Персональные цензурные дела по документам ЦК КПСС и Главлита
Буртин Ю. // Вопр. лит. - М., 1994. - N 2.
- С. 223-306
http://www.auditorium.ru/books/3343/
«ЦК КПСС
Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете
Министров СССР (т. Романов) просит рассмотреть вопрос о публикации в журнале
«Новый мир», № 9, статьи В. Каверина «Белые пятна» и подборки стихов М.Цветаевой.
Главное управление считает, что публикация данных материалов нецелесообразна.
Статья В. Каверина «Белые пятна» состоит из трех частей. Первая ее часть посвящена М. Зощенко и направлена на пересмотр Постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах «Звезда» и «Ленинград» в той его части, которая касается оценки творчества этого писателя. В. Каверин, не ссылаясь прямо на Постановление ЦК ВКП(б), делает попытку полностью дезавуировать данную в нем оценку общественного лица и произведений Зощенко, подвергнутых критике.
Поэтому считаем нецелесообразным публиковать статью Каверина в настоящее время.
Тов. Твардовский согласен с предложением отложить опубликование статьи, но настаивает на опубликовании стихов М. Цветаевой.
Стихи М. Цветаевой, написанные в эмиграции, как и многие другие опубликованные у нас произведения этой писательницы, отличаются усложненной формой, но нет особых оснований для изъятия их из журнала.
Мнение Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам и Отдела культуры ЦК КПСС сообщено Главному управлению по охране военных и государственных тайн при Совете Министров СССР.
Зам. зав. Отделом пропаганды и Зав. Отделок культуры
агитации ЦК КПСС по союзным ЦК КПСС
республикам
В. СНАСТИН Д. ПОЛИКАРПОВ.
5 сентября 1962 г.» (ЦХСД. Ф. 4. Оп. 18. Д. 1038. Л. 13).
резолюция двух секретарей ЦК: «Согласиться. Ильичев, Суслов. 11. IX». Итоговая запись, сделанная на оставшейся в Главлите машинописной копии записки П.Романова, гласит: «Рассматривался вопрос на Секретариате 11/IX-62 г. Предложения Главлита приняты. Материалы из номера журнала сняты» (ГАРФ. Ф. 9425. Оп. 1. Д. 1118. Л. 78).
Публикация Цветаевой состоялась три года спустя (1965, № 3).
«ЦК КПСС
В первом номере журнала «Нева» напечатан очерк Ф.Абрамова «Вокруг да около», в котором рассказывается о жизни отстающего колхоза.
Очерк носит клеветнический, пасквильный характер. Весь послевоенный период в нем оценивается как «тягостное лихолетье», а современное колхозное село изображается в самых мрачных красках. Несмотря на то, что описываемые автором события происходят летом 1962 года, в очерке нет ни одного характерного признака сегодняшней деревни, колхозного трудового быта.
Колхоз находится на грани полного развала. Большинство жителей села - «шабашники» и тунеядцы. Активно трудятся только семь недавно окончивших школу доярок, на которых «по существу держится весь колхоз». «Прямо какой-то заколдованный круг! - размышляет председатель колхоза Мысовский. - Где выход?» И «выход» был найден. Все дело, оказывается, в том, чтобы потрафить частнособственническим интересам людей, их стяжательским наклонностям. Стоило председателю спьяну пообещать, что он выдаст треть заготовленного сена тем, кто будет работать на лугу, как все сразу же переменилось. На другой день на работу вышел и стар и млад.
Жители деревни выведены в очерке людьми ущербными, убогими, с множеством отрицательных качеств. Шофер Васька Уледов- «разбойничья рожа», бригадир Клавдия Нехорошкова- «первая работница по колхозу и она же первая распутница...», «главная опора» председателя, бригадир строительной бригады Вороницын пьянствует, по нескольку дней не выходит на работу. Старый коммунист Яковлев считает, что «не он советской власти, а советская власть ему должна служить». Большинство коммунистов не работает в колхозе, выступая лишь в роли советчиков и консультантов, а в целом парторганизация - это всего лишь «видимость одна».
Люди в этой деревне живут в невыносимых бытовых условиях. Вот как описывается дом Авдотьи Моисеевны: «Ветхая избушка. Околенки кривые, заплаканные, возле избушки полоска белого житца с вороньим пугалом - ни дать ни взять живая иллюстрация из дореволюционного журнала». Самый старый человек в деревне Михей Лукич «живет как зверь. Зимой из малицы не вылезает, спит в печи». Беспросветно трагична «вековуха» Эльза- «что-то жалкое, унылое и обреченное было в ее сгорбленной фигуре».
Написанный с позиций фрондерства, политически безответственного критиканства, очерк Ф.Абрамова встретил похвальные отзывы реакционной прессы капиталистических стран, а журнал «Уорлдс (Англия) даже перепечатывает его на своих страницах.
Неправильную позицию заняла в отношении очерка «Литературная газета». В номере за 5 марта с. г. напечатана рецензия Г. Радова (Г. Вельша), в которой при помощи подтасовок, умолчаний и стилистической эквилибристики делается демагогическое заключение, что «суровая правда абрамовского письма... есть правда жизнеутверждающая, правда, бодрящая душу».
Следует отметить, что идейно-порочный очерк Ф.Абрамова не встретил осуждения со стороны Ленинградского промышленного и сельского обкомов партии, отделения Союза писателей. Полагали бы необходимым поручить Ленинградскому промышленному обкому КПСС обсудить вопрос об ошибке, допущенной журналом «Нева», и принять необходимые меры, исключающие появление в печати идейно неполноценных произведений; редакции газеты «Правда» выступить с критикой очерка Ф. Абрамова.
Зав. Идеологическим отделом ЦК КПСС
по сельскому хозяйству РСФСР В.СТЕПАКОВ.
