Илья Эренбург. Так зреет победа || «Красная звезда» 9 октября 1942 года
Взято у 0gnev
(От специального корреспондента «Красной звезды»)
Что нужно для победы? Одни скажут, тщательная подготовка операции, другие превосходство вооружения, третьи - отвага. Для победы нужно все: и пот сталеваров Челябинска, и мужество бронебойщика, и карты Генштаба, истерзанные цветными карандашами. Всего важнее для победы человеческое сознание, зрелость чувств, накал воли. Я говорю об этом на клочке родной земли, только что отвоеванной у немцев. Направо, налево трупы фрицев. В предсмертной судороге они цеплялись за чужую, враждебную им землю. У одного в руке горсточка земли. Магистр права или просто колбасник, он шел за добычей, за мехами, за пшеницей, за золотом. Он получил щепотку земли.
Атака должна была начаться в тринадцать ноль, ноль. А в двенадцать двадцать бойцы прорвали оборону. Младший лейтенант Рашевский, командир роты, двинул своих бойцов до срока. Еще длилась артиллерийская подготовка. Немцы сидели в блиндажах. Они твердо верили, что между последним снарядом и русским «ура» пройдет пять минут: добегут до пулеметов. Лейтенант Рашевский проявил инициативу, и он настиг немцев врасплох. Так начался разгром 87-й немецкой дивизии и очищение от немцев северного берега Волги. Может быть наши далекие друзья задумаются над примером лейтенанта Рашевского и спросят себя: что лучше - выступить за час раньше до назначенного срока или опоздать на год?
В шестнадцать часов был очищен от немцев весь северный берег Волги, освобождено двадцать пять населенных пунктов, захвачены трофеи. 87-я немецкая дивизия считалась жемчужиной германской армии. Ее называли «зеленое сердце» - эти колбасники любят воровать под нежную музыку. Солдаты «зеленого сердца» валяются мертвые на черной топи или плывут вниз по Волге. Те, что спаслись, оставили в штабе полковое знамя, а на берегу Волги штаны: через реку они переправлялись налегке.
27 августа генерал Штутниц передал командование 87-й дивизией генералу Рихтеру. В прощальном приказе №67 генерал Штутниц писал: «Наша славная дивизия промаршировала через Бельгию в Париж и на Луару, а потом через Вязьму и Гжатск в Ржев. Я уверен, что воинский дух дивизии будет жить и приведет нас к скорой победе». Где этот «воинский дух»? Тряпка со свастикой, кипа документов, да портки «завоевателей Парижа», оставленные на берегу Волги. Здесь они не маршировали, а драпали. Прошел всего месяц со дня патетического приказа генерала Штутница, а его дивизии уже нет, раки жрут утопленных фрицев, черви заняты закопанными. Унтер-офицер Курт Декер, эстет и обжора, который восхищенно вспоминает о страсбургских паштетах и шампанском, вздохнув, говорит: «Мы должны были сохранить предмостное укрепление для дальнейших операций». Мне остается ему ответить: «Благодарите бога, что вы сохранили штаны. Здесь вам не Париж и не Елисейские поля, здесь - Россия».
Часть, которая освободила северный берег Волги, была необстрелянной частью. В ней много узбеков, казахов, татар. Против нее находились опытные старые солдаты Гитлера. Наша взяла, взяла храбрость, инициатива, находчивость. Накануне атаки на холму состоялся митинг. Оттуда хорошо виден Ржев. Этого города больше нет, но он жив в сознании каждого бойца. Узбеки и татары говорили на своих языках, русские на русском, но был у них один общий язык: ненависть. Она кинула вперед бойцов лейтенанта Рашевского до срока. Она заставила пехотинцев обгонять танки. Она помогла минометчикам тащить по болоту минометы. Она была очистительной грозой, и это она сбросила немцев в Волгу.
