Куда французы прячут радиацию. Часть 2
Итак, продолжу нагружать ваш мозг информацией, которую мне дала радиоактивная Франция. В этой славной стране практикуется переработка ОЯТ (отработавшего ядерного топлива) и повторное использование урана и плутония.
Вот фраза дня, которая прочно улеглась мне в голову, как только я её услышала от сотрудников «ANDRA»: более полтора миллиона кубометров РАО находится на территории Франции, и каждый француз образует 2 кг РАО в год.
Напомню, что «ANDRA» - независимое от производителей радиоактивных отходов национальное агентство по обращению с РАО - занимается захоронением и мониторингом отходов с АЭС, производственных установок, работающих с ОЯТ и больниц со всей страны. Конечно, крупнейшим производителем этих отходов является компания «Areva», занимающаяся производством оборудования для атомной энергетики. Кстати, наш «ТВЭЛ» с «Аревой» весьма неплохо сотрудничает. Вот именно эти отходы требуют особого внимания, и французы до сих пор ищут способы, чтобы грамотно захоранивать высокоактивные и долгоживущие РАО с этого завода.
Пунктов захоронения РАО у «ANDRA» несколько: Манш и Об - для короткоживущих отходов (с периодом полураспада меньше 31 года), пункт глубинного захоронения Сижео, который находится еще в стадии проектирования, а также создаются проекты пункта захоронения радий и графитсодержащих отходов, разработки которых закончатся к 2020 году.
Тем временем на производственных площадках Ла Аг и Маркуль (правда, в Маркуле уже закрылся перерабатывающий завод) находятся высокоактивные отходы, образующиеся при переработке ОЯТ. Ла Аг ежегодно производит около 700 канистр с остеклованными высокоактивными отходами. Поэтому «Андра» занялась получением лицензии на Подземную исследовательскую лабораторию.
Сейчас эта лаборатория находится в городе Бюр. Туда мы и отправились после посещения могильника Манш.
Строительство лаборатории завершилось в 2000 году. Подземный тоннель находится на глубине аж 490 метров, общая его протяженность - более 1 км. Позднее, в 2003-2005 годах на площадке и вокруг ПИЛ проходило бурение скважин, исследования в скважинах, а в декабре 2011 «Андра» получила лицензию на эксплуатацию лаборатории и разрешение на продолжение исследований.
Проект Сижео (Cigeo) - это пункт глубинного захоронения РАО или Центр геологического захоронения, который планируется ввести в эксплуатацию в 2025 году. Сейчас он проходит процессы общественных слушаний, в 2017 году будет рассматриваться заявка на получение лицензии, а начало строительства пункта намечено на 2020 год. Суммарные затраты на проект (включая строительство, эксплуатацию и закрытие пункта), по расчетам специальной группы, составляет от 13,5 до 16,5 миллиардов евро, учитывая то, что финансирование Cigeo будет длиться более века. То есть, инфляция и всё такое учтены. Естественно, это всё будет постоянно пересчитываться, ведь мировая экономика в наше время… ну, мягко говоря, какая-то нестабильная. Одна только лаборатория с момента строительства до сегодняшнего дня обошлась в 1,7 млрд. евро.
Захоранивать этот пункт будет только французские РАО, эксплуатация будет длиться примерно 140 лет. То есть, говоря проще, Сижео соберет все страшные отходы, накопившиеся с начала ядерной эры до сегодняшнего дня.
У пункта предусматривается две зоны - для среднеактивных долгоживущих РАО и для высокоактивных долгоживущих. Также будет зона для приема, откуда РАО будут доставляться до зоны захоронения. Пока среднестатистическому моему женскому умишке сложно представить всё это.
В технологическом центре нам наглядно показали, как это будет. Это первичная упаковка.
Среднеактивные отходы будут загружаться в ячейки и храниться в бетонных контейнерах.
А вот высокоактивные будут помещаться в штольню, трубу из стали.
Как нам объяснили, высокоактивные РАО смешивают со стеклом и укладывают в упаковки из нержавеющей стали. Сейчас они находятся в наземном хранилище на складах «Аревы» и других подобных французских заводов, принадлежащих Комиссариату по атомной энергетике. Эти РАО ждут своего часа пребывания в глубинных захоронениях, где они будут покоиться не каких-то там три века, а тысячелетиями.
Высокоактивные РАО выделяют тепло, поэтому в процессе исследований сотрудники «ANDRA» стараются предусмотреть всё, чтобы температура глины, находящейся под землёй, не превысила 90 градусов. А слой глины, кстати говоря, здесь примерно 250 метров.
