Иная культура: идея и узор
Есть тема, которой стараются не касаться. Лишь писатели-фантасты с веселой наглостью иногда пытаются ее поднять, но, конечно, в лучшем случае лишь указывают, где она лежит. Философы развешивают по границам ее флажки "осторожно! мины", ученые полагают, что ее не существует, точнее - что это ненаучная тема, что то же самое.
Приведу два примера - не в самую точку, но чтобы настроиться. Первое - часто говорят, что мы никогда и никак не можем узнать, как другой субъект воспринимает цвет. Мы можем договориться, что такое красный цвет, понять, что он всегда отличается от синего, убедиться, что мы с другим субъектом одинаково выделяем красные образцы, определить длину волны, узнать, что другой тоже испытывает от красного радостный подъем или раздражение. Это все мы можем, а вот узнать, как он видит этот цвет - не можем. То есть мы можем общаться, поскольку объекты различаются в тех же границах, границы цветов одинаковы в нашем восприятии, но содержание их - может быть, совсем разное. Хотя, конечно, можно сказать, что оно одинаковое и проблемы нет. Красный цвет все видят одинаково, как красный. Сказать так можно, но оснований для высказывания немного. Кроме, разве, нежелания вдаваться.
Другой пример. Может быть, встречали в сети. Собеседник явно очень умный и знающий человек. Разошлись во мнениях, решили разобраться. Говорите на одном языке, используете одни понятия. Но суть неуловимо ускользает. Получается, что в каждом важном понятии ваш собеседник видит какие-то иные оттенки смысла, понятия у него устроены то ли сложнее, чем у вас, то ли вообще иначе - и самые простые, решающие аргументы вдруг странным образом ведут не туда. Конечно, всегда можно оппонента обозвать и сказать, что он не владеет темой, или что он не ухватывает проблему - в общем, обозвать дураком. Это можно, однако этот странный феномен упорного непонимания неких умных людей имеет место. Если честно, проблема там такая. Отсылки к фактам и определениям, конечно, бессмысленны - понимание достигается через общую теорию, которая и означивает факты и в рамках которой работают определения (иное дело, что хорошая теория вырастает из фактов). Если у вашего собеседника иная теория, то, пока вы ее не ухватили и не поняли - вы ничего не поймете в его рассуждениях, а ваши будут бить мимо.
Контакт с иной цивилизацией... Тема фантастическая. Другие люди живут тут же у нас под боком, практически соседи. Давно есть тема "понимания другого" и контакта людей разных культур. Эта тема в исследованиях обычно обходится стороной - то на эмоциональном драйве "ах, другой, другой!", то на строгой универсалистской позиции - истина едина, едина и общая теория, ее представляющая, так что все существенное можно сказать на языке логики и математики, а прочие детали отдаем на откуп тем, которые визжат "ах, другой!" и бормочут нехорошее слово "инаковость".
Есть ряд работ А.В. Смирнова, специалиста по логике ислама. Он попытался взяться за эту неподъемную тему, не обойти, не отговориться, а попробовать решать.
Смирнов А. В. Логика смысла. Теория и ее приложение к анализу классической арабской философии и культуры. М.: «Языки славянской культуры», 2001
Смирнов А. В. Логико-смысловые основания арабо-мусульманской культуры: семиотика и изобразительное искусство. М.: ИФРАН, 2005
У него это выговаривается в сотнях страниц, поэтому в следующем кратком изложении поневоле будут дыры. Итак, Смирнов говорит: даже если вы мыслите две культуры не как взаимоподчиненые, как нечто общее и его частный случай, а как два рядоположных вида одного логического рода - они все равно мыслятся вами как единство. Не-А выводится из А, и вы будете описывать, скажем, неевропейские цивилизации как недоевропейские, как не обладающие пониманием каких-то важных вещей, свойственных европейской цивилизации. Вы будете говорить, что "это другой вид", но мысленно вычитать из рода какие-то признаки, или прибавлять - это не будет "иное".
Рядом с нами много веков существует "иной" сосед - исламская цивилизация. Утверждается, что ее отличия от христианской европейской цивилизации именно такие - их нельзя понять, пока мы думаем, что это два вида одного рода. Это вещи в разных системах, и потому друг к другу они несводимы - нет никакой общей системы, в рамках которой это - виды. Хотя заимствований множество, переводов, пересказов, - все равно каждый раз остается нечто, что как само собой разумеющееся полагается людьми одной культуры и не ухватывается людьми другой. (Конечно, имеются в виду квалифицированные люди - скажем, знаменитые ученые или философы, которые всерьез занимаются такими вещами, крупные творцы произведений культуры, которые, даже не понимая, воспроизводят такие вещи, а не обычные люди, которые не докапываются до столь глубокого уровня).
