Шварц Владимир Давыдович. РТИ: начальник цеха, главный инженер, ГИП, работник министерства. часть 1
"..мне как резинщику известно, что такое скоростные варки стали. Это - то же самое, что скоростные варки резинотехнических изделий, то есть воровство режимов. В результате - выпуск большего количества дерьма. То есть та сталь, которая выполнена не по нормам, не по правилам, а быстрее - она некачественная. Так же те же шины, те же резинотехнические изделия, выполненные в сокращенном режиме вулканизации, у них ходимость ниже нормативной, и расходы значительно больше. Это тоже одна из причин дефицита всего, потому что всё так делалось, абсолютно всё.
Все изделия, которые в стране, в любой отрасли промышленности, были режимными, то есть выполнялись по режиму, начиная с изделий химии, со всяких химических материалов, которые мы потребляли в резиновой промышленности в очень больших количествах - у нас же сотни наименований ингредиентов химических входило в состав резиновой смеси - так там тоже всё это делалось так же. Мне могут сказать: "Как же так, на всех... на вулканизационном оборудовании устанавливались контрольно-измерительные приборы и так далее, задавался режим, пятое-десятое?". Да, все было так. Но режим-то задавался кем? Человеком! Каким человеком? Ну, в резиновой промышленности - киповцем, то есть рабочим цеха КИП, контрольно-измерительных приборов. Ну, и попросил его прессовщик там: ты на минутку... Ну предположим, режим - восемь минут вулканизации, ну, примерно цифру произвольно назвал - сделай семь минут. Ну, он сделал семь минут.
Через семь минут пресс открылся - украли одну минуту. А изделие то недовулканизовано! Ходимость у него хуже - зато рабочий за смену сколько минут набирал? Арифметика-то простая. . В каждой варке может быть изделий сто - а может быть одно. Ну, если одно крупное - там, конечно, сложнее, там не восемь минут, а час может быть вулканизация.
.. И так было всё. Главное - во всех официальных установках по плану указывались штуки, или тонны, или квадратные метры. Качество не учитывалось нигде! Не было такого показателя официального, как качество. Да был ОТК - отдел технического контроля, был контроль резиновых смесей, так же воровали при изготовлении резиновых смесей, то есть уже на стадии изготовления резиновой смеси. Она шла дальше на переработку уже, чтобы из неё получили изделия, чтобы она превратилась в резину. А пока это резиновая смесь - это еще не резина, в ней ещё пока только пластичные свойства, а надо эластичные получить в процессе вулканизации. Так она уже шла туда недоперемешанная, недоделанная. Ну и что? Особенно это было в ночных сменах: вальцовщик должен был от каждой заправки, от каждого беча - это называлось беч - от каждого беча резиновой смеси, от каждой заправки должен был вырезать после вальцевания небольшой кусочек резины и тут же отправить на экспресс-контроль.
Экспресс-контроль находился в подготовительном цехе, это не центральная заводская лаборатория, а вот такой экспресс-контроль. Там за несколько минут проверяли по физико-механическим свойствам эту резину, и он выполнял все абсолютно точно на первой варке, но вырезал не один кусок, а вырезал столько кусков, сколько он бечей должен был сделать за смену, скажем, десять, а в следующей варке он воровал режим, а нёс кусочек от той, первой. В результате он выполнял норму примерно за час до конца рабочего дня, и, если это ночная смена - кто-то уходил домой втихаря, а кто-то продолжал работать и выполнял сверх нормы. То есть вот, вульгарно говоря, предположим, он за смену должен был сделать десять заправок, десять бечей. Он делал одиннадцать, скажем так.
Значит, что нужно было сделать с этим рабочим? Нужно было его наказывать, лишать премии, относить за его счет брак? Ничего подобного! Газеты о таком рабочем писали как о герое, который перекрыл норму. Я, когда читал в газете о скоростных плавках с фамилиями, с присвоением звания Героя Соцтруда, мне было и смешно и грустно, и хотелось тем, кто это пишет, просто сказать: "Какие же Вы идиоты, что Вы делаете - воспеваете воров, жуликов, и потом сами же покупаете автомобиль, шины, которые ходят по 20 тысяч километров, а то и того не ходят. И прочие изделия выходят из строя гораздо раньше - и ремни вентиляторные, и вообще всё - на автомобилях, которыми вы пользуетесь. То же самое в промышленности: эти же изделия... Ведь ремни не только для автомобилей - это же и для станков, транспортёрная лента, для шахтеров - вообще для промышленности. Так ведь то же самое! Для авиации - и то воровали. Потом какой-нибудь шланг из-за этого мог выйти и выходил из строя, и авария - самолет падал, люди погибали. Вот так работала советская промышленность. Все перевыполняли всё, брали повышенные обязательства...
..был такой генеральный секретарь, бывший начальник КГБ Андропов. Все тогда радовались, что он наведёт порядок. И вот на каком-то съезде ЦК или на пленуме - неважно - где он не мог быть по состоянию здоровья, он написал письмо на это собрание, в котором сказал, что надо бы на следующий год взять обязательства у всей промышленности на один процент увеличить выработку и на один процент снизить себестоимость.
Ну, казалось бы: что такое "на один процент"? Все это тут же подхватили, все начали принимать социалистические обязательства... Ну, естественно, что такое "на один процент" - на два на три, встречные планы пошли. То есть стали выпускать еще более худшие изделия. Ну, я всё меряю на свою промышленность, потому что в резиновой промышленности большая часть времени на производство того или иного изделия режимное - вулканизация. Приготовление резиновой смеси, вулканизация - это режимные.
Обработка - это ручная, там можно повысить производительность труда ловкостью, навыком, внедрением каких-то там специальных машинок для резки, обрезки и так далее. Но процесс вулканизации мог изменять только тот, кто был законодателем рецептуры режима, т.е. центральная заводская лаборатория. Оттуда спускались документы на рабочие места - режим работы, то есть минуты. Вот загрузки резиносмесителя - тут всё расписано поминутно: какой ингредиент засыпать на какой минуте? Скажем, на нулевой минуте каучук загружается, на там пятой минуте, на седьмой минуте или на третьей минуте технический углерод, потом мягчители и так далее - всё расписано. Теперь: все эти ингредиенты готовят люди на весах, взвешивают, всё это подается к резиносмесителю. Ну, к примеру, для вулканизации клиновых ремней приводных используется не сера, а цинковые белила. Наилит в каучук... наилит - это бензомаслостойкий... каучук то есть стойкий к нефтепродуктам, что из них делают бензин, смазочные масла и так далее. А наилит - его вулканизирующим веществом являются цинковые белила, а цинковые белила - это же краска.
Так сколько этой краски воруют? Значит, вот навесчица, которая стоит около весов и навешивает, ей написано там, скажем, сто грамм, у неё баночки там всякие, она должна сто грамм навесить - ну, что ей стоит 90 грамм навесить? Кто там проверит это? Надо, чтобы кто-то проверил, но никто там не проверял. Каждый день с завода белила выносили - попадались. Кого-то судили, кого-то увольняли - но воровали. А в результате-то резиновая смесь недополучала! И это не только цинковые белила там - и сурик, например, шёл как краска для каких-то изделий, и много чего, и синька, например, обычная синька, и прочее, и прочее. Использовались химикаты, которые и в быту использовались. Больше того: можно было просто украсть для продажи. Воровали - и продавали. И ловили на рынке наших же рабочих, облавы устраивали, и ловили, с нашей заводской там - с цинковыми белилами теми же.
И всё это поощрялось - приписки, вот эта вот гонка за штуками... Вот всё это я уже рассказывал - о планировании, когда мелкие изделия планировались не в штуках, а в весе, в тоннах! А теперь мы удивляемся, что наши машины - самые плохие в мире, что у них отказов в несколько раз больше, чем у импортных машин. Да просто там не воруют, наверное, и удерживают все режимы, где нужны режимы.
А каждая машина - я не имею в виду автомобиль, а вообще любую машину - автомобиль, подводную лодку, самолёт, танк, станок, трактор, комбайн, швейная машинка, я не знаю - ну всё на свете, нет ни одной машины, где не было бы какой-нибудь резиновой детали или резиноармированной. И без этой деталёшки, какого-нибудь сальничка - нам привычно это дело с автомобилями, с самолётами мы только как пассажиры дело имеем, а с автомобилями - как хозяева, так мало ли там маленьких сальничков всяких? Вот вышел какой-то сальничек, потекло масло - и всё, и привет. Шланг тормозной сделан с браком вот с таким, и в какой-то момент он растворился.