6 апреля 1963 г.» (ЦХСД. Ф. 4. Оп. 18. Д. 1041. Лл. 3-4).
«ЦК КПСС
Редакция журнала «Новый мир» подготовила для опубликования в сентябрьском номере
(за 1966 год.- Ю.Б.) первую часть записок К. Симонова «Сто суток войны. Памяти
погибших в сорок первом» и комментарии автора к ним. <...>
Записки посвящены описанию боевых действий в первые месяцы войны, переживаний и сомнений участников событий, связанных с отступлением нашей армии. Однако следует отметить, что если в записках ход событий характеризуется как цепь серьезных военных неудач, то в комментариях эти же факты преподносятся как принявший катастрофические размеры развал фронта, явившийся следствием абсолютной неподготовленности нашей армии к войне.
В своих комментариях К. Симонов, сосредоточивая внимание на трагическом, как бы снимает вопрос о героизме солдат и командиров. Он подчеркивает, что корреспондентские записи того времени отражают лишь прверхностное восприятие фактов, их неверное толкование, основанное на незнании истинных виновников военных бедствий, постигших страну.
В комментариях предвоенная внешняя политика нашего государства и военная доктрина И. Сталина изображается как ошибочная. Война и потери советского народа в ней, причины наших военных неудач и сам факт нападения фашистской Германии на СССР рассматривается К. Симоновым как следствие репрессий 1937-1938 гг., предпринятых И.Сталиным для утверждения личной власти. Автор без указания источников приводит данные о том, что в течение двух лет были репрессированы «все командующие и все члены военных советов округов, все командиры корпусов, большинство командиров дивизий и бригад, половина командиров и треть комиссаров полков» (стр. 62)[5] Эти данные к тому времени уже не раз приводились в нашей печати. Первым их сообщил генерал-лейтенант А. И. Тодорский, сам незаконно репрессированный в то время.. Он утверждает, что, по существу, это был переворот, приведший к полной дезорганизации армии. Он пишет, что в те годы Сталин принял «сознательное решение ликвидировать исторически сложившуюся и не им выпестованную верхушку армии и заменить ее новыми кадрами, выдвижение которых будет всецело делом его рук» (стр. 62).
Основываясь на личных впечатлениях, К. Симонов пересматривает значение и истинный характер Советско-Германского пакта о ненападении 1939 г., считая, что заключение этого договора якобы отбросило нашу страну назад, заставило отказаться от социалистических принципов нашей внешней политики, поставило СССР как государство в один ряд с фашистской Германией. <...>
Строя «психологические догадки», К. Симонов приходит к выводу, что страна была поставлена на грань катастрофы из-за того, что «у Сталина в то время был некий психологический момент признания Гитлера как личности» (стр. 69).
В комментариях пересматривается также проблема внезапности нападения фашистской Германии на СССР. Говоря о злоупотреблениях властью и ответственности Сталина за войну и ее жертвы, К. Симонов в то же время поднимает вопрос об ответственности «общества, когда оно по ходу своей истории вручает слишком обширную власть в руки одного человека» (стр. 70). Он считает, что настало время, когда «должны стать известны все факты и документы, связанные с
деятельностью Сталина... Причем всякая избирательность фактов и документов в ту или иную сторону одинаково недопустима» (стр. 88).
При написании комментариев К. Симоновым использовано большое количество документов из военных архивов, разрешение на публикование которых редакцией журнала не представлено.
Прошу поручить Отделу культуры ЦК КПСС рассмотреть вопрос о целесообразности публикации фронтовых записок К. Симонова и комментариев к ним в подготовленном журналом виде.
Верстка записок К. Симонова прилагается.
И. о. начальника Главного управления
по охране государственных тайн в печати
при Совете Министров СССР А. ОХОТНИКОВ.
21 сентября 1966 года» (ЦХСД. Ф. 5. Оп. 58. Д. 29. Лл. 38-40).
«ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС товарищу Л. И. Брежневу Многоуважаемый Леонид Ильич!
Прошу помочь мне, потому что я как писатель поставлен в тяжелое положение. В течение
двух лет я готовил к 25-летию начала войны книгу «Сто суток войны» - мои дневники
военного времени вместе с моими комментариями, написанными сейчас. Эта работа
должна выйти книгой в издательстве «Советская Россия» и войти в последний том
издающегося сейчас собрания моих сочинений. Перед этим я передал ее для публикации в
журнал «Новый мир».
Цензура держала первую часть этой работы полтора месяца.
Сначала от меня потребовали справку из Военного архива. Архив, прочитав мою работу, немедленно дал такую справку.
Затем потребовали, чтобы я параллельно направил свою работу в военную цензуру. Военная цензура прочла мою работу в два дня и предложила мне четыре купюры, которые я и сделал.
После этого моя работа еще полмесяца без объяснения причин лежала в общей цензуре и в итоге была вынута из девятого номера «Нового мира».
Только когда я сообщил обо всем этом в Отдел культуры КПСС и попросил, чтобы цензура дала мне тот или иной ответ, меня наконец пригласили к цензору и предложили сделать ряд поправок и купюр.
Я трижды сидел в цензуре и делал поправки. В том числе в связи с запрошенным цензурой отзывом из Военно-мемуарной комиссии ПУРа. Работники этой комиссии написали свой безымянный отзыв местами в оскорбительном для меня тоне. Но я внес поправки и по их замечаниям, там, где в них была доля истины.
Всего я сделал свыше сорока исправлений и купюр, во всех тех случаях, когда я хоть в какой-то мере мог с ними согласиться.
После этого цензура официально разрешила мою вещь в печать.
Но когда тираж журнала с моею вещью был уже почти весь отпечатан в типографии, цензура запретила ее печатать.
