Куда французы прячут радиацию. Часть 1
Предыстория моей командировки во Францию, на самом деле, очень непростая, и берет корни от одной из новоуральских проблем.
Год назад наших жителей ошарашили, сказав, что у нас будут захоранивать радиоактивные отходы. Естественно, многие новоуральцы, ни в чём не разобравшись, устроили грандиозный кипиш. Им было всё равно, что у нас и раньше захоранивали отходы от УЭХК, и уже больше полувека такой процесс на территории Новоуральска идёт. Другой вопрос - каким образом, ведь никому об этом не рассказывали и уж тем более, это нигде не освещалось.
И тут появляется "НО РАО" (Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами), занимается на наших землях проектированием нового пункта захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО), и об этом пишут все газеты и говорят телевизоры. Как же так? Раньше никто ничего об этом не слышал, а тут вон что. Непорядок, нездоровая какая-то информационная движуха пошла, - подумал народ.
На самом деле Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами предложил нашему комбинату захоранивать свою радиацию не абы как, а по современным технологиям. Такими технологиями уже много лет, кстати говоря, пользуются за рубежом. Новоуральск стал первым городом, в котором планируется ввести в эксплуатацию новый ПЗРО. Да и радиация тут - громко сказано. Отходы третьего и четвертого класса, т.е. шламы от центрифуг, средства индивидуальной защиты (полимеры, фартуки, перчатки) и другие,относящиеся к средне и низкоактивным. Всё это не чьё-то, а наше. То есть, если говорить проще, нам предложили захоранивать своё "добро" более грамотно. Но нет же, народ раздул эту ситуацию до абсурда, и стали поговаривать, что к нам будут завозить чужую гадость со всего мира, да не просто гадость, а УРАН!
Так уж сложились обстоятельства, что по редакционному заданию именно я отправилась тогда на наш ПЗРО, познакомилась с руководством НО РАО и попросила их объяснить, что же всё-таки у нас будет. Конечно, я тогда тоже не была счастлива, и родила в своём блоге заканчивающийся на печальной ноте пост. За что я люблю свой блог - так это за то, что тут важны мои личные мысли. В газете, естественно, только факты, а в материале про ПЗРО вообще отсебятина была бы неприемлема, поскольку всё же в таких вопросах как атомная промышленность я редчайшая дубина. В общем, я написала нормальную, грамотную статью, стараясь употреблять как можно больше понятных для среднестатистического новоуральца слов. Но толку, видимо, в этом было мало. Кто-то даже начал вякать, что я пишу заказуху. Но я привыкла к такому и уже не спрашиваю, к кому из "заказчиков" мне бежать за баснословным гонораром.
Чуть позже состоялись общественные слушания. На них меня (так уж получилось) не было, но были мои коллеги, которые поведали потом в своих статьях, что народ возмущается, ему эти телодвижения за отходы не нравятся, и они яростно советуют повезти это всё в какой-нибудь другой город. Вот уж в другом городе действительно будут рады отходам от УЭХК, прямо встретят, стол накроют, водочки нальют и спасибо скажут.
В Интернете началась сумасшедшая движуха, и один чудесный пост меня особенно порадовал. В своей статье товарищ, побывавший на слушаниях, пишет, что захоранивать собираются у нас гексафторид урана. Я не знаю, насколько я безграмотный человек в этом вопросе и чем надо было слушать, но даже мне смешно было это читать. Этот мега-акула-пера прямо просветил всех, открыл секретное! И добавил, что гексафторид-то урана будет не наш, а со всего земного шара. Страшно? Да, его статья многих заставила очковать, поскольку всё-таки неосведомлённый человек - существо ведомое и верит преимущественно интернету. Все расстроились и стали делать фырфыфыр.
Моя коллега, тоже интернет-маньяк, Мария Залесова достойно ответила на эту замечательную статью. Почитать, если интересно, можно здесь. Интернет-маньяки, они такие. За словом в карман не лезут, и славно, что хоть кто-то осмелился подобрать нужные слова, чтобы ответить на бредятину.