Ведь не секрет, что при отсутствии того же наилита делали на натуральном каучуке. И сверху это поощрялось. На натуральном каучуке. Самый такой наглядный пример, на котором я чуть не погорел, чуть в тюрьму не попал: стали переводить вариаторные ремни комбайнов на капрон - раньше на хлопчатобумажных тканях делали прорезиненных, а вот - на капрон. И стали, значит, выходить из строя они. Значит, не было... в какой-то момент не было наилита, там только наилит каучук применялся, никакой другой не применялся. Потому что ремни эти работали на комбайны, и там они частенько попадали в контакт с нефтепродуктами - ну, со смазочными маслами в частности, с горючим - и так далее. Вот, в Советском союзе был единственный завод наилита в Ереване, ну, бывали у него там какие-нибудь неполадки, аварии, и экологи там воевали, потому что он отравлял весь район, там очень большие вредности при производстве наилита выделялись в атмосферу. Что делать: у нас нет на заводе наилита - останавливать производство надо. Нам сверху команда: переводите эти самые ремни на натуральный каучук. Ну, стали переводить - что делать? - и гнать эти штуки.
Да, так вот: стали делать на натуральном каучуке, а натуральный каучук не терпит нефтепродуктов, он набухает и рвётся, и ремни на комбайнах стали выходить из строя через месяц работы. Не хватало их даже на один сезон! Представляете? Началась уборочная кампания - а ремней не хватало и на один сезон. Я вам рассказывал о случае, когда мы перешли на капрон - когда они начали вытягиваться, и был скандал, стали останавливаться комбайны. К счастью, я вспомнил, что в протоколе с производителем комбайнов, с Таганрогским этим КБ, конструкторским бюро, было оговорено, что они должны сделать лениксы, то есть натяжные ролики.
...вспоминаю, с чем мне приходилось сталкиваться - и вот, пожалуйста: изделия для добычи нефти разные, там огромные, скажем: рементор - это устройство, запирающее скважины. Это огромные там многокилограммовые изделия, армированные сталью и вот, не дай Бог, эти изделия сделать на каучуке, которые не маслобензостойкие. И вот, представляете: скважина, пробурена и заперта и вот эта резина растворилась, и оттуда фонтан врезал или газ, если это газовая скважина. И вот, вся промышленность работала так, мы выпускали все самое плохое в мире, наверное - я не знаю как там в Африке.
Итак, я работаю в Оренбурге, на оренбургском заводе резинотехнических изделий, где есть регенератное производство. В регенератном производстве - все отходы производства, так называемые хвосты. Я не буду рассказывать технологию, но это резина девулканизованная. Вообще что такое регенератное производство - это переработка старых покрышек или старой резины обратно в исходный материал, но не в каучук, а вот в вещество которое называется регенерат, то есть регенерация - восстановление, и это путем девулканизации. Вот резиновая смесь превращается в резину с помощью вулканизации, а вот обратный процесс - превратить резину в исходный какой-то материал называется регенерацией естественно, как и любой другой, а продукт называется регенерат. Это вещь, которая идет потом в резиновые смеси, особенно в медицине используется, в медицинских резиновых изделиях... Так вот, накапливались эти отходы годами - горы.
Это, во-первых, очень пожароопасная штука - ну, от спички не загорится, а если плеснуть керосинчика, бензинчика и поджечь, то это загорится, и ещё не погасишь, потому что высочайшая температура образуется. Так вот: на улице были горы этих хвостов, отходов, накопившихся за десять лет. Пожарники к нам придирались, то-сё, а нам некуда было их деть. И вот мы разработали... А ведь это были пятидесятые годы, ещё не успели остыть от войны, ничего не было. Мы решили попытаться сделать из этих отходов кровельный материал типа рубероида.
То есть пластину, которой можно было бы крыть легкие сарайчики там, скотные всякие помещения - не для домов жилых, конечно, а вот такое. У нас в это время... до этого была своя котельная. Мы пар для нужд производственных и для отопления делали в своей котельной. Там стоял паровозный котел, а с самого начала ещё просто паровоз стоял, потом - паровозный котёл. И мы, значит, часть вот этих отходов сжигали, но в основном углём топили эти котлы. Но проектом было предусмотрена подача пара и горячей воды с ТЭЦ, в нескольких километрах была ТЭЦ, "Красный маяк" называлась. И, наконец, этот проект был осуществлён, мы получили оттуда пар, горячую воду, в общем, все вот эти энергоносители, которые нужны были для производства.
К тому времени у нас уже работало производство резинотехнических изделий, а не только регенерат. И у нас это помещение котельной освободилось, мы выбросили оттуда котёл, все эти причиндалы, связанные с котельной, ну отремонтировали его. А нам было очень нужно сделать экспериментальный цех. Этот цех нужен для резинотехнических изделий, очень нужен для того, чтобы для массового производства готовить технологию, чтобы передать в основной цех уже... сразу можно было изделия изготовлять. Ну, так сказать, отрабатывать технологию. Ну, технология-то была, но отрабатывать там температурный режим пятое, десятое - и так далее...
И вот мы там - коллектив - решили... вот так сидели и думали: Господи, да что же с этими отходами делать? Сидели, и даже невозможно сказать, кому же в голову пришла эта мысль - вот, как-то пришла: а что, если нам попробовать делать из этого на каландре, добавляя туда кое-что - лаборатория нам подработает - кровельный материал типа рубероида - ну, то есть пластину? Пригласили лабораторию, разработали экспериментальный цех, разработали рецептуру - и начали эти хвосты перерабатывать. Конечный продукт выглядел, как бесконечная лента шириной такой же, как рубероид, то есть, по-моему метр двадцать или метр - я сейчас точно не помню, шириной. Где-то мы достали каландр, купили или с какого-то завода нам передали с баланса на баланс - я уже сейчас не помню - маленький каландр, длина валков - метр двести, то есть вот ширина ленты как раз туда укладывалась. Значит, мы перерабатывали вот эти хвосты, добавляли туда какие-то мягчители - я не помню рецепта - и из каландра шла лента. Её сворачивали, пропудривали и сворачивали в рулоны...
и вот эти рулоны мы стали продавать как кровельный материал: установили цену, всё, и начали продавать, и тем самым уменьшать это количество отходов... начали делать пластину кровельную, назвали ее резинороидом, и она выходила у нас как готовая продукция в рулонах, так же, как рубероид. Продавали мы ее через сельхозтехнику и местным оренбургским сельским жителям, колхозам, совхозам, и они были страшно довольны, потому что все было в дефиците - шифер достать было проблемой, железо кровельное - тоже...
..местные власти - исполком и обком партии - наложили на это сразу лапу, отнесли это к товарам народного потребления. Ну, это было для нас, для завода, выгодно, потому что выпуск товаров народного потребления тогда, после войны поощрялся, многие заводы, которые выпускали вооружение, стали делать кастрюли, сковородки, ножи, вилки - ничего же не было этого всего, за время войны всё это... ну, не то, что ничего, но это всё в дефиците было, просто так пойти в магазин и купить кастрюлю - это проблема была. Вот, они сразу наложили на это лапу и включили нам в план. Мы пытались их убедить, что не может быть никакого плана, это - отходы. Вот мы их все переработаем, и кончится этот резинороид. Нет - и нам это вбили в план. Ну, пару лет мы выпускали, пока не сработали все эти отходы, накопившиеся там за полтора десятка лет. Больше - завод начал работать ещё во время войны, как регенератный, в конце войны, по-моему, он начал работать, я уж точно не помню, так что вот этих хвостов накопились горы. Я говорю - горы, опасная вещь...
Через пару-тройку лет - я уж не помню, через сколько, но дело дошло вот до чего: что отходов нет - кончились отходы, вернее, они всё время появляются, но уже не в тоннах, а килограммах, и какой может быть резинороид? Мы же не можем производство пустить, людей и прочее-прочее, сделать два рулона - и остановиться. Ничего подобного: не будете выполнять - не будете получать премий. Ну, хоть верьте, хоть нет - пришлось делать резинороид из качественного регенерата, не из отходов регенерата, а из самого регенерата. В убыток себе. Потому что регенерат стоил значительно дороже - я сейчас цену не помню - значительно дороже, чем этот самый резинороид. Вот такая вот экономика была. Поэтому она и развалилась. Я, как пример ценообразования, приведу такую вещь. Нам в государственном плане товары народного потребления были коврики, резиновые коврики.
