В конце июня
Давно я не писал о забытьи.
Есть люди-ладьи, пребывают в забытьи как в молитве.
А я не могу быть таким.
Вот я выхожу во двор. Он, конечно, шатёр и уже в десятом часу он шатен. И величав и статен, и по-королевски покоен и стреножен. И вот будто бы ты подносишь ладонь к королевской морде двора и он облизывает её звездами. И словно бы - всё в мире словно бы! - с них пылит медуница и иван-чай, любимейший иван-чай и пастушья сумка указывают мне на седло. И я уже там, на спине двора, как на спине коня и к звёздам ближе и к мечте.
Но что мои мечты, они брызги, и двор несёт меня по кругу, будто карусельная лошадка, и я закрываю глаза. Хорошо залезть на крышу и ничего не знать. Ровным счётом - ничего, и делить ничего не ничто, угадывая, с кем я окажусь в частном.
И листья яблони как ноздри коня, пышут сентябрьским жаром, застывшим летом. Падающими яблоками, которые всегда в остатке. И я уже не могу оглянуться за поворот. А пока - могу. И поворот - вот он, смотрит в моё плоское родное окно. И выражение моего лица в окне - плоское и ночь смотрит без выражения и я значителен и неспокоен.
И теперь мне надо обязательно выйти во двор и зажмуриться, чтобы проснуться.
И мне хочется, чтобы было тихо. Но собакам вечно неймётся. Поэтому я укоряю собак звёздами и они слушают меня невнимательно и продолжают ободрять меня скупыми своими цепными мечтами.
Вот и ночь прошла.
Есть люди-ладьи, пребывают в забытьи как в молитве.
А я не могу быть таким.
Вот я выхожу во двор. Он, конечно, шатёр и уже в десятом часу он шатен. И величав и статен, и по-королевски покоен и стреножен. И вот будто бы ты подносишь ладонь к королевской морде двора и он облизывает её звездами. И словно бы - всё в мире словно бы! - с них пылит медуница и иван-чай, любимейший иван-чай и пастушья сумка указывают мне на седло. И я уже там, на спине двора, как на спине коня и к звёздам ближе и к мечте.
Но что мои мечты, они брызги, и двор несёт меня по кругу, будто карусельная лошадка, и я закрываю глаза. Хорошо залезть на крышу и ничего не знать. Ровным счётом - ничего, и делить ничего не ничто, угадывая, с кем я окажусь в частном.
И листья яблони как ноздри коня, пышут сентябрьским жаром, застывшим летом. Падающими яблоками, которые всегда в остатке. И я уже не могу оглянуться за поворот. А пока - могу. И поворот - вот он, смотрит в моё плоское родное окно. И выражение моего лица в окне - плоское и ночь смотрит без выражения и я значителен и неспокоен.
И теперь мне надо обязательно выйти во двор и зажмуриться, чтобы проснуться.
И мне хочется, чтобы было тихо. Но собакам вечно неймётся. Поэтому я укоряю собак звёздами и они слушают меня невнимательно и продолжают ободрять меня скупыми своими цепными мечтами.
Вот и ночь прошла.