Октябрь, 2015: Еврипид
Рано говорить о том, что Еврипид стал моим любимым трагиком, но уже сегодня он стоит вместе с Софоклом на одной ступени. Стоит ли удивляться? В нём бурлит жизненная энергия, Еврипид - обладатель острейшего ума, он чуток к человеческим страданиям и по характеру своего творчества близок духу XX-XXI веков. Некоторые его трагедии так и просятся на сцену современного театра.
Кино
Прирожденные убийцы / Natural Born Killers (1994) Оливер Стоун - 7. Стоун пародирует претенциозность в жанровом кино, шинкуя стилизованные сцены и приёмы: вот фильм похож на нелепое тиви-шоу, затем становится чёрно-белой комедией, а потом передачей новостей или даже анимационной лентой. Режиссёр будто бы ставит перед собой цель - избежать любых проявлений нормы. Даже самые простые эпизоды изрядно разукрашены авангардной мишурой: гротескные главные герои, отсылающие нас к образам Бонни и Клайда, лежат на кровати, наблюдая по телевизору за совокупляющимися львами, и всё бы ничего, но окно на улицу параллельно «транслирует» кадры с Гитлером и Сталиным. Веселье без компромиссов!
Антон тут рядом (2012) Любовь Аркус - 7. Нокаутирующая документалистика, затрагивающая с одной стороны трагедию одной семьи, с другой же - незавидное положение аутистов (особенно низкофункциональных) в России.
Подарок / The Gift (2015) Джоэл Эдгертон - 7. Олдскульный крепкий триллер, не хватающий звёзд с неба, но уверенно выделяющийся на фоне рядовых однотипных безделушек продуманным сценарием и относительной психологической достоверностью. «Подарок» - это «Исчезнувшая» Финчера, в которой нет перехода от триллера к околокомедийной клюкве.
Звёздные войны: Эпизод 4 - Новая надежда / Star Wars (1977) Джордж Лукас - 7. Лучшая часть знаменитой космооперы способна с экрана телевизора загипнотизировать ребёнка. С годами, что разумно, мой личный интерес к SW улетучился, но и сейчас «Эпизод 4» смотрится как увлекательная приключенческая сказка. Единственное, что немного раздражает, так это нелепые компьютерные поздние вставки и очень слабый каст (за исключением Форда).
Звёздные войны: Эпизод 5 - Империя наносит ответный удар / Star Wars: Episode V - The Empire Strikes Back (1980) Ирвин Кершнер - 6. Создателям новой части джедайской саги не удалось удержать планку качества на том же уровне, но «The Empire Strikes Back» всё ещё можно считать качественно слепленным блокбастером. Режиссёр здесь регулярно сбивает темп, а в истории кино от пятого эпизода остался только классический сценарный хук.
Звёздные войны: Эпизод 6 - Возвращение Джедая / Star Wars: Episode VI - Return of the Jedi (1983) Ричард Маркуэнд - 6. Самая детская и смешная часть оригинальной трилогии. Что характерно: этому эпизоду с последнего просмотра оценку я понизил на балл. «Возвращение Джедая» сложно назвать славным завершением подростковой эпопеи.
Убийца / Nie yin niang (2015) Хоу Сяосянь - 6. Лучший фильм года по версии Sight & Sound в моём личном топе обгоняет всех в номинации «самое красивое снотворное». Что же, чёрт побери, происходит на экране? Понятия не имею. Более того, не уверен, что это так уж важно. Честно говоря, ожидал от Сяосяня компромиссный мейнстрим, но это скорее высокобюджетный артхаус, причём арт типично восточный, то есть с размытым нарративом, монотонным темпом повествования, нарочитой отстранённостью. Некоторые мизансцены выстроены великолепно, режиссёр очень остроумно вводит героев в кадр. Операторская работа в некоторых эпизодах приближается к гениальности, чего только стоит многослойная картинка с малой глубиной резкости, например, сцена с занавесками и свечами на переднем плане. В моём случае, однако, тумблер не щёлкнул, технические приёмы не стали чем-то большим, азиат споткнулся на пути к чуду. Стиль есть, волшебства нет.
Марсианин / The Martian (2015) Ридли Скотт - 5. Слабый производственный роман Энди Уира был обречён на экранизацию хотя бы потому, что больше похож на разбухший сценарий, чем на полноценную книгу. Он посвящён способам выживания одинокого астронавта на Марсе. Марка Уотни посчитали погибшим, команда улетела обратно на Землю, и теперь он должен проявить чудеса смекалки, ремонтируя технику и занимаясь попутно садоводством, чтобы протянуть как можно дольше, в идеале до прибытия следующей миссии на красную планету. Такая агитка общественно полезна - есть шанс увлечь ребят 10-12 лет наукой. В фильме снизили планку научной достоверности и отказались от потока проблем, поставленных на repeat, но сохранили главному герою приличное чувство юмора. Здесь сравнительно больше внимания уделяется куцему психологизму параллельных линий, то есть земным эпизодам с участием работников НАСА и космическим переживаниям членов экспедиции «Арес-3». Первоисточник лишь с большим трудом можно назвать литературой, экранизация в этом плане соответствует духу книги - она напрочь лишена искусства. Разница только в том, что Скотт - не самый плохой ремесленник, понимающий, что требуется аудитории проекта: он просто берёт дешёвую псевдонаучную фантастику, подмешивая в неё комедийный элемент, и упаковывает продукт согласно современным голливудским драматическим стандартам. Таковы правила бизнеса.
Прогулка / The Walk (2015) Роберт Земекис - 4. Я боюсь высоты, и именно поэтому пошёл на «Прогулку» в IMAX, но здесь не оказалось и сотой доли того, что можно почувствовать во время просмотра адреналиновых роликов с ютуба от Mustang Wanted. Совершенно никакого погружения. Заранее было понятно, что фильм способен заинтересовать только своими техническими особенностями, но всё же не могу в очередной раз не пожаловаться на дегенеративный сценарий. Сложно поверить в то, что такую неотшлифованную лажу кладут на стол режиссёру!