Был у нас один пресс, 800х800 мм, на котором мы дела эти коврики. Для того чтобы сделать коврик, нужно было сперва сделать резиновую смесь, потом эту резиновую смесь пропустить через каландр, потом полученные листы, пропущенные через каландр, нарезать на заготовки, потом заложить эти заготовки в пресс-формы, установить пресс-формы на прессе, произвести процесс вулканизации, обрезать заусенцы - и коврик готов. Так вот: коврик мы продавали в три раза дешевле - цена на него была установлена - чем сырая смесь, из которого он делался.
Если мы продавали сырую смесь - а у нас был обувной, я уже рассказывал, по-моему, сапоги какие-то делали резиновые, у них своей резины не было, они к нам очень часто просили сделать им сырых резин. Вот, мы им делали резины. Ну, немножко другая рецептура, но, в общем, тот же самый процесс... Так вот: тонна резиновой сырой смеси, сделали резиновую смесь в резиносмесителе и продали. Так это в три раза дороже, чем её пропустить через каландр, обрезать, вырезать заготовку, свулканизовать на прессе, и так далее - и получить коврик с рисунком. Это дешевле, то есть в убыток. Какая же это экономика? Значит, вот это перекрывали цены на товары промышленного назначения, а различие - скажем, какой-нибудь сальник к автомобилю промышленного назначения или частного народного назначения. Вот человек купил автомобиль - "Москвич" там, "Жигули", "Запорожец" - или какое-то производство купило автомобиль. Какая разница... Вот, это - один пример.
Приведу второй пример - государственный план по сдаче металлолома. Значит, всем предприятиям, в том числе и нашему заводу резинотехнических изделий, который металлом... у него только оборудование было металлическое и ремонтно-механический цех обрабатывал там для ремонтных нужд металл - стружка была, никакого металла у нас не было. Нет, нам был установлен план, как и всем, по сдаче металлолома, причем это настолько строго было, что в случае невыполнения плана по несдаче металлолома руководство завода лишалось премии при всех остальных положительных показателях. Что же мы делали, как выходить из положения заводу?
Ну, первое: в производстве регенерата в результате регенерации покрышек появляется металл. Какой же это металл? Бортовое колесо. Все вы знаете, что у любой шины есть бортовое кольцо, это бортовое кольцо внутри себя имеет проволоку. На шинном заводе делают эти бортовые кольца, значит, вокруг этой проволоки ткань прорезиненная, резина. Первая операция в регенератном производстве заключается в том, что на специальной машине-борторезке, из шины, из покрышки вырезается бортовое кольцо и выбрасывается в сторону - металл в регенерат попасть не должен. В процессе превращения старой покрышки в регенерат есть такие переделы, как дробление, дробильные вальцы, размолы, и так далее, и так далее. Обязательно на конечных, там, где идёт переход крошки из одного состояния в другое, более мелкое, там везде стоят магнитные сепараторы, которые улавливают металл из этой крошки, металл удаляют.
Потому что, если в регенерате будет металл, значит, там, у кого регенерат будет как сырье, этот металл может навредить. Поэтому бортовые кольца накапливались горами. Та же самая проблема - что с ними делать? А какой-то умник посчитал, что там есть проволока. Вот вы извольте эту проволоку оттуда вынимать и сдавать в металлолом - вот у вас есть металлолом. А как её оттуда вынешь? Никакой технологии нету, единственный способ - разжигать огромные костры сжигать эти самые бортовые кольца, выжигать проволоку, то есть резину и ткань, и когда она вокруг этой проволоки вся выгорит, останется проволока - вот её и сдавать. Идиотизм полный! Ну, скажем, когда у нас была своя котельная, то мы к угольку подбрасывали бортовые кольца, потом оттуда, из стопки вытаскивали эту обгоревшую проволоку. Но самым лучшим способом было следующее, опять же сельская местность выручала.
Она у нас брала эти кольца, мы за них брали какие-то копейки, в общем, гроши, но: она за нас сдавала металлолом. Где они брали металлолом - нас не интересовало. Нас интересовало, человек приехал из какого-то района там, из колхоза-совхоза за бортовыми кольцами - я потом расскажу, куда они их использовали - за бортовыми кольцами... Пожалуйста, привези справку. Ты хочешь получить с тонну, там скажем, бортовых колец? Значит, нам известно, что в каждом среднем, в каждом бортовом кольце, скажем, полкилограмма, к примеру, или двести грамм, триста грамм проволоки - это неважно. Значит, покупаешь тонну - привези справку, что ты сдал за Оренбургский регенератный завод столько-то металла
..приезжали они покупать у нас эти бортовые кольца и привозили справку о сдаче металлолома. Мы эти справки прикладывали к выполнению плана по сдаче металлолома. Были случаи когда мы вынуждены были ради этого сдавать хороший металл, который куда дороже металлолома. Ну, экономика социализма - она не в том, у неё главное - не чтобы экономика была экономной, там главное - чтобы выполнить план по штукам...
Что же они делали с бортовыми кольцами: вот, что называется - голь на выдумки хитра. Они из этих бортовых колец делали стены для сараев, для скотных всяких помещений - там для кур, уток, птиц. Что же это такое было, для интереса? Кольцо растягивалось... Вот представляете себе кольцо: взять его двумя руками справа и слева и растянуть, тогда верхняя её дуга и нижняя дуга сблизятся, получится такой типа эллипс... нет не эллипс, скорее... не знаю как такую фигуру назвать, поскольку эти верхняя и нижняя дуга будут идти параллельно.
Значит, так: в землю забивается кол, диаметром сантиметров десять, наверное, или труба, рядом с ней на таком расстоянии, чтобы бортовое кольцо растянув, насадить на эти 2 кольца, чтобы получилось между половинками верхней и нижней частью кольца чтобы был зазор, равный диаметру этой трубы - понятно да? И вот так они... Вот предположим: два метра высотой кол или труба, хорошо забитая в землю. Вот на них нанизываются эти самые кольца, причём так вот, через одно. Вот нанизали первое кольцо, опустили его до земли. Дальше нанизывают кольцо следующего ряда. Понятно, да? Итак, вот они идут, между кольцами образуается зазор. Зазор на как раз ту толщину кольца. Дальше это всё замазывают туда, внутрь набивается какой-то... ну, не знаю, чего они туда набивали - навоз сухой, солому, сено там... Бог знает что они туда только не набивали. И потом они всё это обмазывали глиной.
И получалась стена, которая держала тепло какое-то, в том числе и зимой, но достаточная для, скажем, птицы там или для овец. Или просто сарай для всякого скарба. Вот, получалась стена. Вот таким образом из колец делали стену - одну, вторую, третью, четвёртую, заднюю, переднюю, между какими-то трубами оставляли для двери, ну, место, дверь навешивали... потом сверху клали тоже что-то там, крыша получалась. На крышу клали наш резинороид - вот тебе готовое помещение: лёгкое, дешёвое, удобное... Правда, горючее. Ну, в те времена на это не особенно обращали внимание.
И вот этот резинороид несколько лет стоял, держал воду, то есть через него не проходили дожди. Хорошая под ним делалась деревянная решётка, чтобы зимой снегом не продавливала. Снег счищали. Обычно эти строения-то были одноэтажные, невысокие, так что сметали снег оттуда сверху, вот... ну, ходить по этому, конечно, не полагалось. Так вот, вот вам две истории - план по металлолому заводу, производящему резиновые изделия. Я уж не говорю о том, что планировалось... парикмахерским планы были, там мастерским обуви - у всех был план. Вообще никакой организации государственной без плана не было, а негосударственных организаций - их ликвидировали где-то в пятидесятые годы, ещё до этого были промкооперации, потребительские кооперации, а потом всё это ликвидировали, всё стало государственным, абсолютно всё, сто процентов.
Негосударственного не было ни-че-го. Как следствие этого, всё было зацентрализовано. Значит, хочет завод на собственные средства... я уже рассказывал про амортизационные отчисления, которые приближали ему до поры до времени, я потом рассказывал, что потом отобрали это и централизовали. Вот хочет завод себе что-то построить - ну, такое, несерьёзное, скажем... сарай для хранения... ну, не знаю, чего - склад. На это нужен проект, и проект не просто вот проектного отдела заводского, а проект организации "Резинопроект", который проектировал, со всякими утверждениями там и так далее, и так далее. Внутри завода можно было делать самим. Ну, например, для того, чтобы установить дополнительное оборудование в цехе, не нужно было никаких согласований, то есть, вернее, никакого "Резинопроекта", это мог делать свой проектный отдел, но по всем правилам, по всем нормам, не нарушая никаких норм.