В общем, поняли в НО РАО, что бесполезно уже новоуральцам что-то объяснять, дерганные они какие-то, взволнованные. Но, может быть, стоит попробовать еще раз?
Людмила Константиновна Никифорова, руководитель общественной приемной госкорпорации "Росатом" в Новоуральске собрала группу журналистов и общественных деятелей и сказала:
- Увидите всё своими глазами, собирайтесь, мы едем во Францию.
За это ей, конечно, величайшее мерси, ведь то, что я удостоилась чести побывать в такой командировке, не иначе как чудом не назовёшь.
Так главный редактор Новоуральской вещательной компании Лидия Голубева, телеоператор Николай Ларионов, почетный гражданин Новоуральска, член общественной палаты НГО и ветеран УЭХК Альфред Николаевич Аршинов, Людмила Константиновна и я отправились во Францию, чтобы узнать, куда прячут свои радиоактивные отходы французские предприятия атомной промышленности и рассказать об этом другим. Поездка состоялась при поддержке НО РАО, а французское агентство по обращению с радиоактивными отходами «ANDRA» радушно нас приняло, и что очень радует, не запрещало фотографировать все объекты, снимать видео и записывать на диктофон. Никакой вам секретности. А меня ласково обзывали "оппозиционной прессой". Что может быть прекрасней...
С нами поехало еще десять томичей - это пресса, двое представителей экологического центра "Стриж", председатель комитета по атомной промышленности Томской области (кстати, единственный, кто носит такую должность в России) Николай Николаевич Дроздов, и профессор кафедры геоэкологии и геохимии Национального исследовательского Томского политехнического университета, доктор геолого-минералогических наук Леонид Петрович Рихванов. Чудеснейшие люди, честно говоря, и жаль, что я не сразу это поняла и мало с ними пообщалась. А томичей взяли потому, что скоро и им грозит лицезреть у себя, в Северске, ПЗРО.
Большая получилась предыстория, но она должна была быть, чтобы всем, кто захаживает в мой блог, стало понятно, что я в этот раз тут пишу и зачем.
Итак, как я уже упомянула выше, захоронениями радиоактивных отходов во Франции занимается национальное агентство «ANDRA». Поверхностное захоронение отходов производится в Морвилье, и первая партия РАО туда поступила в 2003 году. Установка способна вместить 650 тысяч кубометров радиоактивных отходов, и, исходя из текущих темпов их размещения, будет полностью заполнена, по прогнозам, к 2033 году. Поясню, что здесь захоранивают короткоживущие отходы (с периодом полураспада менее 31 года) и очень низкоактивные отходы (ОНАО). Сейчас в Морвилье строится пункт захоронения для долгоживущих низкоактивных отходов объемом 150 тысяч кубометров, здесь же планируется захоранивать облученные графитовые стержни, которые пока хранятся в Ля Аге (Комплексе по переработке облученного топлива). Ввод в эксплуатацию этого пункта планируется только через пять лет. И пока нет пункта централизованного захоронения высокоактивных и долгоживущих среднеактивных отходов, они хранятся на тех площадках, где были произведены.
Короткоживущие низкоактивные и среднеактивные отходы захоронены на пунктах Манш и Об. Вот именно такие РАО будут захораниваться на нашем ПЗРО. Поэтому мы и посетили первым делом ПЗРО Манш, что недалеко от Шербура.
Сотрудник пункта Мари-Пьер Жермэн попыталась рассказать нашим журналистам, инженерам и экологам о том, как функционирует ПЗРО, а мы, в свою очередь, перебивали её и всё время пытались задать первые пришедшие в голову вопросы. С одной стороны - неприлично, а с другой - надо.