Пока идут разработки, и в тоннелях совсем не опасно, мы готовимся спуститься под землю, где сейчас проводятся исследования, чтобы посмотреть на ПИЛ своими глазами.
Нам показали видеоинструктаж, нарядили в специальные костюмы, дали рацию и кислородную коробку, ведь под землёй может случиться всё, что угодно!
Изначально нам выдали специальные халаты. Одеваемся.
Затем - специальные жилеты и каски. Так мы больше походим на шахтёров. На ногах - огромные резиновые сапожища.
Нас разделили на две группы, чтобы не перегружать лифт. У меня стоял выбор - либо пойти с инженерами, либо с журналистами. Я представилась инженером с фотоаппаратом и пошла с этими милыми и умными людьми, подумав, что так я узнаю больше, а в противном случае буду толпиться со своими Никоном, выглядывая из-под громоздких камер телеоператоров и лишь хлопать наивными глазёнками. Впочем, наивными глазёнками я хлопала и без участия журналистов.
Такая вот получилась команда, в которую меня добродушно приняли.
Затем нас погрузили в лифт, и мы начали спускаться на 500 метров под землю.
Почти в каждом отсеке спрятаны запасы еды и воды. Всякое под землёй бывает, я уже говорила. Нас предупреждали о пожарах...
И тут есть своя связь.
Мы ходили строго по желтым дорожкам. Это чтобы по нам не проехалось что-нибудь четырехколесное и громко жужжащее.
Здесь мы исследуем породу. Мудрые томские экологи-геологи говорят, что это известковая глина.
Вежливо, стараясь как можно доступней, французы-сотрудники лаборатории объясняют, как устроен тоннель.
А мы внимательно слушаем.
Конечно, и на пункт Манш, и на ПИЛ нас пустили не просто так - забрали паспорта и проверили сумки. Но с дружелюбной улыбкой. Фотоаппарат не отбирали, стирать ничего не заставляли, не хамили, не ограничивали. Просто рай для журналиста, который дорвался до неизведанного и неслыханного. Когда я ходила на наш ПЗРО, со мной не церемонились. Никаких вам улыбочек - убирай фотоаппарат, иначе...
Французы, к слову, придерживаются информационной открытости. И, кстати, еще в 1998 году во Франции была принята Орхусская конвенция, которая обязывает государство представлять доступ к информации по проектам простому люду. До сих пор работает, и интересующиеся беспроблемно узнают всё, что хотят знать.
Что касается рабочих мест на Сижео, то их сейчас больше 300, но при получении разрешения на ПЗРО их будет больше 2000. За сто лет тут стабильно будет занято 500-1000 рабочих мест. Вот так.
Теперь вернёмся к нашим баранам. В ходе разговоров с нашими опытными инженерами, я поняла, что в России сейчас тоже стараются действовать грамотно, и по технологиям мы вряд ли отстаем. Более того, наш российский национальный оператор НО РАО предлагает организовывать пункты захоронения радиоактивных отходов там, где они образовались и тем самым избегать процесса ввоза-вывоза РАО за пределы своих городов. То есть к нам пока ничего лишнего не привезут - здесь можно не беспокоиться, хороним только своё. Но пока это всё на словах - мы же не знаем, как что повернётся. Россия, она непредсказуемая, за что я её люблю. Вместе с людьми, несмотря на то, что французы - большие лапочки.
У НО РАО есть филиалы: Северский, Димитровградский и Железногорский. Именно здесь располагаются пункты глубинного захоронения жидких РАО. В Железногорске также проектируется подземная лаборатория. Так что, я думаю, у нас, в Новоуральске родненьком, ещё всё не так хреново - у нас будет ПЗРО для отходов не высокой активности (я уже об этом раньше писала, но повториться никогда не мешает), и подобный ПЗРО планируется построить в Северске Томской области. Идут обсуждения в Сосновом Бору, но там ситуация посерьёзней, если верить всяким интернет-источникам.
Я честно хотела написать много всего интересного, и если бы у меня было хоть чуть-чуть технологической жилки, то я бы о многих тонкостях поведала. Но, к сожалению, я простой смертный с большим творческим сердцем, и только лишь поэтому Франция Романтичная заняла у меня три части в блоге, а Франция Радиоактивная - две. Уж извините.
Одно я уловила точно - паниковать новоуральцам не стоит. Потому что уже поздно. Пока я тут пыталась зачаться, рождалась, росла и развивалась, наш завод производил отходы и захоранивал их у меня под носом. И от того, что он будет продолжать их захоранивать, только уже открыто об этом заявляя, легче не станет. И сложнее тоже. Всё уже сделано до моего рождения.
А что касается раковых заболеваний, от них страдают везде. Даже там, где и не слышали о РАО.