В частности, Смирнов утверждает, что у этих двух культур - разная логика. При том, что традиционно ислам заимствовал перипатетическую логику Аристотеля и его неоплатонических комментаторов. При том, что в Европу логика Аристотеля в значительной мере пришла во взаимодействии с мусульманскими авторами. Казалось бы, один ряд текстов, даже многие авторитетные комментаторы одни и те же, да и вообще - логика же, что может быть более однозначным. И вот Смирнов пытается показать, что - это разные логики, более того - не сводимые друг к другу.
Что это значит? Истин существует столько, сколько разных культур. Если бы была одна истина, была бы одна логика, а другая была бы ее вариантом. Но это разные логики. Можно изложить проблему с одной точки зрения. И можно с другой. А вот общей точки - нет. И это не правда и ложь, а две правды.
В общем, остальной текст Смирнова - это попытки проиллюстрировать этот тезис. Он берет богословские споры, или философские понятия, или попытки объяснить понимание одной культуры внутри другой - и показывает, где именно сбоит. Скажем, одна из характернейших черт культуры ислама - атомизм. Очень древний аспект их мировоззрения, очень постоянный, в очень многом проявляющийся. И весьма влиятельный - это, между тем, в XII-XIII вв. очень повлияло на европейский мир, потом снова влияло в XV-XVI и является одним из корней научной революции XVII в. При этом у европейцев был свой атомизм, с греческих еще времен. И вот тут засада. Это разные атомизмы. То, как мыслится в исламе атом времени (у них время атомарно), атом пространства, как мыслятся точка и линия - это совсем иное, чем в Европе. Противопоставление, фундаментальное для европейской культуры - аристотелевское противопоставление корпускулярности и непрерывности - не работает в культуре ислама, у них иная связь понятий. То, что я сказал, это, конечно, никакое не доказательство - потому что для обоснования надо в самом деле рассказать, так как же выстроены основные понятия мира ислама, а заодно напомнить, как похожие понятия выстроены в европейской цивилизации. Это работа большого объема, не говоря о ее сложности. Так что я лишь показываю - вот тут человек копает и из-под земли достает вот такие мысли.
Говоря сверхкратким пунктиром - утверждается, что в Европе точки не составляют линию, из бесконечного числа не имеющих длины объектов длину не построить. А в исламской цивилизации мысль идет иначе. Там первичными понятиями являются совсем другие, говоря приблизительно - явное и скрытое (захир-батин соположение, наружное и внутреннее), не как сущность и явление, главное и дополнительное-необязательное, а скорее как инь и ян - две равномощных и равноправных стороны мира, и мир представляется как непрерывный переход одного в другое. И любое рассуждение об атомах не ведется в рамках элементарных понятий и их линейных обобщений, а выстраивается на базе третьего понятия, которое всегда невидимо вводится как фон, на котором только и могут идти рассуждения об атомах, и из этого фона потом вырастает взаимодействие, которое внешне будет проявляться как выстроенность из атомов - как появление длины из точек, как построение пространства из атомов, как построение мира из мигов. У них пребывают сущности, а акциденции каждый миг времени возникают заново - так создается видимая изменчивость. И потому мусульманские и христианские перипатетики, которые спорили сотни лет и вроде бы прекрасно друг друга понимали, заимствовали аргументы, отзывались на критику - все время не совпадали, каждый подразумевал несколько иную систему понятий, работал в иной системе - и потому, возвращаясь, переопределял понятия, делал с ними операции, невозможные с точки зрения иной культуры. В общем, одни считают, что существуют только двусторонние кольца, а другие работают с односторонними лентами Мебиуса - внешне все похоже, но выводит не туда. Так что воспринятый европейцами у мусульман атомизм был европейским атомизмом - и не мог быть иным в среде европейских понятий. А у арабов остался их атомизм. Это ответ на вопрос, отчего же сами деятели ислама не произвели научную революцию, коли они такие предшественники и влиятели. В том и дело, что они в самом деле повлияли своими мыслями, но результат был много сложнее - взято было не то, что отдано, нечто перешло из рук в руки и в момент перехода стало иным - мысль не кирпич, иначе не бывает.
Смирнов утверждает, что так со всеми культурами - и с дальневосточной, и с другими. Просто не существует ни общей теории такого рода работы, ни людей, готовых заниматься на таком уровне, и потому вся эта тематика остается неописанной. Самые именитые эксперты предпочитают оставаться "специалистами по деталям", "востоковедами", которые исследуют некие частности и занятности в рамках общих и всем внятных родов. Так что полное понимание достигается, просто надо знать очень много деталек, чтобы не сбиться. А точка зрения Смирнова иная - никакое количетво деталей и никакая эрудиция не помогут, тут дело в умении и возможности понять эту иную точку зрения, картину мира, иную логику, и уметь продуцировать высказывания, которые истинны с этой точки зрения - не надеясь согласовать в рамках общей теории разные истины.
