени забегали ребята, говорили с восторгом, что сапог мой виден издалека: багряной розой горит он сквозь хмарь и серость. Я представлял, как над ним вырастет дом, заедут шумные семьи, загромоздят пространство своей инородной энтропией - и даже не будут подозревать, что где-то глубоко под ними погребён кусочек очень послушного мальчика, который однажды забрёл слишком далеко.
Всю следующую неделю грело солнце, глиняные хляби подсохли. Сапог отбили в неравной схватке с големом и вернули моей маме одноклассники-близнецы Зайцевы. Вот уж кто настоящие сталкеры. Моему воображению полегчало.
Но иногда по ночам просыпаюсь.
___________________
Проект СтарПёрл
Выпуск №0. О проекте
Выпуск №1. The Battle Beasts
Выпуск №2. Barbarian the Game
Новогодний спешал. Top 12 Practical Effects
Тематические заметки
Трагедия советского мушкетёра
Через тернии