Различна судьба этих людей. Вот узбек Абдысамет Юльчиев. У него смуглое тонкое лицо библейского отрока. Далеко, в его солнечном краю осталась девушка по имени Зведа. И Юльчиев кричал: «Вперед! Алдиге! За родину! За Зведу!» Пулеметчик, он, когда было нужно, схватился за гранаты и стал потрошить немецкие блиндажи. Вот татарин Бибаев. У него четверо детей в Казани. Его немолодое лицо изборождено годами. Он командовал отделением. Окружили немецких автоматчиков: «Мы из них сделали лепешку». «Маленько их пощекотали», - говорит татарин Ибрагим Багаутдинов. Его отделение захватило штаб полка с сотней секретных приказов и с полковым знаменем: паук на тряпке. Казах Myхамедар Джантлесов командовал минометным взводом, уничтожил полсотни фрицев. Он с улыбкой добавляет: «Я лично два» - эта два ему особенно дороги, их он прикончил не минами, и с признательностью смотрит Джантлесов на свои крепкие жилистые руки. Вот Иван Андреевич Шуйский. У него в захваченном немцами селе родители, жена, сестры: «Стариков жалко. Вот, где у меня скребет…» Его лицо было мягким, даже добродушным, обычное русское лицо с чертами расплывчатыми и неюными, как русский пейзаж. Теперь это лицо неузнаваемо: «Скребет... Я только тогда отхожу, когда бью фрицев...». Я слушаю его в темном блиндаже и думаю: так вызревает победа.
Старший лейтенант Доровиков, получив четыре ранения, оставался в строю, отвечал: «Потом… дойти до Волги...» «Лейтенант Рашевский, раненый, продолжал командовать ротой. Огнем из винтовки он уложил тридцать немцев. Дрались отчаянно, исступленно: год испытаний не прошел зря.
Прекрасно боевое братство народов нашей страны. Гитлер гонит вперед рабов или наемников, а узбеки рвутся к Ржеву, как будто перед ними плодоносные сады Ферганы. Русские бойцы мне говорили об узбеке Каракулове: «Хлеба не умел попросить. Тихий... А в бою смелее всех...» Можно под Парижем проиграть Францию - об этом знают солдаты 87-й дивизии. Можно на Волге отстоять Аму-Дарью. Об этом теперь узнали солдаты той же битой дивизии.
Минные поля немцев были хорошо оборудованы на триста-четыреста метров в глубину. Мины не остановили бойцов. Вот передний край врага. Несмотря на артиллерийскую подготовку, дзоты и блиндажи еще оставались серьезной преградой. Восемь месяцев немцы укрепляли этот рубеж. Все было решено в четыре часа. Порыв бойцов не дал немцам ни минуты передышки. Улыбаясь, говорит полковник Гавалевский: «Конечно, следовало бы об'явить лейтенанту Рашевскому выговор, но я его представил к награде».
Один пленный ефрейтор сказал мне: «Это бои не за развалины Ржева, а за зиму». Фриц кое-что понял. Слово «зима» он произносит с суеверным страхом. Конечно, немцы боятся и зимних холодов, но еще сильнее они боятся зимних операций. Тот же фриц мне пояснил: «Всем известно, что зимой русские наступают». Ему кажется, что война длится по меньшей мере десять лет и каждый год с немцами в декабре приключается неприятность. А ночи уже холодные, под утро седина покрывает траву, как напоминание о близком снеге. Фрицы ежатся и не только от холода.
Ржев останется доблестной страницей в истории России. Здесь была проверена огнем сила нашего государства. Здесь слова «взаимная выручка» чертились кровью лучших. «За юг», кричали бойцы, идя на штурм ржевских кварталов и очищая от немцев северный берег Волги. Защита Сталинграда жива здесь, среди тверских болот.
В госпитале лежал немолодой боец с тяжелой рваной раной. «40.2» значилось над его койкой. «Прогнали за Волгу», - сказал ему комиссар, и к ночи температура спала. Мы дошли в нашей ненависти до предела. Мы не можем жить, пока живы немцы. «От них трава вянет, а сердце сохнет», - сказал мне боец Илья Горев. Да, сердце у нас теперь сухое, как земля в засуху. Мы не можем ждать. Убить немца для нас стало необходимостью, как воздух. Мы будем жить, мы их убьем. || Илья Эренбург. РАЙОН РЖЕВА.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
РАСПРАВА ГИТЛЕРОВЦЕВ С «НЕПОКОРНЫМИ» НОРВЕЖЦАМИ
Расстрел видных норвежских деятелей
ЖЕНЕВА, 8 октября. (ТАСС). Как передают из Осло, в связи с введением чрезвычайного положения в ряде районов Норвегии гитлеровский «имперский комиссар» Тербовен выступил в Тронхейме перед отрядами германской и квислинговской полиции с речью, в которой призывал к расправе с «непокорными» норвежцами. Как заявил Тербовен, несмотря на то, что немецкая оккупация Норвегии длится уже 2,5 года, в стране продолжают действовать «неисправимые элементы, которые ставят под угрозу безопасность властей и снабжение». Тербовен призывал собранную им полицейско-фашистскую банду действовать «с безжалостной суровостью» до тех пор пока не будут «разбиты и уничтожены» все непокорные. Тербовен тут же об'явил о расстреле 10 видных граждан Тронхейма.