И этот проект нужно было согласовывать с местными контролирующими органами - с техническим инспектором ЦК профсоюза, с госгортехнадзором, если это госгортехнадзоровское оборудование или цех, там с пожарниками, с санэпидстанциями там - и так далее. Всё это нужно было согласовывать. А ежели там были отклонения от нормы, нужно было это обговаривать и какие-то меры делать, оговаривая это. Можно было с какими-то нарушениями, но при этом нужно было предусмотреть какие-то меры, защищающие человека. Вот...
А вот так вот мы и жили, вот продать завод ничего не мог без фондов - я уже рассказывал - только некондицию он мог продавать. Вот некондицию он мог продавать. А некондиция - это, значит, отклонение от нормы внешне видовым дефектам. Но, поскольку всё было в дефиците, то у нас эту некондицию с руками отрывали. У нас даже однажды в цехе - я, по-моему, рассказывал - потери от брака оказались красным, то есть как прибыль. У нас накопилось большое количество изделий - я уже забыл, как это изделие называлось - для комбайна была такая втулка резинометаллическая... резинотканеметаллическая. Делали их на литьевых прессах. И вот ОТК браковала, браковала - накопилась гора. По внешне-видовым дефектам. У нас, скажем, потеря от брака в каком-то месяце, ну, предположим, составляли тысячу рублей. А нам удалось эту некондицию как некондицию продать, стоила она на 25% дешевле, только и всего. Я вам рассказал про ремни вариаторные для комбайнов в Черкесске, как обком заставлял сверх плана делать, мы специально делали, переводили их в некондицию и продавали... свои собственные... наместничество это называлось.
.. продали мы эти втулки, написали письма - я это рассказывал всё - и у нас в каком-то месяце полученных за продажу этих втулок денег оказалось больше, чем потерь от брака. В результате это получилось красным, то есть наоборот, прибыль от брака получилась. Вот, такие абсурдные вещи были... Никакого вот... цеховых учётов не было, это где-то в 60-е, наверное, годы появилась гонка за перевод цехов на так называемый хозрасчёт. Но сперва это была просто липа, а потом вот я был начальником цеха в Оренбурге, значит, мы собрали совещание по этому поводу, и я там говорю: "Поставьте мне счётчики цеховые на электричество, на воду, на пар, на горячую воду, чтобы... тогда будет хозрасчёт. А это что за хозрасчёт? Вы берёте всё по заводу, делите между цехами
В дополнение к вопросу о металлоломе и металле... Мы заказывали каждый год металл: кругляк, лист - для ремонтных нужд. Сортамент кругляка был довольно скудный, то есть не то, что вот, скажем там, через каждые два миллиметра диаметр, а, скажем, десять миллиметров, а следующий - тридцать миллиметров. Кроме того, нам, как заводу не машиностроительному, не металлообрабатывающему, конечно, давали всё это очень скудно, и нам приходилось иногда изыскивать металл в металлоломе. Рядом с нами был паровозоремонтный завод. У нас с ними были хорошие отношения: мы им помогали там резиновыми изделиями, когда у нас РТИ начало там работать, а они иногда давали нам выработанные вагонные оси. Это - великолепный легированный металл - они должны были сдавать его в металлолом, естественно.
Ну, они выходили, план свой по металлолому там выполняли, и у них можно было так вот выпросить парочку-тройку выработанных, приготовленных к сдаче в металлолом вагонных осей. Диаметр вагонной оси в средней части этой оси - не там, где колёса одеваются, там под колёса диаметр поменьше - а вот вся остальная, диаметром, наверное, миллиметров двести , если не больше. Вот, у нас вышел из строя валик, вышел из строя вал, валик какой-то в каком-то редукторе или на какой-то машине. Диаметром этот валик, вот эта ось, на которой шестерёнки там насажены, предположим, тридцать миллиметров. А у нас ближайший металл, причём самой паршивой стали, стали 3Е, как мы её называли, "репа" - 50 миллиметров. Ну, значит, ставилась на токарный станок 50-миллиметровая болванка, и с неё снималось, чтобы получить 30 миллиметров, 20 миллиметров срезалось в стружку.
А иногда подпирало так, что вот срочно нужно сделать какой-то вал, ось какую-то, а кроме вагонной оси, ничего нет, а стоит оборудование - каландр, например там, или вальцы. То есть то, без чего план не может быть основной там - по регенерату, по РТИ. Так выгоняли в стружку с 200 миллиметров до 50! Вот на токарном станке токарь снимал стружку, чтобы 200-миллиметровый диаметр превратить в 50-миллиметровый! Вместо того, чтобы снабдить нас - ну, не так уже много этого металла нужно было - но мы его всегда заказывали в большом ассортименте, в сортаменте. То есть вот эта вот ступенька диаметров. А нам не давали, давали то, что было там на складе. То есть мы загоняли в стружку огромное количество металла. И это не только мы - так везде было. Вот на наших заводах РТИ везде так было!
Такая же история - только там не в стружку - была, скажем, со строительством. Вот предположим, нам на заводе нужно сделать козлы для поднятия тяжестей, большие козлы высотой там в два метра, где можно подвесить таль, чтобы поднимать, скажем, пятитонный валок. Для этого нужен швеллер или двутавр - ну, скажем, десятый. А у нас есть на заводе только тридцатка. И что делать? Ну, значит, делали из тридцатки. То есть в несколько раз больше тратили металла. Для того, чтобы поднять пять тонн, делали такой, где можно сто тонн поднять. И вот такая экономика во всём была! Можно десятки примеров приводить, и вот вся экономика была такая - затратная. Я уже вам рассказывал о планировании строительства в миллионниках, что ты хоть и сэкономил, сделал хорошее дело, а тебе фиг, а не премия, потому что ты смету не истратил - ты должен был истратить смету.
Вот я вспомнил, про наш ремонтно-механический цех - я начальником этого цеха работал несколько лет, поэтому отлично это знаю... Или как в кузнице: кузнец занимался тем, чтобы из квадрата толстого, большого квадрата, скажем, десять на десять, или сто на сто миллиметров, сделать квадрат пятьдесят на пятьдесят. Болванку нагревали, без конца стучали по ней молотом, пока её не вытягивали в нужный... потом обрабатывали её на строгальном станке - и нужный квадрат получался. Вот так вот было, причём не только вскоре после войны, это и в восьмидесятые годы, когда начала разваливаться экономика - то же самое было! Так же заводы РТИ снабжали в последнюю очередь металлом, инструментом слесарным, токарным и так далее. В последнюю очередь. Вот мне, как начальнику ремонтно-механического цеха, приходилось нарушать закон, уголовно нарушать закон. Например, нужен победит для резцов. Не выделяют нам. Каждый год заказываем победит - не выделяют. Нужны нам фрезы для фрезерного станка - не выделяют нам фрез. А на базаре, на рынке можно это купить. Ну, на других заводах воруют и продают. Но купить-то можно только за наличные деньги! А как, где, откуда взять наличные деньги? Не выжмешь же из своей зарплаты покупать! Хотя иногда и приходилось это делать...
Значит, был такой Ваня Казанцев, доверенное лицо, так сказать, моё. Я ему верил. Это был очень честный парень. Он строгальщик-фрезеровщик был. Я ему выписывал премию, он эту премию получал, я ему говорил: "Ваня, в воскресенье съездишь на рынок, купишь там такие-то фрезы, там такой-то победит - ну, инструмент какой-то". Ваня ехал и покупал. Вот так приходилось выходить из положения. Вот попадись на этом - тюрьма: расхищение социалистической собственности, премии незаконные, и так далее, и так далее. И иди потом доказывай, что корысти-то никакой не было, что ты в карман себе ничего не положил. Ну, хорошо, ни разу не попались, всё обошлось. А ведь на рынках делали облавы и ловили тех, кто торговал этим инструментом. С нашего завода тоже торговали. Вот когда пустили РТИ - воровали изделия РТИ, резинотехнические для автомобилей, которых нигде купить нельзя было- вот всякие сальники, уплотнения, вентиляторные ремни и прочее... Воровали - выносили с завода и продавали на рынке там. Облавы делали - ловили, судили, сажали. Вот, вот такая экономика социализма была. И во главе всего - лозунг: "План - любой ценой".
планировалось абсолютно всё, в том числе и расходы - на канцелярские принадлежности, на командировки, на телефонные междугородние разговоры, там скажем, на мебель - ну, на всё. В техпромфинплане были эти все строчки, каждая строчка. Я уже вам рассказывал о том, что можно было с другим городом связаться по телефону, но, оказывается, мы телефонные расходы запланированные уже истратили, поэтому посылали в командировку. Это неважно, что дороже - зато уложились в строчку.