Когда я прямо спросил руководителя цензуры тов. Романова П. К., почему неделю назад он сам дал официальное разрешение печатать мою вещь, а теперь взял свое же разрешение обратно, -он сказал мне, что он сделал свои выводы из совещания-семинара идеологических работников и на основе этих сделанных им выводов теперь отказывает мне в праве напечатать мою работу. Я ответил, что не могу согласиться с его сугубо административными выводами из идеологического семинара.
Тогда он заявил мне, что все сделанные мною по советам и настояниям цензуры многочисленные поправки все равно не меняют «общей концепции» моей книги. Мне осталось ответить на это, что я писатель, а не флюгер, и что я обращусь за помощью в ЦК КПСС.
Так выглядит с внешней стороны вся эта длинная история, конец которой смахивает на издевательство.!
А суть дела в том, что в моей книге о первых месяцах войны содержится и не может не содержаться критика культа личности Сталина.
Очевидно, есть люди, которые на словах говорят, что Постановление ЦК КПСС 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий» является правильным и остается в силе. А на деле стремятся не пустить в печать литературное произведение, написанное в духе этого Постановления о самом трудном периоде нашей истории.
Моя книга написана в духе этого Постановления, которое я был бы готов поставить эпиграфом к ней все целиком, если бы это было принято в художественных произведениях.
Я никогда не считал и никогда не писал, что Сталин «руководил войной по глобусу».
Я никогда не забывал и писал о том, как Сталин 7 ноября 1941 года был на Красной площади и как много это значило для обороны Москвы.
Я наотрез отказался внести какие бы то ни было поправки в свою книгу «Живые и мертвые», когда после XXII съезда некоторые прыткие издательские работники вручили мне эту книгу, заложив в ней на предмет «дополнительного обдумывания» все места, где шла речь о Сталине.
Но наряду со всем этим, я, работая над своими книгами о войне, не забываю и никогда не забуду об ответственности Сталина ни за 1937-1938 гг., ни за ту обстановку, в которой мы встретили войну.
Я писал в своей книге «Живые и мертвые», что Сталин человек великий и страшный, и остаюсь при этом убеждении и теперь.
В моих опубликованных раньше книгах о войне «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются», «Южные повести», «Каждый день - длинный» - та же самая концепция, что и в моей новой книге «Сто суток войны», и в романе «Сорок пятый год», и в фильме об обороне Москвы, над которым я сейчас работаю.
О будущей публикации моей работы «Сто суток войны» в журнале и отдельной книгой не раз упоминалось в печати, с указанием на то, где и когда она будет опубликована полностью. Две главы из нее с этим же указанием печатались в газете «Известия». Третья глава напечатана там же, в «Известиях». Другие главы читались по радио. В связи с публикацией глав из моей книги в «Известиях» я выступал по телевидению, отвечая на многочисленные читательские письма.
Помимо принципиального несогласия с цензурой, я не могу примириться с тем, что некоторые люди, впервые в моей жизни, пытаются сделать из меня «запрещенного» писателя. И не понимаю, кому и для чего это нужно?
Прошу Вашей помощи- чтобы был выпущен в свет уже почти полностью отпечатанный номер журнала с первой частью моей работы, а в дальнейшем была напечатана вся моя книга.
А если Вы, при Вашей огромной занятости, могли бы принять меня, - буду благодарен Вам за это. Глубоко уважающий Вас
К. СИМОНОВ.
29 октября 1966 г.»
«ЦК КПСС
Довожу до сведения ЦК, что распоряжением органов Главлита задержан и приостановлен в производстве почти полностью уже отпечатанный № 10 (октябрьский) журнала «Новый
мир».
Поводом для этого явилась работа К. Симонова «Сто суток войны», в свое время, после выполнения всех требований к редакции и автору, визированная цензурой.
Распоряжение сделано, по словам тов.Романова, будто бы в соответствии с тем, что говорилось на совещании-семинаре по идеологическим вопросам.
Редакция же решительно не усматривает в записках «Сто суток войны» К. Симонова оснований для такого внезапного распоряжения Главлита, отменяющего его ранее данное разрешение на опубликование этой работы.
Задержка номера на данном этапе производства (отпечатан полностью тираж 14 листов и половина тиража 2-х листов) ставит журнал в положение катастрофическое: октябрьский номер, и без того опаздывающий по не зависящим от редакции причинам более чем на месяц, теперь сможет выйти в лучшем случае в декабре, отодвигая таким образом выход №№ 11 и 12 на 1967 год.
Все это, помимо значительного материального ущерба, влечет за собой еще более значительный моральный ущерб, и не только для редакции «Нового мира», если учесть, какое нежелательное впечатление вообще производит эта акция в канун съезда писателей[6] Проведение IV Съезда писателей СССР первоначально намечалось на январь 1967 года.
Жду указаний по этому чрезвычайному вопросу.
Главный редактор
журнала «Новый мир» А. ТВАРДОВСКИЙ.
Москва, 31 октября 1966» (ЦХСД. Ф. 5. On. 58. Д. 39. Л. 21).
«ЦК КПСС
Главное политическое управление СА и ВМФ ознакомилось с записками Константина
Симонова «Сто суток войны» и комментариями к ним. Изучив текст книги К. Симонова,
нам представляется, что она в ложном свете отражает многие стороны советской
действительности первых дней войны.
Автор взял на себя задачу безапелляционно судить о предвоенных годах и боевых действиях наших войск в июне -сентябре 1941 года, но допускает при этом неправильные политические обобщения и выводы в оценке происходивших событий.
Вместо объективного раскрытия событий начального периода Великой Отечественной войны, наполненного героизмом и самоотверженностью советских людей, автор сгущает мрачные краски, показывает лишь одни наши промахи и неудачи, критикует все и вся.
