Начали вчетвером
Их всё-таки четверо. Пятый решил сесть в тюрьму. Так и сказал:
- Я, - говорит, - лучше сяду на два года, чем у вас тут девять месяцев кривляться буду.
Психолог и руководитель социальной службы переглянулись. Эти две женщины за девять реабилитационных лет видели всякое.
- Ты сам себя слышишь: девять месяцев открытого реабилитационного центра - и два года зоны?
- Я уже вам сказал.
- Ответь тогда, пожалуйста, тебе кто-нибудь рассказывал, как там, в тюрьме? И как тебе там кривляться придётся?
- Нет, у меня нету таких знакомых. Но я лучше там.
- Хорошо. Тебе через восемь месяцев исполнится восемнадцать лет, и тебя из "малолетки" перевезут во взрослую зону. Ты это понимаешь?
- Да. Я лучше погуляю сейчас два месяца до суда, а потом отсижу два года.
- Ты под чем сейчас? Можешь сказать?
- Это вы на меня наговариваете. Я просто не выспался.
И ушёл. Ничего не сделать.
А новая группа подобралась необычная. Она оригинальна своею относительной однородностью, среди ребят нет ни одного "уличного", все вполне домашние, без наркотских или приблатнённых моделей поведения. Миниатюрный общительный мальчишка собирается в универ на журналистику; "спортсмен" отказался от юношеской сборной России по велоспорту, поскольку "там соревнование фармацевтов"; из двоих друзей один отлично рисует и запоем читает Стругацких, другой же пока совсем закрыт и густым басом даёт односложные ответы.
Мамы этих двух подельников, пришедшие вместе и, видимо, давно знакомые, заполняя необходимые формуляры, перешёптывались:
- Слушай, мне чего писать-то, замужем или нет?
- Так ушёл он, значит, уже нет.
- А ты сама-то так и пишешь? Блин... Напишу - вдова.
- Дура, что ли, какая ты вдова? Посмотри на себя, коза в трауре, - прыснули, прикрываясь бланками, как школьницы. Мои ровестницы, несчастные одинокие девчонки со взрослыми сыновьями.
Курс состоит из девяти месяцев с постоянным проживанием в Центре.
Первые три недели - карантин, во время которого дети никуда без сопровождения сотрудников не выходят, телефоны и наушники запрещены.
Курс всегда начинается с трёхдневных пятичасовых тренингов, в которых в обязательном порядке принимают участие все сотрудники Центра, предполагающие работать с воспитанниками. В этот раз участвовали четверо юношей, восемь моих коллег и я. Сегодня был последний день.
А завтра, на Покров, моё суточное дежурство. Поедем, для начала, в Кронштадт, в музей города.
- Я, - говорит, - лучше сяду на два года, чем у вас тут девять месяцев кривляться буду.
Психолог и руководитель социальной службы переглянулись. Эти две женщины за девять реабилитационных лет видели всякое.
- Ты сам себя слышишь: девять месяцев открытого реабилитационного центра - и два года зоны?
- Я уже вам сказал.
- Ответь тогда, пожалуйста, тебе кто-нибудь рассказывал, как там, в тюрьме? И как тебе там кривляться придётся?
- Нет, у меня нету таких знакомых. Но я лучше там.
- Хорошо. Тебе через восемь месяцев исполнится восемнадцать лет, и тебя из "малолетки" перевезут во взрослую зону. Ты это понимаешь?
- Да. Я лучше погуляю сейчас два месяца до суда, а потом отсижу два года.
- Ты под чем сейчас? Можешь сказать?
- Это вы на меня наговариваете. Я просто не выспался.
И ушёл. Ничего не сделать.
А новая группа подобралась необычная. Она оригинальна своею относительной однородностью, среди ребят нет ни одного "уличного", все вполне домашние, без наркотских или приблатнённых моделей поведения. Миниатюрный общительный мальчишка собирается в универ на журналистику; "спортсмен" отказался от юношеской сборной России по велоспорту, поскольку "там соревнование фармацевтов"; из двоих друзей один отлично рисует и запоем читает Стругацких, другой же пока совсем закрыт и густым басом даёт односложные ответы.
Мамы этих двух подельников, пришедшие вместе и, видимо, давно знакомые, заполняя необходимые формуляры, перешёптывались:
- Слушай, мне чего писать-то, замужем или нет?
- Так ушёл он, значит, уже нет.
- А ты сама-то так и пишешь? Блин... Напишу - вдова.
- Дура, что ли, какая ты вдова? Посмотри на себя, коза в трауре, - прыснули, прикрываясь бланками, как школьницы. Мои ровестницы, несчастные одинокие девчонки со взрослыми сыновьями.
Курс состоит из девяти месяцев с постоянным проживанием в Центре.
Первые три недели - карантин, во время которого дети никуда без сопровождения сотрудников не выходят, телефоны и наушники запрещены.
Курс всегда начинается с трёхдневных пятичасовых тренингов, в которых в обязательном порядке принимают участие все сотрудники Центра, предполагающие работать с воспитанниками. В этот раз участвовали четверо юношей, восемь моих коллег и я. Сегодня был последний день.
А завтра, на Покров, моё суточное дежурство. Поедем, для начала, в Кронштадт, в музей города.