Очень легко сказать "все это чушь, подите вон". Но, как мне кажется, читать такие работы по особенностям мусульманской цивилизации (раз нет по дальневосточной, по индийской, по австралийской, по американской...) много веселее, чем фантастику. Он говорит о порождающих механизмах культуры, о той логике, которая служит механизмом смыслополагания - хотя эта тема касается некой стороной и формальной логики.
В европейской культуре прошиты некоторые бинарные культурные коды. Бесполезно жаловаться на их узость - это скелет культуры. Если не непрерывное, значит, дискретное. Если из точек, значит, нецелостное. Если не чувственное, значит, рациональное. Таких бинарных оппозиций не счесть. Вон, даже физики - уж на что, а и то - позор один, шире дуализма не придумали, хотя что волне, что частице противостоит не одно что-то, а целая уйма всякого. Но одно дело уравнения, а если в обычном языке метафору строить - сразу те самые кости культуры дают себя знать, вот сюда оно гнется, а вот так не поворачивается, больно, мозги вывихнешь. Либо так, либо этак, замечали? Дуальное мышление выедает мозги вот прямо сейчас, вся логика стоит на нем - если не так, то эдак, раз ты не-А, значит, ты вот кто, и деваться тебе некуда. Мысль, что среди не-А находится просто весь мир, не посещает этих культурных мыслящих, не знакомых с инокультурностью. И вот автор берется разговаривать и объясняться с людьми, которые не представляют самой возможности. Истина одна, способ ее понимания единствен, мы правы, солнце победы встает за нашими спинами, ура! За славные дела наших дедов, за правду! Все побежали. Автор пытается с такими читаелями говорить, стремится быть доказательным и приводит примеры, объясняет, отзывается на критику. Хотя есть нюансы.
Смирнов по роду занятий - искусствовед, занимается эстетикой. То есть его материал, материал для той логики, с которой он работает - мягко говоря, для логиков неожиданный, мало кому известный. Он говорит об орнаментах и риторических фигурах, архитектурных формах и ритмах. И - он чрезвычайно последователен. Изложение не может "прыгнуть", объяснение длится, сколько ему положено. На каждом шагу, буквально в каждом абзаце автор отмечает - а, вон еще поворот мысли, оттенок, отличие - надо бы отследить, но тогда читатель запутается, эх, нельзя, ну что же - я только рукой махну - смотри, паря, вишь - куда побежал, смысл-то... И дальше по главной линии изложения, с неохотой отворачиваясь от этого дополнительного следа, который, конечно, по-хорошему-то отследить бы, да вот читатель еле на ногах держится, того гляди собьется. И вот идет впереди опытный человек, через шаг машет рукой и показывает, как у вас с ним из-под ног разбегаются смыслы, которые ты едва успеваешь заметить, и при этом еще смысл вашего движения в том, что вы выслеживаете крупного зверя, и его следы требуется примечать, один за другим, последовательно и не сбиваясь - от такого темпа читателю дыхания не хватает.
Я по случаю вспомнил историю из давних советских годов. Какой случай? Да вот, представил наморщенный нос - искусствовед... про логику... у мусульман... Павлины, говоришь? - И вот я вспомнил. Давно-давно я забрел в очень интересные места китайской культуры, отрыл там очень странные мысли и по молодости все мечтал ими поделиться с кем-нибудь даром, но с отзывчивостью. И вот я отыскал собеседника, мы поместились на широченном подоконнике одного из холлов Биофака, там совешенно шикарные подоконники, и я рассказывал о найденных глубоких идеях, он кивал, а потом ответил так. Я, говорит, этого не знаю, плохо знаком с китайским миром (в 70-х годах это не так трудно), но я видел фото их архитектуры и сразу понял - о! Это не просто так, у них может быть что угодно.
Сам я, кажется, так не могу. Мой собеседник был необычный человек, пусть будет к нему милосердна американская земля больше, чем наши люди. Но я запомнил, как он, глядя на формы искусства, убедился в достаточной глубине культуры, способной вместить самые непредставимые вещи.
(взято из http://lilac2012.livejournal.com/95339.html)
смотрите, какое оно совсем другое
Думаю, здесь и надо закончить, но я все же скажу еще и свое мнение по поводу этих текстов. Мне кажется, автор не выполнил свою задачу. Это как недорисованная картина. Автор обозначил задачу и то, как он собирается ее решать - но замысел не доведен до конца. Помешала последовательность и чрезмерная детальность - стремясь не лажать, отказываясь от поверхностной легкости "искусствоведов", автор не успел добраться до другого берега смысла, так и остался в середине своего метода. Он не смог сказать, какова же логика мусульманской культуры - рядом с высказыванием об истинной логике европейской христианской культуры. Он несколько раз примеривался, говорил предварительные формулы - что-то мнится по поводу принципиальной единичности, какая-то такая форма созерцания, совершенно безумная - единичная материальность, взятая в ее вечном образце, рассмотрение нетварного мира как собрания архетипов, каждый из которых выражает лишь одну единичность. Что-то такое, но не совсем такое.