Оказывается, пункт захоронения Манш уже давно заполнен и находится в стадии мониторинга. Он принимал отходы с 1969 года, а закрылся в 1994-м. Здесь покоится около 500 тысяч кубометров РАО.
Изначально они захоранивались в обычных траншеях (наверное, это и есть абы как), а многобарьерная защита начала использоваться с 1974 года. Это облицовка из бетона и геологический слой. В 1991 году по всей площади пункта захоронения Манш было установлено временное покрытие из почвогрунта. Позже было установлено постоянное покрытие, состоящее из нескольких слоёв, в том числе и битумной геомембраны. Появилась и раздельная гравитационная система водосбора, разделяющая потоки дождевой и загрязненной воды, а также коллекторы, позволяющие определить источник утечки радиоактивности внутри пункта захоронения.
Мониторинг на пункте Манш будет длиться аж 300 лет и даже больше. Всё потому, что сначала, до 1973 года, сюда закапывали высокоактивные отходы.
И местные жители как-то не особо от этого очкуют. Этот ПЗРО нигде не прячется, и никакой секретности в нем нет, более того, был составлен огромный 150-страничный документ с общей информацией о пункте захоронения, который изначально был доступен для всех - его распечатали большим тиражом на долговечной бумаге. Сейчас каждый заинтересованный может зайти на сайт и посмотреть, какова обстановка на пункте. Все цифры и данные постоянно обновляются сотрудниками Манша.
Вот и мы спокойно расхаживали по этому с виду обычному полюшку.
За полюшком идет уход - травку тут стригут. А этот кусочек на фото - не что иное, как процесс мониторинга.
Сотрудники следят за тем, как растут растения (на ПЗРО Манш, кстати говоря, растет 6 видов трав, занесенных в Красную книгу, кто бы знал!), какие изменения происходят в почве, постоянно делают замеры воды.
Их, сотрудников, кстати говоря, в штате, 10 человек. У нас их будет чуть поменьше.
Профессор Леонид Петрович Рихванов с помощью своего приборчика замерил радиационный фон на ПЗРО: 6 мкР/ч при допустимом 12. На нашем могильнике та же фигня. Очковать просто нет смысла.
Чтобы не быть козлинами, которые пришли, нагло сунули свой нос, поворчали и ушли, наша делегация вручила Мари-Пьер небольшие сувениры с символикой Новоуральска и книгу про УЭХК.
И написала хорошие слова в книгу отзывов. На французском!
Подумайте только - КНИГА ОТЗЫВОВ на ПЗРО! То есть сюда приходят люди! И могут увидеть всё, как есть.
А вот мы все вместе, с томичами. На заднем плане (самый правый) стоит Даниэль, который сопровождал нас весь первый и второй день во Франции.
Пользуясь нашим переводчиком Катериной Литвиновой, я ему потом выразила огромную благодарность, ведь он с нами, непослушными, весьма намучился. Просто очень уж хотелось поговорить с этим милым французом!
Конечно, я написала этот пост местами весьма заумно, но я очень хотела в этом процессе понять, насколько всё-таки у нас всё стрёмно. Тем не менее, одно в меня вселило оптимизм - если во Франции со всей страны отходы разных категорий свозятся в один пункт, то у нас такого не будет.
Как заверили сотрудники НО РАО, современные ПЗРО будут вмещать отходы только своих предприятий, то есть у нас скоро будет функционировать свой пункт, а в Сосновом Бору, например, он запустится лишь в начале двадцатых годов. Ввозить на территорию нашего пункта что-то извне не будут. По крайней мере пока, а из других стран запрещает закон.
И надо понимать, что всё-таки это отходы 3 и 4 класса, а не гексафторид урана, как написал один товарищ.
В следующий раз я проведу для вас экскурсию в Подземную лабораторию, где французы испытывают тоннели для хранения высокоактивных и долгоживущих среднеактивных РАО на глубине 500 метров.
