Глава 16
Однажды, вернувшись из разведки, ребята сообщили, что в лесах Толочинского района объединяются разрозненные группы партизан, которые не попали в кольцо блокады и те, которым удалось выбраться из него.
[Читать дальше]
Вскоре мы покинули гостеприимный уголок в лесу Сененского района и направились в Толочинский район. В один из дней нашего пути, нам встретился партизан нашего отряда, тот самый товарищ, что ночевал у нас дома в ту злаполучную ночь, когда меня взяли. Увидев меня в группе, он бросился ко мне:
- Ванюша, я ведь и не думал, что увижу тебя живым, - со слезами на глазах начал он - наутро твоя мать пришла и рассказала, что тебя взяли. Я считал виновным в этом только себя, ведь я дурак ходил ночью по деревне и искал где ты живешь, а на утро на тебе.Ну давай, расскажи как это произошло - продолжал товарищ.
Я ему так же все рассказал как было, в этот день он от меня ни на шаг не отходил. На другой день к вечеру мы добрались до Толочнинских лесов, где формировались новые подразделения народных мстителей. В Толочинских лесах уже собралось много таких групп подобно нашей. Определилось уже и командование, определены роты, взводы отделения, определены и места стоянки. Началось несение караульной службы, выполнение заданий и заготовка продуктов.
Вскоре большая группа партизан из заслоновских бригад была направлена в район Лукомля. Мы заняли небольшую деревушку, от которой хорошо было видно на холмах Лукомль и перед ним огромное озеро. Дело было уже где-то в середине июня, когда командование получило задание вывести из строя участок железной дороги Орша - Минск. Была выделена группа в 15 человек. Старшим в этой группе был наш командир отделения Василь Губоревич, с нашего отряда попало 5 человек, в том числе и я, остальные с других отрядов.
Дорога предстояла неблизкая. Уже в канун других суток нашего пути мы почувствовали приближение чего-то тревожного. Где-то беспрестанно гремело, в небе гудели самолеты. Так как мы все время шли лесами, стороной обходя населенные пункты, мы ничего не могли знать. Наконец, на опушке одного леса, мы встретили небольшую группу партизан и от них мы узнали, что началось наступление наших, что немцы в панике отступают, наши не сегодня, так завтра будут тут. Мы верим и не верим. Вот здорово. Ведь столько времени мы ждали этого.
- Пока вы доберетесь до дороги, она уже будет у наших - толковал один партизан.
- Мы посланы не напрасно, нам надо быстрее быть там и сделаем большое дело, выполнив задание - сказал Губоревич. Пошли уже с приподнятым настроением, что уже недолго осталось ждать своих.
К вечеру подходим к какому-то шоссе, по которому спллошным потоком двигались машины, подводы, танки фашистов. А нам надо было неприменно пересечь эту дорогу, мы пошли вдоль нее по лесу, чтоб выбрать удобное место, ивовремя ее пересечь. Ждали мы долго, а немцы все идут и идут, уже начало темнеть.
- Что мы сидим. Немцы идут себе спокойно, а мы вот 15 человек, два пулемета, 8 винтовок, пять автоматов. Давайте рубанем! Ведь пора им бояться, а не нам. - На том и порешили - рубануть. Выбрали позицию, чтоб в случае неустойки можно было без потерь отойти. До шоссе было метров 150-200. Расположившись, мы стали выжидать, чтоб колонна пошла погуще и без танков. Шоссе, нам хорошо было видно на фоне вечерней зари, я расположился за большой сосной и уже держал на прицеле колону. Наконец по шоссе пошли подводы и машины.
- Ну давай, командир - торопили хлопцы.
- Огонь! - гаркнул Губоревич.
Кругом затрещало, не разберешь, я торопливо передергивал затвор своей винтовки, не очень выбирая цель, а палил в эту темную массу на шоссе. А на шоссе творилось черт знает что, там все смешалось. Но вот затрещали разрывные пули и по нас, и как это противно трескает как-будто вот у твоего уха. Видимо подошел танк, так как полыхнуло пламенем выстрела и снаряд угодил в средину, недалеко стоявшей сосны, с громким треском ахнув, от чего вторая половина сосны словно балерина, подскочив вверх и рухнув всей своей тяжестью. Выстрелы следовали один за другим.