Драматический театр
Король Лир (У Синго, Современная легенда). Достойная уважения, но далеко не выдающаяся попытка объединить гений европейского драматурга и традицию китайского театра. Действию не хватает цельности, оно слишком витиевато и обрывается в каком-то случайном месте.
Голодарь (Эймунтас Някрошюс, Театр «Мено Фортас»). В малом зале Балтийского дома не было свободного места даже в проходах. Всё дело в магической силе фамилии постановщика на афише. На практике камерная вещица Някрошюса по новелле Кафки ничем особо не примечательна и глубоко архаична. Из более-менее очевидных достоинств спектакля можно выделить актрису, играющую Голодаря. Она дышит тем же воздухам, что и герои выдающегося писателя-модерниста.
Борис Годунов (Эймунтас Някрошюс, Драматический театр Литвы). Теперь можно сказать, что хэдлайнер фестиваля дважды не оправдал моих ожиданий. Пьеса Пушкина, закованная в постмодернистские колодки, вызывает в интерпретации Някрошюса зевоту, спектакль провисает везде, где это только возможно. Совершенно недопустимые длинноты кричат об утрате режиссёром чувства ритма. Иногда, впрочем, прибалт приковывает внимание неожиданными остротами. Надолго задора не хватает. Конечно, у меня нет такого большого опыта, как у профессиональных критиков, намекающих на гениальность литовца, но слишком бросается в глаза отсутствие в его театральном языке каких-то неординарных приёмов, а так же совершенно трафаретное мышление. Быть может, он раньше делал что-то выдающееся?
Макбет (Люк Персеваль, Балтийский дом). Минималистичная и атмосферная версия знаменитой трагедии занимает почётное место среди питерских интерпретаций Шекспира. Удачным элементом, формирующим настроение спектакля, стало музыкальное и шумовое сопровождение. «Водный» мотив тоже не показался костылями, он никак не разрушает целостность картины.
Концерты и музыкальный театр
Мадам Баттерфлай (музыка: Джакомо Пуччини, дирижёр: Михаил Синькевич, постановка: Мариуш Трелинский). Эталон плохого исполнения! Подумать только, я ещё на Ястребову жаловался, Чио-Чио-сан Анны Маркаровой - вот настоящий ад. Шарплес Гергалова никуда не годится, как и Сузуки Соколовой, только Семишкур держит марку, но Пинкертон всё же не является центральным персонажем. Из плюсов можно выделить умеренную режиссёрскую трактовку, способную удовлетворить непритязательного любителя оперы.
Сольный концерт Сергея Редькина. Невольно испытываю к Редькину большую симпатию, чем к Маслееву или Дебаргу. Тонкий и умный пианист приехал в Петербург с блестящей программой. Адекватный и уравновешенный Рахманинов дорогого стоит.
Иудейка (музыка: Жак Франсуа Фроманталь Эли Галеви, дирижёр: Фредерик Шазлен, постановка: Арно Бернар, Михайловский театр). Жалкую и глубоко ущербную в музыкальном плане оперу традиционно калечат всяческими сокращениями. Удивительно, что именно этот спектакль по праву считается одним из лучших на сценах Петербурга, из числа поставленных за последние несколько лет. Современную, но далёкую от провокационности режиссёрскую работу практически не в чем упрекнуть. И исполнители здесь как на подбор. Роль неистового вечного жида будто специально создана для Нила Шикоффа: выдающийся американский тенор, возглавляющий с недавних пор оперную труппу Михайловского театра, создал драматически выпуклый образ. Уже только ради него одного стоит сходить на спектакль. По-настоящему блистала Светлана Москаленко (Евдокия) - подвижный и очень красивый вокал. В хорошей форме находится и Мария Литке (Рахиль). На мой взгляд, бархатистому тембру Гарри Петерса (Де Броньи) прилично не хватало силы, а Борис Степанов (Леопольд) с невероятным трудом тянул самые верхние ноты, однако, это совершенно не портило впечатление.
Органный концерт: Эдгар Крапп. В МТ3 установлен орган не очень удачный для исполнения на нём Баха, Букстехуде или Пахельбеля, но отлично подходящий для французской музыки. Именно поэтому абонемент «Французский постромантизм» не мог не привлечь моего внимания. Рад был услышать вещи Луи Виктора Жюль Вьерна и особенно Шарль Мари Видора, знакомые мне по записям Ben van Oosten и Латри (приезд которого в Петербург запланирован на февраль). Этим вечером открыл для себя (и сразу закрыл) Жана Лангле - нет ничего удивительного в том, что я ничего не знаю об этом композиторе.
Сольный концерт Лукаса Генюшаса. Аристократичный пианизм? Даже не знаю, по мне так Генюшас совсем деревянный. Его Брамс ужасен, а включение в программу Десятникова - заведомо идиотская идея. Пожалуй, седьмая соната Прокофьева исполнена более-менее прилично, но Лигетти прибалту явно удался бы лучше. Ко второму бису были раскрыты все карты - Генюшас более уютно себя чувствует в джазовом репертуаре. Ясно, понятно. Спасибо, до свидания.
Филармонический оркестр Турку (музыка: Ян Сибелиус, дирижёр: Лейф Сегерстам). Музыку финского композитора лучше всех должны бы исполнять сами финны. Хотя бы просто потому, что в музыкальных школах, училищах и консерваториях в Скандинавии ему должны уделять больше внимания. Этого, однако, совершенно не ощущается. Возможно, причина в том, что я не люблю и не понимаю Сибелиуса? Что вторая симфония, что симфонические поэмы мне отчего-то кажутся малоинтересными.