В книге с какой-то раздраженностью, недостойной советского писателя, описываются предвоенные годы и первые месяцы беспримерной борьбы нашего народа против немецко-фашистских захватчиков. Автор в ряде случаев подвергает критике внутреннюю и внешнюю политику Советского государства, обрушивается на нашу пропаганду, литературу, печать.
К. Симонов многократно, с разных сторон стремится показать, что наша страна якобы совершенно не была подготовлена к отпору агрессора. Он предает забвению ту гигантскую работу, которую провели наша партия, народ с тем, чтобы осуществить в тридцатых годах индустриализацию страны и на ее основе перевооружить Советскую Армию и флот. Забывать об этом и сгущать краски вокруг неподготовленности армии и флота к началу Великой Отечественной войны - значит проявлять необъективность, бросать тень на Коммунистическую партию, советский народ и Вооруженные Силы.
На протяжении всей книги у автора не нашлось ни одного доброго слова в адрес нашей партии, ее огромной плодотворной деятельности в канун войны и в описываемый автором период военных действий.
Зато в записках и особенно в комментариях к ним усиленно муссируются недостатки и ошибки в руководстве страной и армией, многократно подчеркивается неспособность командования - сверху донизу - руководить боевыми действиями.
Вместо впечатляющего отображения беспримерного подвига советских воинов, К.Симонов рисует в записках безысходные картины паники, неразберихи и беспорядка, царившие якобы на фронте везде и всюду. <...>
Такое негативное изображение событий, очернение советского руководства, принижение героизма советских людей вольно или невольно приводит автора к искажению действительности и свидетельствует о непонимании им истинной сущности исторических процессов, происходивших в тот период.
Новая книга К. Симонова является глубоко ошибочной, недостойной советского писателя. Она может нанести серьезный вред патриотическому воспитанию нашей молодежи, искаженно показывая бессмертный подвиг нашего народа во имя защиты завоеваний Октября, счастья грядущих поколений. Если бы с такой недоброжелательностью и озлобленностью говорил о нашем обществе какой-либо буржуазный трубадур, тогда было бы понятно. Но слышать подобное от советского писателя недопустимо. <...>
Опубликование книги К. Симонова «Сто суток войны» может нанести серьезный ущерб авторитету нашей страны, т. к. буржуазная пропаганда постарается использовать эту книгу в своих целях.
Учитывая порочность записок Константина Симонова «Сто суток войны» и тот вред, который они могут принести, Главное политическое управление СА и ВМФ считает, что издавать их нецелесообразно.
Вместе с тем мы не можем не высказать удивление по поводу позиции, занятой редакцией журнала «Новый мир». Несмотря на явную тенденциозность и ошибочность записок К. Симонова, она приняла их к печати и упорно настаивает на опубликовании. Видимо, руководство редакции не хочет учитывать той критики, которая неоднократно выскаывалась нашей общественностью в адрес журнала, и не желает принимать мер для устранения серьезных идейных ошибок в его содержании.
Замечания на первую, вторую и третью части записок «Сто суток войны» прилагаются. А. ЕПИШЕВ
19 ноября 1966 года» (ЦХСД. Ф. 5. Оп. 58. Д. 29. Лл. 98-101).
«Ц К К П С С
К №№41871,37493, 44009[7]
Регистрационные номера письма Твардовского от 31 октября 1966 года, записки А.Охотникова и отзыва А. Епишева.
А. Твардовский высказывает несогласие с решением Главлита СССР о задержке публикации записок К. Симонова «100 суток войны».
Главлит СССР (т. Охотников), Главное политическое управление СА и ВМФ СССР (т.Епишев) считают, что в представленном виде записки К. Симонова «100 суток войны» публиковать нецелесообразно, поскольку они необъективно и тенденциозно освещают начальный период Великой Отечественной войны.
С т.Симоновым состоялась беседа в Отделе культуры ЦК КПСС и в ЦК КПСС. В настоящее время писатель дорабатывает свое произведение с учетом высказанных замечаний.
Отделы ЦК КПСС не видят оснований для пересмотра решения Главлита СССР по поводу публикации записок К Симонова в представленном виде. А. Твардовскому об этом сообщено.
Зам зав Отделом пропаганды Зам. зав. Отделом культуры
ЦК КПСС ЦК КПСС
Т. КУПРИКОВ Ю.МЕЛЕНТЬЕВ.
2 августа 1967 г.» (ЦХСД. Ф. 5. Оп. 58. Д. 29. Л. 123).
На полях записки - роспись Демичева
Дело закрыто и 29 августа 1967 года сдано в архив.
Почти год спустя, 4 июня 1968 года, отвечая на предложение Д. Ортенберга написать очерк о Георгии Константиновиче Жукове для сборника о советских маршалах, запланированного Госполитиздатом, Симонов писал: «...не надо тешить себя иллюзиями. Такого рода работа - а никакую другую мне делать не интересно, да я просто и не смогу - при нынешнем, подчеркиваю, при нынешнем отношении к истории света не увидит.
Поэтому я и сигнализировал тебе, что для проходимого через нынешнюю обезумевшую цензуру очерка надо срочно искать другого автора. <...> пойми мои чувства человека, у которого лежит полтора года без движения рукопись, которую он считает лучшей из всего, что он написал. Как трудно такому человеку сидеть и писать еще одну вещь, которая, по его весьма основательным предчувствиям, ляжет и тоже будет лежать рядом с предыдущей»[8] Константин Симонов, Письма о войне. 1943-1979, М., 1990, с. 373-374.
Записки Симонова пролежат без движения еще целых семь лет, прежде чем будут напечатаны в журнале «Дружба народов» (1974, № 11, 12; 1975, № 1) - под другим названием и с очень существенными изъятиями цензурного характера[9] По свидетельству Л. И. Лазарева, Главлит предъявил Симонову многостраничные «охранительные» замечания, подготовленные Мемуарно-исторической комиссией ПУРа, часть которых автор вынужден был принять."
