Клубника
Куда же запропастился этот дурацкий миксер? Нет, ну он же только что был здесь. Невозможно "взбить яйца миксером" без миксера. Тут написано - взбейте яйца миксером и медленно добавьте сахар. И ведь совершенно точно миксер был. Может за этими дурацкими банками? Что там дальше - килограмм крепких яблок, желательно антоновка... А это какие? И что из них антоновка? Те зелёные, те красные, эти жёлтые или вот эти разноцветные?
На столе было раскидано такое количество яблок, что создавалось впечатление, что это не стол на кухне, а фруктовая лавка. Красные, жёлтые, зелёные, пятнистые. Гладкие, совершенные яблоки. Без единой червоточины, без единой трещинки. Они лежали на столе и блестели - каждое по-своему.
Ева с детства не любила яблоки. Совсем. Когда-то давно пыталась полюбить. Уже хотя бы для того, чтобы перестали дразниться - Ева, а Ева - ты же Ева, съешь яблоко! Вообще-то её звали Таня. Но отец всегда называл её Ева. С самого рождения. Евочка-девочка, напевал он каждый раз, когда Еве было грустно. Почему Ева?, - как-то спросила она. Отец усмехнулся - не знаю, просто ты была прекрасна, прекрасна так, как, наверное, была только Ева. Так и прижилось. Ева и Ева. И если бы не яблоки, то ничего особенного. Почему Веронике можно быть Верой, а Тане нельзя Евой? Можно. Но эти яблоки. Кажется, классе во втором, когда почти все сбежали с уроков, чтобы пойти рвать яблоки, а она осталась, вот тогда... Ой, что было тогда. И разговаривать с ней не хотели, и портфелем по голове, и кричали - не подходите к Еве, она ябеда. А она тогда, между прочим, ни слова не сказала. Учительница даже и не спрашивала. Знала, что всё равно не скажет. Они тогда целый мешок собрали. По дороге домой, Ева видела их, сидящих на солнцепёке, хрумкающих зелёными твёрдыми яблоками. Ева только от вида почувствовала во рту оскомину.
Ева и не помнила, почему и когда она стала не любить яблоки. Но казалось, что ужаснее этой нелюбви ничего не было. Куда бы она ни пошла, она натыкалась на эти дурацкие яблоки. Мамы подруг пекли яблочные пироги; бабушки передавали кулёчек разноцветных яблок; везде продавали яблочный сок, и даже гусь на новый год был, почему-то, с яблоками. Яблоки запекали, жарили, мочили, варили, выжимали из них сок. Казалось, куда ни повернись, там всегда яблоки. Еве говорили - именно здесь ты не почувствуешь яблоки - поверь нам. Ева верила и пробовала. И, в очередной раз, давала себе слово никогда не есть ничего, в чём есть яблоки.
В самом начале знакомства, Тим уговаривал. Говорил, что обязательно найдёт что-нибудь очень вкусное с яблоками. Ты же Ева - ты не имеешь права не любить яблоки, подтрунивал он. Имею, - хохотала Ева, - Таня имеет право не любить яблоки, - и хохотала опять. Но ты же Ева... - жмурился Тим. В Вене они ели штрудель. Потому что когда ты в Вене, ты обязательно должен попробовать яблочный штрудель. Штрудель был покрыт облаком белоснежных сливок и из-за этого облака был каким-то небесно-красивым. Таким, которому не стыдно и на столе у короля оказаться. И несложно представить такое - особенно в имперской Вене. Рядом лежал шарик удивительного сливочного мороженого. Именно такого, каким должно быть сливочное мороженое. Жирное, густое, растекающееся во рту и оставляющее послевкусие в котором и сладость, и терпкость, и это ощущение минутного счастья. Ложечка была настолько крошечной, что удавалось подцепить только немного сливок. И никак не добраться до штруделя. Тим смеялся - давай я попрошу столовую ложку! Ева хохотала и краснела - она действительно любила большие ложки. С этими маленькими было невозможно. Как же можно маленькой ложечкой набить полный рот белоснежного счастья? Со сливками было, наконец, покончено и вдруг появился на свет штрудель. Теперь Ева обрадовалась, что ложечка такая маленькая. Ева отломила кусочек - если понравится, загадала она, то всё у нас будет хорошо и будем мы счастливы сто лет и всегда вместе.