Если интересно, заглядывайте ко мне в блог, читайте. И если вам кажется, что где-то я не права, спорьте. Вместе, может, и придём к истине.
Год назад наших жителей ошарашили, сказав, что у нас будут захоранивать радиоактивные отходы. Естественно, многие новоуральцы, ни в чём не разобравшись, устроили грандиозный кипиш. Им было всё равно, что у нас и раньше захоранивали отходы от УЭХК, и уже больше полувека такой процесс на территории Новоуральска идёт. Другой вопрос - каким образом, ведь никому об этом не рассказывали и уж тем более, это нигде не освещалось.
И тут появляется "НО РАО" (Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами), занимается на наших землях проектированием нового пункта захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО), и об этом пишут все газеты и говорят телевизоры. Как же так? Раньше никто ничего об этом не слышал, а тут вон что. Непорядок, нездоровая какая-то информационная движуха пошла, - подумал народ.
На самом деле Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами предложил нашему комбинату захоранивать свою радиацию не абы как, а по современным технологиям. Такими технологиями уже много лет, кстати говоря, пользуются за рубежом. Новоуральск стал первым городом, в котором планируется ввести в эксплуатацию новый ПЗРО. Да и радиация тут - громко сказано. Отходы третьего и четвертого класса, т.е. шламы от центрифуг, средства индивидуальной защиты (полимеры, фартуки, перчатки) и другие,относящиеся к средне и низкоактивным. Всё это не чьё-то, а наше. То есть, если говорить проще, нам предложили захоранивать своё "добро" более грамотно. Но нет же, народ раздул эту ситуацию до абсурда, и стали поговаривать, что к нам будут завозить чужую гадость со всего мира, да не просто гадость, а УРАН!
Так уж сложились обстоятельства, что по редакционному заданию именно я отправилась тогда на наш ПЗРО, познакомилась с руководством НО РАО и попросила их объяснить, что же всё-таки у нас будет. Конечно, я тогда тоже не была счастлива, и родила в своём блоге заканчивающийся на печальной ноте пост. За что я люблю свой блог - так это за то, что тут важны мои личные мысли. В газете, естественно, только факты, а в материале про ПЗРО вообще отсебятина была бы неприемлема, поскольку всё же в таких вопросах как атомная промышленность я редчайшая дубина. В общем, я написала нормальную, грамотную статью, стараясь употреблять как можно больше понятных для среднестатистического новоуральца слов. Но толку, видимо, в этом было мало. Кто-то даже начал вякать, что я пишу заказуху. Но я привыкла к такому и уже не спрашиваю, к кому из "заказчиков" мне бежать за баснословным гонораром.
Чуть позже состоялись общественные слушания. На них меня (так уж получилось) не было, но были мои коллеги, которые поведали потом в своих статьях, что народ возмущается, ему эти телодвижения за отходы не нравятся, и они яростно советуют повезти это всё в какой-нибудь другой город. Вот уж в другом городе действительно будут рады отходам от УЭХК, прямо встретят, стол накроют, водочки нальют и спасибо скажут.
В Интернете началась сумасшедшая движуха, и один чудесный пост меня особенно порадовал. В своей статье товарищ, побывавший на слушаниях, пишет, что захоранивать собираются у нас гексафторид урана. Я не знаю, насколько я безграмотный человек в этом вопросе и чем надо было слушать, но даже мне смешно было это читать. Этот мега-акула-пера прямо просветил всех, открыл секретное! И добавил, что гексафторид-то урана будет не наш, а со всего земного шара. Страшно? Да, его статья многих заставила очковать, поскольку всё-таки неосведомлённый человек - существо ведомое и верит преимущественно интернету. Все расстроились и стали делать фырфыфыр.
Моя коллега, тоже интернет-маньяк, Мария Залесова достойно ответила на эту замечательную статью. Почитать, если интересно, можно здесь. Интернет-маньяки, они такие. За словом в карман не лезут, и славно, что хоть кто-то осмелился подобрать нужные слова, чтобы ответить на бредятину.
