Жила-была девушка. Она была очень красивой. О такой красавице мог мечтать любой мачо и не мачо. Она была из серии "меня трудно найти, легко потерять и невозможно забыть". Только эта красивая девушка была очень тупой. Она была настолько тупой, что курица сошла бы за Софью Ковалевскую по сравнению с ней. Девушка работала официанткой в суши-баре. Там ей очень нравилось. Она была безмерно счастлива и почти всем довольна.
Жил-был парень. Он не был уродом, не был красавцем. Был совсем не мачо. Таким среднестатистическим он был. Парень многого хотел, но мало чего делал, поскольку пылко верил в свою фортуну. Все, что он смог сделать сам, это поступить в педагогический вуз, закончить его и пойти работать в школу учителем истории. Дальше он начал дожидаться крутого виража на повороте, за которым его встретит фортуна. Ведь так бывает всегда. Все исторические личности поначалу тоже были бедными и беззвестными.
В один дождливый день парень случайно зашел в тот самый суши-бар, из которого вышел с любовью в сердце. Он точно знал, эта любовь - предвестник того самого виража. Ведь всех знаменитых и состоявшихся людей всегда окружали только безумно красивые женщины.
Безумно красивая девушка-официантка была в восторге. Ей очень понравилось, что посетитель дай ей на чай целую тысячу.
Влюбленный учитель стал частенько заходить в суши-бар. Сказать по правде, он не очень-то любил суши, но ради грядущих высот можно и потерпеть раз в неделю. Раз в неделю можно и щедрость проявить, отдав пятисотку на чай. Да, уже не тысячу, а только пятьсот. Этого вполне достаточно.
Парень мило улыбался, заходя в бар. Девушка улыбалась еще милее и щебетала слова приветствия и слова благодарности.
По законам жанра они стали встречаться. Парень истово гордился собой - он смог познакомиться с такой лапочкой, с такой цыпочкой, с такой куколкой. Пусть все видят, смотрят и завидуют! А уж как она на него смотрит, просто слов нет. Пусть она больше молчит, но зато с какими глазами завороженно слушает. Не описать просто! Кажется, у Чан Кайши была ослепительно красивая жена.
По законам бытия они поженились. Стали жить в квартире у родителей парня. Красавица сразу уволилась из суши-бара. Зачем ей теперь работать? У нее есть муж, семья, домашние хлопоты.
Парень впрягся в работу. Порой он улыбался самому себе и испытывал гордость - он глава семьи, он добытчик, он законный муж умопомрачительной красотки. Вот-вот на горизонте появится крутой поворот, за которым начнется другая жизнь. Он готов к этому. Надо только набраться сил и немного потерпеть. Вон Макиавелли тоже поначалу бедствовал.
Прошел год, за ним минули два, следом промелькнули три. Парень уже стал отцом. Он все еще работал в школе. Они по-прежнему жили с его родителями. Фортуна где-то там застряла в дороге и никак не хотела заложить крутой вираж в его жизни.
Иногда, придя с работы и вместе с женой упав на диван с бутылочкой пивасика, он вслух начинал строить грандиозные планы, которые они вместе непременно воплотят в жизнь через пару-тройку лет. Жена завороженно слушала, хлопала красивыми глазами, кивала, время от времени прикладывалась к пивасику и вскоре они умиротворенно засыпали в объятиях друг друга.
Частенько бывало и такое, когда парень перед телевизором пил пиво в одиночку. В это время он очень внимательно смотрел передачи об исторических личностях на канале "История". Потом, опустошив пару-тройку бутылок, он звал свою поблекшую красавицу и требовал, чтобы она устроилась на работу. В конце концов ей пора начать помогать ему в достижении поставленных целей. Он упрекал ее в лености, в отсутствии интереса ко всему, в глупости, в неряшливости, в постоянном молчании, в идиотском хлопании глазами, в неумении планировать семейный бюджет и экономно распоряжаться им. Распаляясь все пуще, он кричал и обвинял ее во всех мыслимых прегрешениях и бедах. Красавица жена не понимала своей вины, хлопала глазами и молча плакала.
Вскоре он сникал, умолкал и отправлял бестолковую жену за пивом и кириешками. По возвращении, он целовал ее, просил прощения и снова плюхался на диван. Как раз на канале "История" начиналась программа о Столыпине.
Альфа-завтрак