(no subject)
C утра в ульпане был предварительный письменный экзамен. Не могу сказать, что я справилась. Но как-то написала. Следующий экзамен, уже настоящий, в среду. Сегодня стало понятно, что ничего не выучено, времена глаголов не освоены и забыты, сочинение - ну такое.
Вместо того, чтобы готовиться, я пошла голосовать.
Какая социализация прекрасная. Прошла всю очередь с конца в начало отснять на видео. Полочереди знакомых.
Влезла к Пете, который был на месте на пару часов раньше. Тут же рядом с ним толпа других знакомых. Пришел Гриша.
Петя вместе еще с кем-то держал прекрасный плакат, содержание которого озвучивать не буду. Но плакат привлекал разных личностей. Надо сказать, что в Хайфе, как и во многих местах, достаточно людей, которые продолжают смотреть русские программы по телевизору. И в голове у них все та же самая каша. Они давно не живут в России и не хотели бы в ней жить, но твердо уверены, что это - лучшее место на земле, с лучшим в мире президентом, который усиленно трудится, чтобы мир во всем мире.
Содержание плаката оскорбляло их чувства.
Их было немного, этих граждан. Но дважды они пытались вырвать плакат.
Сначала одна гражданка подскочила с улыбкой и схватилась за плакат. И немножко еще кричала про полицию, которую она немедленно вызовет. Подошли ребята с бубнами, такие правильные еврейские шаманы и сопроводили ее на другую сторону улицы. Ей пришлось удалиться. Они били в бубны и смотрели, чтобы она не приближалась к очереди. Так что она ушла.
Потом пришел Фима. Фима был как бы нормальным нормальным, ну как бы неразвитым. Я даже воспылала к нему симпатией. Не смогла не снять на видео - в инсте в сториз, если кому интересно.
Фиме не понравился плакат, Фима позвонил маме и сказал ей:
- Ты только посмотри какой п@дрила держит плакат! Я хочу начистить ему морду.
- Фима, - ответила ему мама по громкой связи, - я же тебе говорила, не лезь туда. Не надо тебе туда. Вот люди стоят спокойно, никто не кричит, не трогай, Фима, никого. Иди оттуда. Люди имеют право выражать свое мнение.
- Ну нет, - горячился Фима, - я хочу с ним разобраться.
Фима сообщил нам, что он - русский. Это когда я поинтересовалась, если он так любит президента российского и страну Россию, почему бы ему не поехать и жить там, где его любовь. Фима сказал, что мама больная и поэтому он к ней приехал.
За спиной у Фимы замаячил тип в клетчатом пиджаке, до этого тип ходил вдалеке от очереди на безопасном расстоянии и всех снимал на телефон. Вид у типа был недовольный.
- О, - говорю, - еще один. Надо и его снять, - тип занервничал, рванулся ко мне, протягивая руки. Но между ним и мной встал Паша.
- Не надо меня снимать, - кричал тип.
- Подождите, ну вы же меня снимали, и я могу вас снимать в ответ.
- О, чудак, - засмеялся Фима, - меня снимают и ничего. А этому не нравится, - и Фима пошел в конец очереди.
Тут же еще одна гражданка подскочила, хорошо одетая. Лет семидесяти.
- Какой кошмар, - закричала гражданка, глядя на плакат, - провокация. Как вы смеете.
- У нас свободная страна, может свободно выражать свое мнение.
- Вот если не П@утин, где бы вы все были? - вскричала гражданка и вся очередь хором ей ответила:
- В России.
Еще один смешной дедок прошел с тросточкой, ворча на ходу:
- Какие же провокаторы!
И какая-то женщина спросила с укоризной:
- А разве разрешены несанкционированные митинги?
- Мы в Израиле. У нас свободная страна. До тех пор, пока дороги не перегораживают, пожалуйста, стойте себе с плакатами сколько угодно.
Мы с Гришей пошли на проспект Бен Гуриона в поисках туалета для меня. В первом же кафе Гриша сказал по-английски:
- Моей маме надо в туалет, можно она им воспользуется?
А я руки к груди так приложила просительно.
Кто бы мог отказать.
- Да уж, Гриша, - говорю потом, - моей маме!
На обратном пути встретили Машу. Рассказываю ей. А она:
- Гриша, а можно ты тоже меня сводишь в туалет?
- Да, скажешь там, что это твоя вторая мама. У нас у русских принято - одна мама, вторая мама.
А так да, приятная получилась перекличка. Всех увидела, со всеми обнялась.
Мы еще с Гришей дважды вдоль очереди прошли. Гриша нес воду, а я стаканы.
- Стаканчики, - кричала я.
- Вода! - вторил Гриша.
Все такие серьезные стояли. Гриша еще выкрикивал иногда:
- Чебуреки.
И люди оживлялись и начинали улыбаться. И было это так хорошо.
- Вода, - кричала я, - стоять еще два часа, минимум. Мы в Израиле, нам грозит обезвоживание, не забываем пить воду!
- А правда всего два часа? - уточняли некоторые.
- Ну не знаю, если честно. Мы от этого места часа четыре стояли.
В консульстве внутри было быстро и даже вежливо. Рассказывали раньше, что там часто бывает недружелюбно. Сотрудники некоторые, конечно, вид имели несколько законсервированный где-то в семидесятых, но у нас полАдара таких. Но старались изо всех сил.