В общем, поняли в НО РАО, что бесполезно уже новоуральцам что-то объяснять, дерганные они какие-то, взволнованные. Но, может быть, стоит попробовать еще раз?
Людмила Константиновна Никифорова, руководитель общественной приемной госкорпорации "Росатом" в Новоуральске собрала группу журналистов и общественных деятелей и сказала:
- Увидите всё своими глазами, собирайтесь, мы едем во Францию.
За это ей, конечно, величайшее мерси, ведь то, что я удостоилась чести побывать в такой командировке, не иначе как чудом не назовёшь.
Так главный редактор Новоуральской вещательной компании Лидия Голубева, телеоператор Николай Ларионов, почетный гражданин Новоуральска, член общественной палаты НГО и ветеран УЭХК Альфред Николаевич Аршинов, Людмила Константиновна и я отправились во Францию, чтобы узнать, куда прячут свои радиоактивные отходы французские предприятия атомной промышленности и рассказать об этом другим. Поездка состоялась при поддержке НО РАО, а французское агентство по обращению с радиоактивными отходами «ANDRA» радушно нас приняло, и что очень радует, не запрещало фотографировать все объекты, снимать видео и записывать на диктофон. Никакой вам секретности. А меня ласково обзывали "оппозиционной прессой". Что может быть прекрасней...
С нами поехало еще десять томичей - это пресса, двое представителей экологического центра "Стриж", председатель комитета по атомной промышленности Томской области (кстати, единственный, кто носит такую должность в России) Николай Николаевич Дроздов, и профессор кафедры геоэкологии и геохимии Национального исследовательского Томского политехнического университета, доктор геолого-минералогических наук Леонид Петрович Рихванов. Чудеснейшие люди, честно говоря, и жаль, что я не сразу это поняла и мало с ними пообщалась. А томичей взяли потому, что скоро и им грозит лицезреть у себя, в Северске, ПЗРО.
Большая получилась предыстория, но она должна была быть, чтобы всем, кто захаживает в мой блог, стало понятно, что я в этот раз тут пишу и зачем.
Итак, как я уже упомянула выше, захоронениями радиоактивных отходов во Франции занимается национальное агентство «ANDRA». Поверхностное захоронение отходов производится в Морвилье, и первая партия РАО туда поступила в 2003 году. Установка способна вместить 650 тысяч кубометров радиоактивных отходов, и, исходя из текущих темпов их размещения, будет полностью заполнена, по прогнозам, к 2033 году. Поясню, что здесь захоранивают короткоживущие отходы (с периодом полураспада менее 31 года) и очень низкоактивные отходы (ОНАО). Сейчас в Морвилье строится пункт захоронения для долгоживущих низкоактивных отходов объемом 150 тысяч кубометров, здесь же планируется захоранивать облученные графитовые стержни, которые пока хранятся в Ля Аге (Комплексе по переработке облученного топлива). Ввод в эксплуатацию этого пункта планируется только через пять лет. И пока нет пункта централизованного захоронения высокоактивных и долгоживущих среднеактивных отходов, они хранятся на тех площадках, где были произведены.
Короткоживущие низкоактивные и среднеактивные отходы захоронены на пунктах Манш и Об. Вот именно такие РАО будут захораниваться на нашем ПЗРО. Поэтому мы и посетили первым делом ПЗРО Манш, что недалеко от Шербура.
Сотрудник пункта Мари-Пьер Жермэн попыталась рассказать нашим журналистам, инженерам и экологам о том, как функционирует ПЗРО, а мы, в свою очередь, перебивали её и всё время пытались задать первые пришедшие в голову вопросы. С одной стороны - неприлично, а с другой - надо.
Оказывается, пункт захоронения Манш уже давно заполнен и находится в стадии мониторинга. Он принимал отходы с 1969 года, а закрылся в 1994-м. Здесь покоится около 500 тысяч кубометров РАО.