- Ребята, отходи - закричал Губоревич.
Нам пришлось все-же отойти в глубь леса, а немцы еще долго лупили по лесу и пускали ракеты. Но мы быстро вышли из зоны обстрела. К счастью, из нас никого не задело, и мы были этим довольны.
Уже совсем стало темно и идти по лесу ночью не очень приятно. В небе был слышен гул самолетов, наполняя лес таинственными тревожными звуками, вдруг от самолета отделилась осветительная ракета на парашюте, от движущегося света ракеты в лесу стало еще более таинственно - сказочно. Погаснув, ракета сделала лес еще больше темным и идти стало совсем тяжело. Между тем, лес из высоких елей стал редеть, а появились кусты, заросли, чувтсвуем, что пошли по сырому месту. Под ногами начала чавкать вода и чем дальше, все больше воды. Вот один товарищ, ухнув в какую-то ямину, от чего сочно выругался, хотя все мы уже понабирали воды в сапоги, но он угодил по пояс и это предубедило нас, что дальше идти невозможно.
Кругом нас была вода, только отдельные кочки, да кусты ольшанника выступали из нее. Я, оседлав большой куст подмял его под себя, подобно мне устроились и остальные ребята. Хотелось курить, но табака ни у кого не было.
- Хлопцы, давай трести карманы, а вдруг наберем на закрутку.
И в самом деле набрали. И пошла эта закрутка по рукам, дернеш два-три раза и передаеш другому. Хотелось и поесть, но ничего ни у кого не было и каждый молчал.
В небе где-то продолжался гул самолетов, глухо ухали тяжелые взрывы. Нас томила неизвестность, а может немцы будут отступать сплошным фронтом, а нам надо любым путем встретить своих. Не знали мы тогда, что на Витебщине окружена огромная группа фашистов, до 30 тыс. человек. Одни мечутся, как бы выбраться из кольца, другие в бессильной звериной злобе обнажали клыки, но тем и другим был один путь, плен или смерть.
...Всю ночь мы вот так сидели в своих «гнездах», кое-кто дремал, дремал и я, хотя страшно доимали комары. Чуть стала заниматься заря, мы уже не спали, стали тихо переговариваться.
- Я вот тут недалеко слышал разговор, только не разобрал наши это или немцы, - говорит один товарищ.
- Надо, ребята, разведать обстановку и двигать на встречу к своим - сказал Губоревич.
Два товарища были направлены в сторону, откуда были слышны голоса. Мы с волнением стали ждать их возвращения. Долго их не было, как наконец мы услышали как кто-то шумно, громко разговаривали. По голосу узнали своих.
- Это две семьи на лодках, а впереди там огромное озеро, к опушке леса надо держать вот в этом направлении - показывая рукой на Восток - говорит парень.
- Они говорят, что наши, Витебск и Оршу взяли, а может уже и Минск в руках наших. Вот угостили нас сухарями, а курить тоже у мужиков нет.
Нам досталось каждому по сухарю, которые тут-же захрустели на зубах.
Немного погодя, мы подались в сторону опушки. Зашелестели кочки, кусты под ногами, один сорвавшись с кочки с шумом булькает в воду, не забывая при этом хорошенько выругаться. Я уже давно набрал воды в сапоги, поэтому шел прямо по воде. Наконец наши мучения позади, мы вышли на сухое место. Остановились чтоб разуться и выжать портянки. Пошли дальше.
Вдруг мы наткнулись на свежепроложенную тропу. По всему было видно, что тут не так давно прошла масса людей, так как тропа была широкой. Мы пошли в противоположную сторону, куда вела тропа, так как было видно по примятой траве, что шли на запад.
