Пройдёмте в завтра
Завтра начинается очередной курс в моём реабилитационном центре для несовершеннолетних, находящихся в конфликте с законом. Так складывается, что именно я буду дежурным воспитателем при зачислении новых юношей.
Я работаю в Центре четвёртый год и всё время хочу уволиться. Этим летом почти получилось. Мы в очередной - третий - раз свозили ребят на Русский Север.
Четыре машины, пять воспитателей, одиннадцать детей - и полтора месяца вполне сумасшедшей жизни, красиво озаглавленной в отчётных документах как "Школа Странствий".
Расскажу об этом, наверное, когда-нибудь после. В августе по возвращению я сбрил бороду, открыл собственное кафе и позвонил директору Центра Юлиане Владимировне Никитиной, что больше не могу. Долго кричал в трубку, дескать, всё бессмысленно и идиотски придумано, "они" неисправимые мерзавцы и поможет им лишь прямое вмешательство Господа Бога, а я, в конце концов, должен собственным детям - и так далее. ЮВ старательно слушала и полностью со мною соглашалась. Мои доводы были бесспорны, поскольку даже жена, выслушивая их ежевечерне, тоже кивала и делала серьёзное лицо. Через месяц я позвонил ЮВ в семь утра и решительно потребовал дежурство. Ну, хоть когда-нибудь.
Именно после педсовета, состоявшегося в этот понедельник и касавшегося как "ветеранов" (ребят, живущих в Центре, у которых за спиною от полугода до полутора лет в Центре), так и новобранцев, мне стало известно, что принимаю курс я, а также некоторая информация по предстоящим детям.
Итак, накануне курса я знаю, что должны явится с вещами и законными представителями следующие персонажи: кандидат в мастера спорта по велогонкам, проведший всё детство в спортлагерях и там же застигнутый врасплох за продажей лёгких наркотиков; два серийных "похитителя велосипедов", а точнее мопедов, - друг другу приходящиеся подельниками, а мне земляками с Васильевского острова; ловкач, в корыстных целях демонтировавший оборудование наружного наблюдения улиц, полицейских участков и метрополитена на полтора миллиона рублей; а также инкогнито, которое никто никогда не видел, кроме федерального судьи, приговорившего инкогнито к нам.
Попытаюсь сопровождать весь этот курс дневниковыми записями. Корреспондент БиБиСи, делавшая давеча о нас сюжет и опрометчиво задавшая одному из воспитанников вопрос о "бешеных вагинах", затем тщетно пыталась остановить поток обличительных и высоконравственных сентенций, иссякший лишь после предложения дежурного воспитателя перейти в гончарную мастерскую, которую юный моралист ненавидит до синих теней на скулах. Воспользовавшись лёгкой дезориентацией корреспондента, юноша виртуозно исчез здесь и возник, судя по звукам, в соседнем помещении, чем вызвал дополнительное восхищение у сотрудника информагенства. Она спросила, за что здесь этот ангел, после чего кисло выслушала правила хранения конфиденциальной информации в Центре. И слава Богу, лучше ей не знать. Это я к тому, что знание о прегрешениях, как и не знание оных, ничего не значат в смысле прогнозов. Поживём с детками, всё про них и откроется. Как обычно. С завтрашнего дня.
Я работаю в Центре четвёртый год и всё время хочу уволиться. Этим летом почти получилось. Мы в очередной - третий - раз свозили ребят на Русский Север.
Четыре машины, пять воспитателей, одиннадцать детей - и полтора месяца вполне сумасшедшей жизни, красиво озаглавленной в отчётных документах как "Школа Странствий".
Расскажу об этом, наверное, когда-нибудь после. В августе по возвращению я сбрил бороду, открыл собственное кафе и позвонил директору Центра Юлиане Владимировне Никитиной, что больше не могу. Долго кричал в трубку, дескать, всё бессмысленно и идиотски придумано, "они" неисправимые мерзавцы и поможет им лишь прямое вмешательство Господа Бога, а я, в конце концов, должен собственным детям - и так далее. ЮВ старательно слушала и полностью со мною соглашалась. Мои доводы были бесспорны, поскольку даже жена, выслушивая их ежевечерне, тоже кивала и делала серьёзное лицо. Через месяц я позвонил ЮВ в семь утра и решительно потребовал дежурство. Ну, хоть когда-нибудь.
Именно после педсовета, состоявшегося в этот понедельник и касавшегося как "ветеранов" (ребят, живущих в Центре, у которых за спиною от полугода до полутора лет в Центре), так и новобранцев, мне стало известно, что принимаю курс я, а также некоторая информация по предстоящим детям.
Итак, накануне курса я знаю, что должны явится с вещами и законными представителями следующие персонажи: кандидат в мастера спорта по велогонкам, проведший всё детство в спортлагерях и там же застигнутый врасплох за продажей лёгких наркотиков; два серийных "похитителя велосипедов", а точнее мопедов, - друг другу приходящиеся подельниками, а мне земляками с Васильевского острова; ловкач, в корыстных целях демонтировавший оборудование наружного наблюдения улиц, полицейских участков и метрополитена на полтора миллиона рублей; а также инкогнито, которое никто никогда не видел, кроме федерального судьи, приговорившего инкогнито к нам.
Попытаюсь сопровождать весь этот курс дневниковыми записями. Корреспондент БиБиСи, делавшая давеча о нас сюжет и опрометчиво задавшая одному из воспитанников вопрос о "бешеных вагинах", затем тщетно пыталась остановить поток обличительных и высоконравственных сентенций, иссякший лишь после предложения дежурного воспитателя перейти в гончарную мастерскую, которую юный моралист ненавидит до синих теней на скулах. Воспользовавшись лёгкой дезориентацией корреспондента, юноша виртуозно исчез здесь и возник, судя по звукам, в соседнем помещении, чем вызвал дополнительное восхищение у сотрудника информагенства. Она спросила, за что здесь этот ангел, после чего кисло выслушала правила хранения конфиденциальной информации в Центре. И слава Богу, лучше ей не знать. Это я к тому, что знание о прегрешениях, как и не знание оных, ничего не значат в смысле прогнозов. Поживём с детками, всё про них и откроется. Как обычно. С завтрашнего дня.