В лесу. Прелюдия. Белая тьма (Хореография: Начо Дуато). Три небольших современных балета - украшение городской афиши. Внести некое разнообразие в бесконечные «Щелкунчики» и «Лебединые озера» было просто необходимо, пусть и за счёт относительно поверхностного Начо Дуато, блиставшего скорее в 90-е, чем сегодня. Лёгкость, абстрактность и демократичность его работ - хороший повод зайти в Михайловский даже с неискушёнными друзьями. Уделять внимание содержанию не нужно, это понятно из слов самого автора: «Я не люблю очевидностей в работе и жизни. Мне не кажется важным, чтобы зритель получил конкретный месседж, надо, что у него в душе что-то зашевелилось». Формально та же «Белая тьма» посвящена наркотикам - откуда-то сверху на сцену периодически сыпется белый порошок, но этот ёмкий образ совершенно оторван от хореографии.
Электра (музыка: Рихард Штраус, дирижёр: Кристиан Кнапп, постановка: Джонатан Кент, Мариинский театр). Очередной поход на одну из любимых опер прошёл без эксцессов. Результат соответствует ожиданиям, которые, впрочем, были не так уж и высоки: состав не ахти, включая Гоголевскую, без которой не обходится ни одной серьёзной немецкой музыкальной драмы в Мариинке, но другой Электры у нас нет. Она отличная актриса, и в роли Электры (ровно как и, например, Кундри) весьма убедительна. Так-то тембр у Ларисы Анатольевны, конечно, на любителя.
Концерт «От Ренессанса до Барокко». Festino - неплохой молодой хор, которому немного недостаёт нижнего регистр и мощности. Intrada, кажется, более профессиональный коллектив, но сработан отчего-то хуже - многовато технического брака. Эти минусы особенно сильно дали о себе знать во время исполнения знаменитого мотета Таллиса. Всё развалилось! Честно говоря, думаю о том, что небольшие хоры, исполняющие, скажем, Палестрину, не очень-то хорошо звучат в концертном зале. Есть в Петербурге для исполнения подобной музыки и более подходящие места.
Концерт симфонического оркестра Symphonica ARTica (дирижёр: Наталья Базалева). Тройной концерт для фортепиано, скрипки и виолончели с оркестром до мажор - не самое выдающееся сочинение Бетховена, особенно учитывая центральное место партии фортепиано, написанной специально для молодого эрцгерцога Рудольфа Австрийского. Спасти эту вещь вполне можно высоким уровнем исполнения, но блёклая игра солистов обрекла слушателей на тягостную скуку. Пятая симфония Чайковского и вовсе звучала сомнамбулически.
Литература
Филип Дик: Помутнение. Наркоманская изобретательная шиза, которая к последней трети слишком уж резко выдыхается. Дик большой фантазёр. Наверное, интересно было бы иметь такого приятеля, но искусства здесь слишком мало. Очень понравились «телеги» наркозависимых - это по-настоящему смешно, редко постмодернизм обретает такую здоровую способность к юмору. В остальном роман примитивный. Тайный агент, внедрённый в сообщество молодых людей, употребляющих новомодный наркотик, постепенно утрачивает связь с реальностью, и, получив задание - следить за самим собой, окончательно съезжает с катушек. Сразу скажу, что Берроузем здесь и не пахнет, «Помутнение» - вполне себе традиционная трагикомедия.
Филип Дик: Убик. Вселенная Убика - это откровенно заразная идея, распространившаяся на мир популярной фантастики, начиная, простите, с «Начала», и заканчивая «Матрицей». Вызывающе оригинальный сюжет не имеет, к сожалению, должной литературной обработки. Тем не менее, чтиво пристойное, способное увлечь.
Роберт Хайнлайн: Дверь в лето. Популярный инженерный роман Хайнлайна - хвалебная ода научному прогрессу. Автор убеждён, что мир постоянно совершенствуется, и ключевую роль здесь играют технические достижения. Мысль, надо сказать, банальная, плоская, явно не отличающаяся особой глубиной. У американского фантаста всё просто и весело. Похождения изобретателя-робототехника и его кота способны оказать влияние на образ мыслей юных практиков, пытающихся определиться с родом своей дальнейшей деятельности.
Бертран Рассел: История западной философии. Том 1. Досократики. По предыдущим месячным, наверное, ясно, что я решил основательно подойти к изучению Античности. Популярный цикл книг почти целиком был прочтён ранее, но я всегда ограничивался отдельными статьями, в зависимости от того, кто именно привлекал моё внимание в конкретный момент времени. Общее впечатление осталось прежним: труд Рассела - глубоко субъективные и безобразно поверхностные «литературные» заметки интеллектуала о разных мыслителях, мало что выигрывающие от попытки их объединения в авторскую вариацию истории философии. Пожалуй, единственный плюс книги - живой язык и доступность содержания. Несмотря на то, что это издание рекомендуют в некоторых ВУЗах при подготовке к экзаменам, следует помнить, что почерпнуть из него можно что-то о самом британце и его взглядах, но не об истории философии.
Александр Маковельский: Досократики. Том 1: Доэлеатовский период. В сети можно найти блестящий с технической точки зрения скан двух томов первого издания 1914-го года, третий том тоже без труда находится на трекерах, но его качество, к огромному сожалению, оставляет желать лучшего. Для страдающих от аллергии на русскую дореформенную орфографию можно рекомендовать переиздание 1999-го года, в которое - вот незадача! - включены только первые два тома. Как известно, от досократиков сохранились только фрагменты сочинений и комментарии на них. Труд Маковельского основывается на доксографическом материале, то есть представляет собой изложение мнений древних философов в работах позднейших авторов. Каждая глава посвящена отдельному мыслителю и, в основном, состоит из стоящих рядом цитат об их жизни и учении. Разумеется, учтены разные источники и трактовки, которые могут друг другу противоречить. Приводятся так же обширные цитаты из сочинений досократиков, включая некоторые недостоверные, мнимые и подложные фрагменты. Этот метод максимально приближает нас к сути философии древних, оставляя читателю возможность создания взвешенной объективной позиции через знакомство с первоисточниками в разных переводах, с различными комментариями на них и, простите, с скомментариями на комментарии.
