Глава 10
А вон группа ребят, затеяли игру, один становится в круг, прислонив ладонь к уху отворачивался, а его сзади кто-либо поддавал здоровенную оплеуху ему, что у бедняги шапка слетала с головы, и вот он должен был определить кто это сделал. И он, вертясь смотрел на выставленные вперед кулаки с поднятым большим пальцем своих товарищей, и те гоготали, и так повторялось, пока он не находил обидчика.
[Читать дальше]
А лес стоял нахмурившись, что был нарушен его зимний покой. А в лесу было и в самом деле спокойно и красиво. Вот величавые ели, покрытые снегом, выступали словно на параде, не выдержав тяжести снега, в дугу согнулась тонкая березка. А вон каким-то зверем из сказки выглядела молоденькая елочка занесенная снегом.
А белизна снега отдавала какой-то синевой. Отражая голубизну бездонного неба. А морозец был что надо, в воздухе плавали искорьки микроскопических льдинок. Наши лошади, коровы стали седыми от инея, от густых струй пара вырывавшихся из их ноздрей.
А вон ребята из хозвзвода не теряют время даром, свежуют только что забитую корову, чтоб когда вернемся в деревню, для отряда было мясо. Тут же еврейка-партизанка из второй роты с кем-то спорила чтоб непременно их отделению досталась печенка в этот раз. Кой-то сидя в санях грызли сухари из неприкосновенного запаса. Только к вечеру мы возвратились в деревню, где нас ожидали ребята боевой единицы, горячо обсуждая моменты из минувшей операции.
Где-то в средине зимы я был включен в состав группы для операции на железной дороге. К таким заданиям готовились долго, во-первых тяжело было со взрывчаткой, с бригады получали немного, на 2-3 задания и все. Вот и выискивали тяжелые снаряды и бомбы, вытапливали в кипятке из них тол. Далее нужно было изготовить длинный тонкий шнур, для выдергивания чеки. Состав группы был не более 5 человек.
Мы шли на участок железной дороги Витебск-Орша, на всем протяжении этого участка немцы, силами населения, вырубили лес, подступавший к железной дороге ближе 200 м. На всем участке дороги были посты, охранявшие мосты, да и поcты на перегоне кое-где были дзоты и производилось патрулирование по полотну дороги парного патруля.
Мы весь день наблюдали ща участком, на котором предполагали установить мину. Нужно было узнать часто ли проходит патруль и не напороться в ночное время на дзот. Мину устанавливал обычно один минер, все остальные были в прикрытии. Один или два человека недалеко от минера и по 200 м от минера в одну и другую сторону полотна по одному человеку. Это на случай следования патруля чтоб своевременно дать знать минеру. Вот я как раз и был в этом 200 м прикрытии. Но все прошло благополучно, и я услышал сигнал отхода. Значит мина установлена, растянут и замаскирован шнур. Но, сделано только полдела, сейчас предстояло ловить поезд, на какой попало и не стоит тратить дорогостоящий для нас заряд, вот и приходится ждать сутками, выжидать чтоб уловить нужное.
Нам нужен был поезд, идущий из Орши на Витебск. Два состава мы пропустили, сидим уже полдня и пока ничего подходящего, и вот, дело было вечером, наш наблюдатель говорит:
- Хлопцы, идет состав с цистернами, рванем или пропустим?
- Ты что! Это-же горючее идет, будем рвать.
Наш минер Саша Сивцов, вытянув руку во всю длину, захватив шнур, и выжидает момент одному ему известный. Ведь впереди паровоза немцы обычно гоняли две груженые камнем платформы и тут нужно было точно уловить, как только пройдут платформы, произвести взрыв.
И вот рывок... Сноп пламени вздыбил паровоз и все завалило паром, долетел грохот взрыва, а за ним треск, лезг металла.
Внизу под откосом бушевало море огня, но на полотне осталось четыре платформы, цистерны.
- Петя, рубани по цистернам, чтоб и эти загорелись.
Петя быстро изготовив свой «Дегтярь» и дал длинную очередь, мгновение и пламя подхватило и эти цистерны.
- Ну, хлопцы, быстро мотаем, двенадцать цистерн что-нибудь да значит.
Мы знали, что вот вот начнут бить по лесу с пулеметов и минометов. Мы были уже далеко, когда немцы начали обстреливать участок леса.