Пропустили первую часть?
Так вот же она: http://jennifer-hot.livejournal.com/169469.html
Вот фраза дня, которая прочно улеглась мне в голову, как только я её услышала от сотрудников «ANDRA»: более полтора миллиона кубометров РАО находится на территории Франции, и каждый француз образует 2 кг РАО в год.
Напомню, что «ANDRA» - независимое от производителей радиоактивных отходов национальное агентство по обращению с РАО - занимается захоронением и мониторингом отходов с АЭС, производственных установок, работающих с ОЯТ и больниц со всей страны. Конечно, крупнейшим производителем этих отходов является компания «Areva», занимающаяся производством оборудования для атомной энергетики. Кстати, наш «ТВЭЛ» с «Аревой» весьма неплохо сотрудничает. Вот именно эти отходы требуют особого внимания, и французы до сих пор ищут способы, чтобы грамотно захоранивать высокоактивные и долгоживущие РАО с этого завода.
Пунктов захоронения РАО у «ANDRA» несколько: Манш и Об - для короткоживущих отходов (с периодом полураспада меньше 31 года), пункт глубинного захоронения Сижео, который находится еще в стадии проектирования, а также создаются проекты пункта захоронения радий и графитсодержащих отходов, разработки которых закончатся к 2020 году.
Тем временем на производственных площадках Ла Аг и Маркуль (правда, в Маркуле уже закрылся перерабатывающий завод) находятся высокоактивные отходы, образующиеся при переработке ОЯТ. Ла Аг ежегодно производит около 700 канистр с остеклованными высокоактивными отходами. Поэтому «Андра» занялась получением лицензии на Подземную исследовательскую лабораторию.
Сейчас эта лаборатория находится в городе Бюр. Туда мы и отправились после посещения могильника Манш.
Строительство лаборатории завершилось в 2000 году. Подземный тоннель находится на глубине аж 490 метров, общая его протяженность - более 1 км. Позднее, в 2003-2005 годах на площадке и вокруг ПИЛ проходило бурение скважин, исследования в скважинах, а в декабре 2011 «Андра» получила лицензию на эксплуатацию лаборатории и разрешение на продолжение исследований.
Проект Сижео (Cigeo) - это пункт глубинного захоронения РАО или Центр геологического захоронения, который планируется ввести в эксплуатацию в 2025 году. Сейчас он проходит процессы общественных слушаний, в 2017 году будет рассматриваться заявка на получение лицензии, а начало строительства пункта намечено на 2020 год. Суммарные затраты на проект (включая строительство, эксплуатацию и закрытие пункта), по расчетам специальной группы, составляет от 13,5 до 16,5 миллиардов евро, учитывая то, что финансирование Cigeo будет длиться более века. То есть, инфляция и всё такое учтены. Естественно, это всё будет постоянно пересчитываться, ведь мировая экономика в наше время… ну, мягко говоря, какая-то нестабильная. Одна только лаборатория с момента строительства до сегодняшнего дня обошлась в 1,7 млрд. евро.
Захоранивать этот пункт будет только французские РАО, эксплуатация будет длиться примерно 140 лет. То есть, говоря проще, Сижео соберет все страшные отходы, накопившиеся с начала ядерной эры до сегодняшнего дня.
У пункта предусматривается две зоны - для среднеактивных долгоживущих РАО и для высокоактивных долгоживущих. Также будет зона для приема, откуда РАО будут доставляться до зоны захоронения. Пока среднестатистическому моему женскому умишке сложно представить всё это.
В технологическом центре нам наглядно показали, как это будет. Это первичная упаковка.
Среднеактивные отходы будут загружаться в ячейки и храниться в бетонных контейнерах.
А вот высокоактивные будут помещаться в штольню, трубу из стали.
Как нам объяснили, высокоактивные РАО смешивают со стеклом и укладывают в упаковки из нержавеющей стали. Сейчас они находятся в наземном хранилище на складах «Аревы» и других подобных французских заводов, принадлежащих Комиссариату по атомной энергетике. Эти РАО ждут своего часа пребывания в глубинных захоронениях, где они будут покоиться не каких-то там три века, а тысячелетиями.
Высокоактивные РАО выделяют тепло, поэтому в процессе исследований сотрудники «ANDRA» стараются предусмотреть всё, чтобы температура глины, находящейся под землёй, не превысила 90 градусов. А слой глины, кстати говоря, здесь примерно 250 метров.
Пока идут разработки, и в тоннелях совсем не опасно, мы готовимся спуститься под землю, где сейчас проводятся исследования, чтобы посмотреть на ПИЛ своими глазами.