Владимир Набоков: Машенька. Прелестное упражнение в эпитетах, заставляющее меня со стыдливой жадностью перечитывать некоторые особенно удачные обороты. Зачем, ну, зачем Набоков здесь только художник?! Смыслы, истории перепугано прячутся от русского классика, слишком увлечённого формой, чтобы замечать их отсутствие.
Еврипид: Медея. Античный шедевр в жанре брутального ужаса. Ясону «посчастливилось» когда-то жениться на Медее, на женщине, скажем прямо, порядочно буйной и даже опасной. Влюбившись в предводителя аргонавтов, дикая колхидка вопреки воле отца помогла завладеть Ясону золотым руном. При побеге вместе с ним в Грецию, Медея находит шикарный способ задержать мстительного царя-отца в погоне: всего-то и нужно было, что расчленить на куски родного брата, пусть ошарашенные родственники вылавливают их из моря. После этого Медея подстроит ещё одно весёлое убийство, цель которого - получение Ясоном престола. Вот только «что-то пошло не так» и новобрачным приходится снова бежать. В трагедии Еврипида эти эпизоды упоминаются лишь вскользь, но они важны для лучшего понимания характера главной героини. Собственно «Медея» начинается с того, что расчётливый скиталец Ясон пытается осесть в Коринфе через женитьбу на дочери местного правителя. Медею он гонит прочь. Та взбешена, но не ограничивается причитаниями Электры, а решается на месть, на сатанинскую хитрость: травит принцессу (заодно погибает и царь Коринфа), а потом - та-дам! - убивает своих с Ясоном детей. Муж её, ясное дело, потрясён, но неистовая Медея в ответе за своё преступление шикарна: «Легка мне боль, коль её смех твой прерван». Стоит подчеркнуть, что детоубийца постоянно находится в сомнениях: Медея измучена душевными колебаниями, ей нельзя приписать обычное помешательство, она руководствуется своими варварскими понятиями о справедливости и мести, который берут верх над материнским чувством. Интересно то, что трагик идёт в разрез с традиционным мифом, по которому дети Медеи уничтожаются коринфянами, а не родной матерью. Это лучшим образом характеризует Еврипида, но порождает тем самым множество вопросов, требующих разъяснения. Надеюсь со временем найти пристойную аналитику за пределами популярных советских учебников по истории античной литературы. Лосев и Радциг лишь поверхностно указывают на значение отдельных элементов трагедий, но на обстоятельный анализ в пределах нескольких страниц рассчитывать не приходится.
Еврипид: Ипполит. Два траура в доме, два траура в доме! Виной всему воля Афродиты. Богиня губит Федру, заставив её влюбиться в пасынка и перенести в связи с этим тяжкие страдания. Ипполит узнаёт об этом и с негодованием отвергает притязания мачехи. Федра вешается, не забывая в предсмертной записке оклеветать его. Разумеется, овдовевший Тесей обрушивается с проклятьями на чистого и невинного сына, чья ошибка заключалась только в том, что он не чтил должным образом мстительную Афродиту. Еврипид к этой трагедии подходил дважды, но первая версия с негодованием была отвергнута публикой как безнравственная, современный читатель имеет возможность ознакомиться только с более поздней обработкой. Трагедия позволяет в очередной раз можно поразиться мстительным образам богов и (что более характерно для утраченной редакции) роли женщин. Это, конечно, сделало трагика ещё более уязвимым перед обвинениями в безбожничестве и женоненавистничестве.
Еврипид: Вакханки. Возможно, из всего античного наследия именно этот безумный кровавый триллер смотрелся бы на сцене в наши дни особенно эффектно. Судите сами. Фиванки в вакхическом угаре бегают по лесу, чтобы заживо разрывать на куски животных, прерываясь только на распитие алкогольных напитков и сексуальные утехи. Рациональный царь Пенфей недоволен тем, что новомодного бога Диониса (приходящегося Пенфею двоюродным братом) почитают таким противоестественным образом. Именно отказ от признания новых богов приведёт его к скоропостижной кончине. Пьеса эта выделяется из числа других великих трагедий юморными сценками. Пенфей, желая лично засвидетельствовать культовые игрища родной матери, переодевается женщиной. Причём происходит это под воздействием гипнотического внушения самого Диониса, который, в свою очередь, скрывался под личиной обычного сторонника культа. Широк простор для интерпретации сюжета режиссёром. Из такого материала можно сделать всё что угодно: хоть бурлескную комедию, хоть тяжёлую философскую драму. Замечу, что поразителен и месседж своенравного трагика. Получается, что он выступает на этот раз на стороне богов, фактически защищая буйство оргий. Ай да Еврипид! Ай да сукин сын!
Еврипид: Электра. Здесь Еврипид выступает в роли радикального новатора, низвергающего поэтический пафос «Хоэфор» Эсхила, и вступающего в прямой конфликт с моралью «Электры» Софокла. Доподлинно неизвестно, чья именно «Электра» появилась раньше, но именно Еврипид обрушивается с прямыми обвинениями на Аполлона, призывающего через оракула Ореста к убийству собственной матери. Кроме того, Еврипид глубоко прорабатывает характеры и наделяет историю психологизмом. Конечно, понимать эту трагедию стоит как прямую творческую полемику с Софоклом. Именно «Электра» может послужить наиболее рельефным примером для обозначения принципиальных противоречий, неизбежно возникающих между двумя гениями, чей дар принадлежит одной эпохе.
Татьяна Гончарова: Еврипид. Тщетны мои попытки найти хорошую аналитику на бесценное наследие трагиков. Гончарова измучает любого читателя изложением сюжетов комедий Аристофана и трагедий Софокла, рассуждениями на тему политики Перикла, особое внимание уделит Пелопонесской войне и падению нравов афинского демоса. Разнообразие трактовок великих трагедий подменяется упрощённым портретом эпохи. Правильнее было бы озаглавить книгу «Еврипид и его время».