- С. 223-306
http://www.auditorium.ru/books/3343/
«ЦК КПСС
Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете
Министров СССР (т. Романов) просит рассмотреть вопрос о публикации в журнале
«Новый мир», № 9, статьи В. Каверина «Белые пятна» и подборки стихов М.Цветаевой.
Главное управление считает, что публикация данных материалов нецелесообразна.
Статья В. Каверина «Белые пятна» состоит из трех частей. Первая ее часть посвящена М. Зощенко и направлена на пересмотр Постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах «Звезда» и «Ленинград» в той его части, которая касается оценки творчества этого писателя. В. Каверин, не ссылаясь прямо на Постановление ЦК ВКП(б), делает попытку полностью дезавуировать данную в нем оценку общественного лица и произведений Зощенко, подвергнутых критике.
Поэтому считаем нецелесообразным публиковать статью Каверина в настоящее время.
Тов. Твардовский согласен с предложением отложить опубликование статьи, но настаивает на опубликовании стихов М. Цветаевой.
Стихи М. Цветаевой, написанные в эмиграции, как и многие другие опубликованные у нас произведения этой писательницы, отличаются усложненной формой, но нет особых оснований для изъятия их из журнала.
Мнение Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам и Отдела культуры ЦК КПСС сообщено Главному управлению по охране военных и государственных тайн при Совете Министров СССР.
Зам. зав. Отделом пропаганды и Зав. Отделок культуры
агитации ЦК КПСС по союзным ЦК КПСС
республикам
В. СНАСТИН Д. ПОЛИКАРПОВ.
5 сентября 1962 г.» (ЦХСД. Ф. 4. Оп. 18. Д. 1038. Л. 13).
резолюция двух секретарей ЦК: «Согласиться. Ильичев, Суслов. 11. IX». Итоговая запись, сделанная на оставшейся в Главлите машинописной копии записки П.Романова, гласит: «Рассматривался вопрос на Секретариате 11/IX-62 г. Предложения Главлита приняты. Материалы из номера журнала сняты» (ГАРФ. Ф. 9425. Оп. 1. Д. 1118. Л. 78).
Публикация Цветаевой состоялась три года спустя (1965, № 3).
«ЦК КПСС
В первом номере журнала «Нева» напечатан очерк Ф.Абрамова «Вокруг да около», в котором рассказывается о жизни отстающего колхоза.
Очерк носит клеветнический, пасквильный характер. Весь послевоенный период в нем оценивается как «тягостное лихолетье», а современное колхозное село изображается в самых мрачных красках. Несмотря на то, что описываемые автором события происходят летом 1962 года, в очерке нет ни одного характерного признака сегодняшней деревни, колхозного трудового быта.
Колхоз находится на грани полного развала. Большинство жителей села - «шабашники» и тунеядцы. Активно трудятся только семь недавно окончивших школу доярок, на которых «по существу держится весь колхоз». «Прямо какой-то заколдованный круг! - размышляет председатель колхоза Мысовский. - Где выход?» И «выход» был найден. Все дело, оказывается, в том, чтобы потрафить частнособственническим интересам людей, их стяжательским наклонностям. Стоило председателю спьяну пообещать, что он выдаст треть заготовленного сена тем, кто будет работать на лугу, как все сразу же переменилось. На другой день на работу вышел и стар и млад.
Жители деревни выведены в очерке людьми ущербными, убогими, с множеством отрицательных качеств. Шофер Васька Уледов- «разбойничья рожа», бригадир Клавдия Нехорошкова- «первая работница по колхозу и она же первая распутница...», «главная опора» председателя, бригадир строительной бригады Вороницын пьянствует, по нескольку дней не выходит на работу. Старый коммунист Яковлев считает, что «не он советской власти, а советская власть ему должна служить». Большинство коммунистов не работает в колхозе, выступая лишь в роли советчиков и консультантов, а в целом парторганизация - это всего лишь «видимость одна».
Люди в этой деревне живут в невыносимых бытовых условиях. Вот как описывается дом Авдотьи Моисеевны: «Ветхая избушка. Околенки кривые, заплаканные, возле избушки полоска белого житца с вороньим пугалом - ни дать ни взять живая иллюстрация из дореволюционного журнала». Самый старый человек в деревне Михей Лукич «живет как зверь. Зимой из малицы не вылезает, спит в печи». Беспросветно трагична «вековуха» Эльза- «что-то жалкое, унылое и обреченное было в ее сгорбленной фигуре».
Написанный с позиций фрондерства, политически безответственного критиканства, очерк Ф.Абрамова встретил похвальные отзывы реакционной прессы капиталистических стран, а журнал «Уорлдс (Англия) даже перепечатывает его на своих страницах.
Неправильную позицию заняла в отношении очерка «Литературная газета». В номере за 5 марта с. г. напечатана рецензия Г. Радова (Г. Вельша), в которой при помощи подтасовок, умолчаний и стилистической эквилибристики делается демагогическое заключение, что «суровая правда абрамовского письма... есть правда жизнеутверждающая, правда, бодрящая душу».
Следует отметить, что идейно-порочный очерк Ф.Абрамова не встретил осуждения со стороны Ленинградского промышленного и сельского обкомов партии, отделения Союза писателей. Полагали бы необходимым поручить Ленинградскому промышленному обкому КПСС обсудить вопрос об ошибке, допущенной журналом «Нева», и принять необходимые меры, исключающие появление в печати идейно неполноценных произведений; редакции газеты «Правда» выступить с критикой очерка Ф. Абрамова.
Зав. Идеологическим отделом ЦК КПСС
по сельскому хозяйству РСФСР В.СТЕПАКОВ.
6 апреля 1963 г.» (ЦХСД. Ф. 4. Оп. 18. Д. 1041. Лл. 3-4).