В западной теории платоновых идей ситуация иная: наблюдатель трансцендирует от вещи к идее и наблюдает образец, который служит для множества копий, он видит единое во многом, это и есть идея, инвариант, формула. А тут совершенно иная ситуация - видят одно из одного. В платоновом мире западной цивилизации обнаруживают идею, ее ищут - потому что ищут среди множества разных впечатлений, душевных движений, образов - ходят по лесу идеального мира и наконец отыскивают ее, настоящую идею. Нам это кажется очень понятным. А у них там - тоже ищут, тоже идею, тоже красоту и гармонию, тоже единство, - но ищут в одном, исходя из одного, и в этом одном отыскивают-таки одно, при этом не какое другое! Это найденное одно - не то же самое, что исходное одно, но все же оно, именно оно, в неком очищенном виде, хотя от чего надо отчистить одно, чтобы получить это же одно? Это иная логика, которую очень легко исказить, принявшись описывать в терминах иной, нам знакомой. Ведь множество экземпляров, которые мы уверенно рассматриваем как копии общей идеи, "ряд воплощений", экземпляры-представители того же вида - для них представляют собой единицы, самые те "одни", у каждого из которых есть идеальный образец. Идея каждой единичной вещи, взятой в ее единичности. Это никак не "чистая форма", "абстрактная структура", это единичная вещь во всей ее полноте, со всеми акциденциями, дополнительными, случайными, необязательными. Идея, заросшая бородой случайностей, в окружении своих вероятностей, удерживающая всю невозможность противоречащих признаков. Это такая идея, которая даже полнее и целостнее, чем единичная вещь, она даже еще конкретнее, чем наша конкретность.
Если бы философ взялся расследовать это, он бы добрался, наверное, до Дунса Скотта с его критикой Фомы Аквинского и показал, каким хвостиком входит-и-выходит в европейскую культуру эта иная логика, в одну сторону показал бы на Оккама и всю европейскую культуру Нового времени, в другую сторону пошел бы к Ибн-Рушду, двигаясь вспять, указал бы на взаимодействие мутакаллимов, фальсафы и суфиев, ишракитов, на преобразования, значимые для иной культуры, из-за которых, не меняя сути, запечатленной в предметах искусства, она ушла с дороги науки, а дальние ее отпрыски, напротив, забыв суть, эту науку породили... Это если бы здесь был философ, но кто бы стал его слушать - непонятно.
Хорошо, а все-таки - если без парадоксов на ровном месте - что там ищут? Раз речь о логике - какие такие усилия потребны, чтобы в одном отыскать одно? Достаточные, однако, усилия. В привычной нам цивилизации ходят среди множества копий идеи-образца и силятся поднять себя над миром копий, чтобы узреть в каком-то другом мире единственную идею, из которой созданы все эти копии. В иной нам цивилизации ходят среди множества явных и скрытых ликов вещи, каждый из которых пытается представить себя как всю вещь, и пытаются подняться в мир, где целая вещь находится в явном единстве и взаимопереходе всех своих аспектов. Нормальная штука. Без парадоксов. И все же единичная конкретная вещь, результат поисков для иных, не может быть находкой-результатом для здешних, и напротив, вычленненный аспект образца (=идея) не может быть ответом на поиски иных. Без парадоксов. Разные способы действий, разная логика работы в познании, разные образы результата, разные истины.
Двое идет из А в Б. Из одного пункта к одной цели. Один на самом деле хочет попасть в Б. Другой хочет пережить переход в Б. Геометрически одно и то же действие, его можно описать в одних понятиях. Но как действия - они разные. При этом каждое можно считать незаконченным с точки зрения цели другого. Тот, кто желает пережить переход, ощутить само перемещение, недостаточно фиксирован на цели, с точки зрения другого. Тот, кто всего лишь идет в Б чтобы там оказаться и не обращает внимания на переход - недостаточно проживает переход. Они оба частичны и отрицательны с точки зрения друг друга.
Известное дело, многое не поддается переводу. Неподдающееся переводу перевести можно, но будут по бокам лохмушки смысла, вот здесь не читайте, в этом контексте смысл искажается, а в целом, если этак прищуриться и держать понимание - то ничего. Итак, как же перевести? У нас в познании центр - платонова идея, хоть бы ее замордовали, морили голодом, насиловали и пытали, так что в конце она оказалась уже даже не законом природы, а математической формулой. А у них, иных - как это сказать?