Кино
Прирожденные убийцы / Natural Born Killers (1994) Оливер Стоун - 7. Стоун пародирует претенциозность в жанровом кино, шинкуя стилизованные сцены и приёмы: вот фильм похож на нелепое тиви-шоу, затем становится чёрно-белой комедией, а потом передачей новостей или даже анимационной лентой. Режиссёр будто бы ставит перед собой цель - избежать любых проявлений нормы. Даже самые простые эпизоды изрядно разукрашены авангардной мишурой: гротескные главные герои, отсылающие нас к образам Бонни и Клайда, лежат на кровати, наблюдая по телевизору за совокупляющимися львами, и всё бы ничего, но окно на улицу параллельно «транслирует» кадры с Гитлером и Сталиным. Веселье без компромиссов!
Антон тут рядом (2012) Любовь Аркус - 7. Нокаутирующая документалистика, затрагивающая с одной стороны трагедию одной семьи, с другой же - незавидное положение аутистов (особенно низкофункциональных) в России.
Подарок / The Gift (2015) Джоэл Эдгертон - 7. Олдскульный крепкий триллер, не хватающий звёзд с неба, но уверенно выделяющийся на фоне рядовых однотипных безделушек продуманным сценарием и относительной психологической достоверностью. «Подарок» - это «Исчезнувшая» Финчера, в которой нет перехода от триллера к околокомедийной клюкве.
Звёздные войны: Эпизод 4 - Новая надежда / Star Wars (1977) Джордж Лукас - 7. Лучшая часть знаменитой космооперы способна с экрана телевизора загипнотизировать ребёнка. С годами, что разумно, мой личный интерес к SW улетучился, но и сейчас «Эпизод 4» смотрится как увлекательная приключенческая сказка. Единственное, что немного раздражает, так это нелепые компьютерные поздние вставки и очень слабый каст (за исключением Форда).
Звёздные войны: Эпизод 5 - Империя наносит ответный удар / Star Wars: Episode V - The Empire Strikes Back (1980) Ирвин Кершнер - 6. Создателям новой части джедайской саги не удалось удержать планку качества на том же уровне, но «The Empire Strikes Back» всё ещё можно считать качественно слепленным блокбастером. Режиссёр здесь регулярно сбивает темп, а в истории кино от пятого эпизода остался только классический сценарный хук.
Звёздные войны: Эпизод 6 - Возвращение Джедая / Star Wars: Episode VI - Return of the Jedi (1983) Ричард Маркуэнд - 6. Самая детская и смешная часть оригинальной трилогии. Что характерно: этому эпизоду с последнего просмотра оценку я понизил на балл. «Возвращение Джедая» сложно назвать славным завершением подростковой эпопеи.
Убийца / Nie yin niang (2015) Хоу Сяосянь - 6. Лучший фильм года по версии Sight & Sound в моём личном топе обгоняет всех в номинации «самое красивое снотворное». Что же, чёрт побери, происходит на экране? Понятия не имею. Более того, не уверен, что это так уж важно. Честно говоря, ожидал от Сяосяня компромиссный мейнстрим, но это скорее высокобюджетный артхаус, причём арт типично восточный, то есть с размытым нарративом, монотонным темпом повествования, нарочитой отстранённостью. Некоторые мизансцены выстроены великолепно, режиссёр очень остроумно вводит героев в кадр. Операторская работа в некоторых эпизодах приближается к гениальности, чего только стоит многослойная картинка с малой глубиной резкости, например, сцена с занавесками и свечами на переднем плане. В моём случае, однако, тумблер не щёлкнул, технические приёмы не стали чем-то большим, азиат споткнулся на пути к чуду. Стиль есть, волшебства нет.
Марсианин / The Martian (2015) Ридли Скотт - 5. Слабый производственный роман Энди Уира был обречён на экранизацию хотя бы потому, что больше похож на разбухший сценарий, чем на полноценную книгу. Он посвящён способам выживания одинокого астронавта на Марсе. Марка Уотни посчитали погибшим, команда улетела обратно на Землю, и теперь он должен проявить чудеса смекалки, ремонтируя технику и занимаясь попутно садоводством, чтобы протянуть как можно дольше, в идеале до прибытия следующей миссии на красную планету. Такая агитка общественно полезна - есть шанс увлечь ребят 10-12 лет наукой. В фильме снизили планку научной достоверности и отказались от потока проблем, поставленных на repeat, но сохранили главному герою приличное чувство юмора. Здесь сравнительно больше внимания уделяется куцему психологизму параллельных линий, то есть земным эпизодам с участием работников НАСА и космическим переживаниям членов экспедиции «Арес-3». Первоисточник лишь с большим трудом можно назвать литературой, экранизация в этом плане соответствует духу книги - она напрочь лишена искусства. Разница только в том, что Скотт - не самый плохой ремесленник, понимающий, что требуется аудитории проекта: он просто берёт дешёвую псевдонаучную фантастику, подмешивая в неё комедийный элемент, и упаковывает продукт согласно современным голливудским драматическим стандартам. Таковы правила бизнеса.
Прогулка / The Walk (2015) Роберт Земекис - 4. Я боюсь высоты, и именно поэтому пошёл на «Прогулку» в IMAX, но здесь не оказалось и сотой доли того, что можно почувствовать во время просмотра адреналиновых роликов с ютуба от Mustang Wanted. Совершенно никакого погружения. Заранее было понятно, что фильм способен заинтересовать только своими техническими особенностями, но всё же не могу в очередной раз не пожаловаться на дегенеративный сценарий. Сложно поверить в то, что такую неотшлифованную лажу кладут на стол режиссёру!
