Враги || «Литература и искусство» 3 февраля 1942 года
Кто они, эти тупые, разнузданные люди, пришедшие к нам, чтобы осквернить нашу родную землю, опоганить своим дыханием нашу жизнь? Каков физический и моральный (если только можно говорить применительно к фашистам о какой-нибудь морали) облик врагов? Этот вопрос неотступно стоял передо мной, во все время пути по местам недавнего пребывания немцев.
И вот перемерзшие, опустившиеся, обросшие, завшивевшие немцы передо мной.
Так вот каковы эти существа, пришедшие разрушить нашу культуру и возвестить «новый порядок», зону пустыни и тысячелетнее рабство на нашей земле. Вот они, эти завоеватели, «культуртрегеры» нового порядка, вымазанные в своей и чужой крови, закутанные в награбленное добро.
Отбираю несколько пленных для набросков и начинаю их разглядывать. Чувство глубочайшего омерзения охватывает меня.
Это или матерые фашисты со всеми качествами заправских гитлеровцев, или исковерканные гитлеровским воспитанием кретины. Передо мной сидит и смотрит на меня зверь, ненавидящий мою родину всеми фибрами своего существа, еле сдерживающий свою неутолимую ненависть ко всему русскому. Не колеблясь, пойдет он на любое преступление, вероломство и гадость. Возможно, что это он бросал здесь, в Калуге, гранаты в щели и убивал детей и стариков; может быть, этот зверь бесчинствовал здесь, в этой самой комнате, пытал кого-нибудь из советских людей, этот многократный убийца, растлитель, вешатель и бандит. И сидит-то он, как будто готовый к прыжку. Гляжу на него, и во мне закипает глухая, темная злоба...
Другая категория пленных - балбесы, совершенно не отдающие себе отчета в смысле всего происходящего. Изуродованные гитлеровщиной, опустошенные, стоящие на культурном уровне пещерного человека, они воспринимают действительность только с точки зрения утробного благополучия и измеряют ее количеством сожранного и весом награбленного.
Роднят эти обе категории пленных вши. Все пленные немцы с одинаковым остервенением все время почесываются от нестерпимого зуда.
Выхожу. Во дворе натыкаюсь на следы пребывания какого-то фашистского штаба. Груда пустых бутылок всех фасонов с неизменной надписью на всех этикетках «Бордо». Ящик из-под амстердамского сыра, пустые консервные банки из Осло, бидоны из-под греческого прованского масла, кусок сломанной лыжи с этикеткой гельсингфорской фирмы, коробки из-под греческих и итальянских папирос Урок географии и политической экономии на груде мусора во дворе города Калуги!
И вот я на улице исковерканной, но милой нашей Калуги. Творческая напряженная суета фронтового города, залечивающего свои раны. Еле слышные раскаты орудийных очередей, красноармейцы, бесконечное движение конных обозов и тяжелых гусеничных тягачей.
На запад, дальше на запад! || П.Шухмин.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
Нюрнбергское производство эрзац-солдатиков. Худ. Кукрыниксы
+ + + + + + + + +
Источник: « Литература и искусство» №5, 3 февраля 1942 года
# В деревне, отбитой у врага || «Красная звезда» №70, 25 марта 1943 года
# Д.Мануильский. О ненависти к врагу || «Красная звезда» №21, 27 января 1943 года