Узор.
Приведу два примера - не в самую точку, но чтобы настроиться. Первое - часто говорят, что мы никогда и никак не можем узнать, как другой субъект воспринимает цвет. Мы можем договориться, что такое красный цвет, понять, что он всегда отличается от синего, убедиться, что мы с другим субъектом одинаково выделяем красные образцы, определить длину волны, узнать, что другой тоже испытывает от красного радостный подъем или раздражение. Это все мы можем, а вот узнать, как он видит этот цвет - не можем. То есть мы можем общаться, поскольку объекты различаются в тех же границах, границы цветов одинаковы в нашем восприятии, но содержание их - может быть, совсем разное. Хотя, конечно, можно сказать, что оно одинаковое и проблемы нет. Красный цвет все видят одинаково, как красный. Сказать так можно, но оснований для высказывания немного. Кроме, разве, нежелания вдаваться.
Другой пример. Может быть, встречали в сети. Собеседник явно очень умный и знающий человек. Разошлись во мнениях, решили разобраться. Говорите на одном языке, используете одни понятия. Но суть неуловимо ускользает. Получается, что в каждом важном понятии ваш собеседник видит какие-то иные оттенки смысла, понятия у него устроены то ли сложнее, чем у вас, то ли вообще иначе - и самые простые, решающие аргументы вдруг странным образом ведут не туда. Конечно, всегда можно оппонента обозвать и сказать, что он не владеет темой, или что он не ухватывает проблему - в общем, обозвать дураком. Это можно, однако этот странный феномен упорного непонимания неких умных людей имеет место. Если честно, проблема там такая. Отсылки к фактам и определениям, конечно, бессмысленны - понимание достигается через общую теорию, которая и означивает факты и в рамках которой работают определения (иное дело, что хорошая теория вырастает из фактов). Если у вашего собеседника иная теория, то, пока вы ее не ухватили и не поняли - вы ничего не поймете в его рассуждениях, а ваши будут бить мимо.
Контакт с иной цивилизацией... Тема фантастическая. Другие люди живут тут же у нас под боком, практически соседи. Давно есть тема "понимания другого" и контакта людей разных культур. Эта тема в исследованиях обычно обходится стороной - то на эмоциональном драйве "ах, другой, другой!", то на строгой универсалистской позиции - истина едина, едина и общая теория, ее представляющая, так что все существенное можно сказать на языке логики и математики, а прочие детали отдаем на откуп тем, которые визжат "ах, другой!" и бормочут нехорошее слово "инаковость".
Есть ряд работ А.В. Смирнова, специалиста по логике ислама. Он попытался взяться за эту неподъемную тему, не обойти, не отговориться, а попробовать решать.
Смирнов А. В. Логика смысла. Теория и ее приложение к анализу классической арабской философии и культуры. М.: «Языки славянской культуры», 2001
Смирнов А. В. Логико-смысловые основания арабо-мусульманской культуры: семиотика и изобразительное искусство. М.: ИФРАН, 2005
У него это выговаривается в сотнях страниц, поэтому в следующем кратком изложении поневоле будут дыры. Итак, Смирнов говорит: даже если вы мыслите две культуры не как взаимоподчиненые, как нечто общее и его частный случай, а как два рядоположных вида одного логического рода - они все равно мыслятся вами как единство. Не-А выводится из А, и вы будете описывать, скажем, неевропейские цивилизации как недоевропейские, как не обладающие пониманием каких-то важных вещей, свойственных европейской цивилизации. Вы будете говорить, что "это другой вид", но мысленно вычитать из рода какие-то признаки, или прибавлять - это не будет "иное".
Рядом с нами много веков существует "иной" сосед - исламская цивилизация. Утверждается, что ее отличия от христианской европейской цивилизации именно такие - их нельзя понять, пока мы думаем, что это два вида одного рода. Это вещи в разных системах, и потому друг к другу они несводимы - нет никакой общей системы, в рамках которой это - виды. Хотя заимствований множество, переводов, пересказов, - все равно каждый раз остается нечто, что как само собой разумеющееся полагается людьми одной культуры и не ухватывается людьми другой. (Конечно, имеются в виду квалифицированные люди - скажем, знаменитые ученые или философы, которые всерьез занимаются такими вещами, крупные творцы произведений культуры, которые, даже не понимая, воспроизводят такие вещи, а не обычные люди, которые не докапываются до столь глубокого уровня).