Яйца взбиваем миксером... Ну почему, почему, никто никогда не пишет чётких инструкций? Сколько времени нужно взбивать эти самые яйца? Десять минут, полчаса, час, неделю? Что вообще с ними должно произойти? Взбиваем хорошо. Медленно добавляем сахар. Потом муку. И что дальше? Вот добавила и что? Консистенция должна быть, похожая на сметану. Интересно, какую сметану они имеют в виду?
Бабушка покупала сметану на рынке. Отец смеялся - если ложка не стоит, то никакая это не сметана. Бабушка нарезала яблоки на маленькие дольки, посыпала сахаром и сверху вываливала несколько огромных ложек сметаны. Ну, Ева, ну попробуй - это очень полезно! В яблоках витамины - вырастешь здоровой и сильной! А Еве хотелось клубники. Но клубника была редко и очень дорого, а яблоки были всегда. Иногда бабушка поливала яблоки мёдом - и снова уговаривала. Ева не соглашалась - она вообще всегда была очень упрямой - с самого рождения, как говорил отец. Заупрямилась и никак не желала появляться на свет. Все ждали, а она взяла и появилась на целых две недели позже. Это, наверное, потому, что ты знала, что тебя здесь ждут яблоки - шутила мама. Теперь Ева раз в год обязательно ела половину яблока. Каждый раз, навещая бабушку, целовала прохладный гранит и, морщась, ела яблоко. Буду сильная и здоровая - честное слово, - обещала она.
Моем яблоки. Смешно - действительно смешно. Какая у них сметана, они не говорят, а о том, что яблоки надо помыть - написали. Неужели кто-то их не моет? Неужели кому-то на свете нужна вот эта фраза "хорошо помойте яблоки". А что такое плохо помыть? И что такое помыть хорошо? Вот сейчас - они хорошо помыты? Будем считать, что хорошо. Ну не мылом же их, право слово. А может именно мылом? Что же с ними делать - с этими яблоками?!
Штрудель был неплох. Неплох ровно настолько, чтобы поверить в то, что понравился. Ну как? - Тим выжидающе смотрел. Ничего... Но, честно говоря, мне бы понравилось больше, если бы это был штрудель без яблок. Тим расхохотался - ты такого в Вене вслух не говори - апфельштрудель без яблок - ты что, хочешь, чтобы нас убили? Еве хотелось ещё белоснежного облака сливок. И жить вместе сто лет. И чтобы бабушка перестала болеть, чтобы, наконец, дописать диссертацию, чтобы... Много всего. Ей, совершенно точно, не хотелось быть убитой за апфельштрудель. Яблоки, даже когда они называются так ласково и тепло - апфель, Еве не нравятся. Впрочем, ничего удивительного. Тим, кажется, расстроился тогда, но воспрянул - я знаю! Кальвадос! Вот что тебе обязательно надо попробовать! Попробовать кальвадос Еве хотелось давно - ещё тогда, зачитываясь Ремарком, она думала, что кальвадос, несомненно, стоит внимания. Но это же просто яблочная водка - смеялся отец, - там же тоже яблоки! Ну и пусть, - упрямо качала головой Ева - вот кальвадос мне обязательно понравится! Но почему-то в гастрономе не продавали никакого кальвадоса. Была колбаса по талонам, сахар - не больше двух пачек в одни руки, и яблоки. Зелёные и красные. Красные назывались алмаатинские. Еве мерещились поезда, длиной в десятки километров, везущие яблоки из Алма-Аты в её гастроном. Кальвадоса не было. Была водка. Можно, конечно, было попробовать смешать водку с яблочным соком и посмотреть, что получится. Но Еве не хотелось.
Теперь очистить от косточек и мелко нарезать. Интересно - кажется, уже и забыла, что у яблок бывают косточки. Надо, кажется, разрезать их напополам и там, внутри, косточки. Их, наверное, и надо вычистить.