На одной вот такой операции погиб наш минер, разведчик отряда Саша Сивцов. Погиб случайно, недаром говорят, что минер только один раз ошибается. Останки его привезли в отряд, хоронили всем отрядом. Грозно прогрохотав, прощальный салют, отдавая последнюю воинскую почесть, все мы тут же поклялись, отомстим за тебя Саша.
Как то во второй половине большая группа партизан нашего отряда была направлена в Толочинские леса для строительства землянок. Землянки строили в том лесу, не только наш отряд, а все отряды 1-й Заслоновской бригады. В мерзлой земле рыли котлованы в метр глубиной, наверх возводили сруб в одно бревно, по концам два столба и на них положили балку. Крепили стропила, обрешочивали жердями, вот и основа крыши готова. После этого все устилали лапами ветвей ели, укладывали толстым слоем и, наконец, закидывали мерзлой землей. Устраивали внутри нари из жердей на обе стороны землянки, посреди неширокий проход и там же железная бочка с выведенной наружу трубой. Примитивная дверь, вот и готова партизанская землянка и она вмещала человек тридцать.
И таких землянок построили, что получилась целая улица. Когда затопили наши «печки» в землянке, от тепла стала таить земля и вода начала протекать сквозь еловую подушку. От этих капель мы не находили спасения, капало везде. И уже смирившись с ними, мы уже не обращали на них внимания. В землянке темно, сыро, дров сухих нет, а сырые горят плохо, только шипят Вот кто-то из ребят согнувшись у печки шурует ее.
И вдруг песня, пел ее этот партизан, вполголоса согнувшись около печки:
Пой, гармонь и ко вьюге назло
Заплутавшее счастье зови
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
И как к месту была тогда эта песня, от этой песни и в самом деле становилось тепло, рождались хорошие мысли. Мне эта песня запомнилась на всю жизнь, и вот спустя многие годы и услышав эту песню, на вечере какого-либо праздника, сразу воскрешается в памяти: зимняя ночь в лесу, сырая, темная землянка и согнувшийся у печки солдат тихо напевал вот эту песню.
Очень тяжелая у нас сложилась обстановка с солью. У населения ее уже не было, а значит не было ее и у нас. Вот попробуйте поесть любого супа без соли, думаю, что есть не станете. Кой-кто счастливчики доставали из вещмешка завернутую в тряпочку щепотку соли, а нет так и доставали фляжку, где было разведено до нужной концентрации какое-то удобрение. Но не было и удобрения. Пошла цынга, не обошла она и меня, какая это мучительная штука. Десны мучительно щекочут, стали рыхлыми, оголились зубы, зубы шатаются, кровоточат. Одно спасение, варили отвар из дубовой коры и непрерывно полоскали во рту. В лесу у нас была организованна кухня, где варили кулеш из ржаной муки, картофельное пюре, конское мясо. Коров уже не было.
Однажды мы устроили засаду в деревне Коковчино, нам стало известно, что немцы сегодны будут забирать молодежь для угона в Германию. Решили их встретить у входа в деревню, рассыпались мы в районе школы и старого амбара. На дороге установили пару мин, немцы обычно на такие операции применяли легкие танки. Ждать пришлось нам долго, считали уже что зря потеряно время, наш наблюдатель донес идут...
Да. Было видно нам из-за холма, по дороге выползает темная масса. Командир отряда, внимательно смотрел в бинокль, обернувшись он передал, что танков нет.
- Ну коль без танков, так зададим им. Уже было хорошо видно, что идет конница. По цепи было передано, как только рванет мина, если они на ее наедут, сразу всем открывать огонь. Но, если мина не взорвется, то без команды не стрелять.
Я волнуюсь. Ведь я впервые на такой операции, забрался в какую-то ямину вблизи амбара, хорошо замаскировался, высунув ствол винтовки и уже издали брал на мушку. А они все ближе и ближе.... вот подъезжают к месту, где установлены мины... Но взрывов пока нет, вот последний всадник минует это место, значит они шли немного обочиной. ...Ну сейчас ждать команды. А они едут вольготно беззаботно на ходу шутят гогочут. Вот уже их морды можно рассмотреть. …Ну что же комндир молчит? Пора. Хотя их и не так много, человек 30, но все-таки как-то не по себе. Вот осталось метров сто, а командир молчит... Ну что-же ты, командир? Хотелось крикнуть. Вот 50 метров. И вдруг командир выскакивает из своего укрытия и считай чуть-ли не в упор стал бить из автомата.