Как вдруг один товарищ находит бутылку немецкого шнапса. Сейчас нам стало ясно, что тут прошли немцы. Прололжая идти, еще один партизан вдруг замечает на тропе пистолет парабеллум.
- Ну братва, если они уже оружие стали бросать, то их дело табак, давай смелее вперед.
И тут я, замечаю блеснувшую в траве банку консерв с говядиной.
- Ну, братцы, живем, выпить и закусить есть чем - обрадованно сказал я.
- Тихо вы, разорались как на базаре - .
Пошли тихо. Вдруг, впереди идущих два товарища остановились, поднятием руки вверх дали понять нам, чтобы и мы остановились.
- Там, в зарослях, спят люди, слышен громкий храп - сказал один из них, подходя к нам.
- Хлопцы с автоматами тихо вперед, а остальным рассыпаться в цепь и залечь - подал команду Губоревич.
Мы быстро разошлись в цепь и стали ждать сигнала.
Недолго нам пришлось их ждать, мы услышали их зов.
- Ребята-а, сюда. Все спокойно. Сюда.
Мы сквозь заросли кустов так и пошли цепью на их зов. Сквозь кусты мы увидели своих товарищей, стоявших у сидящих на земле людей в немецкой одежде. Их было два человека мужчин и две девушки, которые кутались в байковые одеяла.
Для нас было понятно, кто были эти люди - это были фашистские прихвостни, а вот когда их хозяевам пришлось поспешно драпать их попросту выгнали, как обременительное дерьмо. И вот они сейчас притворно улыбаясь, несли небылицу, что они были насильно мобилизованы для ведения оборонных работ на фронте. Как они испуганно они крались, когда мы стали один за другим выходить из кустов. От них мы узнали, что немцы в панике бегут, хотя и бежать-то нет куда, так как наши войска уже далеко на западе, уже заняли Минск. Но большинство фашистов не расстаются с оружием и при встрече с партизанами оказывают сопротивление.
- Вот тут недалеко, на опушке, одна воинская часть бросила свое хозяйство - сказал один из них. К машинам направились пять человек. Немного погодя, они вернулись, основательно нагрузившись. Чего только они не принесли: хлеб, консервы, сигареты, маргарин, оружие, боеприпасы, не забыли прихватить и шнапе. Но Губоревич строго наказал чтоб никтого не видел выпивши.
Когда все мы хорошенько подзаправились, взялись за оружие. У нас было очень мало боеприпасов, некоторые из партизан имели по 15-20 патронов на винтовку. Ну как тут на разбегутся глаза от груды новенького блестящего оружия и патрон к ним. Одна машина была набита обмундированием, бельем. Конечно, каждый из нас сменил белье, так как наше белье не внушало доверия в чистоте, а главное в нем кой-что водилось, что нам причинило немало беспокойства.
Я сменил не только белье, а одел полную форму фашистов, но что было делать, ведь моя одежда были жалкие лохмотья. Только не изменил я своей партизанской кубанке с красной ленточкой наискось. В ранец я натолкал уйму сигарет, несколько банок консерв, сухих галет, а пулеметными лентами с патронами я буквально опутал себя. Было решено, что мы должны идти в какой-либо ближайший населенный пункт. У меня был оптический прицел снайперской винтовки, я им пользовался вместо бинокля. Вот меня Губоревич с одним товарищем посылает в разведку.
Мы пошли. Вскоре лес перешел в редкие заросли ореховых кустов, перед нами расстилалась большая поляна, а за ней уже было открытое поле.
На самом краю этой поляны пролегала проселочная дорога и вот сейчас на этой дороге застряла какая-то тяжелая машина. Она натужно ревела, люди пытались ее подтолкнуть, но все было безуспешно, машина только хуже зарывалась в грязь. Расстояние было км 1,5 и рассмотреть что это за люди было тяжело. Я применив свой «бинокль» рассмотрев, что это была незнакомая для меня машина, а по одежде судить было тяжело, кто это наши или немцы. Ведь и среди немцев были люди в форме, цвет которой был подобно нашему, например форма и цвет французов, поляков.