Как-то приезжала в гости сестра Тима - Майя. Они тогда в магазин пошли - огромный супермаркет. Ряды с фруктами и овощами просто бесконечные. И где-то в одном из этих рядов Ева увидела странный предмет. Железная круглая штука с железным цветком-ромашкой посередине. И дырочка - прямо по центру. Слушай, - потянула она Майю за рукав, - а что это за штуковина? Майя расхохоталась - теперь я действительно верю в то, что ты не любишь и не ешь яблоки! Это такое приспособление, чтобы яблоко красиво нарезать. Цветочком. Понимаешь? Нет, Ева не понимала. Ева не понимала, кому нужно приспособление, чтобы нарезать яблоко цветочком. Она даже позвонила тогда маме - мама-то, наверняка, знает. Мама знала. А почему у нас такого никогда не было? - удивилась Ева. Так ты же не любишь яблоки, мы их редко покупали, зачем нам это? И правда - для чего держать в доме штуку для нарезания яблок, если самих яблок никогда нет.
Теперь надо мелко нарезать. Мелко это как? Дольками, кубиками, кружочками, параллелепипедами, пирамидами? Ну неужели тяжело было хоть одну картинку показать. Пусть будет кубиками. Мелкими. Как на салат... Нет - делать, так делать - пусть будет дольками - большими, настоящими дольками. Такими, как у апельсина. Надо было купить ту штуковину. Наверное.
Кальвадос пока попробовать не удалось. Как-то, несмотря на то, что уже давно всё не так, и в каждом десятом ресторане непременно есть кальвадос, но не получилось. То решали в тот день выпить вина, то пива, а то просто воду с лимоном. Ева непременно обводила лимонной долькой край стакана - тогда во рту сразу появлялась кислинка. А вода уже только потом. Тогда вкусно. А просто вода.. Скучно как-то. И каждый раз непременно обещала - в следующий раз, обязательно, кальвадос! Никакого вина, пива, воды - только кальвадос. Но следующий раз пока не наступил. Несмотря на то, что в рестораны ходили часто. Ева не умела готовить ничего... изысканного. Картошку пожарить, курицу - это можно. Это легко - разогрел чугунную сковороду - так, чтоб капнул и аж взлетело, кинул курицу, посолил/поперчил, десять минут - и всё. Никакая не наука. А вот чтобы испечь или какой-нибудь жульен. Нет, теоретически, это было просто. Практически, Ева не была уверена в том, что она знает, как включать духовку. Тим не возражал. С ним вообще всегда было легко. Даже если не соглашался, потом всегда расстраивался - не дуйся, Евочка-девочка! Убью, - вскидывалась Ева, смеясь.
Теперь разогреть духовку на 180 градусов. Где же эти градусы? Точно же была одна кнопка. Вот объясняли-объясняли - сто раз объясняли. Вот она. На 180 градусов. В форму выложить яблоки и сверху сметанообразное.
Сто тысяч раз ругались. Просто так. Злились друг на друга. А потом злость проходила и бежали в дурака резаться. Потому что глупо ведь. Ни за что. Потом будет за что, а сил уже не останется. И потом - решили же уже, что сто лет, что навсегда. Решили, значит решили. А тут и не ссорились вовсе. Период такой дурацкий. Работа застопорилась. Времени, почему-то, стало совсем мало, да ещё и тарелки грязные в раковине. Дались же эти тарелки. Еве всё равно, а Тим расстраивается. И сегодня сам не свой. Просто так. На пустом месте. Я из-за тебя сто лет яблок не ел - а ты ни разу не спросила, люблю ли я яблоки, - почему-то горестно добавил он. Не спросила. Как-то не думала даже. Ну подумаешь. Ты даже шарлотку испечь не можешь - и печь не умеешь, и яблоки... Эх Таня, Таня... Да ну тебя, - и как-то зло-расстроенно вышел.
30-40 минут. 30-40 минут. 30- 40 минут. 30-40 минут. 30-40 минут. 30-40 минут. И что дальше? Дальше надо куда-то тыкать спичкой, что-то проверять, что-то делать. Дались всем эти яблоки... 30-40 минут. 30-40 минут. 30-40 минут. Если вернётся за 30-40 минут, то...
- Евочка-девочка! Ты чего плачешь? Я дурак и ты дурак - помнишь?
- Это всё из-за штруделя. В Вене. А я надеялась, что понравится. Я очень надеялась.