Это было для всех остальных сигналом, словно горох что сыпанул на лист жести, как затрещало кругом. Сначала, до стрельбы, я на мушке вел одного, что держал лошадь, на спине которой был приторочен ручной пулемет. Не видал я попал в него или нет, ибо там все смешалось. Лошади дыбились, падали. Другие понесли по полю. Многие повернули обратно и в этой сумятице они напоролись на мину. Мина рванула здорово, две лошади трепетали там. Мы уже более спокойно выбирали цель, били по убегающим, никто из них не сделал ни одного выстрела.
Уже никто не хоронился, повыскакивали, давай собирать трофеи, ловить лошадей. Поймали штук 6 лошадей, собрали оружие, патроны, человек 10 все-таки ушло. Мы знали, что стрельбу в гарнизоне слышали и немцы вот вот пустят танки, поэтому мы более на задерживались. Мы были уже за д.Кулюки, когда увидели, что горела школа и амбар. Так сгорело одно здание школы, в котором я учился до войны. Сейчас там построено новое здание, подобно тому, сам собой посеялся и вырос красивый лесок близ этой школы.
И вот спустя тридцать лет я был в этом месте, как эти вот школьники готовился к первому уроку и никому не было дела до человека, который ходил у школы, что-то рассматривал. Зашел в здание (уцелевшей) школы, заглянул в классную комнату. Да. Парты стояли по-другому. Пуст был коридор школы, в мое время там была сцена и нередко там выступали сами школьники, показывали кино для учеников, а у стены стояло старое (из церкви) пианино.
Выйдя на улицу сделал несколько снимков школы, собрался было уходить, но вот подходит женщина и говорит:
- Вижу вот ходит незнакомый человек, а наверное свой, раз все рассматриваете и снимаете.
- Да. Конечно я свой. Учился вот в этой школе да и жил недалеко, в деревне Ивашково.
Оказалось, что она еще до войны работала в этой школе, меня конечно же она не помнила. Я хотел видеть могилу своей учительницы, классного руководителя, Анны Павловны Лешко, которую немцы расстреляли за связи с партизанами.
- Так ее похоронили на кладбище и памятник хороший сделали. За сыночка она погибла, побежала к немцам, чтоб выручить его. И говорили же ей, не ходи, так нет. Вот и нашла свою смерть. - сказала мне словоохотливая женщина.
[Читать дальше]
А лес стоял нахмурившись, что был нарушен его зимний покой. А в лесу было и в самом деле спокойно и красиво. Вот величавые ели, покрытые снегом, выступали словно на параде, не выдержав тяжести снега, в дугу согнулась тонкая березка. А вон каким-то зверем из сказки выглядела молоденькая елочка занесенная снегом.
А белизна снега отдавала какой-то синевой. Отражая голубизну бездонного неба. А морозец был что надо, в воздухе плавали искорьки микроскопических льдинок. Наши лошади, коровы стали седыми от инея, от густых струй пара вырывавшихся из их ноздрей.
А вон ребята из хозвзвода не теряют время даром, свежуют только что забитую корову, чтоб когда вернемся в деревню, для отряда было мясо. Тут же еврейка-партизанка из второй роты с кем-то спорила чтоб непременно их отделению досталась печенка в этот раз. Кой-то сидя в санях грызли сухари из неприкосновенного запаса. Только к вечеру мы возвратились в деревню, где нас ожидали ребята боевой единицы, горячо обсуждая моменты из минувшей операции.
Где-то в средине зимы я был включен в состав группы для операции на железной дороге. К таким заданиям готовились долго, во-первых тяжело было со взрывчаткой, с бригады получали немного, на 2-3 задания и все. Вот и выискивали тяжелые снаряды и бомбы, вытапливали в кипятке из них тол. Далее нужно было изготовить длинный тонкий шнур, для выдергивания чеки. Состав группы был не более 5 человек.
Мы шли на участок железной дороги Витебск-Орша, на всем протяжении этого участка немцы, силами населения, вырубили лес, подступавший к железной дороге ближе 200 м. На всем участке дороги были посты, охранявшие мосты, да и поcты на перегоне кое-где были дзоты и производилось патрулирование по полотну дороги парного патруля.
