Жизнь как продолжение в детях
Ася Волошина «Мама» ЦДиР Казанцева, режиссер Владимир Панков, 2018
Текст Аси Волошиной «Мама» - это пьеса без фундамента и стен, с одной лишь крышей-монологом главной героини. От приложения к ней саундрамного метода полифонической саундрамной режиссуры Панкова можно было ожидать продуктивного результата, и эти ожидания отчасти оправдались. На сцене белое метафорическое пространство памяти-воспоминания: большие экраны на которые проецируются в режиме онлайн чёрно-белые фотографии и видео, белая мебель и даже белая новогодняя ёлка с белыми игрушками. Неожиданностей в постановке нет, главная героиня, Оля, саундрамно заклонирована - девочка, девушка, женщина, старушка, начальные фразы - «Вчера у меня был день рождения…» актрисы то повторяют друг за другом, создавая образное пространство многомерного времени-памяти, то перераспределяют роль и роли между собой, и к финалу фиксируется основная многомерная ролевая модель: девочка Оля в 5 лет, когда у неё умерла мама - Майя Бурыгина, девушка Оля сейчас, когда она становится старше своей мамы - Анастасия Сычёва, Настя, Олина мама, какой она была бы сейчас, если бы не умерла - Елена Яковлева, Олина бабушка - Людмила Гаврилова.
Действие насыщено музыкой, и она не просто выполняет функцию музсопровождения, а играет активную роль в действии, и музыканты, иногда даже не переставая музицировать, берут на себя роли и реплики эпизодических персонажей, возникающих в монологе-рассказе.
Саундрамная полифоническая метафорика Панкова, безусловно, даёт тексту образный и содержательный объём, мысль о преемственности жизни, о продолжении жизни в детях, слова матери «Пока ты живёшь, я тоже живу. Всегда помни об этом. Береги себя», и дочери «Если будет дочь назову Настей» - пронзительней звучат в полифонической режиссёрской конструкции Панкова, и с последнего четвертого ряда видно, как в финале зрительницы, а их в зале существенно больше половины, вытирают слёзы, мужские же глаза остаются сухими - пьеса-акция Волошиной слишком «плоская», прямолинейная, она исчерпывается текстом, а большая драматургия сильна тем, что между словами, тут этого метаслоя почти нет.
Текст Аси Волошиной «Мама» - это пьеса без фундамента и стен, с одной лишь крышей-монологом главной героини. От приложения к ней саундрамного метода полифонической саундрамной режиссуры Панкова можно было ожидать продуктивного результата, и эти ожидания отчасти оправдались. На сцене белое метафорическое пространство памяти-воспоминания: большие экраны на которые проецируются в режиме онлайн чёрно-белые фотографии и видео, белая мебель и даже белая новогодняя ёлка с белыми игрушками. Неожиданностей в постановке нет, главная героиня, Оля, саундрамно заклонирована - девочка, девушка, женщина, старушка, начальные фразы - «Вчера у меня был день рождения…» актрисы то повторяют друг за другом, создавая образное пространство многомерного времени-памяти, то перераспределяют роль и роли между собой, и к финалу фиксируется основная многомерная ролевая модель: девочка Оля в 5 лет, когда у неё умерла мама - Майя Бурыгина, девушка Оля сейчас, когда она становится старше своей мамы - Анастасия Сычёва, Настя, Олина мама, какой она была бы сейчас, если бы не умерла - Елена Яковлева, Олина бабушка - Людмила Гаврилова.
Действие насыщено музыкой, и она не просто выполняет функцию музсопровождения, а играет активную роль в действии, и музыканты, иногда даже не переставая музицировать, берут на себя роли и реплики эпизодических персонажей, возникающих в монологе-рассказе.
Саундрамная полифоническая метафорика Панкова, безусловно, даёт тексту образный и содержательный объём, мысль о преемственности жизни, о продолжении жизни в детях, слова матери «Пока ты живёшь, я тоже живу. Всегда помни об этом. Береги себя», и дочери «Если будет дочь назову Настей» - пронзительней звучат в полифонической режиссёрской конструкции Панкова, и с последнего четвертого ряда видно, как в финале зрительницы, а их в зале существенно больше половины, вытирают слёзы, мужские же глаза остаются сухими - пьеса-акция Волошиной слишком «плоская», прямолинейная, она исчерпывается текстом, а большая драматургия сильна тем, что между словами, тут этого метаслоя почти нет.