Когда рушится небо…
Сегодня - 25 лет землетрясению в Армении. 7 декабря 1988 года в 11 часов 41 минуту северную часть Армении буквально опрокинули сильнейшие подземные толчки…
Эпицентр землетрясения находился недалеко от Спитака, небольшого городка на 20 тысяч жителей. Его не стало в считанные секунды. Как потом выяснится, сила толчков достигала 10,5 баллов по 12-балльной шкале Рихтера.
Ленинакан (нынешний Гюмри) был разрушен на 80 процентов. Сильной пострадали два десятка других городов Армении, из 350 сел 58 оказались полностью разрушенными. По официальным данным, погибли 28 тысяч человек, 12 тысяч получили ранения, более полумиллиона остались без крова. По другим данным, количество погибших превышало официальную версию почти в два раза…
В республике перестали действовать более 170 промышленных предприятий, ущерб составил 13 млрд рублей.
Но все это статистика. Бездушные цифры. А вы представьте только на миг, что ваш дом вдруг вздыбился ввысь - и через несколько секунд страшная сила ведет его влево-вправо, разрывая, словно соломинки, спайки арматуры и цемента…
Железобетонные конструкции складываются, как карточные домики. В школах под завалами оказываются целые классы, в домах - целые семьи, рабочие не успевают выбраться из цехов…
фото rian.ru
Беду пытались замолчать
А в это время страна ничего не знала о трагедии. Короткое сообщение ТАСС, заканчивающееся трафаретным «в ряде районов имеются значительные разрушения, человеческие жертвы и раненые», появилось лишь на следующий день. Беду, как водилось, поначалу пытались замолчать. Но страна уже прошла через рентген Чернобыля…
…Вернувшись поездом из Москвы в Ригу 9 декабря, я пребывал в счастливом неведении. Едва после дороги залез под душ, как зазвонил телефон.
- Привет! Слышал, что в Армении землетрясение? - позвонил приятель, а почти следом позвонили с работы:
- Ты поедешь в Армению? - спросила меня коллега сквозь слезы. - Мы тут деньги собираем для пострадавших…
На следующий день с фотокорреспондентом Интсом Калниньшем мы уже летели в Ереван на борту учебного самолета рижского авиаучилища с курсантами-армянами в том числе, ринувшимися домой, в Армению… По пути мы дважды садились в разных аэропортах страны, пока прочно не засели в Сухуми.
«Добро» на вылет в Ереван все не давали, и неизвестно было, когда его вообще дадут. Курсантики кинулись искать какой-нибудь автобус, чтобы, скинувшись, добираться на нем. А мы с Интсом пошли «тормозить» самолеты. Рядом, на летном поле, загружали пачками дрожжей (прямо на сложенные сидения) пассажирский Як-40. Мы напросились помочь, и так, вместе с гуманитаркой, улетели в Ереван…
Уроки Армении
Нам, конечно, повезло. А многие спасатели, которых так ждали в Армении, сидели в аэропортах сутками. Власти оказались не готовыми ни к такому душевному порыву, ни к таким разрушениям. Министерства по ЧС тогда не существовало, а была лишь замшелая система гражданской обороны…
Поэтому, например, отряд из 14 профессиональных спелеологов из Усть-Каменогорска, не вписывавшийся в эту систему, ждал разрешения из обкома партии (!) на вылет в Ереван с 9 по 14 декабря - пять суток! Собственно, парней с каждым днем, с каждым часом превращали из команды спасателей в команду похоронщиков.
Да и через две недели после землетрясения, случалось, под завалами находили живых. Но подобных «воскрешений» - наперечет. Большинство же погребенных погибли сразу. А остававшиеся в живых умирали мучительной смертью - без воды и пищи, в кромешной тьме и холоде: температура в некоторых пострадавших районах ночами опускалась до 20 градусов мороза.