Мы весь день наблюдали ща участком, на котором предполагали установить мину. Нужно было узнать часто ли проходит патруль и не напороться в ночное время на дзот. Мину устанавливал обычно один минер, все остальные были в прикрытии. Один или два человека недалеко от минера и по 200 м от минера в одну и другую сторону полотна по одному человеку. Это на случай следования патруля чтоб своевременно дать знать минеру. Вот я как раз и был в этом 200 м прикрытии. Но все прошло благополучно, и я услышал сигнал отхода. Значит мина установлена, растянут и замаскирован шнур. Но, сделано только полдела, сейчас предстояло ловить поезд, на какой попало и не стоит тратить дорогостоящий для нас заряд, вот и приходится ждать сутками, выжидать чтоб уловить нужное.
Нам нужен был поезд, идущий из Орши на Витебск. Два состава мы пропустили, сидим уже полдня и пока ничего подходящего, и вот, дело было вечером, наш наблюдатель говорит:
- Хлопцы, идет состав с цистернами, рванем или пропустим?
- Ты что! Это-же горючее идет, будем рвать.
Наш минер Саша Сивцов, вытянув руку во всю длину, захватив шнур, и выжидает момент одному ему известный. Ведь впереди паровоза немцы обычно гоняли две груженые камнем платформы и тут нужно было точно уловить, как только пройдут платформы, произвести взрыв.
И вот рывок... Сноп пламени вздыбил паровоз и все завалило паром, долетел грохот взрыва, а за ним треск, лезг металла.
Внизу под откосом бушевало море огня, но на полотне осталось четыре платформы, цистерны.
- Петя, рубани по цистернам, чтоб и эти загорелись.
Петя быстро изготовив свой «Дегтярь» и дал длинную очередь, мгновение и пламя подхватило и эти цистерны.
- Ну, хлопцы, быстро мотаем, двенадцать цистерн что-нибудь да значит.
Мы знали, что вот вот начнут бить по лесу с пулеметов и минометов. Мы были уже далеко, когда немцы начали обстреливать участок леса.
На одной вот такой операции погиб наш минер, разведчик отряда Саша Сивцов. Погиб случайно, недаром говорят, что минер только один раз ошибается. Останки его привезли в отряд, хоронили всем отрядом. Грозно прогрохотав, прощальный салют, отдавая последнюю воинскую почесть, все мы тут же поклялись, отомстим за тебя Саша.
Как то во второй половине большая группа партизан нашего отряда была направлена в Толочинские леса для строительства землянок. Землянки строили в том лесу, не только наш отряд, а все отряды 1-й Заслоновской бригады. В мерзлой земле рыли котлованы в метр глубиной, наверх возводили сруб в одно бревно, по концам два столба и на них положили балку. Крепили стропила, обрешочивали жердями, вот и основа крыши готова. После этого все устилали лапами ветвей ели, укладывали толстым слоем и, наконец, закидывали мерзлой землей. Устраивали внутри нари из жердей на обе стороны землянки, посреди неширокий проход и там же железная бочка с выведенной наружу трубой. Примитивная дверь, вот и готова партизанская землянка и она вмещала человек тридцать.
И таких землянок построили, что получилась целая улица. Когда затопили наши «печки» в землянке, от тепла стала таить земля и вода начала протекать сквозь еловую подушку. От этих капель мы не находили спасения, капало везде. И уже смирившись с ними, мы уже не обращали на них внимания. В землянке темно, сыро, дров сухих нет, а сырые горят плохо, только шипят Вот кто-то из ребят согнувшись у печки шурует ее.
И вдруг песня, пел ее этот партизан, вполголоса согнувшись около печки:
Пой, гармонь и ко вьюге назло
Заплутавшее счастье зови
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
И как к месту была тогда эта песня, от этой песни и в самом деле становилось тепло, рождались хорошие мысли. Мне эта песня запомнилась на всю жизнь, и вот спустя многие годы и услышав эту песню, на вечере какого-либо праздника, сразу воскрешается в памяти: зимняя ночь в лесу, сырая, темная землянка и согнувшийся у печки солдат тихо напевал вот эту песню.
