Среди коллекции моих детских пластинок была и пьеса-сказка Самуила Маршака «Кошкин дом». Без картинки перед глазами, одними лишь голосами, актеры театра кукол Сергея Образцова плели волшебный мир одной из тысяч сказок. При этом она прочно впечаталась в мою память и задала планку, ниже которой опускаться крайне ре рекомендуется…
В центре эстетического воспитания «Гармония» произошли явные изменения, по сравнения с тем репертуаром, который довелось смотреть несколько сезонов назад.
Милые, добрые постановки грешили одним существенным моментом - написанный специально под существующих детей, материал был сырым и не обкатанным. Поэтому, услышав в приглашении «Кошкин дом» практически было решил, что мои уверения возымели некоторое действия… Ан, нет… Внутренние рокировки привели к тому, что режиссер прошлых постановок, Наталья Грибова в центре больше не работает, а новый постановщик - Артур Артименьев - архангельский режиссер, поработавший с многочисленным коллективом и выдал на гора творение Маршака.
Из сохраненной преемственности - большой и разновозрастной коллектив, из которого, безусловно можно выбрать актерский ансамбль для практически любой постановки… Тем более, для такой немногоролевой, как «Кошкин дом»…
Со всеми остальными театральными составляющими произошли явные изменения…
Актеры и роли. Под словом «актеры» понимаем практически детей, возрастом от 3-4 лет до 14-16… У каждого из них, безусловно, разная подготовка, уровень способностей и пр. И именно из них режиссер выбрал исполнителей девяти основных ролей и остальных, сиюминутных, специально образованных. При этом, удивительная вещь, ни один из характеров оказался не проработан и выдан на гора практически кое как… Будь-то заглавная роль тети Кошки, которая остается совершенно одинаковой в сценах приема гостей или во время пожара, когда у нее на глазах догорает все ее имущество, или далее, просясь на постой к своим вчерашним друзьям… Одинаковая на протяжении всего повествования… Это либо явная недоработка режиссера, либо его ошибочный выбор.
С остальными персонажами не более точное попадание. Флегматичный кот Василий, вяло и невпопад двигающийся под мелодии Джеймса Бонда, чрезмерно манерный Козел, крайне меланхоличный Петух… Женские роли (Курица, Свинья) - крайне одинаковые и не выразительные…
Единственное попадание в числе главных героев - котята. Возможно, за счет возраста и детской органичности, но они вызывали чувства умиления.
Безликости и одинаковости актеров добавил художник по костюмам. Изначальный восторг от «прикида» журналистов (на которых был переброшен весь авторский текст) сменился разочарованием. Точно в таких же дождевиках с прозрачными зонтиками на сцену выходили все заглавные, главные, второстепенные персонажи и даже кардебалет… Тетя Кошка, Козел, Петух и танцоры, одетые совершенно одинаково вызывают сочувствие ограниченности вкуса художника по костюмам, а так же режиссеру, которого это, по всей видимости, устроило…
Еще одним слабым местом спектакля является сцендвижение. Вопрос, конечно, больше к профессиональному театру и актерам в нем, но даже невооруженным взглядом виден диссонанс в гармоничном распределении актеров по сцене. На сцене имеем скопище исполнителей, хаотично и одномоментно перекочевывают из одной кулисы в другую, где прячась один за другим смазывают практически каждый эпизод своей стадной безликостью.
Режиссер в данной постановке решил взяться и за музыкальное решение спектакля, которое так же с треском провалил… Использование в музыкальном оформлении спектакля широко известных мелодий - далеко не грех. Но использование их совершенно в произвольном порядке и без какой-либо на то логики - это какое-то кощунство. Еще большее удивление вызывала не столько музыкальная какофония, а смена лейтмотивов одного персонажа на другого. Так, с первых минут спектакля скрипичной мелодией выделяются котята, попрошайничающие на «паперти» и тетя Кошка, отжигающая под мелодию из рекламы водочного бренда. Буквально некоторое время спустя под ту же скрипичную мелодию появляется уже тетя Кошка, под водочный хит скачут вообще все кому не лень… В общем, полный разброд и шатания…
Неужели ничего не осталось в раздел похвалы? Есть маленько… Один из таких моментов - это безусловно, придумка (не могу сказать что крайне оригинальная, но в данном случае оправданная) вынесения авторского текста журналистам гламурных изданий. Такая себе, Катя Осадчая в клонированном виде. Это было интересно, и стало бы практически безупречным моментом, если бы отличительное одеяние не повторилось бы на всех персонажах в каждой минуте сценического действа.
В разряд приятных моментов отнесу сценическое решение с домом тети Кошки. Органично выглядят вешалки на колесиках, в центр которых вписана стена дома. Таким нехитрым, но достаточно эффектным образом, был построен дом, а после пожара, перевернув плоскость на противоположную, получилось сгоревшее жилье…
И, пожалуй, главный умилительный момент, который я бы выделил как единственное максимально-убедительное действо - номер петушиных боев в исполнении самых мелких актеров коллектива. В двух словах дело было так. Тетя Кошка со своим секьюрити ходит от дома к дому в поисках приюта, добирается в курятник, где получает отказ от Наседки, после чего демонстрируется номер с девочками-цыплятами, затем с мальчишками - озорными петушками. В этой компании на авансцену выходят две малявки, одинаково безлико одетые под всех остальных актеров, которые устраивают боксерский поединок - с «озверевшими» мордашками стучат друг друга по рукам и удивленными глазенками реагирующие на взрыв зрительских аплодисментов. Воистину, переиграть детскую непосредственность невозможно.
Результатом данного просмотра стало непреодолимое желание переслушать еще раз, много лет спустя ту самую пластинку «Кошкин дом», где за каждым голосом - образ и каждая мелодия в тему.
Click to view
PS. Спектакль идет на русском языке, при этом программка - украиноязычная. Спектакль по ней называется «Кицин дім». Попробовав сделать обратный перевод, получаем «Кошечкин дом», что не совсем по-маршаковски. ИМХО, украинская версия названия должна звучать как «Кицькин дім»… Но этот момент - наименьшее слабое место всей постановки.