- Ванюша, ты оставайся тут и наблюдай за мной, а я пойду к ним. Если это немцы, я скажу, что я один из шоферов тех машин, что стоят вот там, скажу, что нет горючего, не дадут ли. А если это наши, я дам знать взмахом руки, знай что это наши.
Товарищ был как и я в немецкой форме, он передал мне свою кубанку и пошел. Около машины было четыре человека для нашей группы, это все ерунда, но нам важно было узнать обстановку. Я неотрывно наблюдал за товарищем и «теми», по их движениям я понял, что они уже видят моего товарища. Все они стали наблюдать за его подходом, наконец, мой товарищ подошел к ним, вижу что он с теми здоровался за руку. Немного погодя наш товарищ начал подавать знаки рукой, давайте мол сюда. Я не заставил себя ждать, и бегом направился к ним, наконец и я вижу перед собой наших бойцов и одного офицера-лейтенанта.
Когда первый восторг нашей радости прошел, товарищ мне говорит:
- Давай, Ванюша, за ребятами бежи.
Когда я отбежал метров 300, вижу из леса выходят все наши. Оказывается, они все время наблюдали за нами и, видя, что я бегу за ними, вышли сами.
Сколько было радости. Это ведь первая встреча с нашими. Тут мы узнали что эта местность уже глубокий тыл. А эта «незнакомая» для меня машина была американский «студебенкер», до предела груженный снарядами, продавив своими скатами дерновый слой земли, он сейчас капитально сидел всеми тремя осями.
Все мы моментом разгрузили машину, после чего она уже легко вышла на твердую дорогу. Таким-же путем мы погрузили опять снаряды. Я рассказал лейтенанту, что тут недалеко стоят четыре машины, брошенные немцами, груженные продовольствием и боеприпасами.
- А ну пошли, мы возьмем если на ходу.
Вскоре мы уже были около машин. Мы начали их осматривать, одна машина была гружена ящиками с продовольствием, а остальные три были гружены солдатскими ранцами, одеждой, одеяла, оружие.
[Читать дальше]
Вскоре мы покинули гостеприимный уголок в лесу Сененского района и направились в Толочинский район. В один из дней нашего пути, нам встретился партизан нашего отряда, тот самый товарищ, что ночевал у нас дома в ту злаполучную ночь, когда меня взяли. Увидев меня в группе, он бросился ко мне:
- Ванюша, я ведь и не думал, что увижу тебя живым, - со слезами на глазах начал он - наутро твоя мать пришла и рассказала, что тебя взяли. Я считал виновным в этом только себя, ведь я дурак ходил ночью по деревне и искал где ты живешь, а на утро на тебе.Ну давай, расскажи как это произошло - продолжал товарищ.
Я ему так же все рассказал как было, в этот день он от меня ни на шаг не отходил. На другой день к вечеру мы добрались до Толочнинских лесов, где формировались новые подразделения народных мстителей. В Толочинских лесах уже собралось много таких групп подобно нашей. Определилось уже и командование, определены роты, взводы отделения, определены и места стоянки. Началось несение караульной службы, выполнение заданий и заготовка продуктов.
Вскоре большая группа партизан из заслоновских бригад была направлена в район Лукомля. Мы заняли небольшую деревушку, от которой хорошо было видно на холмах Лукомль и перед ним огромное озеро. Дело было уже где-то в середине июня, когда командование получило задание вывести из строя участок железной дороги Орша - Минск. Была выделена группа в 15 человек. Старшим в этой группе был наш командир отделения Василь Губоревич, с нашего отряда попало 5 человек, в том числе и я, остальные с других отрядов.
Дорога предстояла неблизкая. Уже в канун других суток нашего пути мы почувствовали приближение чего-то тревожного. Где-то беспрестанно гремело, в небе гудели самолеты. Так как мы все время шли лесами, стороной обходя населенные пункты, мы ничего не могли знать. Наконец, на опушке одного леса, мы встретили небольшую группу партизан и от них мы узнали, что началось наступление наших, что немцы в панике отступают, наши не сегодня, так завтра будут тут. Мы верим и не верим. Вот здорово. Ведь столько времени мы ждали этого.