«ЦК КПСС
Редакция журнала «Новый мир» подготовила для опубликования в сентябрьском номере
(за 1966 год.- Ю.Б.) первую часть записок К. Симонова «Сто суток войны. Памяти
погибших в сорок первом» и комментарии автора к ним. <...>
Записки посвящены описанию боевых действий в первые месяцы войны, переживаний и сомнений участников событий, связанных с отступлением нашей армии. Однако следует отметить, что если в записках ход событий характеризуется как цепь серьезных военных неудач, то в комментариях эти же факты преподносятся как принявший катастрофические размеры развал фронта, явившийся следствием абсолютной неподготовленности нашей армии к войне.
В своих комментариях К. Симонов, сосредоточивая внимание на трагическом, как бы снимает вопрос о героизме солдат и командиров. Он подчеркивает, что корреспондентские записи того времени отражают лишь прверхностное восприятие фактов, их неверное толкование, основанное на незнании истинных виновников военных бедствий, постигших страну.
В комментариях предвоенная внешняя политика нашего государства и военная доктрина И. Сталина изображается как ошибочная. Война и потери советского народа в ней, причины наших военных неудач и сам факт нападения фашистской Германии на СССР рассматривается К. Симоновым как следствие репрессий 1937-1938 гг., предпринятых И.Сталиным для утверждения личной власти. Автор без указания источников приводит данные о том, что в течение двух лет были репрессированы «все командующие и все члены военных советов округов, все командиры корпусов, большинство командиров дивизий и бригад, половина командиров и треть комиссаров полков» (стр. 62)[5] Эти данные к тому времени уже не раз приводились в нашей печати. Первым их сообщил генерал-лейтенант А. И. Тодорский, сам незаконно репрессированный в то время.. Он утверждает, что, по существу, это был переворот, приведший к полной дезорганизации армии. Он пишет, что в те годы Сталин принял «сознательное решение ликвидировать исторически сложившуюся и не им выпестованную верхушку армии и заменить ее новыми кадрами, выдвижение которых будет всецело делом его рук» (стр. 62).
Основываясь на личных впечатлениях, К. Симонов пересматривает значение и истинный характер Советско-Германского пакта о ненападении 1939 г., считая, что заключение этого договора якобы отбросило нашу страну назад, заставило отказаться от социалистических принципов нашей внешней политики, поставило СССР как государство в один ряд с фашистской Германией. <...>
Строя «психологические догадки», К. Симонов приходит к выводу, что страна была поставлена на грань катастрофы из-за того, что «у Сталина в то время был некий психологический момент признания Гитлера как личности» (стр. 69).
В комментариях пересматривается также проблема внезапности нападения фашистской Германии на СССР. Говоря о злоупотреблениях властью и ответственности Сталина за войну и ее жертвы, К. Симонов в то же время поднимает вопрос об ответственности «общества, когда оно по ходу своей истории вручает слишком обширную власть в руки одного человека» (стр. 70). Он считает, что настало время, когда «должны стать известны все факты и документы, связанные с
деятельностью Сталина... Причем всякая избирательность фактов и документов в ту или иную сторону одинаково недопустима» (стр. 88).
При написании комментариев К. Симоновым использовано большое количество документов из военных архивов, разрешение на публикование которых редакцией журнала не представлено.
Прошу поручить Отделу культуры ЦК КПСС рассмотреть вопрос о целесообразности публикации фронтовых записок К. Симонова и комментариев к ним в подготовленном журналом виде.
Верстка записок К. Симонова прилагается.
И. о. начальника Главного управления
по охране государственных тайн в печати
при Совете Министров СССР А. ОХОТНИКОВ.
21 сентября 1966 года» (ЦХСД. Ф. 5. Оп. 58. Д. 29. Лл. 38-40).
«ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС товарищу Л. И. Брежневу Многоуважаемый Леонид Ильич!
Прошу помочь мне, потому что я как писатель поставлен в тяжелое положение. В течение
двух лет я готовил к 25-летию начала войны книгу «Сто суток войны» - мои дневники
военного времени вместе с моими комментариями, написанными сейчас. Эта работа
должна выйти книгой в издательстве «Советская Россия» и войти в последний том
издающегося сейчас собрания моих сочинений. Перед этим я передал ее для публикации в
журнал «Новый мир».
Цензура держала первую часть этой работы полтора месяца.
Сначала от меня потребовали справку из Военного архива. Архив, прочитав мою работу, немедленно дал такую справку.
Затем потребовали, чтобы я параллельно направил свою работу в военную цензуру. Военная цензура прочла мою работу в два дня и предложила мне четыре купюры, которые я и сделал.
После этого моя работа еще полмесяца без объяснения причин лежала в общей цензуре и в итоге была вынута из девятого номера «Нового мира».
Только когда я сообщил обо всем этом в Отдел культуры КПСС и попросил, чтобы цензура дала мне тот или иной ответ, меня наконец пригласили к цензору и предложили сделать ряд поправок и купюр.
Я трижды сидел в цензуре и делал поправки. В том числе в связи с запрошенным цензурой отзывом из Военно-мемуарной комиссии ПУРа. Работники этой комиссии написали свой безымянный отзыв местами в оскорбительном для меня тоне. Но я внес поправки и по их замечаниям, там, где в них была доля истины.
Всего я сделал свыше сорока исправлений и купюр, во всех тех случаях, когда я хоть в какой-то мере мог с ними согласиться.
После этого цензура официально разрешила мою вещь в печать.
Но когда тираж журнала с моею вещью был уже почти весь отпечатан в типографии, цензура запретила ее печатать.