СТОКГОЛЬМ, 8 октября. (ТАСС). Как сообщает шведское телеграфное агентство, по приговору немецкого суда расстреляны 10 известных граждан Тронхейма. Среди расстрелянных находится директор Тронхеймского театра Гледич, редактор газеты «Арбейтерависен» Лангехелле и один из самых выдающихся юристов Северной Норвегии социал-демократический депутат стортинга Окран.
Шведская газета «Свенска дагбладет» указывает на то, что расстрелянные принадлежали к старым известным семьям Тронхейма. Большинство из них было арестовано уже давно. В данном случае немцы просто стремились расправиться с видными противниками гитлеровского режима.
Газета «Стокгольмс тиднинген» пишет: «Имеются сведения, что в Тронхейме и в провинции Тренделаг арестовано около 700 человек. Особенно много лиц арестовано в поселках Эрлаядет и Стринда, где за последнее время происходили крупные волнения». Шведско-норвежское прессбюро указывает на то, что район, в котором об'явлено чрезвычайное положение, охватывает 175 тысяч норвежских жителей. В этой местности имеется много важных промышленных предприятий и в частности там же находятся медные рудники.
ЛОНДОН, 8 октября. (ТАСС). Как передает английское министерство информации, норвежскими кругами в Лондоне получены сведения о том, что с утра 7 октября чрезвычайное положение, об'явленное в районе Тронхейма, распространено на город Рерус.
ЖЕНЕВА, 8 октября. (ТАСС). Радио Осло об'явило, что вчера в Тронхейме приведены в исполнение 15 новых смертных приговоров. Кроме того два человека приговорены к 10 годам тюремного заключения. Осужденные признаны виновными «в активном участии в саботаже и в перевозке оружия».
+ + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №238, 9 октября 1942 года
# И.Эренбург. Стой и победи! || «Красная звезда» №185, 8 августа 1942 года
# Стойкость, победившая смерть || «Красная звезда» №189, 13 августа 1942 года
(От специального корреспондента «Красной звезды»)
Что нужно для победы? Одни скажут, тщательная подготовка операции, другие превосходство вооружения, третьи - отвага. Для победы нужно все: и пот сталеваров Челябинска, и мужество бронебойщика, и карты Генштаба, истерзанные цветными карандашами. Всего важнее для победы человеческое сознание, зрелость чувств, накал воли. Я говорю об этом на клочке родной земли, только что отвоеванной у немцев. Направо, налево трупы фрицев. В предсмертной судороге они цеплялись за чужую, враждебную им землю. У одного в руке горсточка земли. Магистр права или просто колбасник, он шел за добычей, за мехами, за пшеницей, за золотом. Он получил щепотку земли.
Атака должна была начаться в тринадцать ноль, ноль. А в двенадцать двадцать бойцы прорвали оборону. Младший лейтенант Рашевский, командир роты, двинул своих бойцов до срока. Еще длилась артиллерийская подготовка. Немцы сидели в блиндажах. Они твердо верили, что между последним снарядом и русским «ура» пройдет пять минут: добегут до пулеметов. Лейтенант Рашевский проявил инициативу, и он настиг немцев врасплох. Так начался разгром 87-й немецкой дивизии и очищение от немцев северного берега Волги. Может быть наши далекие друзья задумаются над примером лейтенанта Рашевского и спросят себя: что лучше - выступить за час раньше до назначенного срока или опоздать на год?
В шестнадцать часов был очищен от немцев весь северный берег Волги, освобождено двадцать пять населенных пунктов, захвачены трофеи. 87-я немецкая дивизия считалась жемчужиной германской армии. Ее называли «зеленое сердце» - эти колбасники любят воровать под нежную музыку. Солдаты «зеленого сердца» валяются мертвые на черной топи или плывут вниз по Волге. Те, что спаслись, оставили в штабе полковое знамя, а на берегу Волги штаны: через реку они переправлялись налегке.