- Пока вы доберетесь до дороги, она уже будет у наших - толковал один партизан.
- Мы посланы не напрасно, нам надо быстрее быть там и сделаем большое дело, выполнив задание - сказал Губоревич. Пошли уже с приподнятым настроением, что уже недолго осталось ждать своих.
К вечеру подходим к какому-то шоссе, по которому спллошным потоком двигались машины, подводы, танки фашистов. А нам надо было неприменно пересечь эту дорогу, мы пошли вдоль нее по лесу, чтоб выбрать удобное место, ивовремя ее пересечь. Ждали мы долго, а немцы все идут и идут, уже начало темнеть.
- Что мы сидим. Немцы идут себе спокойно, а мы вот 15 человек, два пулемета, 8 винтовок, пять автоматов. Давайте рубанем! Ведь пора им бояться, а не нам. - На том и порешили - рубануть. Выбрали позицию, чтоб в случае неустойки можно было без потерь отойти. До шоссе было метров 150-200. Расположившись, мы стали выжидать, чтоб колонна пошла погуще и без танков. Шоссе, нам хорошо было видно на фоне вечерней зари, я расположился за большой сосной и уже держал на прицеле колону. Наконец по шоссе пошли подводы и машины.
- Ну давай, командир - торопили хлопцы.
- Огонь! - гаркнул Губоревич.
Кругом затрещало, не разберешь, я торопливо передергивал затвор своей винтовки, не очень выбирая цель, а палил в эту темную массу на шоссе. А на шоссе творилось черт знает что, там все смешалось. Но вот затрещали разрывные пули и по нас, и как это противно трескает как-будто вот у твоего уха. Видимо подошел танк, так как полыхнуло пламенем выстрела и снаряд угодил в средину, недалеко стоявшей сосны, с громким треском ахнув, от чего вторая половина сосны словно балерина, подскочив вверх и рухнув всей своей тяжестью. Выстрелы следовали один за другим.
- Ребята, отходи - закричал Губоревич.
Нам пришлось все-же отойти в глубь леса, а немцы еще долго лупили по лесу и пускали ракеты. Но мы быстро вышли из зоны обстрела. К счастью, из нас никого не задело, и мы были этим довольны.
Уже совсем стало темно и идти по лесу ночью не очень приятно. В небе был слышен гул самолетов, наполняя лес таинственными тревожными звуками, вдруг от самолета отделилась осветительная ракета на парашюте, от движущегося света ракеты в лесу стало еще более таинственно - сказочно. Погаснув, ракета сделала лес еще больше темным и идти стало совсем тяжело. Между тем, лес из высоких елей стал редеть, а появились кусты, заросли, чувтсвуем, что пошли по сырому месту. Под ногами начала чавкать вода и чем дальше, все больше воды. Вот один товарищ, ухнув в какую-то ямину, от чего сочно выругался, хотя все мы уже понабирали воды в сапоги, но он угодил по пояс и это предубедило нас, что дальше идти невозможно.
Кругом нас была вода, только отдельные кочки, да кусты ольшанника выступали из нее. Я, оседлав большой куст подмял его под себя, подобно мне устроились и остальные ребята. Хотелось курить, но табака ни у кого не было.
- Хлопцы, давай трести карманы, а вдруг наберем на закрутку.
И в самом деле набрали. И пошла эта закрутка по рукам, дернеш два-три раза и передаеш другому. Хотелось и поесть, но ничего ни у кого не было и каждый молчал.
В небе где-то продолжался гул самолетов, глухо ухали тяжелые взрывы. Нас томила неизвестность, а может немцы будут отступать сплошным фронтом, а нам надо любым путем встретить своих. Не знали мы тогда, что на Витебщине окружена огромная группа фашистов, до 30 тыс. человек. Одни мечутся, как бы выбраться из кольца, другие в бессильной звериной злобе обнажали клыки, но тем и другим был один путь, плен или смерть.
