Драма жизни, или Зачем люди живут?
Томас Манн «Будденброки», РАМТ, режиссёр Миндаугас Карбаускис, 2011
Художник спектакля на поклонах, уходя со сцены, постучал кулачком по декорации, я этот жест Сергея Михайловича Бархина понял так: «Ты не подвела нас!» Спектакль Карбаускиса & Бархина - тот редкий случай в театре, когда всё сошлось-соединилось - гениальный текст (который невозможно целиком из-за его объёма поставить), режиссёрская концепция (которая может вместить в себя невозможное), ёмкая метафорическая сценография, музыка, обаяние, харизма и игра актёров на полную отдачу.
Декорация Бархина - каркас-остов здания-храма - создаёт метафизический образ Дома, пространства жизни героев, здесь Будденброки живут, здесь молятся, принимают решения, здесь взрослеют, старятся, здесь умирают, покидая этот Дом Жизни. «Будденброки» - это замечательная возможность помедитировать над вечной экзистенциальной драмой жизни, обусловленной конечностью нашего человеческого бытия. Как жить? Как прожить эту короткую единственно данную нам жизнь? Безусловно, надо «джинсовать», что и демонстрируют юные Будденброки (Тони, Том и Христиан) в джинсах, кроссовках и футболках, джинсовать - то есть, жить так как хочется, любить - того (или ту) кого тебе хочется, музицировать, порхать, гулять, человек ведь свободен, как … парящая музыка!
А может надо дело делать?! Строить фамильную фирму, заниматься бизнесом, ходить в офис, работать с документами, анализировать бюджет доходов и расходов, делать инвестиции, контролировать складскую логистику, заключать сделки - за пфенниг покупать, за сто марок продавать. Человек ведь не свободен в своих выборах, он должен делать то, что он должен. Должен правильно выйти замуж/жениться, ведь правильный брак подобен удачно сделанной инвестиции - семейный капитал не будет распылён, а лишь приумножен. И тогда приходится поверх джинсы надевать строгий пиджак или сюртук и цилиндр на ещё взлохмаченные волосы, и чем дальше в жизнь, тем меньше «джинсы» (т.е. того чего ты хочешь), а всё больше бизнесформы, т.е. того, что ты должен. Хотя есть безнадёжные чудаки, вроде Христиана, которые до зрелых лет носят в душе джинсу, которую лишь прикрывают деловым сюртуком, истинная среда их обитания - музыка, театр, искусства, развлечения. А есть люди, которые в искусствах, в той же музыке, непрерывно существуют, как рыбы в водной среде - Герда и Ганно, они и безмолвны как рыбы. Так зачем всё-таки люди живут? Джинсовать как Христиан, или дело делать как Томас, или безмолвно раствориться в музЫке как Герда с Ганно?
В спектакле две кульминации - замужество Тони (1-й акт), здесь мы видим, как цветущую джинсовую молодость засовывают в строгий деловой сюртук семейных обязательств-обязанностей, и развод Тони - «папа, пап, а ведь можно было и … поджинсовать тогда...»
Кульминация второго акта - делёж фамильных ценностей (серебра, сервизов, посуды, мебели) Будденброков после смерти матери. Яростный спор Тома и Христиана, по сути, не о том, кому достанутся эти ложки-вилки, в конце концов, их разбрасывают по полу, спор их о том, зачем и как жить, джинсовать или работать, слушать музыку & ходить по театрам/ресторанам или дело делать. В этом споре нет победителя, на этот вопрос («как и зачем жить?») нет единственно правильного ответа. Пока Томас пишет своё завещание он ещё и ещё раз получает безмолвный, но вполне внятный ответ и от своего сына Ганно на этот вопрос - на что же потратить свою короткую счастливую и свою такую долгую неудавшуюся жизнь - музицировать-музицировать-музицировать-…
Финал спектакля, конец семьи, как и конец любой жизни, безутешен. Безмолвная служанка Будденброков, она же служанка Харона, прикрывая ушедших, застывших словно на фотографии, щитом, обратной стороной какого-то полотна (смерть - это всего лишь оборотная сторона жизни), и умершие Будденброки исчезают, уходят в небытие. Остается одна лишь Тони, которая лишь тронет пианино, и из него звучит музыка. Это всё, что осталось от Будденброков - музыка и Дом, где они жили, теперь уже перешедший к другому, поднимающемуся семейству. Всё остаётся людям.