К чему это приводило? Это приводило к тому, что в конце года, когда выяснялось, что, скажем... Да, главное: планирование на следующий год по всем этим строчкам отсчитывалось от выполнения или, значит, израсходования средств прошлого, вот текущего года. И ежели я сэкономил что-то, скажем, вместо 1000 рублей, предположим, на канцелярщину, на скрепки, на карандаши, истратил 950 рублей, то мне на следующий год заложат 950 рублей, а то и 940.
Все изделия, которые в стране, в любой отрасли промышленности, были режимными, то есть выполнялись по режиму, начиная с изделий химии, со всяких химических материалов, которые мы потребляли в резиновой промышленности в очень больших количествах - у нас же сотни наименований ингредиентов химических входило в состав резиновой смеси - так там тоже всё это делалось так же. Мне могут сказать: "Как же так, на всех... на вулканизационном оборудовании устанавливались контрольно-измерительные приборы и так далее, задавался режим, пятое-десятое?". Да, все было так. Но режим-то задавался кем? Человеком! Каким человеком? Ну, в резиновой промышленности - киповцем, то есть рабочим цеха КИП, контрольно-измерительных приборов. Ну, и попросил его прессовщик там: ты на минутку... Ну предположим, режим - восемь минут вулканизации, ну, примерно цифру произвольно назвал - сделай семь минут. Ну, он сделал семь минут.
Через семь минут пресс открылся - украли одну минуту. А изделие то недовулканизовано! Ходимость у него хуже - зато рабочий за смену сколько минут набирал? Арифметика-то простая. . В каждой варке может быть изделий сто - а может быть одно. Ну, если одно крупное - там, конечно, сложнее, там не восемь минут, а час может быть вулканизация.
.. И так было всё. Главное - во всех официальных установках по плану указывались штуки, или тонны, или квадратные метры. Качество не учитывалось нигде! Не было такого показателя официального, как качество. Да был ОТК - отдел технического контроля, был контроль резиновых смесей, так же воровали при изготовлении резиновых смесей, то есть уже на стадии изготовления резиновой смеси. Она шла дальше на переработку уже, чтобы из неё получили изделия, чтобы она превратилась в резину. А пока это резиновая смесь - это еще не резина, в ней ещё пока только пластичные свойства, а надо эластичные получить в процессе вулканизации. Так она уже шла туда недоперемешанная, недоделанная. Ну и что? Особенно это было в ночных сменах: вальцовщик должен был от каждой заправки, от каждого беча - это называлось беч - от каждого беча резиновой смеси, от каждой заправки должен был вырезать после вальцевания небольшой кусочек резины и тут же отправить на экспресс-контроль.
Экспресс-контроль находился в подготовительном цехе, это не центральная заводская лаборатория, а вот такой экспресс-контроль. Там за несколько минут проверяли по физико-механическим свойствам эту резину, и он выполнял все абсолютно точно на первой варке, но вырезал не один кусок, а вырезал столько кусков, сколько он бечей должен был сделать за смену, скажем, десять, а в следующей варке он воровал режим, а нёс кусочек от той, первой. В результате он выполнял норму примерно за час до конца рабочего дня, и, если это ночная смена - кто-то уходил домой втихаря, а кто-то продолжал работать и выполнял сверх нормы. То есть вот, вульгарно говоря, предположим, он за смену должен был сделать десять заправок, десять бечей. Он делал одиннадцать, скажем так.
Значит, что нужно было сделать с этим рабочим? Нужно было его наказывать, лишать премии, относить за его счет брак? Ничего подобного! Газеты о таком рабочем писали как о герое, который перекрыл норму. Я, когда читал в газете о скоростных плавках с фамилиями, с присвоением звания Героя Соцтруда, мне было и смешно и грустно, и хотелось тем, кто это пишет, просто сказать: "Какие же Вы идиоты, что Вы делаете - воспеваете воров, жуликов, и потом сами же покупаете автомобиль, шины, которые ходят по 20 тысяч километров, а то и того не ходят. И прочие изделия выходят из строя гораздо раньше - и ремни вентиляторные, и вообще всё - на автомобилях, которыми вы пользуетесь. То же самое в промышленности: эти же изделия... Ведь ремни не только для автомобилей - это же и для станков, транспортёрная лента, для шахтеров - вообще для промышленности. Так ведь то же самое! Для авиации - и то воровали. Потом какой-нибудь шланг из-за этого мог выйти и выходил из строя, и авария - самолет падал, люди погибали. Вот так работала советская промышленность. Все перевыполняли всё, брали повышенные обязательства...
..был такой генеральный секретарь, бывший начальник КГБ Андропов. Все тогда радовались, что он наведёт порядок. И вот на каком-то съезде ЦК или на пленуме - неважно - где он не мог быть по состоянию здоровья, он написал письмо на это собрание, в котором сказал, что надо бы на следующий год взять обязательства у всей промышленности на один процент увеличить выработку и на один процент снизить себестоимость.
Ну, казалось бы: что такое "на один процент"? Все это тут же подхватили, все начали принимать социалистические обязательства... Ну, естественно, что такое "на один процент" - на два на три, встречные планы пошли. То есть стали выпускать еще более худшие изделия. Ну, я всё меряю на свою промышленность, потому что в резиновой промышленности большая часть времени на производство того или иного изделия режимное - вулканизация. Приготовление резиновой смеси, вулканизация - это режимные.
Обработка - это ручная, там можно повысить производительность труда ловкостью, навыком, внедрением каких-то там специальных машинок для резки, обрезки и так далее. Но процесс вулканизации мог изменять только тот, кто был законодателем рецептуры режима, т.е. центральная заводская лаборатория. Оттуда спускались документы на рабочие места - режим работы, то есть минуты. Вот загрузки резиносмесителя - тут всё расписано поминутно: какой ингредиент засыпать на какой минуте? Скажем, на нулевой минуте каучук загружается, на там пятой минуте, на седьмой минуте или на третьей минуте технический углерод, потом мягчители и так далее - всё расписано. Теперь: все эти ингредиенты готовят люди на весах, взвешивают, всё это подается к резиносмесителю. Ну, к примеру, для вулканизации клиновых ремней приводных используется не сера, а цинковые белила. Наилит в каучук... наилит - это бензомаслостойкий... каучук то есть стойкий к нефтепродуктам, что из них делают бензин, смазочные масла и так далее. А наилит - его вулканизирующим веществом являются цинковые белила, а цинковые белила - это же краска.
Так сколько этой краски воруют? Значит, вот навесчица, которая стоит около весов и навешивает, ей написано там, скажем, сто грамм, у неё баночки там всякие, она должна сто грамм навесить - ну, что ей стоит 90 грамм навесить? Кто там проверит это? Надо, чтобы кто-то проверил, но никто там не проверял. Каждый день с завода белила выносили - попадались. Кого-то судили, кого-то увольняли - но воровали. А в результате-то резиновая смесь недополучала! И это не только цинковые белила там - и сурик, например, шёл как краска для каких-то изделий, и много чего, и синька, например, обычная синька, и прочее, и прочее. Использовались химикаты, которые и в быту использовались. Больше того: можно было просто украсть для продажи. Воровали - и продавали. И ловили на рынке наших же рабочих, облавы устраивали, и ловили, с нашей заводской там - с цинковыми белилами теми же.
И всё это поощрялось - приписки, вот эта вот гонка за штуками... Вот всё это я уже рассказывал - о планировании, когда мелкие изделия планировались не в штуках, а в весе, в тоннах! А теперь мы удивляемся, что наши машины - самые плохие в мире, что у них отказов в несколько раз больше, чем у импортных машин. Да просто там не воруют, наверное, и удерживают все режимы, где нужны режимы.
А каждая машина - я не имею в виду автомобиль, а вообще любую машину - автомобиль, подводную лодку, самолёт, танк, станок, трактор, комбайн, швейная машинка, я не знаю - ну всё на свете, нет ни одной машины, где не было бы какой-нибудь резиновой детали или резиноармированной. И без этой деталёшки, какого-нибудь сальничка - нам привычно это дело с автомобилями, с самолётами мы только как пассажиры дело имеем, а с автомобилями - как хозяева, так мало ли там маленьких сальничков всяких? Вот вышел какой-то сальничек, потекло масло - и всё, и привет. Шланг тормозной сделан с браком вот с таким, и в какой-то момент он растворился.