Когда я прямо спросил руководителя цензуры тов. Романова П. К., почему неделю назад он сам дал официальное разрешение печатать мою вещь, а теперь взял свое же разрешение обратно, -он сказал мне, что он сделал свои выводы из совещания-семинара идеологических работников и на основе этих сделанных им выводов теперь отказывает мне в праве напечатать мою работу. Я ответил, что не могу согласиться с его сугубо административными выводами из идеологического семинара.
Тогда он заявил мне, что все сделанные мною по советам и настояниям цензуры многочисленные поправки все равно не меняют «общей концепции» моей книги. Мне осталось ответить на это, что я писатель, а не флюгер, и что я обращусь за помощью в ЦК КПСС.
Так выглядит с внешней стороны вся эта длинная история, конец которой смахивает на издевательство.!
А суть дела в том, что в моей книге о первых месяцах войны содержится и не может не содержаться критика культа личности Сталина.
Очевидно, есть люди, которые на словах говорят, что Постановление ЦК КПСС 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий» является правильным и остается в силе. А на деле стремятся не пустить в печать литературное произведение, написанное в духе этого Постановления о самом трудном периоде нашей истории.
Моя книга написана в духе этого Постановления, которое я был бы готов поставить эпиграфом к ней все целиком, если бы это было принято в художественных произведениях.
Я никогда не считал и никогда не писал, что Сталин «руководил войной по глобусу».
Я никогда не забывал и писал о том, как Сталин 7 ноября 1941 года был на Красной площади и как много это значило для обороны Москвы.
Я наотрез отказался внести какие бы то ни было поправки в свою книгу «Живые и мертвые», когда после XXII съезда некоторые прыткие издательские работники вручили мне эту книгу, заложив в ней на предмет «дополнительного обдумывания» все места, где шла речь о Сталине.
Но наряду со всем этим, я, работая над своими книгами о войне, не забываю и никогда не забуду об ответственности Сталина ни за 1937-1938 гг., ни за ту обстановку, в которой мы встретили войну.
Я писал в своей книге «Живые и мертвые», что Сталин человек великий и страшный, и остаюсь при этом убеждении и теперь.
В моих опубликованных раньше книгах о войне «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются», «Южные повести», «Каждый день - длинный» - та же самая концепция, что и в моей новой книге «Сто суток войны», и в романе «Сорок пятый год», и в фильме об обороне Москвы, над которым я сейчас работаю.
О будущей публикации моей работы «Сто суток войны» в журнале и отдельной книгой не раз упоминалось в печати, с указанием на то, где и когда она будет опубликована полностью. Две главы из нее с этим же указанием печатались в газете «Известия». Третья глава напечатана там же, в «Известиях». Другие главы читались по радио. В связи с публикацией глав из моей книги в «Известиях» я выступал по телевидению, отвечая на многочисленные читательские письма.
Помимо принципиального несогласия с цензурой, я не могу примириться с тем, что некоторые люди, впервые в моей жизни, пытаются сделать из меня «запрещенного» писателя. И не понимаю, кому и для чего это нужно?
Прошу Вашей помощи- чтобы был выпущен в свет уже почти полностью отпечатанный номер журнала с первой частью моей работы, а в дальнейшем была напечатана вся моя книга.
А если Вы, при Вашей огромной занятости, могли бы принять меня, - буду благодарен Вам за это. Глубоко уважающий Вас
К. СИМОНОВ.
29 октября 1966 г.»
«ЦК КПСС
Довожу до сведения ЦК, что распоряжением органов Главлита задержан и приостановлен в производстве почти полностью уже отпечатанный № 10 (октябрьский) журнала «Новый
мир».
Поводом для этого явилась работа К. Симонова «Сто суток войны», в свое время, после выполнения всех требований к редакции и автору, визированная цензурой.
Распоряжение сделано, по словам тов.Романова, будто бы в соответствии с тем, что говорилось на совещании-семинаре по идеологическим вопросам.
Редакция же решительно не усматривает в записках «Сто суток войны» К. Симонова оснований для такого внезапного распоряжения Главлита, отменяющего его ранее данное разрешение на опубликование этой работы.
Задержка номера на данном этапе производства (отпечатан полностью тираж 14 листов и половина тиража 2-х листов) ставит журнал в положение катастрофическое: октябрьский номер, и без того опаздывающий по не зависящим от редакции причинам более чем на месяц, теперь сможет выйти в лучшем случае в декабре, отодвигая таким образом выход №№ 11 и 12 на 1967 год.
Все это, помимо значительного материального ущерба, влечет за собой еще более значительный моральный ущерб, и не только для редакции «Нового мира», если учесть, какое нежелательное впечатление вообще производит эта акция в канун съезда писателей[6] Проведение IV Съезда писателей СССР первоначально намечалось на январь 1967 года.
Жду указаний по этому чрезвычайному вопросу.
Главный редактор
журнала «Новый мир» А. ТВАРДОВСКИЙ.
Москва, 31 октября 1966» (ЦХСД. Ф. 5. On. 58. Д. 39. Л. 21).
«ЦК КПСС
Главное политическое управление СА и ВМФ ознакомилось с записками Константина
Симонова «Сто суток войны» и комментариями к ним. Изучив текст книги К. Симонова,
нам представляется, что она в ложном свете отражает многие стороны советской
действительности первых дней войны.
Автор взял на себя задачу безапелляционно судить о предвоенных годах и боевых действиях наших войск в июне -сентябре 1941 года, но допускает при этом неправильные политические обобщения и выводы в оценке происходивших событий.
Вместо объективного раскрытия событий начального периода Великой Отечественной войны, наполненного героизмом и самоотверженностью советских людей, автор сгущает мрачные краски, показывает лишь одни наши промахи и неудачи, критикует все и вся.
В книге с какой-то раздраженностью, недостойной советского писателя, описываются предвоенные годы и первые месяцы беспримерной борьбы нашего народа против немецко-фашистских захватчиков. Автор в ряде случаев подвергает критике внутреннюю и внешнюю политику Советского государства, обрушивается на нашу пропаганду, литературу, печать.