- Какой штрудель? Ты о чём? Посмотри, какую я купил клубнику - давай её со сметаной, а? Слушай, а что за запах?
Просто запах. Просто шарлотка. Просто яблоки. Чтобы сильной и здоровой. И клубнику со сметаной - на всякий случай. Зажмурившись.
На столе было раскидано такое количество яблок, что создавалось впечатление, что это не стол на кухне, а фруктовая лавка. Красные, жёлтые, зелёные, пятнистые. Гладкие, совершенные яблоки. Без единой червоточины, без единой трещинки. Они лежали на столе и блестели - каждое по-своему.
Ева с детства не любила яблоки. Совсем. Когда-то давно пыталась полюбить. Уже хотя бы для того, чтобы перестали дразниться - Ева, а Ева - ты же Ева, съешь яблоко! Вообще-то её звали Таня. Но отец всегда называл её Ева. С самого рождения. Евочка-девочка, напевал он каждый раз, когда Еве было грустно. Почему Ева?, - как-то спросила она. Отец усмехнулся - не знаю, просто ты была прекрасна, прекрасна так, как, наверное, была только Ева. Так и прижилось. Ева и Ева. И если бы не яблоки, то ничего особенного. Почему Веронике можно быть Верой, а Тане нельзя Евой? Можно. Но эти яблоки. Кажется, классе во втором, когда почти все сбежали с уроков, чтобы пойти рвать яблоки, а она осталась, вот тогда... Ой, что было тогда. И разговаривать с ней не хотели, и портфелем по голове, и кричали - не подходите к Еве, она ябеда. А она тогда, между прочим, ни слова не сказала. Учительница даже и не спрашивала. Знала, что всё равно не скажет. Они тогда целый мешок собрали. По дороге домой, Ева видела их, сидящих на солнцепёке, хрумкающих зелёными твёрдыми яблоками. Ева только от вида почувствовала во рту оскомину.
Ева и не помнила, почему и когда она стала не любить яблоки. Но казалось, что ужаснее этой нелюбви ничего не было. Куда бы она ни пошла, она натыкалась на эти дурацкие яблоки. Мамы подруг пекли яблочные пироги; бабушки передавали кулёчек разноцветных яблок; везде продавали яблочный сок, и даже гусь на новый год был, почему-то, с яблоками. Яблоки запекали, жарили, мочили, варили, выжимали из них сок. Казалось, куда ни повернись, там всегда яблоки. Еве говорили - именно здесь ты не почувствуешь яблоки - поверь нам. Ева верила и пробовала. И, в очередной раз, давала себе слово никогда не есть ничего, в чём есть яблоки.
В самом начале знакомства, Тим уговаривал. Говорил, что обязательно найдёт что-нибудь очень вкусное с яблоками. Ты же Ева - ты не имеешь права не любить яблоки, подтрунивал он. Имею, - хохотала Ева, - Таня имеет право не любить яблоки, - и хохотала опять. Но ты же Ева... - жмурился Тим. В Вене они ели штрудель. Потому что когда ты в Вене, ты обязательно должен попробовать яблочный штрудель. Штрудель был покрыт облаком белоснежных сливок и из-за этого облака был каким-то небесно-красивым. Таким, которому не стыдно и на столе у короля оказаться. И несложно представить такое - особенно в имперской Вене. Рядом лежал шарик удивительного сливочного мороженого. Именно такого, каким должно быть сливочное мороженое. Жирное, густое, растекающееся во рту и оставляющее послевкусие в котором и сладость, и терпкость, и это ощущение минутного счастья. Ложечка была настолько крошечной, что удавалось подцепить только немного сливок. И никак не добраться до штруделя. Тим смеялся - давай я попрошу столовую ложку! Ева хохотала и краснела - она действительно любила большие ложки. С этими маленькими было невозможно. Как же можно маленькой ложечкой набить полный рот белоснежного счастья? Со сливками было, наконец, покончено и вдруг появился на свет штрудель. Теперь Ева обрадовалась, что ложечка такая маленькая. Ева отломила кусочек - если понравится, загадала она, то всё у нас будет хорошо и будем мы счастливы сто лет и всегда вместе.