Ведь не секрет, что при отсутствии того же наилита делали на натуральном каучуке. И сверху это поощрялось. На натуральном каучуке. Самый такой наглядный пример, на котором я чуть не погорел, чуть в тюрьму не попал: стали переводить вариаторные ремни комбайнов на капрон - раньше на хлопчатобумажных тканях делали прорезиненных, а вот - на капрон. И стали, значит, выходить из строя они. Значит, не было... в какой-то момент не было наилита, там только наилит каучук применялся, никакой другой не применялся. Потому что ремни эти работали на комбайны, и там они частенько попадали в контакт с нефтепродуктами - ну, со смазочными маслами в частности, с горючим - и так далее. Вот, в Советском союзе был единственный завод наилита в Ереване, ну, бывали у него там какие-нибудь неполадки, аварии, и экологи там воевали, потому что он отравлял весь район, там очень большие вредности при производстве наилита выделялись в атмосферу. Что делать: у нас нет на заводе наилита - останавливать производство надо. Нам сверху команда: переводите эти самые ремни на натуральный каучук. Ну, стали переводить - что делать? - и гнать эти штуки.
Да, так вот: стали делать на натуральном каучуке, а натуральный каучук не терпит нефтепродуктов, он набухает и рвётся, и ремни на комбайнах стали выходить из строя через месяц работы. Не хватало их даже на один сезон! Представляете? Началась уборочная кампания - а ремней не хватало и на один сезон. Я вам рассказывал о случае, когда мы перешли на капрон - когда они начали вытягиваться, и был скандал, стали останавливаться комбайны. К счастью, я вспомнил, что в протоколе с производителем комбайнов, с Таганрогским этим КБ, конструкторским бюро, было оговорено, что они должны сделать лениксы, то есть натяжные ролики.
...вспоминаю, с чем мне приходилось сталкиваться - и вот, пожалуйста: изделия для добычи нефти разные, там огромные, скажем: рементор - это устройство, запирающее скважины. Это огромные там многокилограммовые изделия, армированные сталью и вот, не дай Бог, эти изделия сделать на каучуке, которые не маслобензостойкие. И вот, представляете: скважина, пробурена и заперта и вот эта резина растворилась, и оттуда фонтан врезал или газ, если это газовая скважина. И вот, вся промышленность работала так, мы выпускали все самое плохое в мире, наверное - я не знаю как там в Африке.
Итак, я работаю в Оренбурге, на оренбургском заводе резинотехнических изделий, где есть регенератное производство. В регенератном производстве - все отходы производства, так называемые хвосты. Я не буду рассказывать технологию, но это резина девулканизованная. Вообще что такое регенератное производство - это переработка старых покрышек или старой резины обратно в исходный материал, но не в каучук, а вот в вещество которое называется регенерат, то есть регенерация - восстановление, и это путем девулканизации. Вот резиновая смесь превращается в резину с помощью вулканизации, а вот обратный процесс - превратить резину в исходный какой-то материал называется регенерацией естественно, как и любой другой, а продукт называется регенерат. Это вещь, которая идет потом в резиновые смеси, особенно в медицине используется, в медицинских резиновых изделиях... Так вот, накапливались эти отходы годами - горы.
Это, во-первых, очень пожароопасная штука - ну, от спички не загорится, а если плеснуть керосинчика, бензинчика и поджечь, то это загорится, и ещё не погасишь, потому что высочайшая температура образуется. Так вот: на улице были горы этих хвостов, отходов, накопившихся за десять лет. Пожарники к нам придирались, то-сё, а нам некуда было их деть. И вот мы разработали... А ведь это были пятидесятые годы, ещё не успели остыть от войны, ничего не было. Мы решили попытаться сделать из этих отходов кровельный материал типа рубероида.
То есть пластину, которой можно было бы крыть легкие сарайчики там, скотные всякие помещения - не для домов жилых, конечно, а вот такое. У нас в это время... до этого была своя котельная. Мы пар для нужд производственных и для отопления делали в своей котельной. Там стоял паровозный котел, а с самого начала ещё просто паровоз стоял, потом - паровозный котёл. И мы, значит, часть вот этих отходов сжигали, но в основном углём топили эти котлы. Но проектом было предусмотрена подача пара и горячей воды с ТЭЦ, в нескольких километрах была ТЭЦ, "Красный маяк" называлась. И, наконец, этот проект был осуществлён, мы получили оттуда пар, горячую воду, в общем, все вот эти энергоносители, которые нужны были для производства.
К тому времени у нас уже работало производство резинотехнических изделий, а не только регенерат. И у нас это помещение котельной освободилось, мы выбросили оттуда котёл, все эти причиндалы, связанные с котельной, ну отремонтировали его. А нам было очень нужно сделать экспериментальный цех. Этот цех нужен для резинотехнических изделий, очень нужен для того, чтобы для массового производства готовить технологию, чтобы передать в основной цех уже... сразу можно было изделия изготовлять. Ну, так сказать, отрабатывать технологию. Ну, технология-то была, но отрабатывать там температурный режим пятое, десятое - и так далее...
И вот мы там - коллектив - решили... вот так сидели и думали: Господи, да что же с этими отходами делать? Сидели, и даже невозможно сказать, кому же в голову пришла эта мысль - вот, как-то пришла: а что, если нам попробовать делать из этого на каландре, добавляя туда кое-что - лаборатория нам подработает - кровельный материал типа рубероида - ну, то есть пластину? Пригласили лабораторию, разработали экспериментальный цех, разработали рецептуру - и начали эти хвосты перерабатывать. Конечный продукт выглядел, как бесконечная лента шириной такой же, как рубероид, то есть, по-моему метр двадцать или метр - я сейчас точно не помню, шириной. Где-то мы достали каландр, купили или с какого-то завода нам передали с баланса на баланс - я уже сейчас не помню - маленький каландр, длина валков - метр двести, то есть вот ширина ленты как раз туда укладывалась. Значит, мы перерабатывали вот эти хвосты, добавляли туда какие-то мягчители - я не помню рецепта - и из каландра шла лента. Её сворачивали, пропудривали и сворачивали в рулоны...
и вот эти рулоны мы стали продавать как кровельный материал: установили цену, всё, и начали продавать, и тем самым уменьшать это количество отходов... начали делать пластину кровельную, назвали ее резинороидом, и она выходила у нас как готовая продукция в рулонах, так же, как рубероид. Продавали мы ее через сельхозтехнику и местным оренбургским сельским жителям, колхозам, совхозам, и они были страшно довольны, потому что все было в дефиците - шифер достать было проблемой, железо кровельное - тоже...
..местные власти - исполком и обком партии - наложили на это сразу лапу, отнесли это к товарам народного потребления. Ну, это было для нас, для завода, выгодно, потому что выпуск товаров народного потребления тогда, после войны поощрялся, многие заводы, которые выпускали вооружение, стали делать кастрюли, сковородки, ножи, вилки - ничего же не было этого всего, за время войны всё это... ну, не то, что ничего, но это всё в дефиците было, просто так пойти в магазин и купить кастрюлю - это проблема была. Вот, они сразу наложили на это лапу и включили нам в план. Мы пытались их убедить, что не может быть никакого плана, это - отходы. Вот мы их все переработаем, и кончится этот резинороид. Нет - и нам это вбили в план. Ну, пару лет мы выпускали, пока не сработали все эти отходы, накопившиеся там за полтора десятка лет. Больше - завод начал работать ещё во время войны, как регенератный, в конце войны, по-моему, он начал работать, я уж точно не помню, так что вот этих хвостов накопились горы. Я говорю - горы, опасная вещь...
Через пару-тройку лет - я уж не помню, через сколько, но дело дошло вот до чего: что отходов нет - кончились отходы, вернее, они всё время появляются, но уже не в тоннах, а килограммах, и какой может быть резинороид? Мы же не можем производство пустить, людей и прочее-прочее, сделать два рулона - и остановиться. Ничего подобного: не будете выполнять - не будете получать премий. Ну, хоть верьте, хоть нет - пришлось делать резинороид из качественного регенерата, не из отходов регенерата, а из самого регенерата. В убыток себе. Потому что регенерат стоил значительно дороже - я сейчас цену не помню - значительно дороже, чем этот самый резинороид. Вот такая вот экономика была. Поэтому она и развалилась. Я, как пример ценообразования, приведу такую вещь. Нам в государственном плане товары народного потребления были коврики, резиновые коврики.
Был у нас один пресс, 800х800 мм, на котором мы дела эти коврики. Для того чтобы сделать коврик, нужно было сперва сделать резиновую смесь, потом эту резиновую смесь пропустить через каландр, потом полученные листы, пропущенные через каландр, нарезать на заготовки, потом заложить эти заготовки в пресс-формы, установить пресс-формы на прессе, произвести процесс вулканизации, обрезать заусенцы - и коврик готов. Так вот: коврик мы продавали в три раза дешевле - цена на него была установлена - чем сырая смесь, из которого он делался.