В частности, Смирнов утверждает, что у этих двух культур - разная логика. При том, что традиционно ислам заимствовал перипатетическую логику Аристотеля и его неоплатонических комментаторов. При том, что в Европу логика Аристотеля в значительной мере пришла во взаимодействии с мусульманскими авторами. Казалось бы, один ряд текстов, даже многие авторитетные комментаторы одни и те же, да и вообще - логика же, что может быть более однозначным. И вот Смирнов пытается показать, что - это разные логики, более того - не сводимые друг к другу.
Что это значит? Истин существует столько, сколько разных культур. Если бы была одна истина, была бы одна логика, а другая была бы ее вариантом. Но это разные логики. Можно изложить проблему с одной точки зрения. И можно с другой. А вот общей точки - нет. И это не правда и ложь, а две правды.
В общем, остальной текст Смирнова - это попытки проиллюстрировать этот тезис. Он берет богословские споры, или философские понятия, или попытки объяснить понимание одной культуры внутри другой - и показывает, где именно сбоит. Скажем, одна из характернейших черт культуры ислама - атомизм. Очень древний аспект их мировоззрения, очень постоянный, в очень многом проявляющийся. И весьма влиятельный - это, между тем, в XII-XIII вв. очень повлияло на европейский мир, потом снова влияло в XV-XVI и является одним из корней научной революции XVII в. При этом у европейцев был свой атомизм, с греческих еще времен. И вот тут засада. Это разные атомизмы. То, как мыслится в исламе атом времени (у них время атомарно), атом пространства, как мыслятся точка и линия - это совсем иное, чем в Европе. Противопоставление, фундаментальное для европейской культуры - аристотелевское противопоставление корпускулярности и непрерывности - не работает в культуре ислама, у них иная связь понятий. То, что я сказал, это, конечно, никакое не доказательство - потому что для обоснования надо в самом деле рассказать, так как же выстроены основные понятия мира ислама, а заодно напомнить, как похожие понятия выстроены в европейской цивилизации. Это работа большого объема, не говоря о ее сложности. Так что я лишь показываю - вот тут человек копает и из-под земли достает вот такие мысли.
Говоря сверхкратким пунктиром - утверждается, что в Европе точки не составляют линию, из бесконечного числа не имеющих длины объектов длину не построить. А в исламской цивилизации мысль идет иначе. Там первичными понятиями являются совсем другие, говоря приблизительно - явное и скрытое (захир-батин соположение, наружное и внутреннее), не как сущность и явление, главное и дополнительное-необязательное, а скорее как инь и ян - две равномощных и равноправных стороны мира, и мир представляется как непрерывный переход одного в другое. И любое рассуждение об атомах не ведется в рамках элементарных понятий и их линейных обобщений, а выстраивается на базе третьего понятия, которое всегда невидимо вводится как фон, на котором только и могут идти рассуждения об атомах, и из этого фона потом вырастает взаимодействие, которое внешне будет проявляться как выстроенность из атомов - как появление длины из точек, как построение пространства из атомов, как построение мира из мигов. У них пребывают сущности, а акциденции каждый миг времени возникают заново - так создается видимая изменчивость. И потому мусульманские и христианские перипатетики, которые спорили сотни лет и вроде бы прекрасно друг друга понимали, заимствовали аргументы, отзывались на критику - все время не совпадали, каждый подразумевал несколько иную систему понятий, работал в иной системе - и потому, возвращаясь, переопределял понятия, делал с ними операции, невозможные с точки зрения иной культуры. В общем, одни считают, что существуют только двусторонние кольца, а другие работают с односторонними лентами Мебиуса - внешне все похоже, но выводит не туда. Так что воспринятый европейцами у мусульман атомизм был европейским атомизмом - и не мог быть иным в среде европейских понятий. А у арабов остался их атомизм. Это ответ на вопрос, отчего же сами деятели ислама не произвели научную революцию, коли они такие предшественники и влиятели. В том и дело, что они в самом деле повлияли своими мыслями, но результат был много сложнее - взято было не то, что отдано, нечто перешло из рук в руки и в момент перехода стало иным - мысль не кирпич, иначе не бывает.
Смирнов утверждает, что так со всеми культурами - и с дальневосточной, и с другими. Просто не существует ни общей теории такого рода работы, ни людей, готовых заниматься на таком уровне, и потому вся эта тематика остается неописанной. Самые именитые эксперты предпочитают оставаться "специалистами по деталям", "востоковедами", которые исследуют некие частности и занятности в рамках общих и всем внятных родов. Так что полное понимание достигается, просто надо знать очень много деталек, чтобы не сбиться. А точка зрения Смирнова иная - никакое количетво деталей и никакая эрудиция не помогут, тут дело в умении и возможности понять эту иную точку зрения, картину мира, иную логику, и уметь продуцировать высказывания, которые истинны с этой точки зрения - не надеясь согласовать в рамках общей теории разные истины.