Яйца взбиваем миксером... Ну почему, почему, никто никогда не пишет чётких инструкций? Сколько времени нужно взбивать эти самые яйца? Десять минут, полчаса, час, неделю? Что вообще с ними должно произойти? Взбиваем хорошо. Медленно добавляем сахар. Потом муку. И что дальше? Вот добавила и что? Консистенция должна быть, похожая на сметану. Интересно, какую сметану они имеют в виду?
Бабушка покупала сметану на рынке. Отец смеялся - если ложка не стоит, то никакая это не сметана. Бабушка нарезала яблоки на маленькие дольки, посыпала сахаром и сверху вываливала несколько огромных ложек сметаны. Ну, Ева, ну попробуй - это очень полезно! В яблоках витамины - вырастешь здоровой и сильной! А Еве хотелось клубники. Но клубника была редко и очень дорого, а яблоки были всегда. Иногда бабушка поливала яблоки мёдом - и снова уговаривала. Ева не соглашалась - она вообще всегда была очень упрямой - с самого рождения, как говорил отец. Заупрямилась и никак не желала появляться на свет. Все ждали, а она взяла и появилась на целых две недели позже. Это, наверное, потому, что ты знала, что тебя здесь ждут яблоки - шутила мама. Теперь Ева раз в год обязательно ела половину яблока. Каждый раз, навещая бабушку, целовала прохладный гранит и, морщась, ела яблоко. Буду сильная и здоровая - честное слово, - обещала она.
Моем яблоки. Смешно - действительно смешно. Какая у них сметана, они не говорят, а о том, что яблоки надо помыть - написали. Неужели кто-то их не моет? Неужели кому-то на свете нужна вот эта фраза "хорошо помойте яблоки". А что такое плохо помыть? И что такое помыть хорошо? Вот сейчас - они хорошо помыты? Будем считать, что хорошо. Ну не мылом же их, право слово. А может именно мылом? Что же с ними делать - с этими яблоками?!
Штрудель был неплох. Неплох ровно настолько, чтобы поверить в то, что понравился. Ну как? - Тим выжидающе смотрел. Ничего... Но, честно говоря, мне бы понравилось больше, если бы это был штрудель без яблок. Тим расхохотался - ты такого в Вене вслух не говори - апфельштрудель без яблок - ты что, хочешь, чтобы нас убили? Еве хотелось ещё белоснежного облака сливок. И жить вместе сто лет. И чтобы бабушка перестала болеть, чтобы, наконец, дописать диссертацию, чтобы... Много всего. Ей, совершенно точно, не хотелось быть убитой за апфельштрудель. Яблоки, даже когда они называются так ласково и тепло - апфель, Еве не нравятся. Впрочем, ничего удивительного. Тим, кажется, расстроился тогда, но воспрянул - я знаю! Кальвадос! Вот что тебе обязательно надо попробовать! Попробовать кальвадос Еве хотелось давно - ещё тогда, зачитываясь Ремарком, она думала, что кальвадос, несомненно, стоит внимания. Но это же просто яблочная водка - смеялся отец, - там же тоже яблоки! Ну и пусть, - упрямо качала головой Ева - вот кальвадос мне обязательно понравится! Но почему-то в гастрономе не продавали никакого кальвадоса. Была колбаса по талонам, сахар - не больше двух пачек в одни руки, и яблоки. Зелёные и красные. Красные назывались алмаатинские. Еве мерещились поезда, длиной в десятки километров, везущие яблоки из Алма-Аты в её гастроном. Кальвадоса не было. Была водка. Можно, конечно, было попробовать смешать водку с яблочным соком и посмотреть, что получится. Но Еве не хотелось.
Теперь очистить от косточек и мелко нарезать. Интересно - кажется, уже и забыла, что у яблок бывают косточки. Надо, кажется, разрезать их напополам и там, внутри, косточки. Их, наверное, и надо вычистить.