Драматический театр
Король Лир (У Синго, Современная легенда). Достойная уважения, но далеко не выдающаяся попытка объединить гений европейского драматурга и традицию китайского театра. Действию не хватает цельности, оно слишком витиевато и обрывается в каком-то случайном месте.
Голодарь (Эймунтас Някрошюс, Театр «Мено Фортас»). В малом зале Балтийского дома не было свободного места даже в проходах. Всё дело в магической силе фамилии постановщика на афише. На практике камерная вещица Някрошюса по новелле Кафки ничем особо не примечательна и глубоко архаична. Из более-менее очевидных достоинств спектакля можно выделить актрису, играющую Голодаря. Она дышит тем же воздухам, что и герои выдающегося писателя-модерниста.
Борис Годунов (Эймунтас Някрошюс, Драматический театр Литвы). Теперь можно сказать, что хэдлайнер фестиваля дважды не оправдал моих ожиданий. Пьеса Пушкина, закованная в постмодернистские колодки, вызывает в интерпретации Някрошюса зевоту, спектакль провисает везде, где это только возможно. Совершенно недопустимые длинноты кричат об утрате режиссёром чувства ритма. Иногда, впрочем, прибалт приковывает внимание неожиданными остротами. Надолго задора не хватает. Конечно, у меня нет такого большого опыта, как у профессиональных критиков, намекающих на гениальность литовца, но слишком бросается в глаза отсутствие в его театральном языке каких-то неординарных приёмов, а так же совершенно трафаретное мышление. Быть может, он раньше делал что-то выдающееся?
Макбет (Люк Персеваль, Балтийский дом). Минималистичная и атмосферная версия знаменитой трагедии занимает почётное место среди питерских интерпретаций Шекспира. Удачным элементом, формирующим настроение спектакля, стало музыкальное и шумовое сопровождение. «Водный» мотив тоже не показался костылями, он никак не разрушает целостность картины.
Концерты и музыкальный театр
Мадам Баттерфлай (музыка: Джакомо Пуччини, дирижёр: Михаил Синькевич, постановка: Мариуш Трелинский). Эталон плохого исполнения! Подумать только, я ещё на Ястребову жаловался, Чио-Чио-сан Анны Маркаровой - вот настоящий ад. Шарплес Гергалова никуда не годится, как и Сузуки Соколовой, только Семишкур держит марку, но Пинкертон всё же не является центральным персонажем. Из плюсов можно выделить умеренную режиссёрскую трактовку, способную удовлетворить непритязательного любителя оперы.
Сольный концерт Сергея Редькина. Невольно испытываю к Редькину большую симпатию, чем к Маслееву или Дебаргу. Тонкий и умный пианист приехал в Петербург с блестящей программой. Адекватный и уравновешенный Рахманинов дорогого стоит.
Иудейка (музыка: Жак Франсуа Фроманталь Эли Галеви, дирижёр: Фредерик Шазлен, постановка: Арно Бернар, Михайловский театр). Жалкую и глубоко ущербную в музыкальном плане оперу традиционно калечат всяческими сокращениями. Удивительно, что именно этот спектакль по праву считается одним из лучших на сценах Петербурга, из числа поставленных за последние несколько лет. Современную, но далёкую от провокационности режиссёрскую работу практически не в чем упрекнуть. И исполнители здесь как на подбор. Роль неистового вечного жида будто специально создана для Нила Шикоффа: выдающийся американский тенор, возглавляющий с недавних пор оперную труппу Михайловского театра, создал драматически выпуклый образ. Уже только ради него одного стоит сходить на спектакль. По-настоящему блистала Светлана Москаленко (Евдокия) - подвижный и очень красивый вокал. В хорошей форме находится и Мария Литке (Рахиль). На мой взгляд, бархатистому тембру Гарри Петерса (Де Броньи) прилично не хватало силы, а Борис Степанов (Леопольд) с невероятным трудом тянул самые верхние ноты, однако, это совершенно не портило впечатление.
Органный концерт: Эдгар Крапп. В МТ3 установлен орган не очень удачный для исполнения на нём Баха, Букстехуде или Пахельбеля, но отлично подходящий для французской музыки. Именно поэтому абонемент «Французский постромантизм» не мог не привлечь моего внимания. Рад был услышать вещи Луи Виктора Жюль Вьерна и особенно Шарль Мари Видора, знакомые мне по записям Ben van Oosten и Латри (приезд которого в Петербург запланирован на февраль). Этим вечером открыл для себя (и сразу закрыл) Жана Лангле - нет ничего удивительного в том, что я ничего не знаю об этом композиторе.
Сольный концерт Лукаса Генюшаса. Аристократичный пианизм? Даже не знаю, по мне так Генюшас совсем деревянный. Его Брамс ужасен, а включение в программу Десятникова - заведомо идиотская идея. Пожалуй, седьмая соната Прокофьева исполнена более-менее прилично, но Лигетти прибалту явно удался бы лучше. Ко второму бису были раскрыты все карты - Генюшас более уютно себя чувствует в джазовом репертуаре. Ясно, понятно. Спасибо, до свидания.
Филармонический оркестр Турку (музыка: Ян Сибелиус, дирижёр: Лейф Сегерстам). Музыку финского композитора лучше всех должны бы исполнять сами финны. Хотя бы просто потому, что в музыкальных школах, училищах и консерваториях в Скандинавии ему должны уделять больше внимания. Этого, однако, совершенно не ощущается. Возможно, причина в том, что я не люблю и не понимаю Сибелиуса? Что вторая симфония, что симфонические поэмы мне отчего-то кажутся малоинтересными.