Очень легко сказать "все это чушь, подите вон". Но, как мне кажется, читать такие работы по особенностям мусульманской цивилизации (раз нет по дальневосточной, по индийской, по австралийской, по американской...) много веселее, чем фантастику. Он говорит о порождающих механизмах культуры, о той логике, которая служит механизмом смыслополагания - хотя эта тема касается некой стороной и формальной логики.
В европейской культуре прошиты некоторые бинарные культурные коды. Бесполезно жаловаться на их узость - это скелет культуры. Если не непрерывное, значит, дискретное. Если из точек, значит, нецелостное. Если не чувственное, значит, рациональное. Таких бинарных оппозиций не счесть. Вон, даже физики - уж на что, а и то - позор один, шире дуализма не придумали, хотя что волне, что частице противостоит не одно что-то, а целая уйма всякого. Но одно дело уравнения, а если в обычном языке метафору строить - сразу те самые кости культуры дают себя знать, вот сюда оно гнется, а вот так не поворачивается, больно, мозги вывихнешь. Либо так, либо этак, замечали? Дуальное мышление выедает мозги вот прямо сейчас, вся логика стоит на нем - если не так, то эдак, раз ты не-А, значит, ты вот кто, и деваться тебе некуда. Мысль, что среди не-А находится просто весь мир, не посещает этих культурных мыслящих, не знакомых с инокультурностью. И вот автор берется разговаривать и объясняться с людьми, которые не представляют самой возможности. Истина одна, способ ее понимания единствен, мы правы, солнце победы встает за нашими спинами, ура! За славные дела наших дедов, за правду! Все побежали. Автор пытается с такими читаелями говорить, стремится быть доказательным и приводит примеры, объясняет, отзывается на критику. Хотя есть нюансы.
Смирнов по роду занятий - искусствовед, занимается эстетикой. То есть его материал, материал для той логики, с которой он работает - мягко говоря, для логиков неожиданный, мало кому известный. Он говорит об орнаментах и риторических фигурах, архитектурных формах и ритмах. И - он чрезвычайно последователен. Изложение не может "прыгнуть", объяснение длится, сколько ему положено. На каждом шагу, буквально в каждом абзаце автор отмечает - а, вон еще поворот мысли, оттенок, отличие - надо бы отследить, но тогда читатель запутается, эх, нельзя, ну что же - я только рукой махну - смотри, паря, вишь - куда побежал, смысл-то... И дальше по главной линии изложения, с неохотой отворачиваясь от этого дополнительного следа, который, конечно, по-хорошему-то отследить бы, да вот читатель еле на ногах держится, того гляди собьется. И вот идет впереди опытный человек, через шаг машет рукой и показывает, как у вас с ним из-под ног разбегаются смыслы, которые ты едва успеваешь заметить, и при этом еще смысл вашего движения в том, что вы выслеживаете крупного зверя, и его следы требуется примечать, один за другим, последовательно и не сбиваясь - от такого темпа читателю дыхания не хватает.
Я по случаю вспомнил историю из давних советских годов. Какой случай? Да вот, представил наморщенный нос - искусствовед... про логику... у мусульман... Павлины, говоришь? - И вот я вспомнил. Давно-давно я забрел в очень интересные места китайской культуры, отрыл там очень странные мысли и по молодости все мечтал ими поделиться с кем-нибудь даром, но с отзывчивостью. И вот я отыскал собеседника, мы поместились на широченном подоконнике одного из холлов Биофака, там совешенно шикарные подоконники, и я рассказывал о найденных глубоких идеях, он кивал, а потом ответил так. Я, говорит, этого не знаю, плохо знаком с китайским миром (в 70-х годах это не так трудно), но я видел фото их архитектуры и сразу понял - о! Это не просто так, у них может быть что угодно.
Сам я, кажется, так не могу. Мой собеседник был необычный человек, пусть будет к нему милосердна американская земля больше, чем наши люди. Но я запомнил, как он, глядя на формы искусства, убедился в достаточной глубине культуры, способной вместить самые непредставимые вещи.
(взято из http://lilac2012.livejournal.com/95339.html)
смотрите, какое оно совсем другое
Думаю, здесь и надо закончить, но я все же скажу еще и свое мнение по поводу этих текстов. Мне кажется, автор не выполнил свою задачу. Это как недорисованная картина. Автор обозначил задачу и то, как он собирается ее решать - но замысел не доведен до конца. Помешала последовательность и чрезмерная детальность - стремясь не лажать, отказываясь от поверхностной легкости "искусствоведов", автор не успел добраться до другого берега смысла, так и остался в середине своего метода. Он не смог сказать, какова же логика мусульманской культуры - рядом с высказыванием об истинной логике европейской христианской культуры. Он несколько раз примеривался, говорил предварительные формулы - что-то мнится по поводу принципиальной единичности, какая-то такая форма созерцания, совершенно безумная - единичная материальность, взятая в ее вечном образце, рассмотрение нетварного мира как собрания архетипов, каждый из которых выражает лишь одну единичность. Что-то такое, но не совсем такое.