Но и прорывавшиеся в Армению (зачастую за свой счет и наперекор системе) спасатели были порой бессильны помочь обезумевшим от горя людям, пытавшимся голыми руками раздирать бетонные завалы, из под которых еще доносились крики их родных о помощи. Поэтому многие добрые сердца, примчавшиеся в Армению, кляли власти на чем свет стоит за успокоительную ложь по телевизору. Ведь в то же самое время на курганах обрушившихся зданий так не хватало подъемных кранов и другой техники для расчистки завалов.
Хорошо еще, что иностранные спасатели прибывали сюда со своим хоть и компактным, но мощным оборудованием. И даже с собственными продуктами. К слову, однодневный паек солдата американской армии однажды обеспечил нас с Интсом на сутки.
А наша неповоротливая госмахина в это время только-только разворачивала свои эшелоны, часто путая главное с второстепенным. Не потому ли и спустя неделю на руинах Спитака вместо тяжелой техники солдатики охраняли никому не нужные горы алюминиевых ложек-вилок. Не говоря уже о том, что транспортные самолеты и вертолеты с гуманитарными грузами и столь необходимой техников безжалостно сажались на землю, если вдруг в воздухе находился кто-то из членов правительства. А в Армению в те дни зачастили и Николай Рыжков (тогдашний премьер), и Дмитрий Язов (министр обороны), и другие высокие лица вместе с генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым…
Характерное признание: «В полдень, 11 декабря (спустя 4 дня после трагедии! - К.М.), никто еще не представлял, каковы истинные масштабы бедствия…» В этом признался несколько лет спустя предсовмина Рыжков! Поэтому он так и не понял, почему 12 декабря на площади в Ленинакане находящийся, по его же словам, в шоке от горя народ кричал правительственной делегации: «Зачем приехали! Дайте технику, дайте вертолеты!» Рыжков тогда не нашел ничего лучшего, чем попросить несчастных подождать сутки-двое…
Горькая патока
Но хочу подчеркнуть: без братской помощи (именно так!) всех республик Советского Союза (радость Азербайджана, устраивавшего салюты, не в счет) Армении одной со своей бедой было бы не справиться. Причем, помощь эта воспринималась так, как это бывает в нормальной семье. Как должное, а не как подачка.
…У меня дома хранится пуговичка с надписью «Спитак» (спитак - по-армянски - «белый»), подобранная мной в густой патоке, растекшейся по городским руинам из под обломков местного сахарного завода...
Такого количества гробов, как в Спитаке, я никогда больше в жизни не видел. Черные гробы в Белом городе. Они были повсюду. Большинство тогда пока еще пустых.
И страшная картина, врезавшаяся в память: маленький гробик, возле которого согнулся мужчина с почерневшим от горя лицом.
А рядом ветер треплет чью-то школьную тетрадь. Застрявшие среди арматуры семейные фотографии. В разрезанном стихией напополам доме на втором этаже застыли стенные часы..
А из уцелевшего погреба частного домика пожилая армянка выносит поднос с яблоками и угощает ими смущающегося солдатика. Тот не берет. Фотокор одной из центральных газет приободряет: «Да что ты, возьми, конечно!» И в тот же миг успевает с разворота, словно стреляя, сделать несколько кадров своей дорогущей фотокамерой. А мне при этом делается почему-то так горько…
На стадионе (самое безопасное место в случае новых толчков) рядом опять-таки с гробами были развернуты армейские палатки латвийских строителей. Среди них встретил родные «молодежкинские» лица Паши Разуваева, Аллы Петропавловской, Илана Полоцка. Хоть на душе потеплело…
в работе на завалах советским спасателям приходилось часто обходиться элементарными инструментами и надеяться лишь на силу своих рук
После мы с Интсом вместе с французскими спасателями уедем в горные деревушки. А потом в Риге нашу политически невыдержанную правду о землетрясении партийные бонзы Латинформа (латвийского отделения ТАСС, где мы тогда работали) выпускать откажутся. Я займу денег и брошу командировочные на стол, и отнесу свою заметку в «Молодежку». Чтобы люди знали и помнили…