Изначально они захоранивались в обычных траншеях (наверное, это и есть абы как), а многобарьерная защита начала использоваться с 1974 года. Это облицовка из бетона и геологический слой. В 1991 году по всей площади пункта захоронения Манш было установлено временное покрытие из почвогрунта. Позже было установлено постоянное покрытие, состоящее из нескольких слоёв, в том числе и битумной геомембраны. Появилась и раздельная гравитационная система водосбора, разделяющая потоки дождевой и загрязненной воды, а также коллекторы, позволяющие определить источник утечки радиоактивности внутри пункта захоронения.
Мониторинг на пункте Манш будет длиться аж 300 лет и даже больше. Всё потому, что сначала, до 1973 года, сюда закапывали высокоактивные отходы.
И местные жители как-то не особо от этого очкуют. Этот ПЗРО нигде не прячется, и никакой секретности в нем нет, более того, был составлен огромный 150-страничный документ с общей информацией о пункте захоронения, который изначально был доступен для всех - его распечатали большим тиражом на долговечной бумаге. Сейчас каждый заинтересованный может зайти на сайт и посмотреть, какова обстановка на пункте. Все цифры и данные постоянно обновляются сотрудниками Манша.
Вот и мы спокойно расхаживали по этому с виду обычному полюшку.
За полюшком идет уход - травку тут стригут. А этот кусочек на фото - не что иное, как процесс мониторинга.
Сотрудники следят за тем, как растут растения (на ПЗРО Манш, кстати говоря, растет 6 видов трав, занесенных в Красную книгу, кто бы знал!), какие изменения происходят в почве, постоянно делают замеры воды.
Их, сотрудников, кстати говоря, в штате, 10 человек. У нас их будет чуть поменьше.
Профессор Леонид Петрович Рихванов с помощью своего приборчика замерил радиационный фон на ПЗРО: 6 мкР/ч при допустимом 12. На нашем могильнике та же фигня. Очковать просто нет смысла.
Чтобы не быть козлинами, которые пришли, нагло сунули свой нос, поворчали и ушли, наша делегация вручила Мари-Пьер небольшие сувениры с символикой Новоуральска и книгу про УЭХК.
И написала хорошие слова в книгу отзывов. На французском!
Подумайте только - КНИГА ОТЗЫВОВ на ПЗРО! То есть сюда приходят люди! И могут увидеть всё, как есть.
А вот мы все вместе, с томичами. На заднем плане (самый правый) стоит Даниэль, который сопровождал нас весь первый и второй день во Франции.
Пользуясь нашим переводчиком Катериной Литвиновой, я ему потом выразила огромную благодарность, ведь он с нами, непослушными, весьма намучился. Просто очень уж хотелось поговорить с этим милым французом!
Конечно, я написала этот пост местами весьма заумно, но я очень хотела в этом процессе понять, насколько всё-таки у нас всё стрёмно. Тем не менее, одно в меня вселило оптимизм - если во Франции со всей страны отходы разных категорий свозятся в один пункт, то у нас такого не будет.
Как заверили сотрудники НО РАО, современные ПЗРО будут вмещать отходы только своих предприятий, то есть у нас скоро будет функционировать свой пункт, а в Сосновом Бору, например, он запустится лишь в начале двадцатых годов. Ввозить на территорию нашего пункта что-то извне не будут. По крайней мере пока, а из других стран запрещает закон.
И надо понимать, что всё-таки это отходы 3 и 4 класса, а не гексафторид урана, как написал один товарищ.
В следующий раз я проведу для вас экскурсию в Подземную лабораторию, где французы испытывают тоннели для хранения высокоактивных и долгоживущих среднеактивных РАО на глубине 500 метров.
Если интересно, заглядывайте ко мне в блог, читайте. И если вам кажется, что где-то я не права, спорьте. Вместе, может, и придём к истине.