27 августа генерал Штутниц передал командование 87-й дивизией генералу Рихтеру. В прощальном приказе №67 генерал Штутниц писал: «Наша славная дивизия промаршировала через Бельгию в Париж и на Луару, а потом через Вязьму и Гжатск в Ржев. Я уверен, что воинский дух дивизии будет жить и приведет нас к скорой победе». Где этот «воинский дух»? Тряпка со свастикой, кипа документов, да портки «завоевателей Парижа», оставленные на берегу Волги. Здесь они не маршировали, а драпали. Прошел всего месяц со дня патетического приказа генерала Штутница, а его дивизии уже нет, раки жрут утопленных фрицев, черви заняты закопанными. Унтер-офицер Курт Декер, эстет и обжора, который восхищенно вспоминает о страсбургских паштетах и шампанском, вздохнув, говорит: «Мы должны были сохранить предмостное укрепление для дальнейших операций». Мне остается ему ответить: «Благодарите бога, что вы сохранили штаны. Здесь вам не Париж и не Елисейские поля, здесь - Россия».
Часть, которая освободила северный берег Волги, была необстрелянной частью. В ней много узбеков, казахов, татар. Против нее находились опытные старые солдаты Гитлера. Наша взяла, взяла храбрость, инициатива, находчивость. Накануне атаки на холму состоялся митинг. Оттуда хорошо виден Ржев. Этого города больше нет, но он жив в сознании каждого бойца. Узбеки и татары говорили на своих языках, русские на русском, но был у них один общий язык: ненависть. Она кинула вперед бойцов лейтенанта Рашевского до срока. Она заставила пехотинцев обгонять танки. Она помогла минометчикам тащить по болоту минометы. Она была очистительной грозой, и это она сбросила немцев в Волгу.
Различна судьба этих людей. Вот узбек Абдысамет Юльчиев. У него смуглое тонкое лицо библейского отрока. Далеко, в его солнечном краю осталась девушка по имени Зведа. И Юльчиев кричал: «Вперед! Алдиге! За родину! За Зведу!» Пулеметчик, он, когда было нужно, схватился за гранаты и стал потрошить немецкие блиндажи. Вот татарин Бибаев. У него четверо детей в Казани. Его немолодое лицо изборождено годами. Он командовал отделением. Окружили немецких автоматчиков: «Мы из них сделали лепешку». «Маленько их пощекотали», - говорит татарин Ибрагим Багаутдинов. Его отделение захватило штаб полка с сотней секретных приказов и с полковым знаменем: паук на тряпке. Казах Myхамедар Джантлесов командовал минометным взводом, уничтожил полсотни фрицев. Он с улыбкой добавляет: «Я лично два» - эта два ему особенно дороги, их он прикончил не минами, и с признательностью смотрит Джантлесов на свои крепкие жилистые руки. Вот Иван Андреевич Шуйский. У него в захваченном немцами селе родители, жена, сестры: «Стариков жалко. Вот, где у меня скребет…» Его лицо было мягким, даже добродушным, обычное русское лицо с чертами расплывчатыми и неюными, как русский пейзаж. Теперь это лицо неузнаваемо: «Скребет... Я только тогда отхожу, когда бью фрицев...». Я слушаю его в темном блиндаже и думаю: так вызревает победа.
Старший лейтенант Доровиков, получив четыре ранения, оставался в строю, отвечал: «Потом… дойти до Волги...» «Лейтенант Рашевский, раненый, продолжал командовать ротой. Огнем из винтовки он уложил тридцать немцев. Дрались отчаянно, исступленно: год испытаний не прошел зря.
Прекрасно боевое братство народов нашей страны. Гитлер гонит вперед рабов или наемников, а узбеки рвутся к Ржеву, как будто перед ними плодоносные сады Ферганы. Русские бойцы мне говорили об узбеке Каракулове: «Хлеба не умел попросить. Тихий... А в бою смелее всех...» Можно под Парижем проиграть Францию - об этом знают солдаты 87-й дивизии. Можно на Волге отстоять Аму-Дарью. Об этом теперь узнали солдаты той же битой дивизии.
Минные поля немцев были хорошо оборудованы на триста-четыреста метров в глубину. Мины не остановили бойцов. Вот передний край врага. Несмотря на артиллерийскую подготовку, дзоты и блиндажи еще оставались серьезной преградой. Восемь месяцев немцы укрепляли этот рубеж. Все было решено в четыре часа. Порыв бойцов не дал немцам ни минуты передышки. Улыбаясь, говорит полковник Гавалевский: «Конечно, следовало бы об'явить лейтенанту Рашевскому выговор, но я его представил к награде».
