Мамонт земли Русскай...
И, заслышав на службе тоненькой голосочек
владыки Евлогия, всегда внутренне подтягиваюсь:
невозможно не молиться в храме,
когда непрестанно молится, бывает ведь ещё такое,
в нём сам владыка.
По сприключившемуся с нами ранжиру,
можно частенько встретить в отечестве нашем
епископа-чинушу,
с суховатой металикой в голосе
и призмой вороха входящих и исходящих бумаг,
через каковые он и обозревает живую жизнь,
и по творимому количеству коих
и меряет благополучие
епархиальной жизни,
а талант истового поповства
всегда находит в одном только умении -
по форме, каллиграфно и правильно
составлять прошения.
Попадается и старый тип епископа-барина,
какой епархию считает
даденной ему на откуп вотчиной,
какая беспременно должна холопски
пред ним прогибаться,
таскаться за чубы,
сама себя пороть на конюшне,
вилять хвостиком
в знак вечной благодарности владыке
за то, что он только у них есть,
постоянно доиться и отстёгиваться:
попы усиленно стригут свою паству и
на прокорме содержут
стригущего их ебискупа,
а ебискупов стрижёт уже сам Святейший...
Водится у нас и тип епископа-фельдфебеля -
с командным зыком,
погонами под рясою,
выстраиванием во фрунт
и убеждением, что загнанных на учениях пополошадей
тут же, за ненадобностью,
и сдают на живодёрню.
Появился и ширящий свои ряды
тип епископа-барыги,
у какого непременно свой есть бизнес
и какой даже попадей готов сдать в дом терпимости,
чтобы и от них была бы хоть какая-то польза.
Церковну вотчину свою
они представляют
большущим пылесосом: черным налом
утаённыя от налоговиков
денежки всасываются
и уже очищенныя, чрез
на бумаге проводимое
восстановление церковных руин,
уложенныя в стопочки и
перевязанныя подобающе,
в кейсах да дипломатах
наличными
среди хозяев жизни и расходятся.
Появился нежданно и тип епископа-гопника,
втихаря подымливающего травкой,
какой временами и сам косеет
от игрищ в новостатусно ампломбство
и обалдевающе всё никак не может к нему привыкнуть.
Со сленгом и ненармотивом,
на смеси каких он не ругается,
а просто разговаривает с челядью,
ежели надобно - кулачным правом и распальцовкой,
отправленный братвой во епископы
из-за брутальной неспособности
к стоящей работе,
и патологичной склонности
к мистицизму и суицидальной малахольности.
Есть ещё и вид смеси из энтих типажей,
наподобе царской водки или пороху,
какой, при 32-х зубой улыбище,
елейной скоговори: "Спаси, Господи" да "Спаси тя, Христос", -
с первого встречного-поперечного,
непременно ещё с живого,
три шкуры сдерёт.
Владыка Евлогий же,
как вымирающий уже подвид мамонта,
являет собой образ епископа-молитвенника
и, представте себе - ныне малопредставимое -
епископа-монаха...
Помню, как он по молодости
практиковал умную молитву
и как в Даниловом, будучи наместником,
в созерцательном настрое
пытался оставаться
даже занимаясь стройкою да суетою.
Вслед за Даниловым
он поднимал Оптину,
причём изначально выстраивая обитель
на общий соборно-молитвенный лад.
И оставаться бы ему и
вечно в праведных архимандритах,
если бы не случись у нас на Руси
пагубосуждальский раскол...
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post8866180/
владыки Евлогия, всегда внутренне подтягиваюсь:
невозможно не молиться в храме,
когда непрестанно молится, бывает ведь ещё такое,
в нём сам владыка.
По сприключившемуся с нами ранжиру,
можно частенько встретить в отечестве нашем
епископа-чинушу,
с суховатой металикой в голосе
и призмой вороха входящих и исходящих бумаг,
через каковые он и обозревает живую жизнь,
и по творимому количеству коих
и меряет благополучие
епархиальной жизни,
а талант истового поповства
всегда находит в одном только умении -
по форме, каллиграфно и правильно
составлять прошения.
Попадается и старый тип епископа-барина,
какой епархию считает
даденной ему на откуп вотчиной,
какая беспременно должна холопски
пред ним прогибаться,
таскаться за чубы,
сама себя пороть на конюшне,
вилять хвостиком
в знак вечной благодарности владыке
за то, что он только у них есть,
постоянно доиться и отстёгиваться:
попы усиленно стригут свою паству и
на прокорме содержут
стригущего их ебискупа,
а ебискупов стрижёт уже сам Святейший...
Водится у нас и тип епископа-фельдфебеля -
с командным зыком,
погонами под рясою,
выстраиванием во фрунт
и убеждением, что загнанных на учениях пополошадей
тут же, за ненадобностью,
и сдают на живодёрню.
Появился и ширящий свои ряды
тип епископа-барыги,
у какого непременно свой есть бизнес
и какой даже попадей готов сдать в дом терпимости,
чтобы и от них была бы хоть какая-то польза.
Церковну вотчину свою
они представляют
большущим пылесосом: черным налом
утаённыя от налоговиков
денежки всасываются
и уже очищенныя, чрез
на бумаге проводимое
восстановление церковных руин,
уложенныя в стопочки и
перевязанныя подобающе,
в кейсах да дипломатах
наличными
среди хозяев жизни и расходятся.
Появился нежданно и тип епископа-гопника,
втихаря подымливающего травкой,
какой временами и сам косеет
от игрищ в новостатусно ампломбство
и обалдевающе всё никак не может к нему привыкнуть.
Со сленгом и ненармотивом,
на смеси каких он не ругается,
а просто разговаривает с челядью,
ежели надобно - кулачным правом и распальцовкой,
отправленный братвой во епископы
из-за брутальной неспособности
к стоящей работе,
и патологичной склонности
к мистицизму и суицидальной малахольности.
Есть ещё и вид смеси из энтих типажей,
наподобе царской водки или пороху,
какой, при 32-х зубой улыбище,
елейной скоговори: "Спаси, Господи" да "Спаси тя, Христос", -
с первого встречного-поперечного,
непременно ещё с живого,
три шкуры сдерёт.
Владыка Евлогий же,
как вымирающий уже подвид мамонта,
являет собой образ епископа-молитвенника
и, представте себе - ныне малопредставимое -
епископа-монаха...
Помню, как он по молодости
практиковал умную молитву
и как в Даниловом, будучи наместником,
в созерцательном настрое
пытался оставаться
даже занимаясь стройкою да суетою.
Вслед за Даниловым
он поднимал Оптину,
причём изначально выстраивая обитель
на общий соборно-молитвенный лад.
И оставаться бы ему и
вечно в праведных архимандритах,
если бы не случись у нас на Руси
пагубосуждальский раскол...
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post8866180/