В западной теории платоновых идей ситуация иная: наблюдатель трансцендирует от вещи к идее и наблюдает образец, который служит для множества копий, он видит единое во многом, это и есть идея, инвариант, формула. А тут совершенно иная ситуация - видят одно из одного. В платоновом мире западной цивилизации обнаруживают идею, ее ищут - потому что ищут среди множества разных впечатлений, душевных движений, образов - ходят по лесу идеального мира и наконец отыскивают ее, настоящую идею. Нам это кажется очень понятным. А у них там - тоже ищут, тоже идею, тоже красоту и гармонию, тоже единство, - но ищут в одном, исходя из одного, и в этом одном отыскивают-таки одно, при этом не какое другое! Это найденное одно - не то же самое, что исходное одно, но все же оно, именно оно, в неком очищенном виде, хотя от чего надо отчистить одно, чтобы получить это же одно? Это иная логика, которую очень легко исказить, принявшись описывать в терминах иной, нам знакомой. Ведь множество экземпляров, которые мы уверенно рассматриваем как копии общей идеи, "ряд воплощений", экземпляры-представители того же вида - для них представляют собой единицы, самые те "одни", у каждого из которых есть идеальный образец. Идея каждой единичной вещи, взятой в ее единичности. Это никак не "чистая форма", "абстрактная структура", это единичная вещь во всей ее полноте, со всеми акциденциями, дополнительными, случайными, необязательными. Идея, заросшая бородой случайностей, в окружении своих вероятностей, удерживающая всю невозможность противоречащих признаков. Это такая идея, которая даже полнее и целостнее, чем единичная вещь, она даже еще конкретнее, чем наша конкретность.
Если бы философ взялся расследовать это, он бы добрался, наверное, до Дунса Скотта с его критикой Фомы Аквинского и показал, каким хвостиком входит-и-выходит в европейскую культуру эта иная логика, в одну сторону показал бы на Оккама и всю европейскую культуру Нового времени, в другую сторону пошел бы к Ибн-Рушду, двигаясь вспять, указал бы на взаимодействие мутакаллимов, фальсафы и суфиев, ишракитов, на преобразования, значимые для иной культуры, из-за которых, не меняя сути, запечатленной в предметах искусства, она ушла с дороги науки, а дальние ее отпрыски, напротив, забыв суть, эту науку породили... Это если бы здесь был философ, но кто бы стал его слушать - непонятно.
Хорошо, а все-таки - если без парадоксов на ровном месте - что там ищут? Раз речь о логике - какие такие усилия потребны, чтобы в одном отыскать одно? Достаточные, однако, усилия. В привычной нам цивилизации ходят среди множества копий идеи-образца и силятся поднять себя над миром копий, чтобы узреть в каком-то другом мире единственную идею, из которой созданы все эти копии. В иной нам цивилизации ходят среди множества явных и скрытых ликов вещи, каждый из которых пытается представить себя как всю вещь, и пытаются подняться в мир, где целая вещь находится в явном единстве и взаимопереходе всех своих аспектов. Нормальная штука. Без парадоксов. И все же единичная конкретная вещь, результат поисков для иных, не может быть находкой-результатом для здешних, и напротив, вычленненный аспект образца (=идея) не может быть ответом на поиски иных. Без парадоксов. Разные способы действий, разная логика работы в познании, разные образы результата, разные истины.
Двое идет из А в Б. Из одного пункта к одной цели. Один на самом деле хочет попасть в Б. Другой хочет пережить переход в Б. Геометрически одно и то же действие, его можно описать в одних понятиях. Но как действия - они разные. При этом каждое можно считать незаконченным с точки зрения цели другого. Тот, кто желает пережить переход, ощутить само перемещение, недостаточно фиксирован на цели, с точки зрения другого. Тот, кто всего лишь идет в Б чтобы там оказаться и не обращает внимания на переход - недостаточно проживает переход. Они оба частичны и отрицательны с точки зрения друг друга.
Известное дело, многое не поддается переводу. Неподдающееся переводу перевести можно, но будут по бокам лохмушки смысла, вот здесь не читайте, в этом контексте смысл искажается, а в целом, если этак прищуриться и держать понимание - то ничего. Итак, как же перевести? У нас в познании центр - платонова идея, хоть бы ее замордовали, морили голодом, насиловали и пытали, так что в конце она оказалась уже даже не законом природы, а математической формулой. А у них, иных - как это сказать?
Узор.