В лесу. Прелюдия. Белая тьма (Хореография: Начо Дуато). Три небольших современных балета - украшение городской афиши. Внести некое разнообразие в бесконечные «Щелкунчики» и «Лебединые озера» было просто необходимо, пусть и за счёт относительно поверхностного Начо Дуато, блиставшего скорее в 90-е, чем сегодня. Лёгкость, абстрактность и демократичность его работ - хороший повод зайти в Михайловский даже с неискушёнными друзьями. Уделять внимание содержанию не нужно, это понятно из слов самого автора: «Я не люблю очевидностей в работе и жизни. Мне не кажется важным, чтобы зритель получил конкретный месседж, надо, что у него в душе что-то зашевелилось». Формально та же «Белая тьма» посвящена наркотикам - откуда-то сверху на сцену периодически сыпется белый порошок, но этот ёмкий образ совершенно оторван от хореографии.
Электра (музыка: Рихард Штраус, дирижёр: Кристиан Кнапп, постановка: Джонатан Кент, Мариинский театр). Очередной поход на одну из любимых опер прошёл без эксцессов. Результат соответствует ожиданиям, которые, впрочем, были не так уж и высоки: состав не ахти, включая Гоголевскую, без которой не обходится ни одной серьёзной немецкой музыкальной драмы в Мариинке, но другой Электры у нас нет. Она отличная актриса, и в роли Электры (ровно как и, например, Кундри) весьма убедительна. Так-то тембр у Ларисы Анатольевны, конечно, на любителя.
Концерт «От Ренессанса до Барокко». Festino - неплохой молодой хор, которому немного недостаёт нижнего регистр и мощности. Intrada, кажется, более профессиональный коллектив, но сработан отчего-то хуже - многовато технического брака. Эти минусы особенно сильно дали о себе знать во время исполнения знаменитого мотета Таллиса. Всё развалилось! Честно говоря, думаю о том, что небольшие хоры, исполняющие, скажем, Палестрину, не очень-то хорошо звучат в концертном зале. Есть в Петербурге для исполнения подобной музыки и более подходящие места.
Концерт симфонического оркестра Symphonica ARTica (дирижёр: Наталья Базалева). Тройной концерт для фортепиано, скрипки и виолончели с оркестром до мажор - не самое выдающееся сочинение Бетховена, особенно учитывая центральное место партии фортепиано, написанной специально для молодого эрцгерцога Рудольфа Австрийского. Спасти эту вещь вполне можно высоким уровнем исполнения, но блёклая игра солистов обрекла слушателей на тягостную скуку. Пятая симфония Чайковского и вовсе звучала сомнамбулически.
Литература
Филип Дик: Помутнение. Наркоманская изобретательная шиза, которая к последней трети слишком уж резко выдыхается. Дик большой фантазёр. Наверное, интересно было бы иметь такого приятеля, но искусства здесь слишком мало. Очень понравились «телеги» наркозависимых - это по-настоящему смешно, редко постмодернизм обретает такую здоровую способность к юмору. В остальном роман примитивный. Тайный агент, внедрённый в сообщество молодых людей, употребляющих новомодный наркотик, постепенно утрачивает связь с реальностью, и, получив задание - следить за самим собой, окончательно съезжает с катушек. Сразу скажу, что Берроузем здесь и не пахнет, «Помутнение» - вполне себе традиционная трагикомедия.
Филип Дик: Убик. Вселенная Убика - это откровенно заразная идея, распространившаяся на мир популярной фантастики, начиная, простите, с «Начала», и заканчивая «Матрицей». Вызывающе оригинальный сюжет не имеет, к сожалению, должной литературной обработки. Тем не менее, чтиво пристойное, способное увлечь.
Роберт Хайнлайн: Дверь в лето. Популярный инженерный роман Хайнлайна - хвалебная ода научному прогрессу. Автор убеждён, что мир постоянно совершенствуется, и ключевую роль здесь играют технические достижения. Мысль, надо сказать, банальная, плоская, явно не отличающаяся особой глубиной. У американского фантаста всё просто и весело. Похождения изобретателя-робототехника и его кота способны оказать влияние на образ мыслей юных практиков, пытающихся определиться с родом своей дальнейшей деятельности.
Бертран Рассел: История западной философии. Том 1. Досократики. По предыдущим месячным, наверное, ясно, что я решил основательно подойти к изучению Античности. Популярный цикл книг почти целиком был прочтён ранее, но я всегда ограничивался отдельными статьями, в зависимости от того, кто именно привлекал моё внимание в конкретный момент времени. Общее впечатление осталось прежним: труд Рассела - глубоко субъективные и безобразно поверхностные «литературные» заметки интеллектуала о разных мыслителях, мало что выигрывающие от попытки их объединения в авторскую вариацию истории философии. Пожалуй, единственный плюс книги - живой язык и доступность содержания. Несмотря на то, что это издание рекомендуют в некоторых ВУЗах при подготовке к экзаменам, следует помнить, что почерпнуть из него можно что-то о самом британце и его взглядах, но не об истории философии.
Александр Маковельский: Досократики. Том 1: Доэлеатовский период. В сети можно найти блестящий с технической точки зрения скан двух томов первого издания 1914-го года, третий том тоже без труда находится на трекерах, но его качество, к огромному сожалению, оставляет желать лучшего. Для страдающих от аллергии на русскую дореформенную орфографию можно рекомендовать переиздание 1999-го года, в которое - вот незадача! - включены только первые два тома. Как известно, от досократиков сохранились только фрагменты сочинений и комментарии на них. Труд Маковельского основывается на доксографическом материале, то есть представляет собой изложение мнений древних философов в работах позднейших авторов. Каждая глава посвящена отдельному мыслителю и, в основном, состоит из стоящих рядом цитат об их жизни и учении. Разумеется, учтены разные источники и трактовки, которые могут друг другу противоречить. Приводятся так же обширные цитаты из сочинений досократиков, включая некоторые недостоверные, мнимые и подложные фрагменты. Этот метод максимально приближает нас к сути философии древних, оставляя читателю возможность создания взвешенной объективной позиции через знакомство с первоисточниками в разных переводах, с различными комментариями на них и, простите, с скомментариями на комментарии.