Если мы продавали сырую смесь - а у нас был обувной, я уже рассказывал, по-моему, сапоги какие-то делали резиновые, у них своей резины не было, они к нам очень часто просили сделать им сырых резин. Вот, мы им делали резины. Ну, немножко другая рецептура, но, в общем, тот же самый процесс... Так вот: тонна резиновой сырой смеси, сделали резиновую смесь в резиносмесителе и продали. Так это в три раза дороже, чем её пропустить через каландр, обрезать, вырезать заготовку, свулканизовать на прессе, и так далее - и получить коврик с рисунком. Это дешевле, то есть в убыток. Какая же это экономика? Значит, вот это перекрывали цены на товары промышленного назначения, а различие - скажем, какой-нибудь сальник к автомобилю промышленного назначения или частного народного назначения. Вот человек купил автомобиль - "Москвич" там, "Жигули", "Запорожец" - или какое-то производство купило автомобиль. Какая разница... Вот, это - один пример.
Приведу второй пример - государственный план по сдаче металлолома. Значит, всем предприятиям, в том числе и нашему заводу резинотехнических изделий, который металлом... у него только оборудование было металлическое и ремонтно-механический цех обрабатывал там для ремонтных нужд металл - стружка была, никакого металла у нас не было. Нет, нам был установлен план, как и всем, по сдаче металлолома, причем это настолько строго было, что в случае невыполнения плана по несдаче металлолома руководство завода лишалось премии при всех остальных положительных показателях. Что же мы делали, как выходить из положения заводу?
Ну, первое: в производстве регенерата в результате регенерации покрышек появляется металл. Какой же это металл? Бортовое колесо. Все вы знаете, что у любой шины есть бортовое кольцо, это бортовое кольцо внутри себя имеет проволоку. На шинном заводе делают эти бортовые кольца, значит, вокруг этой проволоки ткань прорезиненная, резина. Первая операция в регенератном производстве заключается в том, что на специальной машине-борторезке, из шины, из покрышки вырезается бортовое кольцо и выбрасывается в сторону - металл в регенерат попасть не должен. В процессе превращения старой покрышки в регенерат есть такие переделы, как дробление, дробильные вальцы, размолы, и так далее, и так далее. Обязательно на конечных, там, где идёт переход крошки из одного состояния в другое, более мелкое, там везде стоят магнитные сепараторы, которые улавливают металл из этой крошки, металл удаляют.
Потому что, если в регенерате будет металл, значит, там, у кого регенерат будет как сырье, этот металл может навредить. Поэтому бортовые кольца накапливались горами. Та же самая проблема - что с ними делать? А какой-то умник посчитал, что там есть проволока. Вот вы извольте эту проволоку оттуда вынимать и сдавать в металлолом - вот у вас есть металлолом. А как её оттуда вынешь? Никакой технологии нету, единственный способ - разжигать огромные костры сжигать эти самые бортовые кольца, выжигать проволоку, то есть резину и ткань, и когда она вокруг этой проволоки вся выгорит, останется проволока - вот её и сдавать. Идиотизм полный! Ну, скажем, когда у нас была своя котельная, то мы к угольку подбрасывали бортовые кольца, потом оттуда, из стопки вытаскивали эту обгоревшую проволоку. Но самым лучшим способом было следующее, опять же сельская местность выручала.
Она у нас брала эти кольца, мы за них брали какие-то копейки, в общем, гроши, но: она за нас сдавала металлолом. Где они брали металлолом - нас не интересовало. Нас интересовало, человек приехал из какого-то района там, из колхоза-совхоза за бортовыми кольцами - я потом расскажу, куда они их использовали - за бортовыми кольцами... Пожалуйста, привези справку. Ты хочешь получить с тонну, там скажем, бортовых колец? Значит, нам известно, что в каждом среднем, в каждом бортовом кольце, скажем, полкилограмма, к примеру, или двести грамм, триста грамм проволоки - это неважно. Значит, покупаешь тонну - привези справку, что ты сдал за Оренбургский регенератный завод столько-то металла
..приезжали они покупать у нас эти бортовые кольца и привозили справку о сдаче металлолома. Мы эти справки прикладывали к выполнению плана по сдаче металлолома. Были случаи когда мы вынуждены были ради этого сдавать хороший металл, который куда дороже металлолома. Ну, экономика социализма - она не в том, у неё главное - не чтобы экономика была экономной, там главное - чтобы выполнить план по штукам...
Что же они делали с бортовыми кольцами: вот, что называется - голь на выдумки хитра. Они из этих бортовых колец делали стены для сараев, для скотных всяких помещений - там для кур, уток, птиц. Что же это такое было, для интереса? Кольцо растягивалось... Вот представляете себе кольцо: взять его двумя руками справа и слева и растянуть, тогда верхняя её дуга и нижняя дуга сблизятся, получится такой типа эллипс... нет не эллипс, скорее... не знаю как такую фигуру назвать, поскольку эти верхняя и нижняя дуга будут идти параллельно.
Значит, так: в землю забивается кол, диаметром сантиметров десять, наверное, или труба, рядом с ней на таком расстоянии, чтобы бортовое кольцо растянув, насадить на эти 2 кольца, чтобы получилось между половинками верхней и нижней частью кольца чтобы был зазор, равный диаметру этой трубы - понятно да? И вот так они... Вот предположим: два метра высотой кол или труба, хорошо забитая в землю. Вот на них нанизываются эти самые кольца, причём так вот, через одно. Вот нанизали первое кольцо, опустили его до земли. Дальше нанизывают кольцо следующего ряда. Понятно, да? Итак, вот они идут, между кольцами образуается зазор. Зазор на как раз ту толщину кольца. Дальше это всё замазывают туда, внутрь набивается какой-то... ну, не знаю, чего они туда набивали - навоз сухой, солому, сено там... Бог знает что они туда только не набивали. И потом они всё это обмазывали глиной.
И получалась стена, которая держала тепло какое-то, в том числе и зимой, но достаточная для, скажем, птицы там или для овец. Или просто сарай для всякого скарба. Вот, получалась стена. Вот таким образом из колец делали стену - одну, вторую, третью, четвёртую, заднюю, переднюю, между какими-то трубами оставляли для двери, ну, место, дверь навешивали... потом сверху клали тоже что-то там, крыша получалась. На крышу клали наш резинороид - вот тебе готовое помещение: лёгкое, дешёвое, удобное... Правда, горючее. Ну, в те времена на это не особенно обращали внимание.
И вот этот резинороид несколько лет стоял, держал воду, то есть через него не проходили дожди. Хорошая под ним делалась деревянная решётка, чтобы зимой снегом не продавливала. Снег счищали. Обычно эти строения-то были одноэтажные, невысокие, так что сметали снег оттуда сверху, вот... ну, ходить по этому, конечно, не полагалось. Так вот, вот вам две истории - план по металлолому заводу, производящему резиновые изделия. Я уж не говорю о том, что планировалось... парикмахерским планы были, там мастерским обуви - у всех был план. Вообще никакой организации государственной без плана не было, а негосударственных организаций - их ликвидировали где-то в пятидесятые годы, ещё до этого были промкооперации, потребительские кооперации, а потом всё это ликвидировали, всё стало государственным, абсолютно всё, сто процентов.
Негосударственного не было ни-че-го. Как следствие этого, всё было зацентрализовано. Значит, хочет завод на собственные средства... я уже рассказывал про амортизационные отчисления, которые приближали ему до поры до времени, я потом рассказывал, что потом отобрали это и централизовали. Вот хочет завод себе что-то построить - ну, такое, несерьёзное, скажем... сарай для хранения... ну, не знаю, чего - склад. На это нужен проект, и проект не просто вот проектного отдела заводского, а проект организации "Резинопроект", который проектировал, со всякими утверждениями там и так далее, и так далее. Внутри завода можно было делать самим. Ну, например, для того, чтобы установить дополнительное оборудование в цехе, не нужно было никаких согласований, то есть, вернее, никакого "Резинопроекта", это мог делать свой проектный отдел, но по всем правилам, по всем нормам, не нарушая никаких норм.
И этот проект нужно было согласовывать с местными контролирующими органами - с техническим инспектором ЦК профсоюза, с госгортехнадзором, если это госгортехнадзоровское оборудование или цех, там с пожарниками, с санэпидстанциями там - и так далее. Всё это нужно было согласовывать. А ежели там были отклонения от нормы, нужно было это обговаривать и какие-то меры делать, оговаривая это. Можно было с какими-то нарушениями, но при этом нужно было предусмотреть какие-то меры, защищающие человека. Вот...