Нам показали видеоинструктаж, нарядили в специальные костюмы, дали рацию и кислородную коробку, ведь под землёй может случиться всё, что угодно!
Изначально нам выдали специальные халаты. Одеваемся.
Затем - специальные жилеты и каски. Так мы больше походим на шахтёров. На ногах - огромные резиновые сапожища.
Нас разделили на две группы, чтобы не перегружать лифт. У меня стоял выбор - либо пойти с инженерами, либо с журналистами. Я представилась инженером с фотоаппаратом и пошла с этими милыми и умными людьми, подумав, что так я узнаю больше, а в противном случае буду толпиться со своими Никоном, выглядывая из-под громоздких камер телеоператоров и лишь хлопать наивными глазёнками. Впочем, наивными глазёнками я хлопала и без участия журналистов.
Такая вот получилась команда, в которую меня добродушно приняли.
Затем нас погрузили в лифт, и мы начали спускаться на 500 метров под землю.
Почти в каждом отсеке спрятаны запасы еды и воды. Всякое под землёй бывает, я уже говорила. Нас предупреждали о пожарах...
И тут есть своя связь.
Мы ходили строго по желтым дорожкам. Это чтобы по нам не проехалось что-нибудь четырехколесное и громко жужжащее.
Здесь мы исследуем породу. Мудрые томские экологи-геологи говорят, что это известковая глина.
Вежливо, стараясь как можно доступней, французы-сотрудники лаборатории объясняют, как устроен тоннель.
А мы внимательно слушаем.
Конечно, и на пункт Манш, и на ПИЛ нас пустили не просто так - забрали паспорта и проверили сумки. Но с дружелюбной улыбкой. Фотоаппарат не отбирали, стирать ничего не заставляли, не хамили, не ограничивали. Просто рай для журналиста, который дорвался до неизведанного и неслыханного. Когда я ходила на наш ПЗРО, со мной не церемонились. Никаких вам улыбочек - убирай фотоаппарат, иначе...
Французы, к слову, придерживаются информационной открытости. И, кстати, еще в 1998 году во Франции была принята Орхусская конвенция, которая обязывает государство представлять доступ к информации по проектам простому люду. До сих пор работает, и интересующиеся беспроблемно узнают всё, что хотят знать.
Что касается рабочих мест на Сижео, то их сейчас больше 300, но при получении разрешения на ПЗРО их будет больше 2000. За сто лет тут стабильно будет занято 500-1000 рабочих мест. Вот так.
Теперь вернёмся к нашим баранам. В ходе разговоров с нашими опытными инженерами, я поняла, что в России сейчас тоже стараются действовать грамотно, и по технологиям мы вряд ли отстаем. Более того, наш российский национальный оператор НО РАО предлагает организовывать пункты захоронения радиоактивных отходов там, где они образовались и тем самым избегать процесса ввоза-вывоза РАО за пределы своих городов. То есть к нам пока ничего лишнего не привезут - здесь можно не беспокоиться, хороним только своё. Но пока это всё на словах - мы же не знаем, как что повернётся. Россия, она непредсказуемая, за что я её люблю. Вместе с людьми, несмотря на то, что французы - большие лапочки.
У НО РАО есть филиалы: Северский, Димитровградский и Железногорский. Именно здесь располагаются пункты глубинного захоронения жидких РАО. В Железногорске также проектируется подземная лаборатория. Так что, я думаю, у нас, в Новоуральске родненьком, ещё всё не так хреново - у нас будет ПЗРО для отходов не высокой активности (я уже об этом раньше писала, но повториться никогда не мешает), и подобный ПЗРО планируется построить в Северске Томской области. Идут обсуждения в Сосновом Бору, но там ситуация посерьёзней, если верить всяким интернет-источникам.
Я честно хотела написать много всего интересного, и если бы у меня было хоть чуть-чуть технологической жилки, то я бы о многих тонкостях поведала. Но, к сожалению, я простой смертный с большим творческим сердцем, и только лишь поэтому Франция Романтичная заняла у меня три части в блоге, а Франция Радиоактивная - две. Уж извините.
Одно я уловила точно - паниковать новоуральцам не стоит. Потому что уже поздно. Пока я тут пыталась зачаться, рождалась, росла и развивалась, наш завод производил отходы и захоранивал их у меня под носом. И от того, что он будет продолжать их захоранивать, только уже открыто об этом заявляя, легче не станет. И сложнее тоже. Всё уже сделано до моего рождения.
А что касается раковых заболеваний, от них страдают везде. Даже там, где и не слышали о РАО.
Пропустили первую часть?
Так вот же она: http://jennifer-hot.livejournal.com/169469.html