Владимир Набоков: Машенька. Прелестное упражнение в эпитетах, заставляющее меня со стыдливой жадностью перечитывать некоторые особенно удачные обороты. Зачем, ну, зачем Набоков здесь только художник?! Смыслы, истории перепугано прячутся от русского классика, слишком увлечённого формой, чтобы замечать их отсутствие.
Еврипид: Медея. Античный шедевр в жанре брутального ужаса. Ясону «посчастливилось» когда-то жениться на Медее, на женщине, скажем прямо, порядочно буйной и даже опасной. Влюбившись в предводителя аргонавтов, дикая колхидка вопреки воле отца помогла завладеть Ясону золотым руном. При побеге вместе с ним в Грецию, Медея находит шикарный способ задержать мстительного царя-отца в погоне: всего-то и нужно было, что расчленить на куски родного брата, пусть ошарашенные родственники вылавливают их из моря. После этого Медея подстроит ещё одно весёлое убийство, цель которого - получение Ясоном престола. Вот только «что-то пошло не так» и новобрачным приходится снова бежать. В трагедии Еврипида эти эпизоды упоминаются лишь вскользь, но они важны для лучшего понимания характера главной героини. Собственно «Медея» начинается с того, что расчётливый скиталец Ясон пытается осесть в Коринфе через женитьбу на дочери местного правителя. Медею он гонит прочь. Та взбешена, но не ограничивается причитаниями Электры, а решается на месть, на сатанинскую хитрость: травит принцессу (заодно погибает и царь Коринфа), а потом - та-дам! - убивает своих с Ясоном детей. Муж её, ясное дело, потрясён, но неистовая Медея в ответе за своё преступление шикарна: «Легка мне боль, коль её смех твой прерван». Стоит подчеркнуть, что детоубийца постоянно находится в сомнениях: Медея измучена душевными колебаниями, ей нельзя приписать обычное помешательство, она руководствуется своими варварскими понятиями о справедливости и мести, который берут верх над материнским чувством. Интересно то, что трагик идёт в разрез с традиционным мифом, по которому дети Медеи уничтожаются коринфянами, а не родной матерью. Это лучшим образом характеризует Еврипида, но порождает тем самым множество вопросов, требующих разъяснения. Надеюсь со временем найти пристойную аналитику за пределами популярных советских учебников по истории античной литературы. Лосев и Радциг лишь поверхностно указывают на значение отдельных элементов трагедий, но на обстоятельный анализ в пределах нескольких страниц рассчитывать не приходится.
Еврипид: Ипполит. Два траура в доме, два траура в доме! Виной всему воля Афродиты. Богиня губит Федру, заставив её влюбиться в пасынка и перенести в связи с этим тяжкие страдания. Ипполит узнаёт об этом и с негодованием отвергает притязания мачехи. Федра вешается, не забывая в предсмертной записке оклеветать его. Разумеется, овдовевший Тесей обрушивается с проклятьями на чистого и невинного сына, чья ошибка заключалась только в том, что он не чтил должным образом мстительную Афродиту. Еврипид к этой трагедии подходил дважды, но первая версия с негодованием была отвергнута публикой как безнравственная, современный читатель имеет возможность ознакомиться только с более поздней обработкой. Трагедия позволяет в очередной раз можно поразиться мстительным образам богов и (что более характерно для утраченной редакции) роли женщин. Это, конечно, сделало трагика ещё более уязвимым перед обвинениями в безбожничестве и женоненавистничестве.
Еврипид: Вакханки. Возможно, из всего античного наследия именно этот безумный кровавый триллер смотрелся бы на сцене в наши дни особенно эффектно. Судите сами. Фиванки в вакхическом угаре бегают по лесу, чтобы заживо разрывать на куски животных, прерываясь только на распитие алкогольных напитков и сексуальные утехи. Рациональный царь Пенфей недоволен тем, что новомодного бога Диониса (приходящегося Пенфею двоюродным братом) почитают таким противоестественным образом. Именно отказ от признания новых богов приведёт его к скоропостижной кончине. Пьеса эта выделяется из числа других великих трагедий юморными сценками. Пенфей, желая лично засвидетельствовать культовые игрища родной матери, переодевается женщиной. Причём происходит это под воздействием гипнотического внушения самого Диониса, который, в свою очередь, скрывался под личиной обычного сторонника культа. Широк простор для интерпретации сюжета режиссёром. Из такого материала можно сделать всё что угодно: хоть бурлескную комедию, хоть тяжёлую философскую драму. Замечу, что поразителен и месседж своенравного трагика. Получается, что он выступает на этот раз на стороне богов, фактически защищая буйство оргий. Ай да Еврипид! Ай да сукин сын!
Еврипид: Электра. Здесь Еврипид выступает в роли радикального новатора, низвергающего поэтический пафос «Хоэфор» Эсхила, и вступающего в прямой конфликт с моралью «Электры» Софокла. Доподлинно неизвестно, чья именно «Электра» появилась раньше, но именно Еврипид обрушивается с прямыми обвинениями на Аполлона, призывающего через оракула Ореста к убийству собственной матери. Кроме того, Еврипид глубоко прорабатывает характеры и наделяет историю психологизмом. Конечно, понимать эту трагедию стоит как прямую творческую полемику с Софоклом. Именно «Электра» может послужить наиболее рельефным примером для обозначения принципиальных противоречий, неизбежно возникающих между двумя гениями, чей дар принадлежит одной эпохе.
Татьяна Гончарова: Еврипид. Тщетны мои попытки найти хорошую аналитику на бесценное наследие трагиков. Гончарова измучает любого читателя изложением сюжетов комедий Аристофана и трагедий Софокла, рассуждениями на тему политики Перикла, особое внимание уделит Пелопонесской войне и падению нравов афинского демоса. Разнообразие трактовок великих трагедий подменяется упрощённым портретом эпохи. Правильнее было бы озаглавить книгу «Еврипид и его время».