Как-то приезжала в гости сестра Тима - Майя. Они тогда в магазин пошли - огромный супермаркет. Ряды с фруктами и овощами просто бесконечные. И где-то в одном из этих рядов Ева увидела странный предмет. Железная круглая штука с железным цветком-ромашкой посередине. И дырочка - прямо по центру. Слушай, - потянула она Майю за рукав, - а что это за штуковина? Майя расхохоталась - теперь я действительно верю в то, что ты не любишь и не ешь яблоки! Это такое приспособление, чтобы яблоко красиво нарезать. Цветочком. Понимаешь? Нет, Ева не понимала. Ева не понимала, кому нужно приспособление, чтобы нарезать яблоко цветочком. Она даже позвонила тогда маме - мама-то, наверняка, знает. Мама знала. А почему у нас такого никогда не было? - удивилась Ева. Так ты же не любишь яблоки, мы их редко покупали, зачем нам это? И правда - для чего держать в доме штуку для нарезания яблок, если самих яблок никогда нет.
Теперь надо мелко нарезать. Мелко это как? Дольками, кубиками, кружочками, параллелепипедами, пирамидами? Ну неужели тяжело было хоть одну картинку показать. Пусть будет кубиками. Мелкими. Как на салат... Нет - делать, так делать - пусть будет дольками - большими, настоящими дольками. Такими, как у апельсина. Надо было купить ту штуковину. Наверное.
Кальвадос пока попробовать не удалось. Как-то, несмотря на то, что уже давно всё не так, и в каждом десятом ресторане непременно есть кальвадос, но не получилось. То решали в тот день выпить вина, то пива, а то просто воду с лимоном. Ева непременно обводила лимонной долькой край стакана - тогда во рту сразу появлялась кислинка. А вода уже только потом. Тогда вкусно. А просто вода.. Скучно как-то. И каждый раз непременно обещала - в следующий раз, обязательно, кальвадос! Никакого вина, пива, воды - только кальвадос. Но следующий раз пока не наступил. Несмотря на то, что в рестораны ходили часто. Ева не умела готовить ничего... изысканного. Картошку пожарить, курицу - это можно. Это легко - разогрел чугунную сковороду - так, чтоб капнул и аж взлетело, кинул курицу, посолил/поперчил, десять минут - и всё. Никакая не наука. А вот чтобы испечь или какой-нибудь жульен. Нет, теоретически, это было просто. Практически, Ева не была уверена в том, что она знает, как включать духовку. Тим не возражал. С ним вообще всегда было легко. Даже если не соглашался, потом всегда расстраивался - не дуйся, Евочка-девочка! Убью, - вскидывалась Ева, смеясь.
Теперь разогреть духовку на 180 градусов. Где же эти градусы? Точно же была одна кнопка. Вот объясняли-объясняли - сто раз объясняли. Вот она. На 180 градусов. В форму выложить яблоки и сверху сметанообразное.
Сто тысяч раз ругались. Просто так. Злились друг на друга. А потом злость проходила и бежали в дурака резаться. Потому что глупо ведь. Ни за что. Потом будет за что, а сил уже не останется. И потом - решили же уже, что сто лет, что навсегда. Решили, значит решили. А тут и не ссорились вовсе. Период такой дурацкий. Работа застопорилась. Времени, почему-то, стало совсем мало, да ещё и тарелки грязные в раковине. Дались же эти тарелки. Еве всё равно, а Тим расстраивается. И сегодня сам не свой. Просто так. На пустом месте. Я из-за тебя сто лет яблок не ел - а ты ни разу не спросила, люблю ли я яблоки, - почему-то горестно добавил он. Не спросила. Как-то не думала даже. Ну подумаешь. Ты даже шарлотку испечь не можешь - и печь не умеешь, и яблоки... Эх Таня, Таня... Да ну тебя, - и как-то зло-расстроенно вышел.
30-40 минут. 30-40 минут. 30- 40 минут. 30-40 минут. 30-40 минут. 30-40 минут. И что дальше? Дальше надо куда-то тыкать спичкой, что-то проверять, что-то делать. Дались всем эти яблоки... 30-40 минут. 30-40 минут. 30-40 минут. Если вернётся за 30-40 минут, то...
- Евочка-девочка! Ты чего плачешь? Я дурак и ты дурак - помнишь?
- Это всё из-за штруделя. В Вене. А я надеялась, что понравится. Я очень надеялась.
- Какой штрудель? Ты о чём? Посмотри, какую я купил клубнику - давай её со сметаной, а? Слушай, а что за запах?
Просто запах. Просто шарлотка. Просто яблоки. Чтобы сильной и здоровой. И клубнику со сметаной - на всякий случай. Зажмурившись.