А вот так вот мы и жили, вот продать завод ничего не мог без фондов - я уже рассказывал - только некондицию он мог продавать. Вот некондицию он мог продавать. А некондиция - это, значит, отклонение от нормы внешне видовым дефектам. Но, поскольку всё было в дефиците, то у нас эту некондицию с руками отрывали. У нас даже однажды в цехе - я, по-моему, рассказывал - потери от брака оказались красным, то есть как прибыль. У нас накопилось большое количество изделий - я уже забыл, как это изделие называлось - для комбайна была такая втулка резинометаллическая... резинотканеметаллическая. Делали их на литьевых прессах. И вот ОТК браковала, браковала - накопилась гора. По внешне-видовым дефектам. У нас, скажем, потеря от брака в каком-то месяце, ну, предположим, составляли тысячу рублей. А нам удалось эту некондицию как некондицию продать, стоила она на 25% дешевле, только и всего. Я вам рассказал про ремни вариаторные для комбайнов в Черкесске, как обком заставлял сверх плана делать, мы специально делали, переводили их в некондицию и продавали... свои собственные... наместничество это называлось.
.. продали мы эти втулки, написали письма - я это рассказывал всё - и у нас в каком-то месяце полученных за продажу этих втулок денег оказалось больше, чем потерь от брака. В результате это получилось красным, то есть наоборот, прибыль от брака получилась. Вот, такие абсурдные вещи были... Никакого вот... цеховых учётов не было, это где-то в 60-е, наверное, годы появилась гонка за перевод цехов на так называемый хозрасчёт. Но сперва это была просто липа, а потом вот я был начальником цеха в Оренбурге, значит, мы собрали совещание по этому поводу, и я там говорю: "Поставьте мне счётчики цеховые на электричество, на воду, на пар, на горячую воду, чтобы... тогда будет хозрасчёт. А это что за хозрасчёт? Вы берёте всё по заводу, делите между цехами
В дополнение к вопросу о металлоломе и металле... Мы заказывали каждый год металл: кругляк, лист - для ремонтных нужд. Сортамент кругляка был довольно скудный, то есть не то, что вот, скажем там, через каждые два миллиметра диаметр, а, скажем, десять миллиметров, а следующий - тридцать миллиметров. Кроме того, нам, как заводу не машиностроительному, не металлообрабатывающему, конечно, давали всё это очень скудно, и нам приходилось иногда изыскивать металл в металлоломе. Рядом с нами был паровозоремонтный завод. У нас с ними были хорошие отношения: мы им помогали там резиновыми изделиями, когда у нас РТИ начало там работать, а они иногда давали нам выработанные вагонные оси. Это - великолепный легированный металл - они должны были сдавать его в металлолом, естественно.
Ну, они выходили, план свой по металлолому там выполняли, и у них можно было так вот выпросить парочку-тройку выработанных, приготовленных к сдаче в металлолом вагонных осей. Диаметр вагонной оси в средней части этой оси - не там, где колёса одеваются, там под колёса диаметр поменьше - а вот вся остальная, диаметром, наверное, миллиметров двести , если не больше. Вот, у нас вышел из строя валик, вышел из строя вал, валик какой-то в каком-то редукторе или на какой-то машине. Диаметром этот валик, вот эта ось, на которой шестерёнки там насажены, предположим, тридцать миллиметров. А у нас ближайший металл, причём самой паршивой стали, стали 3Е, как мы её называли, "репа" - 50 миллиметров. Ну, значит, ставилась на токарный станок 50-миллиметровая болванка, и с неё снималось, чтобы получить 30 миллиметров, 20 миллиметров срезалось в стружку.
А иногда подпирало так, что вот срочно нужно сделать какой-то вал, ось какую-то, а кроме вагонной оси, ничего нет, а стоит оборудование - каландр, например там, или вальцы. То есть то, без чего план не может быть основной там - по регенерату, по РТИ. Так выгоняли в стружку с 200 миллиметров до 50! Вот на токарном станке токарь снимал стружку, чтобы 200-миллиметровый диаметр превратить в 50-миллиметровый! Вместо того, чтобы снабдить нас - ну, не так уже много этого металла нужно было - но мы его всегда заказывали в большом ассортименте, в сортаменте. То есть вот эта вот ступенька диаметров. А нам не давали, давали то, что было там на складе. То есть мы загоняли в стружку огромное количество металла. И это не только мы - так везде было. Вот на наших заводах РТИ везде так было!
Такая же история - только там не в стружку - была, скажем, со строительством. Вот предположим, нам на заводе нужно сделать козлы для поднятия тяжестей, большие козлы высотой там в два метра, где можно подвесить таль, чтобы поднимать, скажем, пятитонный валок. Для этого нужен швеллер или двутавр - ну, скажем, десятый. А у нас есть на заводе только тридцатка. И что делать? Ну, значит, делали из тридцатки. То есть в несколько раз больше тратили металла. Для того, чтобы поднять пять тонн, делали такой, где можно сто тонн поднять. И вот такая экономика во всём была! Можно десятки примеров приводить, и вот вся экономика была такая - затратная. Я уже вам рассказывал о планировании строительства в миллионниках, что ты хоть и сэкономил, сделал хорошее дело, а тебе фиг, а не премия, потому что ты смету не истратил - ты должен был истратить смету.
Вот я вспомнил, про наш ремонтно-механический цех - я начальником этого цеха работал несколько лет, поэтому отлично это знаю... Или как в кузнице: кузнец занимался тем, чтобы из квадрата толстого, большого квадрата, скажем, десять на десять, или сто на сто миллиметров, сделать квадрат пятьдесят на пятьдесят. Болванку нагревали, без конца стучали по ней молотом, пока её не вытягивали в нужный... потом обрабатывали её на строгальном станке - и нужный квадрат получался. Вот так вот было, причём не только вскоре после войны, это и в восьмидесятые годы, когда начала разваливаться экономика - то же самое было! Так же заводы РТИ снабжали в последнюю очередь металлом, инструментом слесарным, токарным и так далее. В последнюю очередь. Вот мне, как начальнику ремонтно-механического цеха, приходилось нарушать закон, уголовно нарушать закон. Например, нужен победит для резцов. Не выделяют нам. Каждый год заказываем победит - не выделяют. Нужны нам фрезы для фрезерного станка - не выделяют нам фрез. А на базаре, на рынке можно это купить. Ну, на других заводах воруют и продают. Но купить-то можно только за наличные деньги! А как, где, откуда взять наличные деньги? Не выжмешь же из своей зарплаты покупать! Хотя иногда и приходилось это делать...
Значит, был такой Ваня Казанцев, доверенное лицо, так сказать, моё. Я ему верил. Это был очень честный парень. Он строгальщик-фрезеровщик был. Я ему выписывал премию, он эту премию получал, я ему говорил: "Ваня, в воскресенье съездишь на рынок, купишь там такие-то фрезы, там такой-то победит - ну, инструмент какой-то". Ваня ехал и покупал. Вот так приходилось выходить из положения. Вот попадись на этом - тюрьма: расхищение социалистической собственности, премии незаконные, и так далее, и так далее. И иди потом доказывай, что корысти-то никакой не было, что ты в карман себе ничего не положил. Ну, хорошо, ни разу не попались, всё обошлось. А ведь на рынках делали облавы и ловили тех, кто торговал этим инструментом. С нашего завода тоже торговали. Вот когда пустили РТИ - воровали изделия РТИ, резинотехнические для автомобилей, которых нигде купить нельзя было- вот всякие сальники, уплотнения, вентиляторные ремни и прочее... Воровали - выносили с завода и продавали на рынке там. Облавы делали - ловили, судили, сажали. Вот, вот такая экономика социализма была. И во главе всего - лозунг: "План - любой ценой".
планировалось абсолютно всё, в том числе и расходы - на канцелярские принадлежности, на командировки, на телефонные междугородние разговоры, там скажем, на мебель - ну, на всё. В техпромфинплане были эти все строчки, каждая строчка. Я уже вам рассказывал о том, что можно было с другим городом связаться по телефону, но, оказывается, мы телефонные расходы запланированные уже истратили, поэтому посылали в командировку. Это неважно, что дороже - зато уложились в строчку.
К чему это приводило? Это приводило к тому, что в конце года, когда выяснялось, что, скажем... Да, главное: планирование на следующий год по всем этим строчкам отсчитывалось от выполнения или, значит, израсходования средств прошлого, вот текущего года. И ежели я сэкономил что-то, скажем, вместо 1000 рублей, предположим, на канцелярщину, на скрепки, на карандаши, истратил 950 рублей, то мне на следующий год заложат 950 рублей, а то и 940.