К. Симонов многократно, с разных сторон стремится показать, что наша страна якобы совершенно не была подготовлена к отпору агрессора. Он предает забвению ту гигантскую работу, которую провели наша партия, народ с тем, чтобы осуществить в тридцатых годах индустриализацию страны и на ее основе перевооружить Советскую Армию и флот. Забывать об этом и сгущать краски вокруг неподготовленности армии и флота к началу Великой Отечественной войны - значит проявлять необъективность, бросать тень на Коммунистическую партию, советский народ и Вооруженные Силы.
На протяжении всей книги у автора не нашлось ни одного доброго слова в адрес нашей партии, ее огромной плодотворной деятельности в канун войны и в описываемый автором период военных действий.
Зато в записках и особенно в комментариях к ним усиленно муссируются недостатки и ошибки в руководстве страной и армией, многократно подчеркивается неспособность командования - сверху донизу - руководить боевыми действиями.
Вместо впечатляющего отображения беспримерного подвига советских воинов, К.Симонов рисует в записках безысходные картины паники, неразберихи и беспорядка, царившие якобы на фронте везде и всюду. <...>
Такое негативное изображение событий, очернение советского руководства, принижение героизма советских людей вольно или невольно приводит автора к искажению действительности и свидетельствует о непонимании им истинной сущности исторических процессов, происходивших в тот период.
Новая книга К. Симонова является глубоко ошибочной, недостойной советского писателя. Она может нанести серьезный вред патриотическому воспитанию нашей молодежи, искаженно показывая бессмертный подвиг нашего народа во имя защиты завоеваний Октября, счастья грядущих поколений. Если бы с такой недоброжелательностью и озлобленностью говорил о нашем обществе какой-либо буржуазный трубадур, тогда было бы понятно. Но слышать подобное от советского писателя недопустимо. <...>
Опубликование книги К. Симонова «Сто суток войны» может нанести серьезный ущерб авторитету нашей страны, т. к. буржуазная пропаганда постарается использовать эту книгу в своих целях.
Учитывая порочность записок Константина Симонова «Сто суток войны» и тот вред, который они могут принести, Главное политическое управление СА и ВМФ считает, что издавать их нецелесообразно.
Вместе с тем мы не можем не высказать удивление по поводу позиции, занятой редакцией журнала «Новый мир». Несмотря на явную тенденциозность и ошибочность записок К. Симонова, она приняла их к печати и упорно настаивает на опубликовании. Видимо, руководство редакции не хочет учитывать той критики, которая неоднократно выскаывалась нашей общественностью в адрес журнала, и не желает принимать мер для устранения серьезных идейных ошибок в его содержании.
Замечания на первую, вторую и третью части записок «Сто суток войны» прилагаются. А. ЕПИШЕВ
19 ноября 1966 года» (ЦХСД. Ф. 5. Оп. 58. Д. 29. Лл. 98-101).
«Ц К К П С С
К №№41871,37493, 44009[7]
Регистрационные номера письма Твардовского от 31 октября 1966 года, записки А.Охотникова и отзыва А. Епишева.
А. Твардовский высказывает несогласие с решением Главлита СССР о задержке публикации записок К. Симонова «100 суток войны».
Главлит СССР (т. Охотников), Главное политическое управление СА и ВМФ СССР (т.Епишев) считают, что в представленном виде записки К. Симонова «100 суток войны» публиковать нецелесообразно, поскольку они необъективно и тенденциозно освещают начальный период Великой Отечественной войны.
С т.Симоновым состоялась беседа в Отделе культуры ЦК КПСС и в ЦК КПСС. В настоящее время писатель дорабатывает свое произведение с учетом высказанных замечаний.
Отделы ЦК КПСС не видят оснований для пересмотра решения Главлита СССР по поводу публикации записок К Симонова в представленном виде. А. Твардовскому об этом сообщено.
Зам зав Отделом пропаганды Зам. зав. Отделом культуры
ЦК КПСС ЦК КПСС
Т. КУПРИКОВ Ю.МЕЛЕНТЬЕВ.
2 августа 1967 г.» (ЦХСД. Ф. 5. Оп. 58. Д. 29. Л. 123).
На полях записки - роспись Демичева
Дело закрыто и 29 августа 1967 года сдано в архив.
Почти год спустя, 4 июня 1968 года, отвечая на предложение Д. Ортенберга написать очерк о Георгии Константиновиче Жукове для сборника о советских маршалах, запланированного Госполитиздатом, Симонов писал: «...не надо тешить себя иллюзиями. Такого рода работа - а никакую другую мне делать не интересно, да я просто и не смогу - при нынешнем, подчеркиваю, при нынешнем отношении к истории света не увидит.
Поэтому я и сигнализировал тебе, что для проходимого через нынешнюю обезумевшую цензуру очерка надо срочно искать другого автора. <...> пойми мои чувства человека, у которого лежит полтора года без движения рукопись, которую он считает лучшей из всего, что он написал. Как трудно такому человеку сидеть и писать еще одну вещь, которая, по его весьма основательным предчувствиям, ляжет и тоже будет лежать рядом с предыдущей»[8] Константин Симонов, Письма о войне. 1943-1979, М., 1990, с. 373-374.
Записки Симонова пролежат без движения еще целых семь лет, прежде чем будут напечатаны в журнале «Дружба народов» (1974, № 11, 12; 1975, № 1) - под другим названием и с очень существенными изъятиями цензурного характера[9] По свидетельству Л. И. Лазарева, Главлит предъявил Симонову многостраничные «охранительные» замечания, подготовленные Мемуарно-исторической комиссией ПУРа, часть которых автор вынужден был принять."