Вот так я сегодня выполнила свой гражданский долг. В кои-то веки. А теперь за домашку.
Вместо того, чтобы готовиться, я пошла голосовать.
Какая социализация прекрасная. Прошла всю очередь с конца в начало отснять на видео. Полочереди знакомых.
Влезла к Пете, который был на месте на пару часов раньше. Тут же рядом с ним толпа других знакомых. Пришел Гриша.
Петя вместе еще с кем-то держал прекрасный плакат, содержание которого озвучивать не буду. Но плакат привлекал разных личностей. Надо сказать, что в Хайфе, как и во многих местах, достаточно людей, которые продолжают смотреть русские программы по телевизору. И в голове у них все та же самая каша. Они давно не живут в России и не хотели бы в ней жить, но твердо уверены, что это - лучшее место на земле, с лучшим в мире президентом, который усиленно трудится, чтобы мир во всем мире.
Содержание плаката оскорбляло их чувства.
Их было немного, этих граждан. Но дважды они пытались вырвать плакат.
Сначала одна гражданка подскочила с улыбкой и схватилась за плакат. И немножко еще кричала про полицию, которую она немедленно вызовет. Подошли ребята с бубнами, такие правильные еврейские шаманы и сопроводили ее на другую сторону улицы. Ей пришлось удалиться. Они били в бубны и смотрели, чтобы она не приближалась к очереди. Так что она ушла.
Потом пришел Фима. Фима был как бы нормальным нормальным, ну как бы неразвитым. Я даже воспылала к нему симпатией. Не смогла не снять на видео - в инсте в сториз, если кому интересно.
Фиме не понравился плакат, Фима позвонил маме и сказал ей:
- Ты только посмотри какой п@дрила держит плакат! Я хочу начистить ему морду.
- Фима, - ответила ему мама по громкой связи, - я же тебе говорила, не лезь туда. Не надо тебе туда. Вот люди стоят спокойно, никто не кричит, не трогай, Фима, никого. Иди оттуда. Люди имеют право выражать свое мнение.
- Ну нет, - горячился Фима, - я хочу с ним разобраться.
Фима сообщил нам, что он - русский. Это когда я поинтересовалась, если он так любит президента российского и страну Россию, почему бы ему не поехать и жить там, где его любовь. Фима сказал, что мама больная и поэтому он к ней приехал.
За спиной у Фимы замаячил тип в клетчатом пиджаке, до этого тип ходил вдалеке от очереди на безопасном расстоянии и всех снимал на телефон. Вид у типа был недовольный.
- О, - говорю, - еще один. Надо и его снять, - тип занервничал, рванулся ко мне, протягивая руки. Но между ним и мной встал Паша.
- Не надо меня снимать, - кричал тип.
- Подождите, ну вы же меня снимали, и я могу вас снимать в ответ.
- О, чудак, - засмеялся Фима, - меня снимают и ничего. А этому не нравится, - и Фима пошел в конец очереди.
Тут же еще одна гражданка подскочила, хорошо одетая. Лет семидесяти.
- Какой кошмар, - закричала гражданка, глядя на плакат, - провокация. Как вы смеете.
- У нас свободная страна, может свободно выражать свое мнение.
- Вот если не П@утин, где бы вы все были? - вскричала гражданка и вся очередь хором ей ответила:
- В России.
Еще один смешной дедок прошел с тросточкой, ворча на ходу:
- Какие же провокаторы!
И какая-то женщина спросила с укоризной:
- А разве разрешены несанкционированные митинги?
- Мы в Израиле. У нас свободная страна. До тех пор, пока дороги не перегораживают, пожалуйста, стойте себе с плакатами сколько угодно.
Мы с Гришей пошли на проспект Бен Гуриона в поисках туалета для меня. В первом же кафе Гриша сказал по-английски:
- Моей маме надо в туалет, можно она им воспользуется?
А я руки к груди так приложила просительно.
Кто бы мог отказать.
- Да уж, Гриша, - говорю потом, - моей маме!
На обратном пути встретили Машу. Рассказываю ей. А она:
- Гриша, а можно ты тоже меня сводишь в туалет?
- Да, скажешь там, что это твоя вторая мама. У нас у русских принято - одна мама, вторая мама.
А так да, приятная получилась перекличка. Всех увидела, со всеми обнялась.
Мы еще с Гришей дважды вдоль очереди прошли. Гриша нес воду, а я стаканы.
- Стаканчики, - кричала я.
- Вода! - вторил Гриша.
Все такие серьезные стояли. Гриша еще выкрикивал иногда:
- Чебуреки.
И люди оживлялись и начинали улыбаться. И было это так хорошо.
- Вода, - кричала я, - стоять еще два часа, минимум. Мы в Израиле, нам грозит обезвоживание, не забываем пить воду!
- А правда всего два часа? - уточняли некоторые.
- Ну не знаю, если честно. Мы от этого места часа четыре стояли.
В консульстве внутри было быстро и даже вежливо. Рассказывали раньше, что там часто бывает недружелюбно. Сотрудники некоторые, конечно, вид имели несколько законсервированный где-то в семидесятых, но у нас полАдара таких. Но старались изо всех сил.
Вот так я сегодня выполнила свой гражданский долг. В кои-то веки. А теперь за домашку.