...Всю ночь мы вот так сидели в своих «гнездах», кое-кто дремал, дремал и я, хотя страшно доимали комары. Чуть стала заниматься заря, мы уже не спали, стали тихо переговариваться.
- Я вот тут недалеко слышал разговор, только не разобрал наши это или немцы, - говорит один товарищ.
- Надо, ребята, разведать обстановку и двигать на встречу к своим - сказал Губоревич.
Два товарища были направлены в сторону, откуда были слышны голоса. Мы с волнением стали ждать их возвращения. Долго их не было, как наконец мы услышали как кто-то шумно, громко разговаривали. По голосу узнали своих.
- Это две семьи на лодках, а впереди там огромное озеро, к опушке леса надо держать вот в этом направлении - показывая рукой на Восток - говорит парень.
- Они говорят, что наши, Витебск и Оршу взяли, а может уже и Минск в руках наших. Вот угостили нас сухарями, а курить тоже у мужиков нет.
Нам досталось каждому по сухарю, которые тут-же захрустели на зубах.
Немного погодя, мы подались в сторону опушки. Зашелестели кочки, кусты под ногами, один сорвавшись с кочки с шумом булькает в воду, не забывая при этом хорошенько выругаться. Я уже давно набрал воды в сапоги, поэтому шел прямо по воде. Наконец наши мучения позади, мы вышли на сухое место. Остановились чтоб разуться и выжать портянки. Пошли дальше.
Вдруг мы наткнулись на свежепроложенную тропу. По всему было видно, что тут не так давно прошла масса людей, так как тропа была широкой. Мы пошли в противоположную сторону, куда вела тропа, так как было видно по примятой траве, что шли на запад.
Как вдруг один товарищ находит бутылку немецкого шнапса. Сейчас нам стало ясно, что тут прошли немцы. Прололжая идти, еще один партизан вдруг замечает на тропе пистолет парабеллум.
- Ну братва, если они уже оружие стали бросать, то их дело табак, давай смелее вперед.
И тут я, замечаю блеснувшую в траве банку консерв с говядиной.
- Ну, братцы, живем, выпить и закусить есть чем - обрадованно сказал я.
- Тихо вы, разорались как на базаре - .
Пошли тихо. Вдруг, впереди идущих два товарища остановились, поднятием руки вверх дали понять нам, чтобы и мы остановились.
- Там, в зарослях, спят люди, слышен громкий храп - сказал один из них, подходя к нам.
- Хлопцы с автоматами тихо вперед, а остальным рассыпаться в цепь и залечь - подал команду Губоревич.
Мы быстро разошлись в цепь и стали ждать сигнала.
Недолго нам пришлось их ждать, мы услышали их зов.
- Ребята-а, сюда. Все спокойно. Сюда.
Мы сквозь заросли кустов так и пошли цепью на их зов. Сквозь кусты мы увидели своих товарищей, стоявших у сидящих на земле людей в немецкой одежде. Их было два человека мужчин и две девушки, которые кутались в байковые одеяла.
Для нас было понятно, кто были эти люди - это были фашистские прихвостни, а вот когда их хозяевам пришлось поспешно драпать их попросту выгнали, как обременительное дерьмо. И вот они сейчас притворно улыбаясь, несли небылицу, что они были насильно мобилизованы для ведения оборонных работ на фронте. Как они испуганно они крались, когда мы стали один за другим выходить из кустов. От них мы узнали, что немцы в панике бегут, хотя и бежать-то нет куда, так как наши войска уже далеко на западе, уже заняли Минск. Но большинство фашистов не расстаются с оружием и при встрече с партизанами оказывают сопротивление.