Очень тяжелая у нас сложилась обстановка с солью. У населения ее уже не было, а значит не было ее и у нас. Вот попробуйте поесть любого супа без соли, думаю, что есть не станете. Кой-кто счастливчики доставали из вещмешка завернутую в тряпочку щепотку соли, а нет так и доставали фляжку, где было разведено до нужной концентрации какое-то удобрение. Но не было и удобрения. Пошла цынга, не обошла она и меня, какая это мучительная штука. Десны мучительно щекочут, стали рыхлыми, оголились зубы, зубы шатаются, кровоточат. Одно спасение, варили отвар из дубовой коры и непрерывно полоскали во рту. В лесу у нас была организованна кухня, где варили кулеш из ржаной муки, картофельное пюре, конское мясо. Коров уже не было.
Однажды мы устроили засаду в деревне Коковчино, нам стало известно, что немцы сегодны будут забирать молодежь для угона в Германию. Решили их встретить у входа в деревню, рассыпались мы в районе школы и старого амбара. На дороге установили пару мин, немцы обычно на такие операции применяли легкие танки. Ждать пришлось нам долго, считали уже что зря потеряно время, наш наблюдатель донес идут...
Да. Было видно нам из-за холма, по дороге выползает темная масса. Командир отряда, внимательно смотрел в бинокль, обернувшись он передал, что танков нет.
- Ну коль без танков, так зададим им. Уже было хорошо видно, что идет конница. По цепи было передано, как только рванет мина, если они на ее наедут, сразу всем открывать огонь. Но, если мина не взорвется, то без команды не стрелять.
Я волнуюсь. Ведь я впервые на такой операции, забрался в какую-то ямину вблизи амбара, хорошо замаскировался, высунув ствол винтовки и уже издали брал на мушку. А они все ближе и ближе.... вот подъезжают к месту, где установлены мины... Но взрывов пока нет, вот последний всадник минует это место, значит они шли немного обочиной. ...Ну сейчас ждать команды. А они едут вольготно беззаботно на ходу шутят гогочут. Вот уже их морды можно рассмотреть. …Ну что же комндир молчит? Пора. Хотя их и не так много, человек 30, но все-таки как-то не по себе. Вот осталось метров сто, а командир молчит... Ну что-же ты, командир? Хотелось крикнуть. Вот 50 метров. И вдруг командир выскакивает из своего укрытия и считай чуть-ли не в упор стал бить из автомата.
Это было для всех остальных сигналом, словно горох что сыпанул на лист жести, как затрещало кругом. Сначала, до стрельбы, я на мушке вел одного, что держал лошадь, на спине которой был приторочен ручной пулемет. Не видал я попал в него или нет, ибо там все смешалось. Лошади дыбились, падали. Другие понесли по полю. Многие повернули обратно и в этой сумятице они напоролись на мину. Мина рванула здорово, две лошади трепетали там. Мы уже более спокойно выбирали цель, били по убегающим, никто из них не сделал ни одного выстрела.
Уже никто не хоронился, повыскакивали, давай собирать трофеи, ловить лошадей. Поймали штук 6 лошадей, собрали оружие, патроны, человек 10 все-таки ушло. Мы знали, что стрельбу в гарнизоне слышали и немцы вот вот пустят танки, поэтому мы более на задерживались. Мы были уже за д.Кулюки, когда увидели, что горела школа и амбар. Так сгорело одно здание школы, в котором я учился до войны. Сейчас там построено новое здание, подобно тому, сам собой посеялся и вырос красивый лесок близ этой школы.
И вот спустя тридцать лет я был в этом месте, как эти вот школьники готовился к первому уроку и никому не было дела до человека, который ходил у школы, что-то рассматривал. Зашел в здание (уцелевшей) школы, заглянул в классную комнату. Да. Парты стояли по-другому. Пуст был коридор школы, в мое время там была сцена и нередко там выступали сами школьники, показывали кино для учеников, а у стены стояло старое (из церкви) пианино.
Выйдя на улицу сделал несколько снимков школы, собрался было уходить, но вот подходит женщина и говорит:
- Вижу вот ходит незнакомый человек, а наверное свой, раз все рассматриваете и снимаете.
- Да. Конечно я свой. Учился вот в этой школе да и жил недалеко, в деревне Ивашково.
Оказалось, что она еще до войны работала в этой школе, меня конечно же она не помнила. Я хотел видеть могилу своей учительницы, классного руководителя, Анны Павловны Лешко, которую немцы расстреляли за связи с партизанами.
- Так ее похоронили на кладбище и памятник хороший сделали. За сыночка она погибла, побежала к немцам, чтоб выручить его. И говорили же ей, не ходи, так нет. Вот и нашла свою смерть. - сказала мне словоохотливая женщина.