Один пленный ефрейтор сказал мне: «Это бои не за развалины Ржева, а за зиму». Фриц кое-что понял. Слово «зима» он произносит с суеверным страхом. Конечно, немцы боятся и зимних холодов, но еще сильнее они боятся зимних операций. Тот же фриц мне пояснил: «Всем известно, что зимой русские наступают». Ему кажется, что война длится по меньшей мере десять лет и каждый год с немцами в декабре приключается неприятность. А ночи уже холодные, под утро седина покрывает траву, как напоминание о близком снеге. Фрицы ежатся и не только от холода.
Ржев останется доблестной страницей в истории России. Здесь была проверена огнем сила нашего государства. Здесь слова «взаимная выручка» чертились кровью лучших. «За юг», кричали бойцы, идя на штурм ржевских кварталов и очищая от немцев северный берег Волги. Защита Сталинграда жива здесь, среди тверских болот.
В госпитале лежал немолодой боец с тяжелой рваной раной. «40.2» значилось над его койкой. «Прогнали за Волгу», - сказал ему комиссар, и к ночи температура спала. Мы дошли в нашей ненависти до предела. Мы не можем жить, пока живы немцы. «От них трава вянет, а сердце сохнет», - сказал мне боец Илья Горев. Да, сердце у нас теперь сухое, как земля в засуху. Мы не можем ждать. Убить немца для нас стало необходимостью, как воздух. Мы будем жить, мы их убьем. || Илья Эренбург. РАЙОН РЖЕВА.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
РАСПРАВА ГИТЛЕРОВЦЕВ С «НЕПОКОРНЫМИ» НОРВЕЖЦАМИ
Расстрел видных норвежских деятелей
ЖЕНЕВА, 8 октября. (ТАСС). Как передают из Осло, в связи с введением чрезвычайного положения в ряде районов Норвегии гитлеровский «имперский комиссар» Тербовен выступил в Тронхейме перед отрядами германской и квислинговской полиции с речью, в которой призывал к расправе с «непокорными» норвежцами. Как заявил Тербовен, несмотря на то, что немецкая оккупация Норвегии длится уже 2,5 года, в стране продолжают действовать «неисправимые элементы, которые ставят под угрозу безопасность властей и снабжение». Тербовен призывал собранную им полицейско-фашистскую банду действовать «с безжалостной суровостью» до тех пор пока не будут «разбиты и уничтожены» все непокорные. Тербовен тут же об'явил о расстреле 10 видных граждан Тронхейма.
СТОКГОЛЬМ, 8 октября. (ТАСС). Как сообщает шведское телеграфное агентство, по приговору немецкого суда расстреляны 10 известных граждан Тронхейма. Среди расстрелянных находится директор Тронхеймского театра Гледич, редактор газеты «Арбейтерависен» Лангехелле и один из самых выдающихся юристов Северной Норвегии социал-демократический депутат стортинга Окран.
Шведская газета «Свенска дагбладет» указывает на то, что расстрелянные принадлежали к старым известным семьям Тронхейма. Большинство из них было арестовано уже давно. В данном случае немцы просто стремились расправиться с видными противниками гитлеровского режима.
Газета «Стокгольмс тиднинген» пишет: «Имеются сведения, что в Тронхейме и в провинции Тренделаг арестовано около 700 человек. Особенно много лиц арестовано в поселках Эрлаядет и Стринда, где за последнее время происходили крупные волнения». Шведско-норвежское прессбюро указывает на то, что район, в котором об'явлено чрезвычайное положение, охватывает 175 тысяч норвежских жителей. В этой местности имеется много важных промышленных предприятий и в частности там же находятся медные рудники.
ЛОНДОН, 8 октября. (ТАСС). Как передает английское министерство информации, норвежскими кругами в Лондоне получены сведения о том, что с утра 7 октября чрезвычайное положение, об'явленное в районе Тронхейма, распространено на город Рерус.
ЖЕНЕВА, 8 октября. (ТАСС). Радио Осло об'явило, что вчера в Тронхейме приведены в исполнение 15 новых смертных приговоров. Кроме того два человека приговорены к 10 годам тюремного заключения. Осужденные признаны виновными «в активном участии в саботаже и в перевозке оружия».
+ + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №238, 9 октября 1942 года
# И.Эренбург. Стой и победи! || «Красная звезда» №185, 8 августа 1942 года
# Стойкость, победившая смерть || «Красная звезда» №189, 13 августа 1942 года