- Вот тут недалеко, на опушке, одна воинская часть бросила свое хозяйство - сказал один из них. К машинам направились пять человек. Немного погодя, они вернулись, основательно нагрузившись. Чего только они не принесли: хлеб, консервы, сигареты, маргарин, оружие, боеприпасы, не забыли прихватить и шнапе. Но Губоревич строго наказал чтоб никтого не видел выпивши.
Когда все мы хорошенько подзаправились, взялись за оружие. У нас было очень мало боеприпасов, некоторые из партизан имели по 15-20 патронов на винтовку. Ну как тут на разбегутся глаза от груды новенького блестящего оружия и патрон к ним. Одна машина была набита обмундированием, бельем. Конечно, каждый из нас сменил белье, так как наше белье не внушало доверия в чистоте, а главное в нем кой-что водилось, что нам причинило немало беспокойства.
Я сменил не только белье, а одел полную форму фашистов, но что было делать, ведь моя одежда были жалкие лохмотья. Только не изменил я своей партизанской кубанке с красной ленточкой наискось. В ранец я натолкал уйму сигарет, несколько банок консерв, сухих галет, а пулеметными лентами с патронами я буквально опутал себя. Было решено, что мы должны идти в какой-либо ближайший населенный пункт. У меня был оптический прицел снайперской винтовки, я им пользовался вместо бинокля. Вот меня Губоревич с одним товарищем посылает в разведку.
Мы пошли. Вскоре лес перешел в редкие заросли ореховых кустов, перед нами расстилалась большая поляна, а за ней уже было открытое поле.
На самом краю этой поляны пролегала проселочная дорога и вот сейчас на этой дороге застряла какая-то тяжелая машина. Она натужно ревела, люди пытались ее подтолкнуть, но все было безуспешно, машина только хуже зарывалась в грязь. Расстояние было км 1,5 и рассмотреть что это за люди было тяжело. Я применив свой «бинокль» рассмотрев, что это была незнакомая для меня машина, а по одежде судить было тяжело, кто это наши или немцы. Ведь и среди немцев были люди в форме, цвет которой был подобно нашему, например форма и цвет французов, поляков.
- Ванюша, ты оставайся тут и наблюдай за мной, а я пойду к ним. Если это немцы, я скажу, что я один из шоферов тех машин, что стоят вот там, скажу, что нет горючего, не дадут ли. А если это наши, я дам знать взмахом руки, знай что это наши.
Товарищ был как и я в немецкой форме, он передал мне свою кубанку и пошел. Около машины было четыре человека для нашей группы, это все ерунда, но нам важно было узнать обстановку. Я неотрывно наблюдал за товарищем и «теми», по их движениям я понял, что они уже видят моего товарища. Все они стали наблюдать за его подходом, наконец, мой товарищ подошел к ним, вижу что он с теми здоровался за руку. Немного погодя наш товарищ начал подавать знаки рукой, давайте мол сюда. Я не заставил себя ждать, и бегом направился к ним, наконец и я вижу перед собой наших бойцов и одного офицера-лейтенанта.
Когда первый восторг нашей радости прошел, товарищ мне говорит:
- Давай, Ванюша, за ребятами бежи.
Когда я отбежал метров 300, вижу из леса выходят все наши. Оказывается, они все время наблюдали за нами и, видя, что я бегу за ними, вышли сами.
Сколько было радости. Это ведь первая встреча с нашими. Тут мы узнали что эта местность уже глубокий тыл. А эта «незнакомая» для меня машина была американский «студебенкер», до предела груженный снарядами, продавив своими скатами дерновый слой земли, он сейчас капитально сидел всеми тремя осями.
Все мы моментом разгрузили машину, после чего она уже легко вышла на твердую дорогу. Таким-же путем мы погрузили опять снаряды. Я рассказал лейтенанту, что тут недалеко стоят четыре машины, брошенные немцами, груженные продовольствием и боеприпасами.
- А ну пошли, мы возьмем если на ходу.
Вскоре мы уже были около машин. Мы начали их осматривать, одна машина была гружена ящиками с продовольствием, а остальные три были гружены солдатскими ранцами, одеждой, одеяла, оружие.