Художник спектакля на поклонах, уходя со сцены, постучал кулачком по декорации, я этот жест Сергея Михайловича Бархина понял так: «Ты не подвела нас!» Спектакль Карбаускиса & Бархина - тот редкий случай в театре, когда всё сошлось-соединилось - гениальный текст (который невозможно целиком из-за его объёма поставить), режиссёрская концепция (которая может вместить в себя невозможное), ёмкая метафорическая сценография, музыка, обаяние, харизма и игра актёров на полную отдачу.
Декорация Бархина - каркас-остов здания-храма - создаёт метафизический образ Дома, пространства жизни героев, здесь Будденброки живут, здесь молятся, принимают решения, здесь взрослеют, старятся, здесь умирают, покидая этот Дом Жизни. «Будденброки» - это замечательная возможность помедитировать над вечной экзистенциальной драмой жизни, обусловленной конечностью нашего человеческого бытия. Как жить? Как прожить эту короткую единственно данную нам жизнь? Безусловно, надо «джинсовать», что и демонстрируют юные Будденброки (Тони, Том и Христиан) в джинсах, кроссовках и футболках, джинсовать - то есть, жить так как хочется, любить - того (или ту) кого тебе хочется, музицировать, порхать, гулять, человек ведь свободен, как … парящая музыка!
А может надо дело делать?! Строить фамильную фирму, заниматься бизнесом, ходить в офис, работать с документами, анализировать бюджет доходов и расходов, делать инвестиции, контролировать складскую логистику, заключать сделки - за пфенниг покупать, за сто марок продавать. Человек ведь не свободен в своих выборах, он должен делать то, что он должен. Должен правильно выйти замуж/жениться, ведь правильный брак подобен удачно сделанной инвестиции - семейный капитал не будет распылён, а лишь приумножен. И тогда приходится поверх джинсы надевать строгий пиджак или сюртук и цилиндр на ещё взлохмаченные волосы, и чем дальше в жизнь, тем меньше «джинсы» (т.е. того чего ты хочешь), а всё больше бизнесформы, т.е. того, что ты должен. Хотя есть безнадёжные чудаки, вроде Христиана, которые до зрелых лет носят в душе джинсу, которую лишь прикрывают деловым сюртуком, истинная среда их обитания - музыка, театр, искусства, развлечения. А есть люди, которые в искусствах, в той же музыке, непрерывно существуют, как рыбы в водной среде - Герда и Ганно, они и безмолвны как рыбы. Так зачем всё-таки люди живут? Джинсовать как Христиан, или дело делать как Томас, или безмолвно раствориться в музЫке как Герда с Ганно?
В спектакле две кульминации - замужество Тони (1-й акт), здесь мы видим, как цветущую джинсовую молодость засовывают в строгий деловой сюртук семейных обязательств-обязанностей, и развод Тони - «папа, пап, а ведь можно было и … поджинсовать тогда...»
Кульминация второго акта - делёж фамильных ценностей (серебра, сервизов, посуды, мебели) Будденброков после смерти матери. Яростный спор Тома и Христиана, по сути, не о том, кому достанутся эти ложки-вилки, в конце концов, их разбрасывают по полу, спор их о том, зачем и как жить, джинсовать или работать, слушать музыку & ходить по театрам/ресторанам или дело делать. В этом споре нет победителя, на этот вопрос («как и зачем жить?») нет единственно правильного ответа. Пока Томас пишет своё завещание он ещё и ещё раз получает безмолвный, но вполне внятный ответ и от своего сына Ганно на этот вопрос - на что же потратить свою короткую счастливую и свою такую долгую неудавшуюся жизнь - музицировать-музицировать-музицировать-…
Финал спектакля, конец семьи, как и конец любой жизни, безутешен. Безмолвная служанка Будденброков, она же служанка Харона, прикрывая ушедших, застывших словно на фотографии, щитом, обратной стороной какого-то полотна (смерть - это всего лишь оборотная сторона жизни), и умершие Будденброки исчезают, уходят в небытие. Остается одна лишь Тони, которая лишь тронет пианино, и из него звучит музыка. Это всё, что осталось от Будденброков - музыка и Дом, где они жили, теперь уже перешедший к другому, поднимающемуся семейству. Всё остаётся людям.