Рождественские сказки. 2
Жила была маленькая хорошая девочка. Папа и мама ее целовали, заплетали ей тугие косички и дарили на день рождения конфеты, кукол и новые платьица. В школе она училась прилежно, слушалась учителей, не шалила. Никто не мог узнать, даже заподозрить, что в груди у маленькой хорошей девочки возрастал огромный гнев. Маленькие девочки - особый народ, им все время про это напоминают, они должны быть тихими и ласковыми, и поэтому их часто гладят по головке, целуют в щечки и дарят книжки про других маленьких девочек, чтоб они не забывали, как нужно себя вести. Лишь однажды гнев вырвался наружу, и тогда маленькая девочка выбросила книжку в окошко и вывернулась из-под руки двоюродной тетушки, шедшей к ней с объятиями и поцелуями. "Ах! - воскликнула пораженная мама. - Я не узнаю мою девочку, как ты можешь?! Извинись сию минуту!" С тех пор маленькая милая девочка никогда не выпускала гнев, держала его крепко-накрепко, и ей это даже удавалось, потому что маленькие девочки - особый народ. А когда бывало почти не удержаться, она шла к себе, доставала тетрадь и рисовала в ней розы, только розы и ничего кроме роз. Даже если бы кто и нашел ее тетрадку, ничего бы не понял, но решил бы, что понял все - что же еще рисовать маленькой хорошей девочке?
Шло время, родители девочки воспитывали ее со всем возможным тщанием, дали ей образование, обучили манерам и удобствам. Они были рады, что их маленькая девочка такая хорошая и не позволяет себе ничего неблагонравного и неблаговидного, хотя и не понимали, отчего их большая маленькая девочка не торопится отдарить их маленькой маленькой девочкой, но очевидно, это было делом будущего. Девочка росла, и ее гнев рос вместе с ней. Он полыхал в ней пожаром, сжигая ее изнутри, девочка не умела взглянуть вокруг, потому что все, что она видела, становилось хворостом для ее пламенного гнева. Иной раз он оставлял ее, но потом возвращался сторицей. Однажды за праздничным столом у родственников гнев воспылал в ней с такой силой, что воздух вокруг раскалился. "Как ты разрумянилась, - сказала мама, когда они возвращались из гостей. - И вправду, у тети всегда невыносимая духота. Застегнись, простудишься".
"Ты мне мешаешь! - сказала однажды девочка. - Я не могу с тобой жить, я убью тебя!" Но убить свой гнев она не смогла - уж слишком он разгорелся, и кроме того, она боялась, что ничего, кроме гнева в ней не осталось, все давно сожжено. Тетрадки уже не вмещали дикого количества роз, она растила розовые кусты на родительской даче, розы резного серебра украшали ее руки и шейку, распускались на брелоках для ключей, на десктопе рабочего ноутбука, на пряжках туфелек. Зная ее увлечение, родные и знакомые дарили ей флаконы розового масла, а кузен специально привез для нее три розы из богемского хрусталя. Деваться было некуда, гнев торжествовал.
Однажды она встретила человека, которого могла бы полюбить. На первое же свидание он принес ей большую алую розу. Больше они не виделись. "Отчего ты так жестока с людьми? - говорила мама. - Устаешь на работе? Но, милая, работа - это еще не все. Ты же была такая хорошая и добрая в детстве".
Более всех других праздников девочка любила Новый год, но вскоре от роз нельзя было спастись даже зимой - они надменно кивали ей головами из витрин цветочных ларьков, кружились и насмешничали под летящим снегом, горели, подсвеченные огоньками, хохотали и дразнили ее. Во всем мире не было спасения, а везде, где не пылал гнев, наступала черная сожженная пустота. Стоило вспоминать, как была милой крошкой, если все воспоминания кончались одним - из искорок старых обид, неудач, обрывов мигом взметывались языки огня. Девочка покупала дорогой коньяк и черный ром, обжигающий, как гнев, продавцы наперебой объясняли малышке, какая марка лучше, вечером она запиралась в своей комнате и пила. Становилось только хуже, потому что наутро ко гневу прибавлялся стыд. Но пока позволял коньяк, она писала письма в никуда и ждала приглашения из ниоткуда, чтобы выправить визу и эмигрировать из сожженной гневом страны.
Знаешь, ты не печалься. Потому что иногда очень трудно остановиться и различить, где кончается гнев и начинается нечто совсем другое. Это трудно объяснить, я не знаю, как сказать тебе об этом, но веришь? В Рождество Он собирает все розы, все, какие ни есть, по всей земле, и превращает их в то, чем они были с самого начала творения - прекраснейшие из цветов земных и небесных. Когда Он придет к тебе, ты отдашь Ему все свои розы гнева, и они станут украшением садов Его любви.